Я же склонялся к мнению, что в те годы он был нормальным парнем и просто очень сильно изменился.
– Люди не меняются, – возразила Жанна.
– Еще как меняются, – не согласился с ней Беатриса. – Особенно когда прошлого становится больше, чем будущего.
Сказано это было не в тему разговора, но меня почему-то поразили эти слова. А Беатриса-то, оказывается философ. Я подумал, что нахожусь сейчас как раз в том возрасте, когда прошлого уже больше будущего, и мне стало грустно.
– В последнее время постоянно слушаю «Ретро FM», – сказал я.
Никто меня не понял.
Ночью я никак не мог уснуть. Гудели трубы в туалете, кто-то из соседей пустил воду в ванну. Где-то наверху надсадно кашляла женщина. Я понимал, что не спиться мне не из-за этого. Что-то происходило с моей жизнью, а я никак не мог придумать этому название.
Котята облюбовали на ночь наше с Жанной ложе. Один спал у меня на ногах, другой у Жанны на голове. Кто из них кто, я уже не разбирал. Под утро они, резонируя, урчали. В этот раз секса не было, хотя мне очень хотелось.
Я встал аккуратно, чтобы не разбудить девушку.
Синяки и ссадины на моем лице напоминали желтую осеннюю листву на красной шершавой земле, сквозь которую пробивалась пожухлой травой редкая небритость. Тусклый свет и мутность зеркала усугубляли впечатление. Я намылил морду пеной, взял в руки станок и весь изрезался, содрав до мяса не успевшие зажить коросты. Красивее я, однозначно, не стал.
Беатриса опять колдовал на кухне. Он сменил макияж и цвет лака на ногтях.
– Приходится вскакивать чуть свет, – пожаловался он, – чтобы этот парень не застал меня с щетиной и без парика. Дочь спит?
– Да. Пускай. Сегодня предстоит тяжелый день. А где рядовой Джонс?
– Умчался колдовать над машиной.
– Ответственный пацан.
– Как ни странно.
Беатриса навалил в стоящую передо мной тарелку гору пельменей и плюхнул сверху, в самый кратер ложку краснодарского соуса. Не всякий вернувшийся из забоя шахтер – стахановец способен осилить такую щедрую порцию. Я не стал капризничать.
– У вас фонарики есть? – спросил я, отправляя в рот первый пельмень.
– Надо поискать, где-то были. По-моему даже с батарейками.
– Ты бы поел со мной, а то нам сейчас ехать. Ты должен быть сытым.
– Куда?
– Полезем в подвал на разведку.
– А я зачем?
– Открывать замки. Вдруг там, внизу двери или решетки.
Беатриса пошел в кладовку и сталь греметь какими-то железками. Я встал, достал из сушилки миску и отсыпал ему половину своей доли.
Беатриса явился с двумя фонарями в руках. Один – советский железный, другой – китайский пластмассовый. Он опробовал их по очереди, направляя световой поток в темный коридор, и остался доволен испытаниями. Тщательно вымыв руки, он беспрекословно съел выделенную мной пайку и грустно произнес:
– Опять смывать макияж и переодеваться.
– Зачем? – не понял я.
– Так ведь нам нужно идти.
– Иди так, – легкомысленно предложил я.
– Как так? – испугался он.
– Прямо так. Ты шикарно выглядишь.
Беатриса зарделся. На разрумянившемся лице застыла нерешительность, сменившаяся откровенным страхом. Глаза забегали, руки задрожали.
– Да ты че?! – еле выдавил он. – Я никогда так не выходил.
– Туфлей нет?
– Почему нет? – обиделся Беатриса. – Есть две пары.
В доказательство своих слов он отправился в зал и притащил светлые босоножки и закрытые черные туфли.
– Надень босоножки. В туфлях сопреешь.
Он тут же выполнил мое приказание. Ему очень хотелось попробовать себя в свете.
