– Драгоценный мой наставник!Вот тогда-то и прозвучал выстрел Каспера.Сколько раз, бывало, твердил ему старый рубака атаман Шкурко: «Ненавидеть или любить, сынок, можешь горячо, но целиться во врага надо холодно, с расчетом».Не до холода и не до расчета было сейчас Касперу, и он промахнулся. Больше пороху у четверых товарищей не осталось.Ландскнехты, послушные приказанию фон Эльстера, цепочкой окружили дом, столпились у крыльца, только к окну подходить остерегались.Слышно было, как тяжелые сапоги загрохотали по черепице крыши.– Митта! – сказал Збигнев. – Надо ее привести сюда!– Гореть всюду будет жарко! – проворчал Франц сердито. И, глядя в окно, добавил: – А вот уже и факелы несут!– Помолимся, ребята, – сказал он, опускаясь на колени. – Авось и без поповского последнего причастия попадем на тот свет! – И вдруг тут же вскочил на ноги.– Держитесь, братья, идем на помощь! – загремел у самых окон дома зычный голос кузнеца Петера. – Бей папистов проклятых!– Гляди назад! – заорал фон Эльстер. – Аркебузы – огонь!Раздался залп. Один факел, дымя, покатился в траву. Над толпой пронесся жалобный женский стон.– Уршула! – вне себя от ярости закричал Франц.– Уршулу убили! – отозвался голос из толпы. – Бей проклятых наемников, бей без пощады!Аркебузеры не могли сдержать яростный натиск кучки молодых парней, приведенных кузнецом. Десятка полтора здоровенных моряков с топорами, рослых грузчиков с баграми и дубинками до того стремительно налетели на ландскнехтов, что не прошло и часа, как схватка была кончена.Наконец можно открыть дверь! Збигнев бросился к отцу Арнольду. Кардинал, взобравшись на коня Мандельштамма, дал было шпоры. Его бывший ученик одной рукой схватил коня под уздцы, а другой – с силой рванул старика с седла, но тут же от удара мечом замертво свалился рядом с кардиналом на землю.
Повторить удар рыцарь фон Эльстер не успел: острый крюк багра стащил его с коня. Едва он вскочил на ноги, как Каспер вонзил клинок ему в грудь.– За Збышка! За Вуйка! – хрипло приговаривал он. – А это – за Каспера Берната, проданного в рабство!Патера Арнольда прикончил кто-то из матросов.Подняв истекающую кровью Уршулу, Франц на руках, как ребенка, внес ее в дом.Оставшиеся без начальников и руководителей ландскнехты бестолково метались в переулке и разбегались по соседним улицам.Перед домиком Франца остались только убитые и раненые да толпились ребята кузнеца с дубинками, топорами и баграми.Каспер наклонился над распростертым у крыльца телом Збигнева.– Збышек! Откликнись! Скажи хоть слово!Збигнев тяжело и хрипло дышал. Кто-то посветил факелом, раненый на секунду открыл глаза и тут же закрыл их снова. На земле расплывалось темное пятно, подошвы Каспера скользили в крови.Осторожно приподняв Збигнева, Каспер с матросом внесли его в дом. Их догнали легкие шаги: это Митта, спустившись с чердака, в темноте и сутолоке разыскала своего любимого.
Двое портовых рабочих привели обезоруженного ландскнехта с серьгой в ухе.– Что делать с подлюгой? – спросили кузнеца. – Мы уже после смерти начальников захватили его на крыше.– По справедливости их всех следовало бы вздернуть… Но что с них спрашивать! Эй ты, зови своих молодцов да подберите этих вот. – Петер показал на тела убитых и раненых. – Грузите их на бригантину и уходите, пока целы, в море!– Да ведь перевешают нас всех, как собак, если мы с таким грузом явимся в Кенигсберг, – мрачно прохрипел солдат с серьгой. – Скажут еще, пожалуй, что мы сами их…– Да, такие случаи бывали, – заметил Франц. – В замке Рутенберг наемники убили старого рыцаря и его сына, а сами переметнулись к Мюнцеру.– А кто тебе, дядя, велит тащить их в Кенигсберг? – усмехнувшись, заметил молодой матрос. – Море большое, камней на берегу хватит! А сами расходитесь по домам, платить-то вам уже некому!Ландскнехт промолчал и пошел собирать своих.Занималась заря. Надо было решать, что делать дальше.Перевязав Збигнева, заботу о котором взяла на себя Митта, Каспер присоединился к Францу и Петеру, расположившимся за столом потолковать о делах.Кузнец предложил Митту с раненым Збигневом, Франца и Уршулу отправить во Фромборк.– А зачем, не пойму, нам уезжать сейчас, когда со злодеями мы разделались? – возражал Франц. – Да и как раненых наших тревожить?– За то, что мы «разделались», нас тоже по головке не погладят, у твоего порога все это случилось… – резонно заметил кузнец. – Меня-то и матросов да грузчиков моих ищи-свищи – мало ли в порту матросов… Да и святая коллегия может назначить других людей для ведения вашего дела, – добавил он, подумав, – обвинение в святотатстве с вас еще не снято. А что до раненых…– Раненых лучше отца Коперника никто на ноги не поставит, – вмешался Каспер. – До Фромборка путь недолгий… А окрепнут немного – отец Миколай сам распорядится: в Ольштын ли их к отцу Тидеману переправить или в Гданьск.