полки для ванной купить
И, как бывало, вспомнят Россию, Москву, Петербург, хрустящий снег и ядреный морозец новогодних ночей. Или нет, метель, обязательно метель.
Уже десять часов. Сейчас придут гости, а она и ног не чует. Устала страшно, полежать бы… Но где там, на кухне что-то подозрительно шипит.
Звонок в передней захлебывается, вот-вот оторвется язычок. Нет, это не клиенты. Ну, конечно, гости. Да что они, с ума сошли или уже успели где-то старый год спровадить?
– Сейчас, сейчас!
Фартук в сторону, взгляд в зеркало.
– Прошу, дорогие гости!..
В переднюю вваливаются трое. В полутьме не разглядеть. Но каковы прохиндеи, явились ряжеными.
– Да будет вам, в Новый год колядовать не положено…
– Госпожа Гинзбург?
Голос незнакомый. Шутники еще и притворяются. Софья Гинзбург распахивает двери в освещенную столовую и тихо опускается на сундук… Жандармы!
На бакинской таможне какой-то неуклюжий рохля наступил сапогом на картонную коробку. Она лопнула. Нужно было составлять акт. Коробку выкинули и ахнули. Призвали жандармов. Те без труда определили характер груза – матрицы, матрицы «Искры». И они пришли на имя зубного врача Софьи Гинзбург.
Она их получала и раньше. И передавала каким-то людям, не зная, кто они, и что она передает, и от кого.
Теперь с таким трудом налаженное печатанье газеты с матриц провалилось. Вернее, провалился адрес.
Красин честно сообщил за границу о провале. Крупская от имени Ильича ответила, что в таком случае нужно сократить работу типографии и переключить все силы на транспорт готовых изделий. Главное – транспорт.
Даже во Франции не много таких уютных, обжитых и таких живописных городков, как Монпелье. В десятке километров от города – море, по соседству Марсель. А в Марселе и в Монпелье очень крепкие профсоюзные организации. Руководители марсельского профсоюза моряков добрые друзья Петра Смидовича.
Смидович живет в Монпелье. Сюда, в этот маленький французский городок, приходят большие, увесистые пакеты.
Через некоторое время эти пакеты уже в Марселе. Их содержимое переложено в компактные резиновые мешки.
Французская пароходная компания «Пакэ» осуществляет регулярные рейсы по линии Марсель – Баку.
Отплевываясь пеной, лодка все дальше и дальше уходила в открытое море. Стихли звуки шумного порта, расплылись его огни.
Авель Енукидзе еще не привык к ночным прогулкам по морю. И он еще никак не может налюбоваться на слаженную работу контрабандистов. А они мастера своего дела.
Уключины не скрипят, смазанные каким-то жиром. Две пары весел опрокидываются в воду, как удочки, на которые клюнули сразу четыре крупные рыбины. Шейки весел заботливо обмотаны промасленной ветошью.
Настал час луны. Она выглянула из воды как будто только для того, чтобы расписаться золотистым росчерком поперек ребристых волн и исчезнуть.
Авель успел заметить, как лунный росчерк зачеркнула черная тень. Потом высокий борт закрыл небо.
Сквозь шипение пара раздался пронзительный свист. Таким же переливом ответили гребцы на лодке.
Что-то тяжело плюхнулось в воду, потом еще раз, еще!..
Рядом с лодкой угрожающе прорычали пароходные винты, обдали пеной.
И снова видна лунная дорожка. На ней плавают, крутятся в водовороте черные мешки.
Два пуда осадили борта утлого суденышка.
Поездом, а порой и на лошадях, через горы, пакеты попадают в Баку, на Баиловский мыс. Их сортируют, перепаковывают. И прежде всего прочитывают от корки до корки «Искру», «Зарю», брошюры, книги.
И снова в путь…
Дубровинский подружился с рыбаками. В Астрахани рабочие рыбных промыслов, рабочие рыбоперерабатывающих предприятий были чуть ли не самым большим отрядом пролетариев.