– А вдруг, меня кто-нибудь узнает? – спросил он.
– Да брось, ты, – успокоил его я. – Разве в этой энергичной моложавой женщине можно узнать того заплесневелого червяка, который встретился мне позавчера утром.
Беатриса ничего не ответил, но стал готовиться, на мой взгляд чересчур тщательно. Подвел брови, прошелся по ресницам, почмокал губами по свежему слою помады. Внимательнейшим образом изучил ноги на предмет волосяного покрова, зачем-то потрогал искусственные груди и поправил лифчик. Глаза его сияли, он бормотал под нос что-то несуразное, короче выглядел человеком, у которого вот-вот должна исполниться мечта.
Перед самым выходом на Жаннин телефон позвонил Аркашка. Он сказал, что меня разыскивает Полупан. Дескать, ментам нужно задать мне пару вопросов по убийствам. Якобы всплыли кое-какие обстоятельства.
– Я прикинулся, что не знаю, где ты, – сказал он. – Но, боюсь, что они не поверили и установят за мной слежку.
– Это вряд ли, – не поверил ему я. – Не стоит говорить про Жанну…
Разговор прервался, кончились деньги.
Если в подъезде Беатриса еще как-то держался, то на улице его стало колотить. При свете дня его макияж выглядел вульгарно, нервная дрожь походила на похмельный тремор, а размашистый шаг на поступь доярки. В целом он создавал впечатление проститутки случайно дотянувшей до старости. Идти рядом с ним было стремно. Тем не менее, ничего другого не оставалось, и я шел с таким видом, как будто встретил соседку и провожаю ее до поликлиники.
Оказавшись во внутреннем дворике, мы долго оглядывались, проверяли наличие чужих глаз и только потом открыли люк дебаркадера. Беатриса неожиданно закапризничал. Он не хотел лезть в яму, потому что боялся сломать каблуки у туфель. Я посоветовал ему лезть босиком. Он долго ворчал о том, что не ожидал таких трудностей, думал, что тут простые ступеньки. Потом скинул обувь и пожаловался:
– Надо было купить следки, а то натер ноги.
В подвале мы включили фонарики, но было и так не очень темно, потому что имелись малюсенькие грязные зарешеченные цокольные окна, в которые пробивался густой от пыли молочный свет. Я шел впереди, прокладывая путь босому Беатрисе. Было сухо. Я то и дело смотрел на план, сверяясь с вектором. Наконец мы подошли к тому месту, где должна была начинаться лестница в Захаровский офис. Путь нам преградила обшарпанная фанерная дверь. Дверь была без ручки и замочной скважины.
Такого мы не ожидали. Я припал ухом к фанере и прислушался. Тишина. Попробовал толкнуть ее вовнутрь. Бесполезно. Нужно было за что-то ухватиться. Спасла щель между дверным полотном и полом. Я сел на корточки и дернул ее на себя. Послышался скрежет, она пошла. Пришлось дернуть еще два раза, пока она открылась. Но, это нас не спасло. Как в сказочном лабиринте, за дверью оказалась решетка. На ушках висел амбарный замок. За решеткой виднелась еще одна дверь, на этот раз железная, правда в самом ее центре скрасовалась большая замочная скважина, в которую бился тонкий лучик света.
– Я навесные замки не умею, – промямлил, переминающийся с ноги на ногу, Беатриса.
Я подумал, что наша миссия провалилась. Замок выглядел внушительно, а прутья решеток – зловеще. Я для проформы подергал это громоздкое сооружение и услышал справа звук металла по бетону. Конструкция ходила ходуном.
