Заместитель президента дома чудес по социальным вопросам только чесал затылок.
– Вот же ж чертова карусель…
А флегматичный Филимон качал головой:
– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.
В доме под золотым петушком профессор темных дел Малинин продолжал свои частные уроки по черной социологии:
– Борис Алексаныч, у вас в доме чудес недавно закончилось дело Ромео и Джульетты. Что вы об этом думаете?
– Сплошное идиотство.
– Все это так, но обратите внимание на следующие детали. Люся, то есть Алексей Шелапутин, действительно является последним живьм потомком Чингисхана. И даже больше того. Его отец Лука Перфильевич Тимуров до революции принадлежал к старой родовой аристократии и носил фамилию Гантимуров, а еще раньше.
– Хан-Тимуров. Но ханом Тимуром называли Тамерлана. При тщательной проверке мы выяснили, что в этом древнем дворянском роде скрещивались не только потомки Чингисхана, но и потомки Тамерлана. Когда-то русские князья гордились таким родством.
– Но результаты довольно печальные, – сказал Борис.
– Да, с того времени прошли сотни лет. То, что вы видите сейчас, – это яркий пример вырождения. Дегенерация. Когда-то Чингисхан и Тамерлан опустошили и уничтожили большую часть населения тогдашней Руси. А теперь их потомки как бы расплачиваются за грехи предков.
– Скажите, а мать Люси действительно бывшая баронесса Розенберг?
– Она бывшая еврейка. Потом она была замужем за балтийским бароном Розенбергом. А потом ее прельстил потомок Чингисхана. Кстати, заметьте себе эту закономерность: евреи частенько мешаются с дегенератами из высшего общества. Это один из аспектов философствований Бердяева о союзе сатаны и антихриста, в результате чего будет якобы царство князя мира сего. Теперь посмотрите сами на эту семейку – и что у них там за царство. Потому-то и говорят, что сатана частенько расплачивается не золотом, а разбитыми черепками.
Дела радио «Свобода» шли хорошо. В связи с ростом национально-освободительного движения цветных народов усиливалась и революционная пропаганда по радио. Помимо американского и европейского отделов открывались новые отделы для новорожденных азиатских и африканских государств. Американская радиопропаганда делала ставку на сепаратизм в России. А радио «Свобода» подобным же образом заходило в тыл Америке.
И у Лизы с Ниной дела тоже шли хорошо. С того времени, как французская Лиза поступила на радио «Свобода» и вступила в соцсоревнование с Ниной, подруга-соперницы подсобрали денег и приоделись. Вместо старенькой бабушкиной поддевки Нина, дочка синего кирасира, купила себе новую меховую шубу из курчавого барашка. А Лиза, внучка сенатора, чтобы не отставать от соперницы, приобрела себе подобную же шубу из стриженого барашка.
Но в дальнейшем их вкусы расходились. Лиза надевала на работу платья с такими соблазнительными декольте, словно она идет на свидание. А Нина ударилась в другую крайность. Она сшила себе на заказ строгий костюм из грубого колючего сукна и носила его в бюро как спецодежду.
– Этот пиджак колется, как хлыстовская власяница, – комментировал Остап Оглоедов. – Ух, хлыстовская богородица.
Говоря объективно, Лиза с Ниной были, конечно, девушки не глупые и по-своему талантливые. Они прекрасно знали, что реклама – двигатель торговли. Так Нина с видом знатока брала чей-нибудь скрипт, морщила носик и презрительно бросала его в сторону. И все сразу видели, какая она умная. А Лиза так та прямо утверждала, что радио «Свобода» только на ней и держится. Делали они это так ловко и проворно, что спорить с ними было совершенно бесполезно.
Естественно, что по молодости лет у них получилось маленькое головокружение от успехов, и они вообразили, что все кругом них – это сплошное ничтожество. Так сидят себе в углу старый-престарый эсер-террорист, который уже бегал с бомбами в руках, когда Лизы еще и на свете не было, и имя которого занесено во всех анналах революции. А Лиза подходит к этому почтенному старцу и сладчайшим голоском говорит:
– Ах, простите, пожалуйста, но я забыла ваше имя… Дряхлый террорист знает, что Лиза прекрасно знает его имя, но нарочно делает вид, что забыла. Террорист злится, а Лиза знает, что он злится, и улыбается ему еще милей:
– Так, простите, как вас зовут?
