Возникла минутная пауза, во время которой Борис Давыдович, держащий в руках императорское пасхальное яйцо, и Николай сидели неподвижно.В прихожей послышался шорох, и в комнату, осторожно ступая мелкими шагами, вошел грузный человек лет сорока в светло-сером костюме. У него было обрюзгшее лицо, по которому сейчас стекали струйки пота. Обеими руками он держал перед собой старый потертый ТТ, ствол которого продолжался короткой толстой черной трубкой глушителя. Пистолет был направлен в сторону Николая.– Сидеть тихо и не шевелиться. Делать только то, что я скажу, – властно скомандовал вошедший.– Ты, – скомандовал он Николаю, – пересядь на диван, руки на колени и сиди не дергайся.Держа Николая под прицелом и дождавшись исполнения команды, он обратился к эксперту.– Вот что, старый, ты сейчас ответишь на мои вопросы и тихо уйдешь отсюда. А когда отойдешь от дома на сто метров, то позабудешь, где он находится, и что ты тут видел. Если ты хоть раз где-нибудь кому-нибудь скажешь хоть слово, то незамедлительно окажешься в компании вот этих жмуриков. Но сначала скажи, ты экспертизу провел? Это точно изделия Фаберже?– Да, да! Можете не сомневаться, и платина и камни – все подлинное. И клейма мастеров соответствуют. Яйцо вот только…– Что только? Подделка?!– Да нет, я просто не успел.– Ну так поторопись, полчаса тебе хватит?– Да, да, я быстро.Борис Давыдович суетливо и бестолково хватал дрожащими руками то яйцо, то лупу, то микроскоп, с ужасом косясь при этом на Штифта, голова которого покоилась в кровавой луже, растекшейся по дивану. В комнате стоял кисловато-тошнотворный смешанный запах сгоревшего пороха и человеческой крови.Грузный, видя какое влияние оказывает на эксперта вид трупа, накинул на Штифта часть покрывала со спинки дивана. Синтетическое покрывало не промокало, и казалось, что вот прилег человек среди бела дня, а чтобы свет не мешал сну, накрыл голову покрывалом. То ли подобные мысли посетили голову эксперта, то ли он понял, наконец, что ему ничего не грозит, и он через полчаса уберется отсюда и постарается позабыть об этом кошмаре, но действия Бориса Давыдовича обрели, наконец, некую направленность и порядок. Он в течение пятнадцати минут проделал свои хитрые манипуляции над яйцом. Закончив, он заметно приободрился и уже довольно спокойно обратился к новому хозяину положения.– Тут тоже никаких сомнений быть не может. Это императорское пасхальное яйцо называется «Александр Третий». Оно считалось утерянным. На нем клейма самого Карла Фаберже и одного из лучших его мастеров Михаила Перхина. Все, и камни, и золото, и эмаль являются оригинальными. Так что могу Вас поздравить с приобретением…Тут Борис Давыдович понял, какую глупость он только что сморозил. Руки его опять задрожали. Он зачем-то торопливо снял очки, протер стекла носовым платком, шумно в него высморкался, снова надел очки и сидел теперь, комкая в руках носовой платок, как должно быть это делали наивные гимназистки в момент первого объяснения в любви.– Хорошо, яйцо аккуратно положи обратно в футляр, собирай свои манатки и уходи. Только помни, о чем я говорил, вякнешь хоть слово обо всем этом, и считай ты не жилец.Эксперт молча собрал все свои инструменты, закрыл саквояж и бросил на Николая взгляд, исполненный некоторых сомнений и угрызений совести.– Иди, иди, это не твое дело. Вряд ли вы еще раз встретитесь, – «успокоил» его грузный, – Дверь за собой захлопни.Когда замок входной двери квартиры щелкнул за вышедшим экспертом, грузный незнакомец, по-прежнему держа Николая под прицелом, наконец, обратился к нему, – Вторая сережка где?Николай молчал, соображая, что же делать дальше. Собственно было ясно, что выход только один – убить, чтобы не быть убитым, но у Николая еще теплилась где-то внутри последняя искорка надежды, что делать этого не придется. Грузный, видя, что молчание затягивается, нехорошо усмехнулся, – Значит так, я считаю до трех, после чего прострелю тебе ногу, потом вторую, а потом отстрелю яйца и то, что вместе с ними болтается. Раз, два…– Хорошо, хорошо я напишу вам телефон человека, у которого она сейчас находится, – поспешил ответить Николай, доставая из кармана рубашки авторучку, – Только на чем записать?Его противник полез в карман и на мгновение машинально отвел ствол пистолета в сторону. Сухо щелкнул выстрел малокалиберного патрона, и грузный незнакомец, испустив глухой стон, больше похожий на мычание, выронил на пол пистолет и, прижав к низу живота обе руки, повалился на колени. Николай подхватил его пистолет и, не раздумывая, дважды выстрелил ему в голову. Комната наполнялась отвратительным тяжелым запахом испражнений. Пуля мелкокалиберного патрона, заложенного в ствол, замаскированный под авторучку, была крестообразно распилена, и, попав в живот, она разворотила кишечник.