А когда Мастеру нужна действительно высокая температура, он отправляется работать прямо в сердце огнедышащей горы!Молот ударил один-единственный раз, и вскоре Гофаннон вышел во двор. В руке он нёс щипцы, которыми сжимал своё докрасна раскалённое творение. Он небрежно швырнул его в большое каменное корыто с кристально прозрачной водой, тотчас же забурлившей и помутневшей.Через несколько мгновений Мастер выудил из воды остывший предмет и кинул его на песок перед Фехтне:— Забирай свою безделушку! Сделал такую, как ты просил! Кстати, сына моего не видел? Совсем он меня позабыл, не навешает старика!— Нет, уже очень давно, — покачал головой маг. — Даже не представляю себе, где он может быть. Когда я нужен Ирмину, он сам меня находит.— Если увидишь, передавай ему привет от отца, — заключил Гофаннон и, не прощаясь, вернулся в свою кузню. Оттуда вновь послышались удары молота, от которых, казалось, вся гора ходила ходуном.Фехтне, проворно подскочив к брошенному кузнецом предмету, поднял его с земли. Им оказался красивый пояс, составленный из скреплённых друг с другом металлических пластин.— Отличная вещь! Впрочем, от старика халтуры ждать не приходится, — сказал он, любуясь вычеканенными узорами, покрывавшими каждую пластину.— А каково его назначение? — спросил Эдан, подойдя поближе.— Это пояс силы. Он увеличивает мощь того, кто его носит, примерно в девять раз. Одев такой пояс, сможешь запросто крошить пальцами камни. Во всяком случае какую-нибудь мягкую породу — например, песчаник. Если требуется прикончить величайшего из живущих смертных воинов, то без такой штуки — как без рук. Кстати, советую не одевать его без надобности: могут возникнуть непредвиденные неприятности. Захочешь ты, например, обнять дорогого друга после возвращения из героического похода и... Рёбра от подобного приветствия могут треснуть запросто. Ну, примерим?Фехтне расстегнул пояс и протянул его Эдану.Жрец Бринна осторожно принял могущественный талисман и, обернув его вокруг пояса, защёлкнул пряжку. Никаких особенных ощущений он при этом не испытал.— Проведём опыт! — заявил маг и, подобрав с земли небольшой булыжник, подал его нашему герою. — Видишь вон ту стаю птиц? Добрось до них камень!— Это невозможно! Они летят очень высоко — до них не меньше пятисот локтей!— Кидай!.....Вожак серых гусей, возвращавшихся к себе на родину из жарких стран, был очень напуган, когда неизвестный предмет на огромной скорости промчался в дюйме от его бока, больно зацепив правую лапу. Пожилой гусь возмущённо загоготал и повернул стаю на северо-восток: отныне во время своих сезонных перекочёвок они будут облетать опасное место стороной.— ...Здорово! С таким поясом можно и против Бреса выйти!— Я рад, что он тебе понравился. Нам пора в путь. Придётся многое рассказать тебе по дороге.Чудесный щит вновь рассекал облака, проносясь в вышине над заснеженными горами. Фехтне устроился, скрестив ноги, на своём сложенном плаще, извлёк из складок хитона кожаный мешочек и загадочный предмет, напоминавший небольшую глиняную трубу с расширением на конце.— Это музыкальный инструмент? — поинтересовался Эдан.— Вовсе нет. — ответил маг. Он высыпан на ладонь горсть мелкого серого порошка из мешочка и затолкал его в трубу большим пальцем руки, после чего зажал вещицу в зубах. Жрец Бринна с большим интересом наблюдал за его манипуляциями: он был уверен, что присутствует при неведомом ему магическом обряде. На перстне, надетом на указательный палец правой руки мага, затеплился язычок пламени. Фехтне поднёс его к трубе, поджёг находящийся в ней порошок и жадно втянул в себя едкий дым.— Ты питаешься дымом?— Я просто вдыхаю его. Старая привычка. Мой порошок — высушенные и измолотые листья одного растения. Глотание этого дыма поднимает настроение и позволяет коротать время, — объяснил маг, с удовольствием попыхивая и подобно дракону выпуская дым из ноздрей. — Перейдём к нашему делу. Как тебе наверняка известно, в своё время я сгоряча проклял своих братьев, обделивших меня при разделе отцовского наследства. И не скажу, что я сделал это без особых оснований, — их поступок хорошим никак не назовёшь. Братья пытались оправдаться тем, что в те далёкие годы я не интересовался воинскими искусствами и боевое снаряжение покойного папы мне, стало быть, совершенно ни к чему. Однако я не счёл их объяснения убедительными, и проклятие осталось в силе.— Скажи, Фехтне, — прервал его повествование Эдан, — а история с налокотниками Великого Воина — правда или это тоже всего лишь красивая сказка?