Он остановился над котолаком, казалось, хотел что-то сказать, но передумал и быстрым движением протянул руки к лежащему. Светящийся шар ударил Ксина в грудь. Его окутали голубые зигзаги, а все тело мгновенно выгнулось дугой, касаясь земли лишь пятками и затылком. Волна сумасшедшей боли обрушилась на разум котолака, но не лишила его сознания. Его демоническая природа не в силах была чем-либо ему помочь. Он продолжал изгибаться дугой, медленно опускавшейся по мере того, как проходила судорога мышц.
Чародей потянулся к поясу за оружием, чтобы добить противника. Нащупав лишь обычный стилет, он передумал и снова сотворил в воздухе шаровую молнию, значительно меньшую, чем две предыдущие. Магу-Пауку после трех недель без сна тоже приходилось экономить силы. Он ощущал усталость, несмотря на то что наложил на себя целый ряд чар, возбуждавших разум и волю.
Шарик сконцентрированной энергии угодил прямо между глаз лежащего. Одновременно губы котолака произнесли какое-то слово. Ксин понятия не имел, что оно означает или откуда оно пришло ему в голову. Достаточно того, что под воздействием заклинания перед самым его лицом огненный шар рассыпался на молнии. Голубые острия ударили в зрачки. Котолак лишился зрения и потому не увидел гневной гримасы на лице Мага-Паука. По замыслу чародея, молния должна была прожечь голову Ксина насквозь. Паук не понял, что стало причиной неудачи, и решил, что сам совершил какую-то ошибку. В конце концов, он все же основательно устал. Он немного постоял над котолаком, думая, что делать дальше, потом, сообразив, что сейчас суминорцы начнут отступать назад из перегороженной долины, наложил на противника чары, делавшие невозможным Превращение, и, решив, что этого достаточно, пошел к Волокуну. В конце концов, с этим отродьем можно было покончить и позже…
Котолаку с трудом удалось перевернуться на бок. Это было все, что он мог сделать. Он ничего не видел, а по мере того, как проходила болезненная судорога, мышцы охватывало полнейшее бессилие. Он знал, что должен встать и идти сражаться, но в данной ситуации трудно, было подумать о чем-либо более абсурдном. К тому же по непонятной причине он совершенно не помнил, что нужно сделать, чтобы совершить Превращение. Все его знания, касавшиеся данного вопроса, поглотила некая странная амнезия. Нужно было откуда-то набраться сил. Откуда угодно…
Он подумал о крови.
Глотке горячей, восхитительной человечьей крови… Вернулся голод. Ксина аж скрутило. Ему удалось встать на колени. Этот небольшой успех лишил его каких-либо тормозов.
Крови… Крови… Крови…
Он то полз, то шел на четвереньках, словно заблудившийся в пустыне путник к единственному источнику воды. Он должен был добраться до Паука! Именно он был столь желанным источником…
Крови, крови, крови!
Превращение не происходило, но жажда становилась! все сильнее, побеждала усталость, позволяла забыть о боли, прибавляла сил…
Крови! Крови! Крови!
Он был уже зверем, хотя на его коже не появилось волоска кошачьей шерсти. Обострился нюх. Он почуял запах чародея, запах его пота и… крови.
КРОВЬ!!!
Он добрался до скалы, о которую Маг-Паук случайно оцарапал ладонь. Капельки крови были не видны невооруженным глазом, но Ксин как безумный бросился лизать шершавый камень. Он почувствовал на языке приятный укол – один… другой… и все…
Чародей вскарабкался на небольшую скалу, чтобы оценить ситуацию в долине. Самое время было послать Волокуна. Демон покоился на расстоянии в двенадцать шагов. Нужно было подойти еще ближе, чтобы волевой импульс мага привел в движение лавину костей. Спускаясь на землю, чародей раздраженно зашипел – место, где лежал Волокун, было не слишком удобным для обзора. Похоже было, что он лишится увлекательного зрелища, по крайней мере его части, и эта мысль привела Мага-Паука в ярость. Он пообещал себе, что взамен как следует рассчитается с этим бешеным котолаком Редрена, отплатит ему за наглость! Нужно было спешить, ибо суминорцы как раз начали отступать.
Он подошел ближе. Утес в этом месте был крайне узок. Справа открывался вид на долину с толпящимися внизу легионерами, слева начиналась обширная осыпь на склоне глубокого тихого ущелья. Волокун лежал как раз между двумя пропастями.
Mar-Паук остановился возле демона. Неожиданный шорох за спиной чародея заставил его обернуться. Острый камень угодил Пауку в голову, разбив череп и вдавив обломки костей в мозг. Ксин хрипло зарычал и снова замахнулся зажатым в руке камнем. Котолак пребывал в человеческом облике, но глаза его пылали фиолетовым огнем. Жажда крови освободила зверя, который из-за наложенных чар не в силах был изменить тела Ксина, но зато целиком овладел его разумом и душой. Голод стал источником силы.
