Лытка не стремился к лидерству,
но всякая несправедливость вызывала в нем бешенство,
и он восстанавливал ее при помощи увесистых кулаков.
Он не собирал вокруг себя «своей» команды, но его уважали, к нему тянулись
, и очень быстро получилось так, что приют зажил по нов
ым порядкам, и по этим порядкам никто не смел обижать
маленького Лешека.
Лытка привязался к нему, как к родному брат
у, сначала просто оказывая покровительство, а потом, сойдясь поближе, нач
ал смотреть на Лешека снизу вверх, находя его не только талантливым, но и н
еобыкновенно умным.
Сам Лытка обладал практичным крестьянским умом, и мог
бесконечно слушать несмелые рассуждения Лешека об у
стройстве вселенной и мира людей. Лешек с легкостью р
ассказывал, о чем шепчутся между собой звезды, когда их никто не слышит, чт
о думает трава, когда ее косят, о чем мечтают лошади. И очень смешно изобра
жал монахов: это развлечение полюбил не только Лытка, но и другие ребята. О
ни залезали в сарай с сеном и смотрели в щелки на прохо
дящих воспитателей, и других взрослых.
- Во, толстый Леонтий! Ц шептал Лытка, - чего он делает?

- Он ищет, чего бы съесть, - с готовно
стью сообщал Лешек, стараясь Леонтия изобразить, - о н в
сегда думает только о еде, и больше всего любит свое пузо!
Мальчишки прыскали в кулаки, а Лытка искал следующую жертву.
- Старый Филин просто не знает, чем
заняться. Но боится завалиться спать, потому что тогда ему влетит от Полк
ана.
У Лешека очень уморительно получалось показать, как
Филин хлопает глазами и подозрительно смотрит по сторонам, будто хочет ч
то-то украсть.
- Отец Паисий! Давай, Лешек!
- Нет, я не хочу, чтобы вы смеялись над Паисием! Он добрый, он слышит музыку.

Непроизвольно его лицо само по себе приобретало мечт
ательное выражение отца Паисия, и мальчишки все равн
о смеялись, потихоньку,
ибо «душе, изливающейся в смехе, легко отпасть от своего гармо
нического состава, оставить попечение о благе и еще легче впасть в дурну
ю беседу» - смех не считался в монастыре добродетелью.

Лешек расцветал, когда оказывался в центре внимания,
и, наверное, чувствовал себя счастливым. Он быстро забыл обиды и простил т
ех, кто совсем недавно не давал ему прохода, да и ребята перестали считать
его ничтожеством Ц Лытка заставил их уважать Лешека и ценить те его дос
тоинства, которые раньше не находили достойного
места в мальчишеской иерархии.
Лытка был первым, кому Лешек осмелился петь свои песн
и . Они настолько потрясли воображение крестьянского
мальчика, что он требовал Лешека петь их снова и снова, а потом
предложил послушать его и други
м ребят ам
. Собственно, ничего особенного в тех песнях и не было, Лешек пел
о том, что видел вокруг Ц о небе, о земле, о монастыре, но когда замолкал, не
раз замечал, что на лицах мальчиков блестят слезы.
Лешек же смотрел Лытке в рот: он боготворил своего дру
га, он восхищался каждым его словом или жестом, он считал его героем, и пос
вящал ему песни. Множество раз Лытка спасал его от нак
азания, принимая на себя вину и подставляя спину под розги
Ц с семи лет отроков секли как взрослых, д
абы не обнажать друг перед другом срамных частей тела
. Лытка о тносился к
наказаниям с легкостью,
никогда не плакал - терпел молча, чем вызывал у Лешека еще больш
ее восхищение. Лытка без труда объяснил Лешеку, как на
до вести себя с воспитателями, чтобы они перестали к нему цепляться,
и вскоре Лешек заметил, что и сам начин
ает понимать, как вызвать ту или иную реакцию на свой поступок.
И став постарше, на чал этим активно пользо
ваться.
Его песни однажды услышал толстый Леонтий,
и как назло, песня была фривольной - посвящалась ненависти к по
клонам распятию :
вообще, в песнях Лешека монастырь всегда рисовался черной кра
ской. Никакие увещевания Лытки на этот раз не помогли
Ц Лешека наказали очень жестоко,
и, как бы ему не хотелось быть похожим на друга, он все равно не см
ог удержаться от криков и слез, а потом целую неделю лежал на жи
воте и плакал, когда его никто не видел. И, хотя его посадили на хлеб и воду,
Лытка умудрялся утащить из-за стола что-нибудь вкусненькое для него.
- Лытка, я такой слабый… - сокрушался Лешек, жуя яблоко или морковку, - я так х
очу быть таким, как ты.
- Ерунда! Ты не слабый. Просто у тебя кожа тонкая , и косто
чки торчат. А у меня Ц потрогай Ц
спина , как р о го
жа.
Лешек трогал его мускулистую спину и снова восхищалс
я.
- Зато ты поешь т
акие песни… - вздыхал Лытка.
- Лучше бы я не умел петь, - Лешек снова готов был расплакаться, и удерживалс
я только из гордости.
- Не говори так! Мы просто будем осмотрительней, чтобы никто тебя не слышал
!
Но с тех пор Лешек боялся петь, и соглашался на уговоры, только если кто-то
из ребят вставал под дверью. А главное Ц не получал от
этого настоящего
удовольствия, не позволяя голосу развернуться в полную силу.