Крупных промышленных заведений в городе не было. Более того, в течение XIX столетия шло свертывание промышленного производства. Еще в 1770 году Астрахань насчитывала 130 фабрик и 10 заводов, а в 1830 году в Астрахани и ее окрестностях числилось всего 62 фабрично-заводских заведения. Да и какие это были заводы и фабрики – ватные, красильни, писчебумажные, мыловаренные, скорняжные, овчинные, гончарные.
И только три небольших машиностроительных.
На всех фабриках и заводах в 1889 году числилось 2107 рабочих.
Конечно, после Яранска Астрахань чуть ли не промышленный гигант. Но Дубровинский знал Москву, ее рабочих, ее фабрики и заводы. Естественно, что, включившись в работу местных социал-демократов, он взялся за самое в тот момент главное и трудное – транспорт.
Сколько больших и малых рек и ручейков прорыли себе дорогу к великой Волге. Не счесть! Дубровинский запомнил только ее берега с бесчисленными устьями этих притоков.
Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что в пределах Астраханской губернии Волга, словно пресытившись пришлыми водами, закрыла им дорогу в свое русло. И даже наоборот, она сама растеклась во все стороны извилистым переплетением рукавов, ериков, проранов, узенов, ильменей.
Без рыбаков в этом водном лабиринте не найти дороги к морю. Рыбаки уверяют, что нужно держаться только одного русла «Бахтемира», только по нему могут подняться к Астрахани морские суда. Да и то когда не дуют «выгонные ветра» с веста и норд-веста.
Значит, за «товаром» иногда придется ходить и в море.
А товары идут регулярно. И регулярно приходят короткие извещения: «выслали партию кавказских чувяк». Или в партии оказываются «фрукты».
Но и чувяки и фрукты похожи друг на друга, как два листа одной и той же газеты.
Из Самары за очередными дарами Баку приезжают агенты транспортного бюро восточного района РСДРП. Астрахань – это только один из пунктов получения, правда самый удобный, пока на Волге не закрывается навигация. Зимой «чувячки» идут уже железной дорогой на Пензу, Саратов и в другие 17 пунктов, с которыми связано бюро.
Иосифу Федоровичу пришлось учиться и перепаковке. Это оказалось нелегким делом.
Прежде всего к приезду транспортера нужно было подыскать безопасную квартиру, а иногда и получателя, если груз приходил прямо на адрес порта.
Ссыльные идти за багажом не могли. Опасно было посылать за ним и местных социал-демократов, они почти наверняка были на примете у полиции. Находить же каждый раз все новых и новых людей из числа сочувствующих очень нелегко. Но Иосиф Федорович умел уговаривать.
Как правило, «получатель» привозил груз на свою квартиру, и тут его и перепаковывали. Сортировали по комитетам. Если газеты и журналы вез сам транспортер, то добывали для него подходящие чемоданы, баулы, корзинки. Но захватить с собой большой багаж транспортер не мог. Значительная часть груза шла малой скоростью по Волге.
И здесь нужно было обладать изощренной фантазией, чтобы придумывать названия груза. Иногда ящики или корзины, набитые книгами, весили слишком много, и традиционные «чувяки» не годились. Не годились и «фрукты». Дубровинскому пришлось основательно изучить тарифы волжских товарных контор, чтобы не ошибиться с названиями.
Стала Волга. Попрятались по затонам пароходы, буксиры, баржи. Декабрьские метели наваливают сугробы на опрокинутые вверх днищем лодки, и берега ниже города начинают походить на заброшенные кладбища с разрушенными могилами.
Зима здесь еще более лютая, чем в Яранске. В декабре морозы доходят до 30 градусов.
Однажды в такой вот морозный день открылись двери в сенях дома, где жил Дубровинский, и из клубов морозного пара на пороге появилась Анна Адольфовна, а на руках у нее маленькая дочка Верочка.
Он почти год не видел Анны Адольфовны, а Верочку увидел только сейчас, когда ее, как кочан капусты, освободили от бесчисленных одеял, шарфов, платочков.
Анна Адольфовна привезла и радостные и печальные новости. Два брата Иосифа Федоровича арестованы, и оба как социал-демократы. Наташа растет, и бабушка в ней души не чает.
Но Любовь Леонтьевна стала заметно сдавать. Трудно матери смириться с тем, что два ее сына за решеткой, а третий где-то далеко, под надзором полиции. Вот она и ищет забвения в уходе за внучкой. И балует ее как только возможно.