Мы с Беатрисой подошли к правой стене и увидели, что ушки, которыми трубы крепились к стене, сломаны, все держалось на одном единственно дюбеле, который не внушал доверия. Эта штука могла рухнуть в любую секунду. Я велел Беатрисе держать решетку, а сам вытащил дюбель и потянул конструкцию на себя. Решетка легко вращалась вокруг навесного замка. Мы оттащили ее влево и положили на пол. Теперь путь к третьей преграде был открыт. Я чувствовал себя Гарри Поттером в тайной комнате. Перешагивая через какие-то мешки и швабры, мы подошли к двери.
– Без проблем, – заявил Беатриса, ознакомившись с замочной скважиной. К счастью на ней был всего один замок.
– Открывай, – приказал я.
В это время с той стороны послышались голоса. Я припал к отверстию и увидел, что дверь ведет на небольшую лестницу, которая упирается в коридор. По коридору ходили люди. Все соответствовало схеме. Не вызывало сомнения, что передо мной офис Захарова.
– Я же сказал, без проблем, – еще раз подтвердил свои слова Беатриса. – Вечером и откроем.
Я подумал, что сейчас мы можем нарваться на неприятности, нас могут услышать, тем более, уступая место около двери, Беатриса задел ногой какую-то палку, которая упала с шумом сравнимым с перезвоном церковных колоколов.
Ретировались мы без происшествий. Я вылезал вторым, этот факт помог мне убедиться в том, что Беатриса бреет ноги до самой задницы.
На вольном воздухе деда ждало еще одно потрясение. Я заявил, что до дома ему придется добираться одному.
– Мне нужно съездить на склад, проверить охрану, – сообщил я ему. – Посмотрю на замок. Позвоню в Москву.
Беатриса попытался напроситься со мной, но я пресек на корню эти поползновения. У меня была куча аргументов, самый простой из которых:
– Ты уже большая девочка, привыкай передвигаться одна.
Старикан опять напрягся. Столько потрясений и все в один день. Больше всего его пугало то, что кто-то из соседей может признать в нем Жанниного папашу. Я заверил, что это невозможно даже теоретически. Мои старания не очень успокоили его. Когда мы расставались, Беатриса дрожал всем телом.
На автобусной остановке я добавил денег на Жаннин счет, поймал такси и отправился на склад.
Мои опасения были напрасными. База никуда не делась. Охранник сидел на своей вышке. Замок грозно висел на воротах. Я открыл его и вошел внутрь. Товар на месте. Задание выполнено. Можно звонить Тагамлицкому, завтра, послезавтра оформлять документы с Аркашкой и выдвигаться в сторону Москвы.
Я вышел с охраняемой территории, присел на первую попавшуюся скамейку и набрал Тагамлицкого.
– Я забрал товар, – после алло, заявил я. – Все отгружено на съемный склад, ключи у меня.
– Товар наш? – грозно спросил Тагамлицкий.
– Все бренды наши. Немного архангельских тетрадей и чешких ластиков. Но, все ликвидно и хорошо упаковано.
– Ладно, – без энтузиазма произнес Тагамлицкий. – Езжай на товарную станцию, найми двадцатитонник и отправляй все это хозяйство в Москву.
Я опешил.
– Как в Москву?!! – воскликнул я. – Мы же обещали Спицыну, что сделаем его дилером!
– Мало ли что мы обещали! – рассердился Тагамлицкий. – Обстоятельства изменились. Принято решение, что дилерами в этом регионе будет заниматься другой человек, а ты отправляй товар, да не забудь привести финансовый отчет по расходам.
– Подожди! – заорал я. – Я лично обещал человеку, что он будет дилером. Он нам помог, вытащил долг. Зачем нам еще кого-то искать??!
– Я тебе по-русски говорю, что поиски дилера в регионе сняты с твоей компетенции. Приедет другой человек, и твой Спицын будет участвовать в конкурсе наравне с остальными претендентами.
Тагамлицкий бросил трубку. Я встал со скамейки, потом снова бросил на нее свой костлявый зад. Меня кинули! Тагамлицкийц не простил мне, того, что я справился с заданием. Хотя бы тут решил навредить. Что я теперь скажу Аркашке?! В глубине зрело чувство под названием «ненависть». Оно смешивалось с обидой и заставляло сердце биться чаще. Я стиснул зубы так, что потемнело в глазах, и снова набрал номер.