– И ты с ними? – спросил Петер.– Я останусь здесь. Мне ничто не грозит… Переселюсь к Суходольским до приезда пана Вацлава или возвращения Збышека… Нельзя в такое время оставлять в доме одних женщин! Да я ведь и ненадолго – ремонт на «Гелиосе» заканчивается, скоро отплыву в дальние страны…С первыми лучами солнца большая шестивесельная лодка отчалила от пристани Мотлавы. Каспер стоял на берегу и махал отъезжающим рукой.С тяжелым сердцем возвращался он в дом Суходольских. Было уже совсем светло, но Каспер несколько раз прошелся мимо крыльца, чтобы ранним приходом не обеспокоить хозяек.Ванду он застал в столовой одну: пани Ангелина, вне себя от тревоги за Збышека и Митту, молилась в спальне.– Только вы уж матушку не волнуйте, – сказал Каспер, закончив рассказ о событиях сегодняшней ночи, – когда вы ее достаточно подготовите, можно будет посвятить ее во все, но даст бог, Збигнев до того времени окончательно поправится…– Почему же пан Каспер не уехал с ними? Мой боже, у меня теперь ни на минуту не будет спокойно на сердце!– Мне ничто не угрожает, панна Ванда… И все же я попрошу пристанища в вашем доме, хотя бы до приезда пана Вацлава…Ванда молча с благодарностью пожала Касперу руку.С утра до вечера Каспер теперь пропадал в порту. Весна была в полном разгаре, и «Гелиос» вскоре должен был выйти в море. Ремонт подходил к концу. Каравелла вся сияла свежей краской, на бушприте уже развевался польский флаг. Корабль гордо и плавно покачивался у причала.Обитателей дома Суходольских беспокоило только отсутствие вестей от Збигнева и Митты.Наконец пришло долгожданное письмо из Фромборка.Збигнев уже мог сидеть, писать, играть с Миттой в шахматы. Об этом он и сообщал Касперу и Ванде. Здоровье Уршулы тоже быстро идет на поправку. Раны их, как оказалось, были не опасные. Отец Миколай принял беглецов с большим радушием, а сейчас собирается препроводить всех в Ольштын, где им будет еще спокойнее. Отец Тидеман в Ольштыне же повенчает Збышка с Миттой. Глава двенадцатаяСАМАЯ КОРОТКАЯ, НО ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ДЛЯ КАСПЕРА И ВАНДЫ К началу лета в Гданьск наконец возвратился пан Вацлав Суходольский.От него, как, впрочем, и от пани Ангелины, удалось скрыть трагические происшествия в Осеках. Домочадцы только сообщили старому шляхтичу, что Збигнева с невестой пригласил к себе погостить в Лидзбарк каноник Коперник, а венчать их будет сам наместник Ольштына каноник Тидеман Гизе.По покашливанию и по разглаживанию усов можно было судить о том, какою гордостью наполнило сердце пана Вацлава это известие. Однако он тут же пригорюнился.– Что за молодежь пошла нынче! – сетовал он. – Все у них в спешке! Всё неожиданно. Раз-два – и свадьба! А приглашения разослать? А благословение у родителей получить?Ванда напомнила отцу, что разговоры о женитьбе Збышка ведутся уже давно.– Пусть так, но свадьбу необходимо отпраздновать как полагается: никто в роду Суходольских не венчался еще втихомолку! Тем более сейчас мы можем, себе это позволить. Над домиком нашимСолнышко светит,Слива цвететИ порхают стрижи… – закончил свою речь пан Вацлав словами старой поморской песенки.Быть спокойным за свой дом, за Збигнева, за Митту у старого шляхтича были все основания. Разве не принял самым благосклонным образом король его встречную жалобу? И, если барон Мандельштамм и аббатиса еще не в тюрьме, это только потому, что старый разбойник, вероятно, сбежал из Польши, а монахиня, как видно, совсем выжила из ума.Вызванная на предварительный допрос, она изрыгала на собственного брата такие проклятия, что ее в конце концов, следуя указаниям из Рима, оставили в покое.Мать Целестина, например, во всеуслышание заявила, что бессовестно обманута родным братом, который уверил ее в безумии девицы Ланге, что нападение на обоз с монастырскими сокровищами совершил опять-таки ее брат, а никакие не Збигневы и не Генрихи, которых напрасно ищет святая коллегия. Вот с этим награбленным добром братец ее и скрылся от правосудия, – как видно, сбежал в Италию. Похоже, что это именно так: с ним вместе исчезли бесследно и его постоянные собутыльники – рыцарь фон Эльстер и патер Арнольд. В похищении двух монахинь фон Эльстер уж безусловно участвовал: он давно заглядывался на хорошенькую Уршулу, бывшую служанку Тешнера!Старуха не знала, что патер Арнольд, покинув пределы Польши, так высоко поднялся по иерархической лестнице! Знали зато об этом другие. И, когда настоятельница пояснила, что рыцарь и поп не оставят ее брата в покое, пока не выудят у него последний золотой, суд, опасаясь дальнейших разоблачений полупомешанной старухи, дело прекратил.