Или подходит молоденькая Нина к Остапу Оглоедову, почтенному отцу хотя и чужого, но зато многочисленного семейства, и с этакой восхитительной наглецой обращается к нему, как к уличному мальчишке:
– Эй, Остапка, сбегайте-ка к товарищу Чумкину. Фю-ить, живо!
От такого беспардонного обращения Остап, конечно, обижается и ворчит, как медведь в берлоге, а Нине только того и надо. Остап жалуется, что у него опять разболелась язва желудка, а Нина смотрит на него сияющими глазами и улыбается.
Благодаря игривости ума и живости характера у Лизы с Ниной всегда имелся неисчерпаемый запас подобных развлечений. Поэтому они никогда не скучали. Да и другим скучать не давали.
Правда, некоторые ворчуны считали эти веселые проделки просто пакостями, а изобретательных проказниц называли стервами. Так или иначе, все это будировало людей и оживляло сонную атмосферу социалистического реализма на радио «Свобода». Иначе там и мухи позасыпали бы.
Незаметно подошел Новый год. По традиции большинство работников агитпропа встречали Новый год на бале-маскараде в клубе Аэрофлота, что на Ленинградском шоссе. Ну и начались всякие сборы и приготовления.
Монна Нина, как обычно, держала себя с кавалерами подчеркнуто строго. Зато Лиза со своим декольте вела себя как светская львица. Она не дожидалась, пока ее пригласят, а выбирала кавалеров сама. На этот раз она остановила свой выбор на Остапе и пригласила его встречать Новый год в качестве ее кавалера.
В глубине души Остапу хотелось отдохнуть от своей жены, чужих детей и нервных кошек. Кроме того, приглашение французской Лизы льстило его мужскому самолюбию.
– А Нина за нами не увяжется? – осторожно спросил он.
– Не-е-ет, – сладко пропела Лиза. – Мы пойдем вдвоем.
– Ну ладно, – согласился Остап.-Только чтоб без шухеру – В клубе Аэрофлота бал-маскарад был в полном разгаре, и все предвещало приятный вечер. В качестве маскарадного костюма Остап надел свой заветный фрак, символ красивой жизни, намотал на голову тюрбан из полотенца и выглядел как настоящий магараджа. Лиза оказалась настолько деловой, что даже заранее заказала отдельный столик. За соседним столиком сидел Борис Руднев в красной турецкой феске на голове и с какой-то девицей, замаскированной под таитянку с хулахула на шее.
Только Остап с Лизой сели за свой столик, как рядом, словно из-под земли, появилась Нина в бальном платье и с веселой улыбкой на лице. За руку она тащила своего кавалера, хорошенького, как херувимчик, мальчика лет пятнадцати, который испуганно моргал глазами. Не говоря ни слова, Нина уселась рядом с Лизой.
– Просьба занимать места согласно взятым билетам, – напомнил Остап.
– Это наши места, – фыркнула Няна, – Мы их давно заказали.
– Ага, опять ваши трюки, – мрачно сказал Остап.
Но подруги-соперницы уже щебетали, забыв обо всем на свете. Нинин кавалер, не зная, что ему делать, присел на кончик стула, спрятал руки между коленями и испуганно озирался по сторонам, словно ожидая, что сейчас к нему подойдет милиционер и выведет из зала как несовершеннолетнего.
Когда Остап заказал бутылку вина, бедный мальчик сжался и побледнел. Видно, он истратил все деньги на билеты, а о дальнейших расходах не подумал. В душе проклиная и Нину и ее кавалера, Остап, как джентльмен, налил четыре рюмки.
Пока он разливал вино, заиграла музыка, и Нина, забыв о своем кавалере, потащила Лизу танцевать. А Остап остался на положении беби-ситтера. Когда девицы вернулись, Остап надвинул свой тюрбан набекрень и хмуро заявил:
– Нина, вашему беби спать хочется. Да и мне это начинает надоедать…
– А вы станцуйте вдвоем, – посоветовала Нина. Между столами ходил фотограф, и Нина решила сфотографироваться.
– Только вы отодвиньтесь, – попросила она обоих кавалеров. – Чтобы не испортить фотографию.
Внучка сенатора уселась на стуле и сделала соблазнительную улыбку. А дочка синего кирасира стояла сзади, облокотившись о спинку стула и выставив ножку.
– Так снимались наши дедушки за креслом бабушки, – заметил Остап. – Нина, для полноты эффекта вам не хватает только усов и сабли.