Иосиф Федорович был горд за Якова и Семена. Социал-демократы! И если их упекли за решетку, значит они не сидели праздно, сложив руки.
Теперь, возвращаясь домой, Иосиф Федорович первым делом спешил к кровати, на которой лежала и даже пыталась улыбаться дочка. Мучительно хотелось ее поцеловать, взять на руки и покружить по тесной комнате, принять самое деятельное участие в нелегкой, в условиях Астрахани, процедуре купания.
Нельзя!
Астраханский климат продолжал точить легкие, туберкулезный процесс не прекратился. И Дубровинский беспощадно подавлял в себе все приливы отцовской нежности.
Оторванный от семьи ссылкой, понимающий, что и после ее окончания он только наскоками, наездами сможет бывать дома, уверенный, что ему уготовлены новые тюрьмы, новые ссылки, он не мог позволить себе в редкие часы встреч с дочерьми то, что так естественно для большинства людей.
А ведь Иосиф Федорович к тому же был необыкновенно мягкий человек, любящий отец. И семья была для него не только отдушиной. Это был целый мир, в котором он делал все новые и новые открытия. Это был источник, из которого он черпал силы даже в самые жуткие моменты, когда, казалось, уже все кончено и он не может бороться.
Наступил 1903 год.
Уехала Книпович. И все заботы по сколачиванию и руководству Астраханского комитета РСДРП легли на плечи Дубровинского. Еще перед отъездом Книпович известила Надежду Константиновну Крупскую о том, что оставляет вполне надежного преемника. И транспорт «Искры» и работа социал-демократической организации под хорошим присмотром.
Но не только Книпович «присмотрелась» к Дубровинскому. Его приметили и жандармы.
Еще осенью 1902 года начальник Астраханского жандармского управления с тревогой извещал департамент полиции, что наплыв поднадзорных в город Астрахань нарушил привычное спокойное состояние умов населения губернии.
«…Негласным наблюдением со стороны чинов вверенного мне управления установлено существование в г. Астрахани какого-то антиправительственного кружка… в нем принимают участие поднадзорные Владимир Евреинов, жена его Екатерина Степановна, Антон Кокорин, Иосиф Дубровинский, Сергей Вржосек, Александр Козлов, Матвей Семенов, Николай Замараев…
В заключение долгом почитаю доложить, что истекший год изобиловал присылкой из-за границы и некоторых местностей России на имя различных учреждений и отдельных лиц нелегальных и революционных изданий».
Жандарм не очень ошибался в оценке деятельности «кружка». Но он не предвидел, что этот «кружок» уже готов конституироваться как Астраханский комитет РСДРП.
Уже в феврале 1903 года Дубровинский извещал редакцию «Искры» о положении дел в Астрахани не от имени «кружка», а от имени комитета.
«Астраханский комитет вынес решение о регулярном отчислении из своих доходов и скоро будет проводить его в жизнь. Настроение очень благоприятное для „Искры“, но необходимо наладить доставку».
Иосиф Федорович Дубровинский, как руководитель комитета, считал своим долгом регулярно информировать редакцию о всех начинаниях возникшей организации, ее платформе в связи с предполагаемым созывом II съезда РСДРП.
«…Несмотря на малочисленность интеллигентных сил, молодость Ком[итета]… им достигнуты более чем хорошие результаты – у него имеются связи среди рабочих, почти в каждое промышленное заведение Ком[итет] может проникнуть через спропагандированных рабочих, более того, ему стали доступны уже такие учреждения, как казармы. У Ком[итета] имеется недурная техника даже по сравнению с таким Ком[итетом], как Саратовск[ий]. В течение 2–3 месяцев Ком[итет] мимеографически выпустил около 8000 листовок… Ком[итет] не упускал ни одного случая собрать собрание рабочих, произнести перед толпой речь подходящего к моменту содержания. Первая попытка в этом направлении – первомайское собрание прошло удачно (было около 75 человек, и никто не был ни прослежен, ни захвачен как участник собрания), затем идет ряд групповых собраний от 20 до 60 человек. Во время стачки бондарей оратор от Ком[итета] говорил речь под открытым небом, на похоронах рабочего с завода комитетские ораторы произносили на могиле речи, при возвращении толпа раб[очих] пела револ[юционные] песни…»
Жандармы тоже заметили, как расширились связи, как укрепилось влияние искровцев, и особенно среди рабочих рыбных промыслов.
