https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/90x90cm/s-vysokim-poddonom/
Через полчаса они выбрались из бухточки и уже плыли в открытое море. После нескольких недель непрерывного ветра волны были высокие и длинные, лодка то взлетала вверх, то ныряла, и это нравилось Мэгги. Они подняли небольшой парус, Гиллон изо всех сил греб, и двигались они быстро. Всякий раз, как их поднимало на гребень волны, Мэгги видела справа Праздничный остров, а потом лодка зарывалась носом вниз, и вода под днищем бурлила и шипела. Отсюда, с моря, горы казались огромными. Хотя Гиллон был отнюдь не атлет, Мэгги чувствовала, как с каждым взмахом весел лодка продвигалась вперед, и сила его мускулов приятно поразила ее.– Не лучше ли поберечь себя, Гиллон?– Да я могу так грести от зари до зари, без остановки, – сказал Гиллон, и это снова приятно поразило ее. Он ей подходит, очень даже подходит.Так прошел час, и, несмотря на прохладу, которой веяло от воды, он вспотел, но не переставал грести.– О, господи! – внезапно воскликнул он.Мэгги испугалась.– Что такое?– Дрисдейл. Вон его лодка, и он плывет в нашу сторону.Она сразу успокоилась. Ее тревожило только море.– Ну и пусть плывет.– Вы не понимаете, – сказал Гиллон. – На воде мистер Дрисдейл все равно что бог.Через две-три минуты катер уже подпрыгивал на волне возле них. Матрос, перегнувшись через край, проверил, что у Гиллона в лодке. Там ничего не оказалось, кроме тройника, который разрешено иметь, поскольку им пользуются также и для причала.– Малый хорошо о вас заботится? – крикнул мистер Дрисдейл.– Вполне.– Камерон?– Сэр! – Это у него как-то само собой вырвалось.– Смотри, Камерон, береги мисс Драм, как родную мать.Он кивнул. Но мистеру Дрисдейлу хотелось услышать от него: «Да, сэр».– Ты меня слышал?Он снова кивнул и в этот миг, весь похолодев, вдруг с ужасом заметил, что леска, обвивавшая одну из ног Мэгги, размоталась и, выпав у нее из-под юбки, протянулась по дну лодки.– Да, сэр! – рявкнул он.– Мисс Драм?! – Мэгги с улыбкой посмотрела вверх на него.– Я специально вышел в море, чтобы сказать вам кое-что, о чем вчера запамятовал. Камерон?!– Сэр! – снова рявкнул тот.– Смотри, чтоб она не пропустила прекрасный памятник малышу Бобби Бартлу. Мальчишечка, понимаете ли, потерялся в лесу; тут прилетела белая птичка, показала ему дорогу и тем спасла. Очень трогательная, очень волнительная история. Ты ведь знаешь этот памятник, Камерон.– Угу, сэр.– Я был уверен, что знаешь, – не без ехидства сказал пристав. Это было равносильно обвинению в том, что Гиллон стрелял куропаток на острове, и все матросы осклабились. – Мисс Драм, если вы обернетесь, то увидите позади скалу Хардмьюир, выступающую из моря. Это там леди Макбет и Банко встречались с ведьмами.– Вот как.– Не вставайте, шепнул ей Гиллон.– Я подумал, что малый, наверное, этого не знает, – сказал мистер Дрисдейл.– Да, сомневаюсь, чтоб малый это знал. Леска раскрутилась еще больше, и Гиллон понимал, что ему ничего не остается, как налечь на весла – пусть его сочтут идиотом – и отъехать от катера, не обращая внимания на то, что Мэгги и пристав продолжают разговаривать.– Не забудьте, что вы обещали выпить со мной, мисс Драм. Хорошо же ты воспитай, Камерон, хорошо…Когда они отплыли футов на двести или на триста, Мэгги накинулась на него.– Ну что за ребячество! – воскликнула она. – Старый человек полюбезничал с девушкой, подмигнул разок-другой, н ты уже давай налегай на весла…Он без слов указал ей на ноги, и наконец она опустила глаза.– О господи боже мой…– Вот именно – господи боже мой.