Словом, обстоятельства складывались для старого шляхтича весьма благоприятно… Беда только, что деньги – свои и взятые взаймы у будущего зятя – пан Вацлав все поизрасходовал.Сообщая об этом с несколько смущенным видом, пан Суходольский вдруг обратил внимание на то, что за столом отсутствует их постоянный гость – купец Куглер.– А что это Адольфа третий день не видать? – спросил он, подозрительно оглядывая Ванду и Каспера. – Пани Ангелина, куда же подавался наш славный Адольф?Пани Ангелина, перекрестившись украдкой, только было собралась сообщить мужу о разрыве, происшедшем между Вандусей и Куглером, как дочь остановила ее движением руки.– Вот, пан отец, – сказала она спокойно, – в ваше отсутствие пришла эта бумага из суда… Вас вызывают ответчиком по иску Куглера, предъявленному вам на сумму в десять тысяч талеров.– Как это – ответчиком? – пробормотал пан Вацлав. – А ну-ка, давай сюда бумажку!Увы! Ванда была права: перед паном Вацлавом лежала копия искового заявления негоцианта Адольфа Куглера о взыскании с Вацлава Суходольского (Пся крев! Даже не написал «с пана Вацлава Суходольского»!) десяти тысяч талеров – ссуды, данной ему взаймы Куглером сроком на три месяца.– Никогда и разговора о трех месяцах не было! – воскликнул пан Вацлав возмущенно. – Все это его торгашеские враки! Пан Бронислав Винявский мигом утрет купчине нос – нечего наводить тень на ясный день, порочить честное имя Суходольских! Ну, Ванды теперь Куглеру не видать, как собственных ушей!Через несколько дней из суда последовал второй вызов, а еще через день пан Бронислав Винявский с поклонами и извинениями навестил пана Вацлава с просьбой не задерживать судопроизводства и явиться для дачи показаний.– Теперь ведь не те времена, когда шляхтич был хозяином в королевстве! – говорил судья виновато. – Теперь купец может требовать суда скорого и правого! Однако, если Куглер взвел напраслину на пана Вацлава, это ему так не пройдет!Пан Суходольский, слушая своего старого соратника, удовлетворенно покачивал головой, а вечером, как в добрые старые времена, затянул своим густым басом песенку про сливу и стрижей.После этого, однако, пан Вацлав больше уже не певал!В помещение суда пан Суходольский вошел орлом, покинул же он суд, ведомый под руки Каспером и Вандой, еле передвигая ноги и бормоча себе что-то под нос.Никто из присяжных шляхтичей, несмотря на все желание помочь своему собрату, не мог опорочить иск купца Куглера.– Это ваша подпись? – с надеждой спросил судья, после того как была зачитана расписка пана Вацлава Суходольского в том, что он для обеспечения и своевременного возвращения долга купцу Адольфу Куглеру закладывает ему свое имение Сухой дол и городской дом. В случае невозвращения этого долга в течение трех месяцев со дня подписания документа имение Сухой дол, равно как и дом в Гданьске, поступает в полное владение упомянутого купца Куглера.Пан Вацлав еще раз разгладил пергамент.– Подпись моя, – подтвердил он тихо.У Ванды вырвалось возмущенное восклицание, она даже привскочила с места, но Каспер удержал ее за руку.– Я хотела открыть всем, о чем толковал со мной Куглер тогда в «Артусе»!– У вас не было свидетелей, – печально возразил Каспер. – Догадываюсь, что он принуждал вас выйти за него замуж, грозя в противном случае разорить вашу семью. Но это сделал уже до него сам пан Вацлав, выдав купцу такого рода расписку.Итак, имение Сухой дол с его парками, лугами, мельницами и пашнями, а также роскошный дом Суходольских в Гданьске перешли во владение купца Куглера.Из всего имущества пану Вацлаву осталась небольшая избушка в Осеках, где раньше во время сплава леса ютились плотовщики.Задолго до того, как решение суда вступило в силу, пан Вацлав велел своим домочадцам перебираться в Осеки.– Пусть простит меня Збышек, – сказал он уныло, – не приготовил я ему с молодой женушкой достойного помещения! – И тут же придрался к дочери: – Вот ты крутила-финтила с женихами, а теперь оставайся в старых девках!Пани Ангелина с испугом оглянулась на Ванду. Вацлав со зла да с горя может бог знает что наговорить! А ведь Вандуся, как покорная дочь, три года назад, выполняя отцовскую волю, дала слово Куглеру. Больше женихов у нее не было.Старая дама ожидала взрыва негодования, дочь ее особо кротким нравом не отличалась, однако Ванда приняла слова отца с веселой улыбкой.– Ну что ж, останусь в девушках – буду покоить вашу с мамулей старость, – сказала она спокойно. – А если найдется хороший человек, вы меня благословите, правда, пан отец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60