«В Астрахани образовался кружок лиц, – сообщала охранка, – разделяющих программу „Российской социал-демократической партии“ и признавших руководящую роль „Организационного комитета“, состоящего из членов общества „Искра“, в деле устройства общего партийного съезда и объединения и укрепления всех групп упомянутой партии».
Надо отдать справедливость жандармам, они сумели наладить получение информации о деятельности и настроениях «кружка лиц, разделяющих программу» РСДРП.
Действительно, Астраханский комитет, еще не правомочный делегировать кого-либо из своих членов на II съезд, выработал свой взгляд, свою точку зрения на то, какой они хотят видеть партию, ее структуру.
Мария Ильинична Ульянова довела это до сведения Крупской:
«…Всей партией признана настоятельная необходимость стройной центр[ализованной] организации, к[оторая] была бы в силах охранять и укреплять единство движения, своевременно схватывать вновь возникающие задачи партии и проводить в жизнь партийные решения, выяснять теоретические и практические принципы соц[иал]-д[емократ]ии… Астраханский ком[итет] пришел к след[ующим] решениям, к[оторые] и ставит на обсуждение съезда.
1. ЦК партии мы предлагаем избрать ред[акцию] „Искры“. От нее за послед[ние] годы исходила инициатива фактического восстановления партии, она руководила всей объединит[ельной] работой; по своей политической деятельности она известна всей партии, и для всех очевидна обширность ее научной и практич[еской] подготовки, гарантирующей успешное выполнение сложных задач ЦК…
2. Чтобы должн[ым] образ[ом] выполнить свои задачи, ЦК нуждается в собств[енной] сети агентов, обязанность к[ото]рых всесторонне осведомлять ЦК о положении дела, проводить в местн[ой] организации решения ЦК, намечать выдающихся в том или ином отношении деятелей и прочно связывать их с ними…»
Мария Ильинична поделилась с Крупской и своими впечатлениями о Дубровинском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Уже десять часов. Сейчас придут гости, а она и ног не чует. Устала страшно, полежать бы… Но где там, на кухне что-то подозрительно шипит.
Звонок в передней захлебывается, вот-вот оторвется язычок. Нет, это не клиенты. Ну, конечно, гости. Да что они, с ума сошли или уже успели где-то старый год спровадить?
– Сейчас, сейчас!
Фартук в сторону, взгляд в зеркало.
– Прошу, дорогие гости!..
В переднюю вваливаются трое. В полутьме не разглядеть. Но каковы прохиндеи, явились ряжеными.
– Да будет вам, в Новый год колядовать не положено…
– Госпожа Гинзбург?
Голос незнакомый. Шутники еще и притворяются. Софья Гинзбург распахивает двери в освещенную столовую и тихо опускается на сундук… Жандармы!
На бакинской таможне какой-то неуклюжий рохля наступил сапогом на картонную коробку. Она лопнула. Нужно было составлять акт. Коробку выкинули и ахнули. Призвали жандармов. Те без труда определили характер груза – матрицы, матрицы «Искры». И они пришли на имя зубного врача Софьи Гинзбург.
Она их получала и раньше. И передавала каким-то людям, не зная, кто они, и что она передает, и от кого.
Теперь с таким трудом налаженное печатанье газеты с матриц провалилось. Вернее, провалился адрес.
Красин честно сообщил за границу о провале. Крупская от имени Ильича ответила, что в таком случае нужно сократить работу типографии и переключить все силы на транспорт готовых изделий. Главное – транспорт.
Даже во Франции не много таких уютных, обжитых и таких живописных городков, как Монпелье. В десятке километров от города – море, по соседству Марсель. А в Марселе и в Монпелье очень крепкие профсоюзные организации. Руководители марсельского профсоюза моряков добрые друзья Петра Смидовича.
Смидович живет в Монпелье. Сюда, в этот маленький французский городок, приходят большие, увесистые пакеты.
