Сзади негодующее взвизгнул клаксон. Да Силва вдруг заметил, что шлагбаум на эстакаду аэропорта открыт. Он нажал на газ, и "ягуар", взметнув колесами тучи брызг, рванулс с места и въехал под козырек грузового отсека. Патрульный полицейский аэропорта, изумленный столь наглым нарушением правил, предписанных многочисленными табличками, немедленно вышел из дверей с намерением сделать выговор нарушителю. Но взглянув на смуглое рябое лицо водителя с лихими усиками под гривой непокорных курчавых волос, полицейский поспешно отдал ему честь. Капитан да Силва и в погожие-то дни был непредсказуем, а уж в такое ненастье от него можно было ждать чего угодно. Но все же серьезность нарушения - не говоря уж об угрозе для его собственного служебного благополучя - вынудила полицейского предпринять попытку протеста, хотя он и постарался сделать это как можно дипломатичнее.
- Извините, капитан, но здесь нельзя парковаться...
И он мотнул головой в сторону взлетно-посадочной полосы. Там столпились авиалайнеры, оказавшиеся на земле лишь на короткий срок. Их мокрые металлические бока ярко сверкали, хотя очертания нечетко виднелись сквозь потоки ливня. А за ними позади взбаламученных вод залива виднелись высокие стены горной гряды Пан де Асукар, верхушки которой терялись в низко нависших тучах. Полицейский перевел взгляд на капитана - теперь в его глазах было умоляющее выражение.
- Здесь паркуются продуктовые фургоны, капитан, которые доставляют еду для авиапассажиров. Ваш "ягуар" загородил им подъезд и им придется останаливаться под дождем.
- Ну и замечательно! - сердито ответил да Силва, наклонился, передернул рычаг ручного тормоза и выключил зажигание. - Чем больше воды тем больше супа!
Неужели этот кретин считает, что он станет создавать себе неудобства ради удобства обслуживания самолетов или ради удобства тех болванов, которые обеспечивают полеты этих летающих чудищ? Капитан да Силва вынес свое мускулистое тело на сухой тротуар и полез под сиденье за дождевиком. Он перекинул сложенный плащ через руку, захлопнул дверцу и похлопал себя по карману. Письмо, найденное им полчаса назад у себя на письменном столе в кабинете, было на месте - весьма странное письмо, которое ему переслали из Центрального полицейского управления как офицеру, кого по роду занятий это письмо могло весьма заинтересовать. Он нащупал конверт, точно талисман, и легко взбежал на платформу.
Вопреки всякому здравому смыслу полицейский предпринял последнюю попытку.
- Но капитан... - Однако одного взгляда на искаженное свирепой гримасой лицо капитана хватило на то, чтобы в душе у полицейского иссякло всякое поползновение протеста. - Так точно, сеньор!
- И присмотри за машиной! Да повнимательнее, - сурово наказал напоследок да Силва
Полицейский грустно вздохнул.
- Конечно, капитан.
- Ну и спасибо! - добродушно улыбнулся да Силва.
Полицейский, подобно многим, изумившись тому, насколько милым и невинным оказался улыбающийся капитан да Силва по сравнению с тем, каким суровым он выглядел - да и был в сущности, - когда хмурился, попытался ответить ему улыбкой, но не смог. Одно было ясно: если продуктовым фургонам придется разгружаться под проливным дождем, водители, конечно же, ему за это спасибо не скажут, а значит у них не возникнет и желания поделиться с ним остатками провизии - самых шикарных яств, какие только его семье удавалось получать к своему столу. Но с другой стороны, мог ли он, будучи в столь жалком чине, перечить самому капитану да Силве? Нет, печально ответил сам себе патрульный полицейский, если, конечно, Бог наградил тебя достаточным здравомыслием.
И он глубокомысленно уставился на заволоченное тучами небо и на потоки дождя, и стал молить Всевышнего, чтобы капитану удалось поскорее выполнить все свои дела, которые привели его сегодня в аэропорт и чтобы он убрался отсюда со своей чертовой машиной прежде, чем к разгрузочной платформе подкатит первый фургон с едой. Но даже вознося молитву, патрульный искоса поглядывал на красный спортивный автомобиль, ибо, несмотря ни на что, он был совсем не дурак.
Да Силва, прекрасно понимая, что некоторым образом вторгся в какой-то мелкий бизнес патрульного - и вовсе не сокрушаясь по этому поводу - быстрым шагом миновал багажное отделение, вошел в зал продажи билетов, осажденный пассажирами и деловитыми клерками, нырнул под низкую стойку и стал пробираться в толпе, сердито гомонящей, точно стадо встревоженных гусей, и выражающей свое недовольство из-за отмененных рейсов. Он покачал головой, соучвствуя их горю, подошел к винтовой лестнице, ведущей на террасу с рестораном и баром в мезонине, и быстро взбежал по ступенькам, причем чем выше он взбирался, тем почему-то громче становился гул голосов оставшихся внизу пассажиров.