— С налокотниками? Откуда ты знаешь?! Ах да, небось Гонор рассказал... Так всё и было на самом деле. Я бы попросил тебя не предавать эту позорную версию легенды особой огласке — моя роль в мифологии и так весьма неоднозначна..: Однако вернёмся к вопросу о проклятии. Я произнёс его по всем правилам, в особом месте и в особое время, соблюдая все законы полузабытого в наши времена искусства ненависти. Результат не замедлил проявить себя. Видишь ли, природа проклятий такова, что они тем эффективнее, чем больше у человека оснований их произнести. Одно дело, если сосед пустил в твой огород свою свинью; совсем другое дело, если он в твоё отсутствие спалил дом, изнасиловал твою жену и продал в рабство детей. Как тебе известно, основания у меня имелись вполне веские; я решил не распыляться, проклиная моих братьев и весь их род, — потомков я проклял только до четвёртого колена. Это сработало. Последствия были весьма серьёзными для всех пяти братьев, но тем не менее в дальнейшем троим из них удалось прожить достаточно долгую жизнь. Нарсит и Хольдер живы и поныне. Что касается потомков, то проклятие проявилось очень любопытным образом. На каждого из них оно действует по-своему. Любой из сыновей, внуков, правнуков и праправнуков моих братьев имеет своё уязвимое место. Им может быть всё, что угодно: невозможность увернуться от скачущей по дороге синей в полоску лошади, если таковая существует в природе; обязанность выходить из дома только налево или прямо, но никогда направо, если хочешь дожить до заката, и так далее. Разумеется, все они тщательно скрывают особенности своего проклятия, иначе любой враг сможет их использовать. Понимаешь, к чему я клоню?— Догадываюсь.— Слушай внимательно. Уязвимое место Бреса таково: наш достойный витязь не может не посмеяться от души хорошей шутке.— И как же мне использовать это знание? Думаю, ты неверно выбрал исполнителя своих замыслов: вместо жреца Бринна надо было найти священника Ханаля. Уж они-то знают толк в боевом применении юмора!— Как ты его используешь — твоё дело. Наш уговор остаётся в силе. Я и не утверждал, что победить Бреса легче лёгкого. Тебе придётся хорошенько потрудиться!На высоком берегу полноводной реки на свеженасыпанном кургане стайка мальчишек лет десяти—двенадцати играла в «богов и болгов». «Боги» защищали вершину холма, увенчанную поминальной пирамидкой из камней, а окружившие их «болги» всеми силами старались спихнуть или стащить оттуда своих соперников. Все «светлоликие» были на год-два старше и без особых усилий раз за разом отбрасывали к подножию кургана многочисленную болгскую рать. Предводитель «болгов», рыжеволосый пацан, настолько чумазый, что под слоем грязи слабо различались веснушки, не оставлял надежд на победу. В очередной раз он перестроил свои полки и шёпотом отдал приказания подчинённым. Повторная атака оказалась намного более слаженной: «болги» с визгом и улюлюканьем ринулись наверх, заставляя «богов» выдерживать натиск сразу со всех сторон. Нападавшие бесстрашно бросались под ноги и повисали на обороняющихся, сбивали их с ног и волокли вниз... Победа была одержана. Предводитель «болгов» с видом триумфатора взобрался на каменную пирамиду.За сражением наблюдали двое: бывалый воин с причудливой татуировкой на лице, облачённый в потёртый кожаный панцирь, и его четырнадцатилетний колесничий, взиравший на игры своих сверстников с нескрываемой завистью.Игра подошла к концу, мальчишки собрались расходиться по домам. Конопатый «болг» немного задержался на холме, приводя в порядок свою одежду. За порванную куртку да грязную тунику мама по головке не погладит...— Скажи, малыш, кто здесь похоронен? — внезапно прозвучал у него за спиной незнакомый голос.— Какой я тебе ма...Слова застряли у парнишки в горле, когда он, обернувшись, разглядел своего собеседника. Вид покрытого шрамами витязя в полном боевом вооружении, опиравшегося на тяжёлое копьё с ясеневым древком, произвёл, на него сильное впечатление. Подле воина стоял мальчишка чуть постарше его самого, но тоже в панцире и бронзовых поножах.— Ты что, немой? — спросил колесничий, напустив на себя как можно более важный вид.— Почему немой? — обиделся рыжеволосый «болг». — Это могила одного воина, который недавно скончался от ран в нашей деревне. Мы все помогали её насыпать.— Скажи, а остались ли от него какие-нибудь веши? — спросил пришелец.— Все вещи положили на погребальный костёр, — пояснил парнишка. — Остался только пояс, очень красивый, почти как ваш! Его взяла на сохранение наша колдунья.— А где она живёт?— Первый дом от реки после ворот.— Ну ладно, давай отсюда, — закончил разговор грозный витязь. — Чтобы духу вашего здесь не было!