Через некоторое время эти пакеты уже в Марселе. Их содержимое переложено в компактные резиновые мешки.
Французская пароходная компания «Пакэ» осуществляет регулярные рейсы по линии Марсель – Баку.
Отплевываясь пеной, лодка все дальше и дальше уходила в открытое море. Стихли звуки шумного порта, расплылись его огни.
Авель Енукидзе еще не привык к ночным прогулкам по морю. И он еще никак не может налюбоваться на слаженную работу контрабандистов. А они мастера своего дела.
Уключины не скрипят, смазанные каким-то жиром. Две пары весел опрокидываются в воду, как удочки, на которые клюнули сразу четыре крупные рыбины. Шейки весел заботливо обмотаны промасленной ветошью.
Настал час луны. Она выглянула из воды как будто только для того, чтобы расписаться золотистым росчерком поперек ребристых волн и исчезнуть.
Авель успел заметить, как лунный росчерк зачеркнула черная тень. Потом высокий борт закрыл небо.
Сквозь шипение пара раздался пронзительный свист. Таким же переливом ответили гребцы на лодке.
Что-то тяжело плюхнулось в воду, потом еще раз, еще!..
Рядом с лодкой угрожающе прорычали пароходные винты, обдали пеной.
И снова видна лунная дорожка. На ней плавают, крутятся в водовороте черные мешки.
Два пуда осадили борта утлого суденышка.
Поездом, а порой и на лошадях, через горы, пакеты попадают в Баку, на Баиловский мыс. Их сортируют, перепаковывают. И прежде всего прочитывают от корки до корки «Искру», «Зарю», брошюры, книги.
И снова в путь…
Дубровинский подружился с рыбаками. В Астрахани рабочие рыбных промыслов, рабочие рыбоперерабатывающих предприятий были чуть ли не самым большим отрядом пролетариев.
Крупных промышленных заведений в городе не было. Более того, в течение XIX столетия шло свертывание промышленного производства. Еще в 1770 году Астрахань насчитывала 130 фабрик и 10 заводов, а в 1830 году в Астрахани и ее окрестностях числилось всего 62 фабрично-заводских заведения. Да и какие это были заводы и фабрики – ватные, красильни, писчебумажные, мыловаренные, скорняжные, овчинные, гончарные.
И только три небольших машиностроительных.
На всех фабриках и заводах в 1889 году числилось 2107 рабочих.
Конечно, после Яранска Астрахань чуть ли не промышленный гигант. Но Дубровинский знал Москву, ее рабочих, ее фабрики и заводы. Естественно, что, включившись в работу местных социал-демократов, он взялся за самое в тот момент главное и трудное – транспорт.
Сколько больших и малых рек и ручейков прорыли себе дорогу к великой Волге. Не счесть! Дубровинский запомнил только ее берега с бесчисленными устьями этих притоков.
Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что в пределах Астраханской губернии Волга, словно пресытившись пришлыми водами, закрыла им дорогу в свое русло. И даже наоборот, она сама растеклась во все стороны извилистым переплетением рукавов, ериков, проранов, узенов, ильменей.
Без рыбаков в этом водном лабиринте не найти дороги к морю. Рыбаки уверяют, что нужно держаться только одного русла «Бахтемира», только по нему могут подняться к Астрахани морские суда. Да и то когда не дуют «выгонные ветра» с веста и норд-веста.
Значит, за «товаром» иногда придется ходить и в море.
А товары идут регулярно. И регулярно приходят короткие извещения: «выслали партию кавказских чувяк». Или в партии оказываются «фрукты».
Но и чувяки и фрукты похожи друг на друга, как два листа одной и той же газеты.
Из Самары за очередными дарами Баку приезжают агенты транспортного бюро восточного района РСДРП. Астрахань – это только один из пунктов получения, правда самый удобный, пока на Волге не закрывается навигация. Зимой «чувячки» идут уже железной дорогой на Пензу, Саратов и в другие 17 пунктов, с которыми связано бюро.
Иосифу Федоровичу пришлось учиться и перепаковке. Это оказалось нелегким делом.
Прежде всего к приезду транспортера нужно было подыскать безопасную квартиру, а иногда и получателя, если груз приходил прямо на адрес порта.