* * *

Голова упала в низ, и он понял, что заснул
, только проснувшись от этого неожиданного толчка. Костер потух, но холод
а не чувствовалось, и Лешек испугался: да он чуть не за
мерз!
Он набрал еще сучьев, хотя надобности в них не было Ц
просто так, чтобы двигаться. Тепл о от
огн я на этот раз вызва
л о озноб Ц Лешек кутался в полушу
бок и согреться не мог. Придвигаясь к костру, он чуть не прожег
сапог , а это стало бы настоящей катастрофо
й Ц сейчас он
хотя бы не боялся отморозить ноги. Эти сапоги сшил ему
колдун, ни у кого таких не было Ц теплые, удобные и легкие, не то что лапти
, которые он оставил в монастыре .

Тягучее время ползло медленно, солнце не дошло и до по
лудня: идти оказалось гораздо лег
че, чем сидеть, пусть и у костра. Почему-то на ходу мысли
его текли легко и увлекательно, песни складывались с
ами собой, а сидя и заснеженный ле
с не вызывал восторга, хотя, несомненно, был очень красив.

Лешек представил себе, как его ищут, как по реке туда с
юда верхом снуют монахи, как бесится сейчас Полкан, и снова улыбнулся.
Э то здорово Ц не чувствовать сом
нений и страха. Даже если он замерзнет здесь, в лесу, он
и все равно не найдут его, и никогда не получат кристалла. И Полкан отлично
это понимает.
Волк вышел из леса неожиданно Ц он не мог подобратьс
я к Лешеку со спины, потому что сзади его закрывал высокий сугроб и ствол е
лки, волку пришлось подходить сбо
ку, и Лешек уловил его движение боковым зрением.
Это был волк-одиночка, от голода и
отчаянья рискнувший приблизиться к огню :
Лешек много лет прожил
в лесу, и поведение зверей изучил хорошо. Однако, голод
и отчаянье Ц хорошие помощники на охоте, и
если зверю нечего терять, он не остановится.

Лешек осторожно потянулся к костру и взялся рукой за
сук, не успевший догореть до основания. Волк смотрел н
а него внимательно, не мигая, и не двигался. Лешек тоже замер
: первый испуг прошел, и теперь он старался придать взгляду убе
дительную твердость. Наверное, ему это удалось, потому что волк повернул
голову в сторону и приподнял верхнюю губу, что означало явный отказ от по
единка Ц у меня есть клыки, но драться я не хочу. Что-то вроде последней по
пытки напугать: уверенный в себе зверь клыков показывать не станет, он на
чнет их применять без предупреждения. Лешек дожал его, продолжая смотрет
ь не мигая еще несколько минут, и волк ,
в конце концов , сдался
Ц развернулся и ушел в лес, опустив хвост и голову.
Сук тлел в руке, растревоженный костер погас, и пришло
сь раздувать его, поднимая вверх легкие хлопья пепла. Один волк Ц это не о
пасно, Лешек знал, что справится с ним и в открыт ой схв
атке . Но если зверей будет хотя бы двое…


* * *

Отец Паисий однажды вызвал его к себе: Лешек удивился и исп
угался Ц Паисий никогда не приглашал в свою келью приютских детей.
Жилище монаха показалось ему роскошным: широкая кровать п
од пологом, дубовый стол с разложенными на нем пергаментами,
высокая каменная печь, и шкаф, забитый книг
ами. А главное Ц большое прозрачное
окно, выходящее в лес. Лешек оробел на поро
ге, и не смел через него переступить. Он искренне любил Паисия, и теперь бо
ялся какого-нибудь подвоха, который разрушит эту любовь.

- Ну что ты испугался? Ц ласково улыбнулся ему иеромо
нах, - заходи и садись. Только закрывай двери.
Он указал на стульчик
около кровати, на которой сидел сам.
Лешек еще раз восторженно осмотрел келью и перешагн
ул через порог.
- Садись, малыш, не бойся. Я слышал, ты поешь ребятам песн
и?
Лешек обмер и замотал головой, от страха не в силах вымолвить ни слова.
Все равно подслушали! Как Лытка не убеждал его в том, чт
о охрана надежна, их все равно подслушали! На глаза нав
ернулись слезы, и, как он не старался их удержать
, потекли из глаз крупными каплями.
- Что ты, детка? Ц Паисий поднялся и усадил Лешека на ст
ульчик, поглаживая по голов е, - что ты плачешь?