Камень ударил снова, разорвав щеку мага. И еще раз – в плечо, в грудь, в шею, в глаза… Ксин колотил как безумный. Ошеломленный чародей отступил на шаг. Наибольшее впечатление произвели на него не собственные раны, но всеобъемлющая звериная ярость заключенного в человеческом теле котолака. Магу-Пауку многое пришлось повидать, но на этот раз он столкнулся со стихией, которую можно было сравнить лишь с взорвавшимся прямо под ногами вулканом. Залитый кровью чародей пошатнулся. Успев еще призвать Волокуна, он рухнул в открывавшееся позади него ущелье. Гигантский горный демон послушно двинулся следом за хозяином.
Суминорские легионеры услышали грохот каменной лавины. Они испуганно подняли головы, но быстро успокоились, убедившись, что лавина должна сойти в одной из соседних долин. Это их столь обрадовало, что никто не обратил внимания на то, что эхо этой лавины звучит явно тише и сопровождается странным треском…
Ксин, видя, что источник желанной крови исчезает в глубине ущелья, хотел броситься за Магом-Пауком, но ему помешал в этом Волокун. Горный демон воспринял обрывок мыслей чародея, указывавших на котолака как на врага. Приказ был не слишком четок, но, привыкший повиноваться Волокун нанес удар небольшой частью своей мощи. На мгновение Ксину показалось, будто его сжал гигантский кулак. Он лишился дыхания, затрещали кости, окровавленный камень выпал из руки, и его подхватил катящийся по скалам поток бело-желтых костей. Не получив дальнейших приказаний, Волокун не потащил за собой котолака, но, по своему обычаю, оттолкнул другого демона как можно дальше от себя. Ксин слетел с утеса и покатился по склону вниз, к легионерам, Волокун же и Маг-Паук исчезли в соседней долине.
Котолак ударялся о камни, деревья, кусты. Уже на полпути вниз из него выбило все бешенство. Очередные уколы боли вытолкнули зверя за пределы сознания. Он снова стал измученным, невероятно усталым и голодным человеком. Последняя вспышка безумия исчерпала остатки сверхъестественных сил. Он уже умер бы, не будь он созданием Онно. Раны, полученные от острых камней, не кровоточили, но и не затягивались немедленно. К счастью, на пути ему попались полосы мелкого гравия, в противном случае тело висело бы на нем такими же лохмотьями , как и одежда.
Внизу его окружила толпа солдат. Котолак, напрягая остатки воли, подождал, пока появится какой-нибудь офицер.
– Я капитан Ксин, начальник королевской гвардии, – солгал он, уверенный, что известие о его отставке сюда еще не добралось.
– Тот котолак?! – услышал он в ответ. – Что ты тут делаешь, господин?
Ксин безуспешно пытался разглядеть лицо собеседника.
– Это долгая история… – прошептал он и наконец потерял сознание.
Маг-Паук выжил. Да, у него была разбита голова, по шее текли кровь и мозговая жидкость, но ясности мыслей он не утратил. Несмотря на все свое бешенство, котолак был слишком слаб, чтобы его убить. Он сильно покалечил чародея, но не повредил жизненно важных органов. Рана на голове меньше беспокоила Паука, чем сломанная нога, поскольку это означало, что он не сможет ни немедленно повторить свою попытку, ни двинуться следом за суминорцами. Нужно было посвятить некоторое время лечению самых серьезных ран.
Чародей начал осторожно выбираться из-под покрывавших его костей Волокуна.
ХАОС ВОЗВРАЩАЕТСЯ

– Слушай, ты, отец святой… – Редрен замолчал и нервно потер шею. Заживающая рана то саднила, то жгла. Он с трудом удерживался от того, чтобы почесаться, что лишь усиливало королевское раздражение. – Уже за половину того, что ты натворил, тебя следовало бы подвесить за… – Монарх не договорил, вспомнив, что служители Рэха, прошедшие обязательный обряд посвящения, не обладают тем, за что он хотел бы его повесить. Верховный жрец Беро решил, что пока не время напоминать Редрену о важности занимаемого им поста, и лишь смиренно стоял и слушал.
– Однако пока что у меня есть заботы и поважнее, – заявил король, – и мне сейчас не до развлечений…
– Ваше королевское величество, это лишь достойное сожаления недоразумение… – решился подать голос Беро, полагая, что ему повезло.
– В самом деле?.. – Редрен снова потер шею. – Так, может быть, я сейчас велю посадить тебя на кол, а потом объявлю, что это было печальное недоразумение? Прикажу прекратить казнь, и лучшие хирурги сделают все, что бы сохранить тебе жизнь? Как тебе такое? К тому же каждый из твоих верных приверженцев сможет засунуть тебе в задницу голову целиком. Ты ведь всегда этого хотел, не так ли?
Беро предпочел не уточнять, шутит ли король или говорит серьезно, поскольку мог легко ошибиться. Он лишь склонил голову:
– Прошу меня простить, ваше величество.