Ссыльные идти за багажом не могли. Опасно было посылать за ним и местных социал-демократов, они почти наверняка были на примете у полиции. Находить же каждый раз все новых и новых людей из числа сочувствующих очень нелегко. Но Иосиф Федорович умел уговаривать.
Как правило, «получатель» привозил груз на свою квартиру, и тут его и перепаковывали. Сортировали по комитетам. Если газеты и журналы вез сам транспортер, то добывали для него подходящие чемоданы, баулы, корзинки. Но захватить с собой большой багаж транспортер не мог. Значительная часть груза шла малой скоростью по Волге.
И здесь нужно было обладать изощренной фантазией, чтобы придумывать названия груза. Иногда ящики или корзины, набитые книгами, весили слишком много, и традиционные «чувяки» не годились. Не годились и «фрукты». Дубровинскому пришлось основательно изучить тарифы волжских товарных контор, чтобы не ошибиться с названиями.
Стала Волга. Попрятались по затонам пароходы, буксиры, баржи. Декабрьские метели наваливают сугробы на опрокинутые вверх днищем лодки, и берега ниже города начинают походить на заброшенные кладбища с разрушенными могилами.
Зима здесь еще более лютая, чем в Яранске. В декабре морозы доходят до 30 градусов.
Однажды в такой вот морозный день открылись двери в сенях дома, где жил Дубровинский, и из клубов морозного пара на пороге появилась Анна Адольфовна, а на руках у нее маленькая дочка Верочка.
Он почти год не видел Анны Адольфовны, а Верочку увидел только сейчас, когда ее, как кочан капусты, освободили от бесчисленных одеял, шарфов, платочков.
Анна Адольфовна привезла и радостные и печальные новости. Два брата Иосифа Федоровича арестованы, и оба как социал-демократы. Наташа растет, и бабушка в ней души не чает.
Но Любовь Леонтьевна стала заметно сдавать. Трудно матери смириться с тем, что два ее сына за решеткой, а третий где-то далеко, под надзором полиции. Вот она и ищет забвения в уходе за внучкой. И балует ее как только возможно.
Иосиф Федорович был горд за Якова и Семена. Социал-демократы! И если их упекли за решетку, значит они не сидели праздно, сложив руки.
Теперь, возвращаясь домой, Иосиф Федорович первым делом спешил к кровати, на которой лежала и даже пыталась улыбаться дочка. Мучительно хотелось ее поцеловать, взять на руки и покружить по тесной комнате, принять самое деятельное участие в нелегкой, в условиях Астрахани, процедуре купания.
Нельзя!
Астраханский климат продолжал точить легкие, туберкулезный процесс не прекратился. И Дубровинский беспощадно подавлял в себе все приливы отцовской нежности.
Оторванный от семьи ссылкой, понимающий, что и после ее окончания он только наскоками, наездами сможет бывать дома, уверенный, что ему уготовлены новые тюрьмы, новые ссылки, он не мог позволить себе в редкие часы встреч с дочерьми то, что так естественно для большинства людей.
А ведь Иосиф Федорович к тому же был необыкновенно мягкий человек, любящий отец. И семья была для него не только отдушиной. Это был целый мир, в котором он делал все новые и новые открытия. Это был источник, из которого он черпал силы даже в самые жуткие моменты, когда, казалось, уже все кончено и он не может бороться.
Наступил 1903 год.
Уехала Книпович. И все заботы по сколачиванию и руководству Астраханского комитета РСДРП легли на плечи Дубровинского. Еще перед отъездом Книпович известила Надежду Константиновну Крупскую о том, что оставляет вполне надежного преемника. И транспорт «Искры» и работа социал-демократической организации под хорошим присмотром.
Но не только Книпович «присмотрелась» к Дубровинскому. Его приметили и жандармы.
Еще осенью 1902 года начальник Астраханского жандармского управления с тревогой извещал департамент полиции, что наплыв поднадзорных в город Астрахань нарушил привычное спокойное состояние умов населения губернии.