– Тагамлицкий?
– Да.
– Ты пиздюк!!!
На той стороне повисло зловещее молчание. Я представил себе, какой шок испытал этот злобный карлик. Я представил себе, как его жирное одутловатое лицо приобрело пунцовый оттенок, а глаза выкатились из-под ресниц. Мне стало хорошо.
– Ты пиздюк!!! – повторил я еще раз. – Запомни, я все про тебя знаю! Все твои махинации мне известны. Я владею всеми цифрами, и, обязательно, как только приеду, положу их на стол к шефу. Понял, урод?!
Я нажал отбой и снова встал. Солнце, как светило, так и светило, звенели трамваи, бродили люди. Ничего не изменилось. Молния с неба не поразила меня, черный смерч не закружил в объятиях. Наслаждение, которое я испытал, обругав Тагамлицкого ни с чем сравнить невозможно. Я тащился и смаковал момент. Самое интересное, что я ничегошеньки про этого Тагамлицкого не знал. Все мои угрозы – чистый блеф.
Итак, что мы имеем? Я впервые в жизни нарушил правило отца. Мало того, сразу два. Я матерился и врал. Что меня к этому подвигло? Это вопрос. Я испытал минутное удовольствие, но мой батя был умный парень. Расплата последует очень скоро, причем самая суровая. Надо признаться себе, что на этой работе я долго не удержусь. Я опять сел.
Плевать! Я побрел в ту сторону, откуда утром являлось солнце. Не разбирая пути, останавливаясь на светофорах и перешагивая бордюры. Я так и не стал своим в этом городе. Инородное тело в густой, вязкой массе.
Минут через двадцать я уперся в стену. Стена длинная, и искать ее край смысла не было. Я остановился и вытер пот со лба. Зазвонил Жаннин телефон. На дисплее высветилось – папа.
– Ты где? – спросила Жанна.
– Не знаю.
– Как это?
– Вот так. Где-то в городе.
Жанна немного помолчала.
– Что случилось?
– Я нарушил сразу два правила. Не знаю, что делать.
– Найди название улицы. Я сейчас приеду.
На заборе улиц не пишут. Я перешел на другую сторону дороги и дошел до угла дома.
– Улица Щорса, – сказал я, набрав номер. – Дом двадцать.
– Стой, никуда не уходи.
Я присел на зеленую трубу, ограждающую кусты белоягодника и стал послушно ждать. Минут через двадцать подъехало такси.
– Заплати, пожалуйста, – попросила Жанна в открытое окно. Я рассчитался с таксистом.
– Рассказывай, – велела она, взяв меня за руку.
Я послушно передал в лицах весь разговор с Тагамлицким.
– Теперь меня точно уволят.
Жанна посмотрела на меня с восхищением.
– Ты так повел себя из-за Аркашки? – спросила она.
– Да.
– А стоит ли он этого?
– Я ведь обещал.
– Тоже верно.
Она немного помолчала. Потом пошла куда-то, не отпуская мой рукав. Я поплелся за ней.
– Не парься, – посоветовала девушка. – Все меняется. Жизнь меняется. Ты вообще из-за чего напрягся? Из-за того, что работы лишишься, или из-за того, что нарушил отцовские правила?
– Пока сам не пойму. Да я особо и не напрягался.
Жанна внимательно посмотрела на меня.
– Надеюсь, это никак не отразится на наших сегодняшних планах?
– Никак, – подумав, сказал я.
Мы бесцельно брели в сторону заката. Жанна что-то шептала под нос.
– Сто тридцать два, – сказала она.
– Чего? – не понял я.
– Сто тридцать два шага, – пояснила она, – вон от того столба, до улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37