– Простить? – изумился Редрен. – Я тебе сейчас покажу – простить! К тебе ни на мгновение спиной повернуться нельзя, а ты прощения просишь? Я должен простить тебя за измену, которая у тебя в крови? Пусть ученые философы скажут, каким образом я мог бы это сделать?!
Верховный жрец молчал.
– Сейчас я должен покинуть Катиму, – продолжал король, – но оставлять тебя одного в столице – чистое безумие.
– Если прикажешь, господин, я дам торжественную клятву…
– Срать я хотел на твои клятвы, – холодно пpoцедил Редрен.
Беро побледнел и обмер от страха.
– Есть один надежный способ, который обеспечит твою безграничную преданность. – Король хищно усмехнулся. – Я сам его испробовал…
– Что ты… имеешь в виду, господин? – Голос верховного жреца сорвался.
– В подземельях у истребителей сидят несколько вампиров, которых наши славные защитники используют для своих темных делишек, а время от времени выпускают на улицы Катимы, чтобы перебить всякий сброд и обеспечить себе любовь горожан, поскольку иначе те могли счесть их гильдию бандой дармоедов и интриганов…
– Это наглая клевета! – осмелился возразить Беро.
– Ну да, как же, – спокойно ответил Редрен. – Мои гвардейцы сегодня утром отправились в замок истребителей и провели там тщательную инвентаризацию. В ходе ее, правда, поломали кое-какую мебель, но результат не вызывает сомнений – в подземелье находилось пять вампиров. Теперь четыре, поскольку одна из тварей пребывает сейчас во дворце под опекой мастера Якоба…
– Господин! – заскулил Беро, падая на колени. – Конечно же, все останется между нами и в кругу наших самых верных слуг? Ведь народ ни о чем не узнает правда?
Верховный жрец на четвереньках отполз назад.
– Стража! – Редрен чуть повысил голос.
Вошли четверо гвардейцев, сотник Зелито и Родмин.
– Отведите его потайным ходом к мастеру Якобу! – обратился король к сотнику. – Он знает, что делать.
– Так точно, ваше величество! – Зелито щелкнул каблуками.
– Господин!!! – взвыл Беро, но ему тут же заткнули рот кляпом. Мгновение спустя солдаты выволокли отбивающегося верховного жреца, и Редрен остался наедине с Родмином.
– Вампира заберем с собой, – сказал король, – не спускай с него глаз.
– Да, ваше величество. – Маг слегка поклонился.
– Убьешь его, когда придет пора, а сейчас после… – Редрен замолчал, подбирая подходящее слово, – после процедуры проследи, чтобы Беро перевезли в замок истребителей. Пусть братец Берт немного поломает голову, как объяснить своим головорезам, что следует несколько повременить с протыканием верховного жреца осиновым колом. С другой стороны, в храме Рэха будут искренне молиться об успехе нашего похода против островитян…
– Хороший план, ваше величество, – уважительно заметил Родмин.
– Ладно, ладно… – буркнул король, – для комплиментов у меня есть наложницы, ты же занимайся своим делом. Отправляемся сразу же, как только все будет закончено!
Родмин низко поклонился и направился к выходу.
– Погоди, – остановил его Редрен.
– Да, господин?
– Как я полагаю, тебе потребуется часа два-три?
– Примерно так, ваше величество. Могу побыстрее…
– Не надо… – Монарх устроился в кресле поудобнее. – Знаешь, дорогой мой маг, вампирья лихорадка – паскудная штука. – Он дотронулся до шеи. – Чувствую, мне понадобится двойной компресс из молодых крепких грудей… Дай знать моему гофмейстеру.
– Будет исполнено, ваше величество. – Родмин широко улыбнулся.
В эту ночь было полнолуние. Ксин, у которого были вывихнуты обе лодыжки и выбит локоть, велел отнести себя далеко за пределы лагеря и там оставить. Несколько часов спустя долгожданный лунный свет залечил все его раны. Хуже было с Превращением. Оно, конечно, произошло, но сопровождалось основательным помутнением разума и жаждой крови. В течение первого часа, проведенного им в облике котолака, единственное, на что был способен Ксин, – держаться как можно дальше от лагеря, где спало столько аппетитных блюд… Кроме того, его мучило неприятное чувство чьего-то присутствия в мозгу или раздвоения личности…
Не в силах собраться с мыслями, Ксин просто шел куда глаза глядят. Постепенно дурные ощущения начали рассеиваться. Сперва скрылся в глубинах подсознания таинственный чужак, потом, хоть и не сразу, начало исчезать чувство голода. Правда, оно еще несколько раз возвращалось мучительными волнами, но перед рассветом котолак уже полностью владел собой. Тогда он двинулся в обратный путь. До лагеря он добрался уже в человеческом обличье и тут же велел подать ему бокал самого крепкого вина, что на какое-то время прогнало голод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71