«…Негласным наблюдением со стороны чинов вверенного мне управления установлено существование в г. Астрахани какого-то антиправительственного кружка… в нем принимают участие поднадзорные Владимир Евреинов, жена его Екатерина Степановна, Антон Кокорин, Иосиф Дубровинский, Сергей Вржосек, Александр Козлов, Матвей Семенов, Николай Замараев…
В заключение долгом почитаю доложить, что истекший год изобиловал присылкой из-за границы и некоторых местностей России на имя различных учреждений и отдельных лиц нелегальных и революционных изданий».
Жандарм не очень ошибался в оценке деятельности «кружка». Но он не предвидел, что этот «кружок» уже готов конституироваться как Астраханский комитет РСДРП.
Уже в феврале 1903 года Дубровинский извещал редакцию «Искры» о положении дел в Астрахани не от имени «кружка», а от имени комитета.
«Астраханский комитет вынес решение о регулярном отчислении из своих доходов и скоро будет проводить его в жизнь. Настроение очень благоприятное для „Искры“, но необходимо наладить доставку».
Иосиф Федорович Дубровинский, как руководитель комитета, считал своим долгом регулярно информировать редакцию о всех начинаниях возникшей организации, ее платформе в связи с предполагаемым созывом II съезда РСДРП.
«…Несмотря на малочисленность интеллигентных сил, молодость Ком[итета]… им достигнуты более чем хорошие результаты – у него имеются связи среди рабочих, почти в каждое промышленное заведение Ком[итет] может проникнуть через спропагандированных рабочих, более того, ему стали доступны уже такие учреждения, как казармы. У Ком[итета] имеется недурная техника даже по сравнению с таким Ком[итетом], как Саратовск[ий]. В течение 2–3 месяцев Ком[итет] мимеографически выпустил около 8000 листовок… Ком[итет] не упускал ни одного случая собрать собрание рабочих, произнести перед толпой речь подходящего к моменту содержания. Первая попытка в этом направлении – первомайское собрание прошло удачно (было около 75 человек, и никто не был ни прослежен, ни захвачен как участник собрания), затем идет ряд групповых собраний от 20 до 60 человек. Во время стачки бондарей оратор от Ком[итета] говорил речь под открытым небом, на похоронах рабочего с завода комитетские ораторы произносили на могиле речи, при возвращении толпа раб[очих] пела револ[юционные] песни…»
Жандармы тоже заметили, как расширились связи, как укрепилось влияние искровцев, и особенно среди рабочих рыбных промыслов.
«В Астрахани образовался кружок лиц, – сообщала охранка, – разделяющих программу „Российской социал-демократической партии“ и признавших руководящую роль „Организационного комитета“, состоящего из членов общества „Искра“, в деле устройства общего партийного съезда и объединения и укрепления всех групп упомянутой партии».
Надо отдать справедливость жандармам, они сумели наладить получение информации о деятельности и настроениях «кружка лиц, разделяющих программу» РСДРП.
Действительно, Астраханский комитет, еще не правомочный делегировать кого-либо из своих членов на II съезд, выработал свой взгляд, свою точку зрения на то, какой они хотят видеть партию, ее структуру.
Мария Ильинична Ульянова довела это до сведения Крупской:
«…Всей партией признана настоятельная необходимость стройной центр[ализованной] организации, к[оторая] была бы в силах охранять и укреплять единство движения, своевременно схватывать вновь возникающие задачи партии и проводить в жизнь партийные решения, выяснять теоретические и практические принципы соц[иал]-д[емократ]ии… Астраханский ком[итет] пришел к след[ующим] решениям, к[оторые] и ставит на обсуждение съезда.
1. ЦК партии мы предлагаем избрать ред[акцию] „Искры“. От нее за послед[ние] годы исходила инициатива фактического восстановления партии, она руководила всей объединит[ельной] работой; по своей политической деятельности она известна всей партии, и для всех очевидна обширность ее научной и практич[еской] подготовки, гарантирующей успешное выполнение сложных задач ЦК…
2. Чтобы должн[ым] образ[ом] выполнить свои задачи, ЦК нуждается в собств[енной] сети агентов, обязанность к[ото]рых всесторонне осведомлять ЦК о положении дела, проводить в местн[ой] организации решения ЦК, намечать выдающихся в том или ином отношении деятелей и прочно связывать их с ними…»
Мария Ильинична поделилась с Крупской и своими впечатлениями о Дубровинском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30