Поднявшись наверх, он сдал свой дождевик в камеру хранения, снова потрогал лежащее в кармане пиджака письмо и пересек людный зал к дальнему столику, за которым одиноко всседал его старинный приятель Уилсон и сквозь исхлестанное дождем окно задумчиво глядел на мокрое летное поле и туманный залив.
Внешне Уилсон был полной противоположностью сурового и живописного да Силвы. В этом небольшом невзрачном человечке не было никакого внешнего лоска и вообще ничего примечательного, и тем не менее эта его невзрачность едва ли была случайной. Она явилась результатом многолетней выучки и отлично служила Уилсону. В платежных ведомостях, которые американский посол ежемесячно подписывал и отсылал в Вашингтон, Уилсон фигурировал как офицер службы безопасности посольства - мелкая должность чиновника, в чьи обязанности вменялось следить за тем, чтобы у американских туристов в этой стране не портилось настроение и не возникало никаких проблем и чтобы посольские мусорные корзины опустошались как можно чаще и все извлеченные из них официальные бумаги аккуратно сжигались. Впрочем, он выполнял и куда более важные функции, о чем знал исключительно лишь один посол. Кадровый сотрудник нескольких американских секретных служб, Уилсон был помимо всего прочего представителем США в бразильском отделении Интерпола. Да Силва являлся одним из немногих людей в стране, кому был известен истинный статус Уилсона, и он имел все основания высоко ценить профессиональные качества этого внешне незаметного человека. Они вдвоем побывали не в одной переделке, и да Силва твердо знал, что в минуту опасности лучше оказаться плечом к плечу с этим тихим американцем, чем с кем бы то ни было.
Высокому бразильцу наконец удалось с минимальным ущербом для себя и посетителей преодолеть долгий путь мимо тесно стоящих столиков, и он приветливо улыбнулся приятелю.
- Привет, Уилсон.
- Привет, Зе.
- Извини, что опоздал.
Это был их привычный ритуал: да Силва вечно опаздывал. Бразилец мог бы счесть себя не слишком большим патриотом, если бы он приходил раньше назначенного времени. Он выдвинул для себя стул, плюхнулся на него и изобразил извиняющуюся улыбку.
- На этот раз, правда, у меня есть оправдание. Я выехал из управления заблаговременно, но этот дождь, заторы на улицах, проблема с парковкой... Сам понимаешь. - И он драматично поднял кустистые брови, чтобы подчеркнуть всю остроту проблемы с парковкой в Рио-де-Жанейро.
Уилсон бросил на него вопросительный взгляд. На мгновение да Силва чуть прищурился, вспомнив о письме. Он отогнал мысль о письме и потянулся к бутылке пятизвездочной "масейры", которую заказал Уилсон, и налил себе рюмку до краев, чтобы догнать приятеля. Он поднял рюмку и постарался говорить будничным тоном:
- Что ты так странно смотришь на меня, не потому, же что я опоздал?
Он неторопливо выпил, смакуя каждую каплю и испытал то особое удовольствие, которое всегда возникало после первой за день рюмки. - Ну вот, теперь полегчало. Так почему ты на меня так смотришь? Тебя что-то расстроило? Не мое же опоздание?
- И да и нет, - ответил Уилсон.
- Типичный ответ сотрудника посольства, - усмехнулся да Силва. - Ты с каждым днем становишьс все больше похож на бразильца. Только единственное, о чем ты забыл, так это добавить "возможно". Ну, так в чем дело?
Выражение лица Уилсона не изменилось
- Что правда, то правда - сегодня утром произошло довольно странное событие, но это ерунда. Я так смотрю на тебя по другой причине..
Да Силва закурил, бросил потухшую спичку в сторону пепельницы, оттолкнул от себя пачку сигарет и блаженно откинулся на спинку стула.
- И по какой же?
- У тебя сегодня очень странный вид.
- У меня странный? - да Силва не мог скрыть удивления. - У меня что, сбился галстук? Или я вовсе забыл его повязать? - Он скосил глаза вниз и, удовлетворенный, снова посмотрел на Уилсона.
Уилсон чуть улыбнулся, но одними только губами - глаза его были серьезны.
- Галстук тут не при чем. Пиджак! - Он мотнул головой на большое плотно закрытое окно. - Даже в прохладную погоду ты как только приходишь сюда обедать, сразу же снимаешь пиджак. А сегодня, когда все окна наглухо законопачены и в зале невыносимая духота, ты и не думаешь снять пиджак. И даже попиваешь брэнди, что отнюдь не освежает.
- И ты гадаешь, почему.
- Именно. Я все гадаю, почему.
Да Силва печально покачал головой.