Он насупился и молча греб, вымещая свою злость на веслах и на море.– Малый… Малый, конечно, ничего не знает, – сказал он. Она не мешала ему бурчать. Наконец он посмотрел ей в лицо. – А что это за Макбет и Банко, о которых я, видите ли, уж конечно, ничего не знаю?– Понятия не имею. Вот тут он уже вскипел.– И вы преспокойно сидели и молчали – пусть, мол, думает, будто вы все знаете, а я не знаю ничего, так?– Да.Но через какое-то время он все же заулыбался, потому что облапошенным-то оказался мистер Дрисдейл.– А что он там говорил насчет выпивки?– Он пригласил меня пойти с ним выпить в «Нагорный домик» и рассказать обо всех тайнах, которые я открою на Праздничном острове.– Но, бог ты мой, ведь этому типу, должно быть, уже лет сорок стукнуло.– Ага.Она почувствовала, как лодка под пей рванулась вперед.– И вы пойдете? – спросил он.– Ara. A тебе что – не все равно?Вопрос ее упал, как высохшая муха в стремительный глубокий водоворот – с такой же легкостью и с не менее серьезными последствиями.Гиллон не клюнул на наживку. Приблизительно в миле от острова море, открытое всем ветрам, становится бурным. И Гиллон работал веслами до того, что вены вздулись у нею на лбу, но он был рад, что ему есть чем себя занять. Ветер вдруг переменился, и парус повернуло так, что на какое-то время он закрыл от Гиллона Мэгги. Но Гиллон только обрадовался этой возможности побыть одному – ему было просто необходимо остаться наедине с собой; когда же парус снова повернуло, он даже испугался, увидев, какое зеленое у Мэгги лицо.– Господи! – воскликнул Гиллон. И почувствовал, как у него екнуло сердце. – Вы же стали цвета морской капусты.– Ну, так отвернись.Он чувствовал себя таким беспомощным, глядя на то, как ее узкие плечики вздымались и опускались под напором рвоты. Лихо она с этим справилась, подумал он, так быстро и так аккуратно. А она тем временем перегнулась через борт, сполоснула рот холодной морской водой – и все было позади.– Любая другая на вашем месте… – начал было он, но она протестующе подняла руку. Все оказалось очень просто. Стоило ей несколько раз произнести про себя: «Горячий суп из ламинарий», – и дело было сделано.Гиллон вдруг вскочил.– Да они же так и кишат вокруг нас! – воскликнул он. – У них тут, видно, гнездо – они останавливаются перед тем, как двинуться в реки.Мэгги казалось, что она прямо чувствует, как лососи тычутся в днище лодки. Хоть она и боялась воды, по все же перегнулась за борт и, перегнувшись, увидела их – огромные тени, казавшиеся в воде еще больше, скользили на глубине; они внезапно появлялись, почти такие же большие, как сама лодка, огромные рыбины, каких она никогда не видала, – да одной такой можно целую деревню накормить; внезапно одна из теней разорвала водную гладь у носа их лодки – Мэгги даже вскрикнула от страха и волнения и затаив дыхание увидела, как сильное тело серебряным полукружием прорезало воздух.– Скорее давай сюда леску! – крикнул Гиллон. Он стоял в лодке во весь рост, держа в руке тройник. – Давай сюда леску! – Но она знала, что как раз этого и не надо делать. Еще не настало время ловить рыбу. Видя, что она даже не шевельнулась, он снова опустился на скамью; он смотрел на ее оживленное, смуглое, всезнающее личико и дивился, как это она в ее-то годы сумела набраться такого ума.Дело в том, что она оказалась права. Мистер Дрисдейл хорошо обо всем позаботился. Они причалили недалеко от Праздничной гавани, чтобы Мэгги могла смотать с ног леску, а Гиллон спрятать снаряжение в зарослях неподалеку от пляжа; когда же они двинулись по берегу к поселку, состоявшему из трех или четырех приземистых каменных домишек с земляными крышами, из которых торчала трава, то наткнулись на человека в двуколке, поджидавшего их.