Предводитель «болгов» без промедления исполнил это распоряжение. Бежал он к деревне — только босые пятки сверкали. Тем не менее от наблюдательного взгляда парнишки не скрылось, что губы бывалого воина дрожали, а в глазах заблестели слезы.Когда Брес и его юный колесничий остались на кургане одни, воин распряг своих лошадей и, в знак траура, перевернул боевую повозку колёсами вверх. Целые сутки провёл Брес, стоя на коленях на могиле своего возлюбленного брата. Он трижды посыпал себе голову землёй с подножия кургана и обрезал мечом длинные волосы, заплетённые в косу.— Зачем ты покинул нас, любящих тебя, о Дил? — стонал он. — Зачем ушёл ты в сумрачные владения Аравана? Родители твои, дети твои, народ твой оплакивают кончину великого воина, витязя крепкощитого и быстроногого, бесстрашного в сражении и нежного с жёнами! Ответь, кто убил тебя, Дил? От чьего меча погиб мой брат? Кого должен я настигнуть во исполнение кровной мести?Так один день и одну ночь плакал Брес на могиле родного брата. Губы его беззвучно шевелились, вознося молитвы и посылая проклятия неведомым убийцам.По истечении ночи, в предрассветных сумерках, когда первые лучи солнца окрасили гряду безлесных холмов на горизонте, воин услышал над собой тихий вкрадчивый голос, который произнёс: «Да не останутся мольбы о мести неудовлетворёнными!» Брес— вздрогнул от неожиданности: такого ранее не бывало, чтобы кто-нибудь мог подобраться к нему незамеченным!Рядом с коленопреклонённым потомком Урга возвышалась тёмная фигура весьма необычных очертаний.— Кто ты? — спросил Брес и тотчас же понял, что подобный вопрос не имел никакого смысла. Потому что перед ним стояла странная фигура человека в длинном плаще, левая половина которого была совершенно прозрачна. Или ее вовсе не было. Подобная внешность могла принадлежать лишь...— Араван?!!— Ты возносил мне молитвы? Я пришёл. Я помогу тебе, Брес, только потому, что когда-то мы были дружны с твоим дедом. Слушай же! Убийцу брата найдёшь там же, где и нефритовый жезл. Торопись, воин! Пока ты сидишь на пустой могиле Дила, время уходит!— А где нефритовый... — начал Брес, но понял, что обращаться уже не к кому — Араван исчез так же незаметно, как и появился. Араван из Племени Ллира, Приходящий в Тени, Проводник Душ, Повелитель Демонов, одна нога которого попирает землю живых, а другая — Сумеречную Землю. Впрочем, все боги приходят и уходят тогда, когда считают нужным.Воин встал с колен и направился прямиком к хижине колдуньи. Витязь не любил магов и чародеев всех сортов: от представителей этой древней профессии можно ожидать только неприятностей. Разговор с колдунами у него был короткий. Пинком ноги отворив дверь (хлипкая створка попросту слетела с петель от могучего удара), Брес вошёл в дом. Там он находился недолго и вскоре вышел наружу, держа в руках пояс Дила. На лице Бреса застыла мрачная улыбка: он выяснил от старухи всё, что ему требовалось.
* * *
Летающий щит спланировал на небольшую поляну росшего на склоне горы леса.— Вылезай, приехали! — произнёс Фехтне.Задремавший Эдан, позёвывая, спустил ноги с края щита, который завис на высоте локтя в три от замшелого гранитного валуна.— Где же мы? И где святилище Ллира?— Тут недалече. Лиг сорок—пятьдесят.— Сколько?! А привезти меня прямо туда ты не мог?— Нет.— Почему?!— На то есть несколько причин. Во-первых, сам я туда пока не собираюсь. Что будет, если Брес заметит меня в окрестностях храма? В таком случае дело примет совсем иной, нежелательный для меня оборот. Я же говорил тебе: проклятие — штука тонкая. При определённых обстоятельствах оно может потерять силу или даже обратиться против меня самого.— А во-вторых?— А во-вторых, все мы должны вести себя достойно. Может быть, нашим далёким потомкам это покажется смешным; может быть, стоило нанять сотню-другую хороших стрелков, заранее переправить их на щите к святилищу и организовать там засаду? Скорее всего, они в два счёта нашпиговали бы Бреса стрелами, не приближаясь к нему слишком близко. Но мы так поступать не будем. Твой поединок должен быть подвигом, а не ординарной военной операцией. Мир ещё молод, Эдан. Молоды боги, молод людской род. Ещё есть время для достойных деяний, которые станут примером для подражания последующих поколений!Жрец Бринна удивлённо посмотрел на своего собеседника.«Не повредился ли Фехтне рассудком? — подумалось ему. — Столетия, потраченные на изобретение способов мести своим родственникам, не могли не сказаться на его душевном здоровье!» Вслух же он сказал:— Ну ладно. Может, ты хотя бы скажешь, в какую сторону мне идти?— Конечно. Видишь вон ту гору? Она называется Синей, поскольку слагающие её породы имеют голубоватый оттенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52