Николай, все еще держа в руке пистолет, осторожно вдоль стенки прокрался к открытой двери, ведущей в прихожую. Он, затаив дыхание, минуту прислушивался, стараясь определить, жив ли Шнур, но оттуда не доносилось ни звука. Наконец он выглянул в прихожую. Шнур лежал лицом вниз, и поза его не оставляла сомнения в том, что он мертв. Николай на всякий случай убедился в этом, проверив пульс на шее.Итак, нападавшие опасности больше не представляли. Теперь надо было определить, что с Вальтером. Николаю было жаль этого мужика, вчера почему-то вывернувшего перед ним свою душу наизнанку. Он снова прошел в комнату, стараясь обходить кровавые пятна, заглянул под стол. Вальтер лежал, прижавшись щекой к полу, как будто спал. Вокруг головы растеклась кровавая лужа. Одна пуля попала ему в глаз и на выходе раздробила затылок.Николай поднял с пола свою сумку и бросил туда футляры с яйцом и колье. Подумав, он вложил в руку незнакомцу его пистолет, предварительно протерев рукоятку. Потом он поднял с пола спасшую его авторучку, тоже протер ее и, предварительно развернув покрывало, в которое был закутан Штифт, вложил ему авторучку в сжатую ладонь. Он не мог точно вспомнить, до чего еще он сам дотрагивался, но подумал, что, вряд ли оперативники будут столь скрупулезны, что снимут отпечатки пальцев со всех предметов мебели, особенно если учесть, что вроде все ясно. Но только тут ему в голову пришло, что все, находящиеся в комнате, могут быть убиты из одного пистолета, того самого, который он вложил незнакомцу в руку. Получалось, что, убив всех, тот получил пулю в живот, после чего сам застрелился, дважды выстрелив себе в голову. Тут уж точно начнут искать кого-то еще. Николай поменял местами пистолеты незнакомца и Штифта. Но теперь получалось, что Штифт убил Вальтера. Окончательно запутавшись, Николай вынес сумку в прихожую, попил воды из-под крана, манипулируя вентилем через носовой платок. На глаза ему попалась почти целая стеариновая свечка, лежавшая на небольшом стареньком холодильнике «Бирюса». Дальнейший план действий выкристаллизовался у него моментально.Он проверил, не отключен ли в доме газ. Оказалось, что газ еще есть. Николай вышел в комнату, поставил на подоконник свечку, предварительно оплавив ее низ, чтобы она стояла устойчиво, и зажег ее. Он оставил широко распахнутыми двери в кухню и комнату, вылил из старого помятого алюминиевого чайника воду, держа его ручку через какую-то тряпку, видимо бывшую в молодости вафельным полотенцем. Стараясь не оставить отпечатков пальцев, открыл до предела одну из горелок газовой плиты, не зажигая пламени поставил на нее чайник и вышел из квартиры. Он старался не думать о том, что только произошло, но мысли временами проваливались в какую-то бездну тоски. Страшно хотелось, чтобы ничего того, что произошло, не было. То, что он повинен в смерти бомжа, Николай понимал, но там была драка, и он сразу даже не понял, что противник умер. А здесь пришлось стрелять в человека, и стрелять для того, чтобы убить. Тут Николаю в голову пришло проверить, а нет ли кого-либо в доме. Он в темпе сбежал по лестнице, проверяя платком пыль на дверных ручках и нажимая кнопки квартирных звонков через тот же платок. Двери половины квартир оказались не заперты, пыль лежала кругом, и никто ему не ответил. Выходя из подъезда, он толкнул дверь плечом, попытался придать себе беззаботный вид и направился на ближайшую троллейбусную остановку, внимательно осматриваясь. К счастью во дворе дома было пусто, не было даже машин, лишь в уголке притулился серый как мышь пустой «москвичонок». Джип, на котором они приехали, по-прежнему стоял на обочине. На остановке Николай выбросил в урну грязный платок. Теперь следовало решить, что делать дальше. Ехать домой было нельзя, там оставался человек Чингиза. Но можно было взять машину из гаража и уехать к Володьке на дачу. Вот только что делать с работой? Звонить туда нельзя, его могли пасти и там. Ну, ладно, еще три дня, когда он по условиям контракта мог не выйти на работу без объяснения причин, у него оставались. Надо ждать, что произойдет дальше. Такая бойня не могла пройти мимо телевидения. В новостных сводках информация об этом обязательно появится, так что он будет в курсе. Больше всего ему хотелось сейчас увидеть Люду, обнять ее, прижать к себе, почувствовать нежность и теплоту ее тела… Он тряхнул головой, отгоняя наплывшее наваждение. Расслабляться не стоило, судя по событиям последних суток в любой момент можно ожидать каких-либо новых сюрпризов.