- Нет… Это не я… - сумел выговорить Л
ешек, - я не пел, ничего не пел!
- Да не бойся же, я не собираюсь тебя за это ругать.
Но Лешек не поверил ему Ц наверняка, он просто прикинулся добрым, чтобы
выведать у него эту тайну, получить признание.
Но кружка подслащенной воды и просвирка, которую обмакнули
в мед, немного его успокоили Ц по крайней мере, он перестал плакать.

- Я обещаю, что ничего плохого тебе не сделаю, и никому н
е расскажу о нашем разговоре, - Паисий присел на колени перед Лешеком,
чем сильно его смутил и растрогал : т
еперь слезы готовы были хлынуть из глаз
от теплых чувств к иеромонаху, - я просто хочу услышать, что за п
есни ты поешь. Только и всего.
- Тебе не понра
вится, - вздохнул Лешек.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю.
- А ты попробуй. Выбери что-нибудь подходящее.
И тут Лешек вспомнил, что у него есть одна песня, которую он
сочинял, думая именно о Паисии. Конечно, ничего о монахе в ней не
было, просто Лешек о нем думал, ког
да ее сочинял. Он помялся немного, теперь просто смуща
ясь и волнуясь Ц вдруг песня окажется недостаточно
хороша? Ц но все же запел, на этот раз позволяя голосу
литься так, как ему хочется. В этой песне соловей свил
гнездо на хорах церкви, и когда пришла пора служить всенощную на Пасху, ем
у не позволили петь, а гнездо выбросили в окошко.
Паисий слушал его со странным выражением лица: накло
нив голову и широко открыв глаза. Брови его поднимались все выше, и в конце
, на самом красивом месте, где соловей видит разрушенн
ое гнездо, Лешек заметил слезы в его глазах.

Иеромонах долго молчал, и Лешек было снова испугался,
но тот погладил его по плечу и тихо попросил:
- Спой мне еще что-нибудь.
Дело в том, что Лешек очень любил петь. Он мог делать эт
о бесконечно, даже если его не слушали. А когда слушали, он испытывал
небывалое ликование,
и ему было трудно остановиться. И он спел мо
наху про старую собаку, которая живет у сторожевой башни, и про облака,
которые ветер гонит по небу, куда ему вздумается
. И еще Ц про кузнечика, и мрачную песню про темную келью схи
мника. Про схимника, он , наверное, п
ел напрасно, потому что никакого восхищения его подвигом там не было, тол
ько страх перед чернецом, запертым в своем добровольном заточении.

- Послушай, а что ты думаешь о Боге? Ц спросил его Паиси
й.
Лешек пожал плечами и честно начал читать Символ Веры,
но иеромонах быстро его перебил:
- И больше ты ни
чего сказать не можешь? Кроме того, что тебя заставили вызубрить наизуст
ь?
Лешек снова пожал плечами: бог представлялся ему черной тучей, готовой в
любую секунду выпустить молнию, которая поразит его, если Лешек чем-то эт
ой туче не понравится.
- Может быть, ты можешь спеть? Ц предложил иеромонах.

Лешек подумал немного, и спел о туче, и немного о страш
ном суде и мучениях грешников. Но, видно, что-то в этой песне Паисию не понр
авилось : он стал хмурым
и задумчивым. Да что говорить, так себе полу
чилась песня…
П осле этого случая Паисий каждую
неделю приглашал Лешека к себе, и рассказывал ему евангельские сюжеты, м
ожет быть, немного не так, как они были записаны в Библии. И все надеялся, чт
о Лешек сможет об этом спеть. Но сердце Лешека молчало Ц в этих рассказах
он видел совсем не то, чего хотело
сь иеромонаху. Он спел песню про смоковницу, на которой уродились плохие
плоды, и смоковница представлялась ему почему-то сливой с зелеными ягода
ми. И ему было очень жалко эту сливу, потому что никто не ест ее плодов.
А из Нагорной проповеди получилась п
есня о плаче, который ничто не утешит. Грустная получилась песня.

Нет, иеромонах хотел совсем не этого, но Лешек не пони
мал, чего он хочет Ц его душа оставалась глухой к подвигам Иисуса, он не о
ценил даже распятья, и честно признался :
если бы на месте Христа оказался Лытка, он бы не позволил так н
ад собой издеваться, а прямо бы ск
азал, что жить нужно по правде и по-честному. И все бы ему поверили.
И пятью хлебами он накормил бы весь мир до самого конца свет
а, чтобы никому не приходилось голодать.
В любовь Иисуса Лешек не верил. Если Иисус любит людей
, то почему не сделает их счастливыми? Просто так, ни за что. Почему в рай он
берет только тех, кто не грешит? Лешек был уверен, что н
и в какой рай его не возьмут: судя по проповедям получ
алось, что грешит он на каждом шагу , и не подозревает о
б этом.
Надо отдать должное иеромонаху Ц он был терпелив.
1 2 3 4 5 6 7 8