- Вот оно, неудобство обедать в компании опытного спецагента: от него ничего невозможно утаить. Любой твой поступок вызывает подозрение, каждое твое слово подвергается сомнению. - Он подался вперед с заговорщичким видом, так что официант, принесший им меню, инстинктивно отпрянул: не дай Бог, если его заподозрят в подслушивании, да ещё беседы этого высокого мужчины, который, как говорят, является капитаном городской полции. Да Силва огляделся вокруг, удостоверился, что никто не смотрит в их сторону, и, понизив голос, заговорил:
- Дело в том, что у меня очень недобросовестная прачка. Сегодня утром вижу: на рубашке дырка. Если начальство это заметит, я пропал. Меня вышибут из полиции. Поставят по стойке смирно и сорвут погоны. И уж поверь, мои рубашки и без этой дыры далеко не безупречны.
- Остроумно, - кивнул Уилсон и тоже понизил голос. - А почему бы нам не проработать вот такую верисю? Ты не снимаешь пиджак, чтобы сидящие в зале обыватели не напугались до смерти при виде здоровенного бразильца, который пьет брэнди, хлебает суп, а у него под мышкой болтаеся кобура с "пушкой" и с каждым взмахом ложки поблескивает полицейский значок на груди. Ну, что скажешь?
- Что бы я хлебал суп? - да Силва явно обиделся.
- Ладно, тогда хлебаешь брэнди и пьешь суп.
- И то лучше.
- Ладно, ты мне зубы не заговаривай. Так из-за чего ты сегодня при параде?
Да Силва заметно стушевался. Он допил брэнди и снова потянулся к бутылке
- Да ничего такого, о чем бы стоило говорить. Просто все офицеры управления получили приказ постоянно носить при себе личное оружие. Глупость очередная, не говоря уж о том, какое это неудобство, - но что поделаешь.
Уилсон изучающе смотрел на лицо приятеля.
- Приказ вышел накануне встречи представителей стран-членов Организации Американских Государств?
Да Силва бросил на собеседника удивленный взгляд.
- Так ты все-таки читаешь газеты...
- Нас, конечно, тоже предупредили, - ответил Уилсон и вытащил сигарету из пачки. Он закурил, глубоко затянулся и нахмурился за пеленой табачного дыма. - Но я вот не счел необходимым навесить на себя лишний килограмм железа; Во всяком случае пока. В конце концов встреча открывается только через неделю. И делегации начнут прибывать не ранее воскресенья и ли понедельника.
- Это правильно, - нехотя сказал да Силва. - Но у нас такое ощущение, что в наш прекрасный город начинают съезжаться непрошнные гости, которым, возможно, придет в голову использовать этот большой съезд как повод для тренировочной стрельбы по движущимся мишеням. - Он добавил как бы невзначай. - Может быть, такая мысль придет в голову кое-кому из твоих соотечественников.
- Как это понимать?
Да Силва пожал плечами.
- Ну, скажем, Хуан Доркас будет представлять на встрече Аргентину, и, насколько я знаю, ему доставляет удовольствие вставлять американцам палки в колеса буквально по любому вопросу.
- И ты думаешь, что...
Да Силва серьезно посмотрел на Уилсона.
- Я ничего не думаю. Но кое-что подозреваю. Я подозреваю, к примеру, что ребята из вашего ЦРУ очень бы обрадовались, скажем, тому. что с сеньором Доркасо вдруг случился приступ жестокой мигрени, или перелом ноги, отчего он вынужден отсутствовать на переговорах. А может, что и похуже перелома ноги...
Лицо Уилсона окаменело.
- Ты что же, обвиняешь нас...
Да Силва скроил сладкую гримасу.
- Мой дорогой Уилсон, я ни в чем вас не обвиняю. Я просто констатирую факт. И если тебя мучают угрызания совести по поводу аналогичных происшествий в прошлом - а их полный список, я уверен, известен тебе лучше, чем мне, - то извини.
Уилсон некоторое время молча смотрел на него, потом яростно ввинтил сигарету в пепельницу и потянулся к бутылке.
- Если тебя это может успокоить, то даю тебе как другу слово, что ничего подобного - даже похожего - у нас не планируется.
- Насколько тебе известно.
- Насколько мне известно. А мне было бы известно.
Да Силва усмехнулся.
- Уилсон, ты мне нравишься. И до определенной степени я тебе доверяю. Но на твоем месте я, имея особые инструкции Вашингтона, тоже был бы бдителен. - Он поднял руку, отметая возможные возражения. - Кроме того, если бы я был директором ЦРУ и что-то планировал, едва ли я стал бы рассказывать всем кому ни попадя о своем плане тайной операции. Я бы даже не стал посвящать в него всех своих сотрудников.
- Другими словами, что бы я ни говорил, ты мне все равно не поверишь.
- Ну зачем же так обобщать. Но в данном случае - пожалуй, нет. - Да Силва вынул изо рта сигарету и улыбнулся. - Во всяком случае, моя обязанность - обеспечить безопасность всем делегациям. Да ведь и ты бы этим стал заниматься, если бы встреча состоялась в Вашингтоне. В конце концов мы с тобой оба отвечаем за то, чтобы не возникло никаких непредвиденных осложнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19