– Вы, должно быть, мисс Драм, а это, должно быть, ваш прислужник – Камерон, – сказал он. – А я мистер Комин, ваш гид, и буду вас сопровождать по поручению мистера Дрисдейла.– Никакой я не прислужник, – сказал Гиллон.У старика глаза были точно из серого гранита.– Эта юная леди наняла вас, чтобы вы привезли ее сюда из Стратнейрна?– Угу.– Значит, вы ее прислужник.Увидев, как сверкнули в улыбке острые зубки, Гиллон совсем рассвирепел. Не имела она права так с ним себя вести.– У меня в двуколке только одно место – рядом со мной, – заявил мистер Комин, помогая Мэгги залезть в экипаж, – но мы поедем медленно, и ваш малый вполне за нами успеет. – И он щелкнул кнутом над ухом своей лошадки.У Мэгги духу не хватило оглянуться и посмотреть на лицо Гиллона.Они всюду побывали за это утро: видели знаменитый остекленевший форт из песчаника, пиктский алтарь – своеобразное творение из камня (совсем как надшахтный сарай, только с каменной крышей, подумала Мэгги, – достойный памятник расе углекопов); потом они поехали вдоль речки, где водилась форель, и Гиллон видел рыб, затаившихся в заводях, а затем – вниз, через поросшую сосной лощину – к Босуэллскому кресту, остаткам кельтского храма посреди небольшой поляны. И все это время Мэгги слышала, как Гиллон топал сзади по неровной дороге, прерывисто дыша, отбрасывая ногой попадавшиеся на пути камни, не отставая.– Вам особенно интересны будут рунические надписи внизу, – сказал мистер Комин.– Это уж точно.Гиллон шепнул что-то Мэгги на ухо, подавая ей руку и помогая сойти с двуколки, и хорошо, что мистер Комин не слышал, что он сказал. А сказал он: «Врунья».– Разве тебя это не радует? – сказала Мэгги.– Что именно? – спросил мистер Комин.– Нет, ничего, это я говорила малому. – И снова сверкнули острые лисьи зубки.Крест был каменный, внушительный, удивительно красивый, одновременно грубо и тонко высеченный – в нем отразилось все своеобразие народа, который его создал.– Это, я бы сказал, одно из величайших достижений кельтской расы, великий вклад вашего народа, – заметил мистер Комин, обращаясь к Гиллону.– Я не из кельтов, я из шотландских гэлов, – возразил Гиллон. Он был очень мрачен.– Видите, что происходит, – обратился мистер Коми и к Мэгги, – какая деградация! Они даже не знают, кто они! – И, повернувшись к Гиллону, он сказал с ледяным презрением, словно перед ним был умственно неполноценный субъект: – Кельт – вовсе не обязательно шотландский гэл, а вот шотландский гэл – это уж непременно кельт.Гиллон покраснел, и, когда мистер Комин отвернулся, Мэгги шепнула ему что-то на ухо, и тоже хорошо было, что мистер Комин этого не слышал. А шепнула она: «Олух».После чего они трусцой двинулись вниз по затененной, глубокой лощине, мимо стремительного водопада и остановились недалеко от моря, среди высоких шотландских сосен, остатков древних Каледонских лесов: мистер Комин пожелал напоить здесь свою лошадь. Гиллон рухнул прямо на ковер из сосновых игл и заснул. Проспал он всего минут пять или шесть, но, когда проснулся, вид у него был вполне отдохнувший. Из него получится великолепный углекоп, если он сможет вот так отдыхать в шахте, подумала Мэгги, а Гиллон тем временем поднялся и отряхнул иглы со своей юбочки.– Вот тут мне хотелось бы жить, – сказал он.– А что бы ты тут делал?– Жил.