Через два часа он уже подъезжал к дачному поселку. Дорога, на которой все было как обычно, успокоила его. Он въехал во двор, поставил машину в гараж и, даже не заходя в дом, направился в душ.Стоя под струями прохладной воды, он еще раз попытался проанализировать свое положение. МММ он теперь вроде и не нужен, им бы со своими делами разобраться. Желающие заполучить колье в основном погибли. Но грозной тенью маячил где-то вдали неведомый Чингиз. Тот парень, который утром остался на квартире Николая, это, видимо, его человек. Так что же это получается? Домой вернуться нельзя. Елки-палки, так они же и Людин адрес знают! А ее родители через неделю возвращаются, их же тоже в оборот пустят. Господи, это надо же было таким дураком быть, чтобы позвонить домой из ее квартиры! Хотя да, они же его искали и по другому поводу. Как все запуталось! И непонятно, как развязать. Разрубить он вроде бы попробовал, но, похоже, не совсем удачно.Выйдя из душа, Николай зашел в дом, надел шорты и майку, взял велосипед и поехал сообщить Люде о своем возвращении. Не доезжая до садика, он обратил внимание на девочку лет четырех, которая целеустремленно топала куда-то по обочине дороги. В одной руке она держала красную детскую сумочку, а другой прижимала к себе маленького живого котенка. Николай огляделся, никого из взрослых вблизи девочки не было видно. Поравнявшись с ней, он затормозил и соскочил с велосипеда.– Привет, красавица, ты что, не знаешь, что детям одним по дороге ходить нельзя?– Я не одна, я с Пуфиком.– А где он, этот Пуфик?– Вот он, не видишь, что ли! – и девочка наклонила голову в сторону котенка.– И куда же вы с ним идете?– Домой.– А где ваш дом?– Где, где. В Москве!– Так до Москвы далеко.– А мы на электричке поедем.– Ну, чтобы в электричке ехать, билет нужен.– Неправда, я еще маленькая и Пуфик тоже маленький. Мы бесплатно поедем. Мама всегда меня везде бесплатно возит.– А кто же тебя одну так далеко отпустил?– Кто, кто? Никто, я сама. Там все спят, а воспитательница курить ушла.– Ого! Выходит, ты из садика убежала?– Я не убежала, я ушла.– Давай-ка все-таки пойдем, у воспитательницы разрешения спросим, а то ей влетит от вашего директора. Как тебя зовут-то?– Лена. Я к маме хочу, а она все не приезжает. К Наташке уже два раза приезжала и конфет ей привезла, а она мне не дает ни одной конфетки даже.– Ну, конфет мы тебе купим, не волнуйся, и мама скоро приедет.Николай посадил девочку на руку и пошел дальше, катя велосипед рядом.Ворота и калитка в заборе, окружавшем территорию детского садика, на этот раз оказались наглухо закрыты, и на них по-прежнему висело объявление о карантине. Сквозь ворота Николай увидел возле сторожевой бытовки своего субботнего знакомца, тот сидел на корточках в тенечке и лениво курил, периодически сплевывая на песок. Николай поставил девочку на землю, положил велосипед, поднял палку и постучал по воротам, чтобы привлечь внимание сторожа. Услышав шум, тот, так же лениво затягиваясь, посмотрел на Николая, явно не узнавая его. Николай протянул руку сквозь решетку ворот и помахал, приглашая его к воротам. Сторож нехотя встал и со скучающим видом побрел к воротам. На полдороге лицо его просветлело, он узнал Николая, приободрился и прибавил ходу. Похоже, что он рассчитывал снова побаловать свой организм пивком. Еще издали он протянул руку для того, чтобы дружеским рукопожатием закрепить столь приятные для него отношения.– Здорово, тебе чего, опять Людку надо?– Да, и вот еще путешественницу привел.– Ни хрена себе, это опять Ленка сбежала, третий раз. Блин, если Любовь Константиновна узнает, она меня уволит. Ты как через ворота прошмыгнула?– Я не через ворота, а через дырку в заборе, вон там, – девочка махнула рукой вправо от ворот.– Ладно, дырку мы заделаем, а сейчас я позвоню, чтобы Людка сюда пришла, это из ее группы девчонка.– У нас сегодня тетя Таня, а не тетя Люда была.– Ты, козявка, молчи, чтобы тебя Любовь Константиновна не услышала, а то и тебе на орехи достанется. В группу по кустикам пойдете, чтобы на глаза не попасть. Сейчас я Людку вызову.Люда пришла через десять минут. Сторож, беспрестанно оглядываясь, открыл замок на калитке, и она вышла к Николаю. Была она бледна и молчалива. Когда Николай хотел обнять ее, она осторожно его отстранила.– Коля, не надо, а то я опять заплачу, у меня сегодня весь день глаза на мокром месте.– Ну, ты придешь сегодня?– Да, только поздно, когда ребятишек уложим, часов в десять. Пока.– Что, Леночка, – обратилась Люда к девочке, – пойдем Пуфика кормить? А то он, бедняга проголодался. Давай, я его понесу.– На, бери. А на полдник пирожки сегодня будут?– Будут, будут, с повидлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39