Он почувствовал на себе се взгляд еще прежде, чем встретился с ней глазами.– Просто так – жил? И этого для мужчины достаточно?– Если он счастлив – да. – Он не мог понять, почему в глазах ее появилась такая злость. – А я мог бы быть счастлив здесь.– Почему же тогда, по-твоему, никто здесь не живет?– Но я это я. И про себя я все знаю. Я мог бы быть счастлив здесь.Она поднялась со своего места и пошла прочь от него, делая вид, будто заинтересовалась красноватой толстой пористой корой сосны.– Ну, не знаю, – произнесла она очень тихо и очень холодно. – Знаю только, что я бы не хотела прожить всю жизнь в каменной лачуге, пробавляясь тем, что пошлет море.Мистер Комин уже поднимался по склону со своей двуколкой, и она направилась к нему.– Да еще в юбчонке, – добавила она и даже не обернулась посмотреть, как он это воспринял.Мистер Комин пригласил ее к себе обедать, и прислужнику вынесли горшок супа с хлебом на лужайку за домом, а когда они поели, то спустились на берег и по старой дороге, шедшей вдоль него, доехали до болота, которое немного дальше в глубине острова превращалось в топь. Здесь в прохладном сумраке они и обнаружили Ведьмину скалу. Она была черная и гладко отшлифованная годами. Гиллон еще ни разу такой не видал.– На этой скале сожгли куда больше ведьм, чем во всей остальной Великобритании, – сказал мистер Комин.Мэгги провела рукой по прохладному гладкому камню.– Не трогайте его, – предупредил ее гид, – это приносит несчастье. Более злосчастного места во всей Шотландии пет. Их распластывали на скале и прибивали гвоздями тут, тут и тут – видите дырочки в камне, куда вгоняли гвозди? Но прежде их, конечно, раздевали донага. Вы уж извините меня, мисс Драм, но история есть история: срамные места им брили, потому что ведьмины волосы, особенно, извините, со срамного места, говорят, обладали особой силой и неоценимыми качествами. – Глаза у него блестели, и неприятно было смотреть, как он облизывал губы – точно Родней Бел Геддес, когда она проходила мимо. – Так вот, значит, приколотят их к камню и на животе разведут костер, совсем маленький, всего несколько прутиков, а как ведьма начнет кричать – а кричал-то дьявол, которого оттуда выкуривали, – с каждым криком на огонь подкладывали новую веточку и с каждым разом все большую, пока ведьма не начинала орать, не переставая, и пламя не охватывало ее целиком.Гиллон куда-то ушел. Рассказы про ведьм его не интересовали. Он верил в рациональное объяснение явлений жизни. Но, услышав возглас мистера Комина: «Ах, мисс, не делайте этого, пожалуйста! Никто здесь такого еще не делал!», Гиллон повернул назад и с не меньшим, чем Комин, изумлением увидел, что Мэгги лежит на Ведьминой скале, распластавшись на ее прохладной глади, широко раскинув руки и ноги – так, чтоб они касались дырок в камне. Зрелище это казалось диким, непристойным – жутко было смотреть, как она лежит на черном камне.– Слезайте! – крикнул он ей. – Сейчас же слезайте с камня!Она села, как-то очень чудно посмотрела на него и слезла со скалы. Даже мистеру Комину не показалось странным, что прислужник так рявкнул на даму.– Ни разу, – сказал мистер Комин. – Ни разу такого еще не бывало. При мне никто никогда этого не делал.Остаток пути прошел в молчании – лишь мистер Комин время от времени причмокивал языком да покачивал головой. Он расстался с ними там, где встретил их, и они пошли вдоль берега к своей лодке. Поднялся ветер, с гребней волн летела пена, и вода из молочно-зеленой, какой она была утром, стала ярко-синей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67