Натанцевавшись и нафотографировавшись, веселые и разгоряченные Лиза с Ниной присели наконец отдохнуть. Нинин подкидыш сидел и не знал, зачем его сюда привели. А Остап наклонился к соседнему столику, где сидел Борис Руднев, и попросил:
– Слушай, Боря, можешь ты меня выручить? Подбрось меня с Лизой на твоей машине в клуб ДКА.
Получив согласие, Остап повернулся к Лизе, как недовольный магараджа:
– Вы тут, вижу, так склещились, что вас и водой не разольешь. Думаете, что вы хитрее всех? Но я все ваши трюки вижу насквозь – и даже глубже. Взяли меня на маскарад для собственной маскировки? Хотите на бал даром проканать? И выпить на халтуру?
Остап допил свою рюмку и кивнул на Нининого кавалера:
– И даже этого молокососа употребили. Да он, чтобы купить билеты, может, у отца последние деньги украл. Это называется растление малолетних.
– Что за хамство? – обиделась дочка кирасира. – Он выражается, как на воровском шалмане.
Магараджа нахлобучил свой тюрбан на глаза:
– Я в лагере таких, как вы, тысячи бачил. Вы что, меня за фрайера считаете? Третесь тут на сухую. Я за Лизу пенензы платил, так я ее и танцую. Из принципа! Поняли?
Магараджа встал и взял внучку сенатора за руку:
– Пошли!
– Куда?
– Туда, где нет Нины. – И он повел Лизу к выходу. Внучка сенатора попробовала было сопротивляться, но ее рука была зажата, как в медвежьем капкане. В отчаянии Лиза оглянулась за помощью к Нине. Дочка кирасира ухватила ее за другую руку и потащила в обратную сторону. У бедной Лизы захватило дух. Ей казалось, что вот-вот ее раздерут пополам.
– Этот уркаган сидел в лагере с проститутками! – в ярости кричала дщерь кирасира. – Так он теперь и с нами так обращается!
– Да вы хуже всяких проституток, – пыхтел магараджа. – Деньги берущие – и ничего не дающие.
Люди за соседними столиками с интересом наблюдали, как по залу шагает огромный детина в тюрбане и фраке и, как бурлак, волочит за собой растрепанную белокурую девицу, в которую, как рак в утопленника, вцепилась вторая девица.
– Гляньте, из-за Остапа две бабы подрались! – с завистью сказал Люся Шелапутин. – Эх, везет же людям.
Около гардероба Нина подняла крик, что Остап не имеет на Лизу никакого права. Остап вытащил из кармана билет и тряс им в воздухе. Нина кричала, что он шаромыжник, нахал, майданщик и жулик. Остап возмущенно распахнул свой фрак и, как горилла, стучал себя кулаком в грудь. Кругом начала собираться толпа любопытных. Не одеваясь, Остап взял Лизу на буксир и потащил ее к выходу.
Нина опять вцепилась в свою подругу-соперницу, пытаясь оторвать ее от Остапа. Так, в пылу сражения, все трое и вывалились на улицу в маскарадных костюмах. Но даже и морозный зимний воздух не охладил воинственный дух дщери кирасира.
– Я милицию позову! – кричала она.
Остап молча впихнул внучку сенатора на заднее сиденье белого ЗИЛа, за рулем которого сидел Борис Руднев, уселся сам и облегченно вздохнул:
– Фу-у-ух, поехали поскорей, а то Нина еще на крышу вскочит.
Однако, как только машина тронулась, Нина на ходу распахнула дверцу и вскочила рядом с Лизой. Обстановка была такая, что в машине вот-вот разгорится драка. Борис свернул с Ленинградского шоссе, и теперь они ехали по пустынному Петровскому парку. Дщерь кирасира неистовствовала и требовала:
– Борис, сейчас же остановите машину! Магараджа на всякий случай отодвинулся от Нины подальше и советовал:
– Борис, поезжай в милицию. Сдадим Нину в вытрезвитель.
– Остановите машину, – злобно шипела дщерь кирасира. – В последний раз говорю. А то…
Она яростно рванула ручку и приоткрыла дверцу машины. Дверца загребала воздух, и ехать так было нельзя.
– Знакомый номер, – пробасил магараджа. – Так делают все уличные девки, когда нужно драпануть из машины.
Видя, что Нина вот-вот или вцепится кому-нибудь в глаза, или вывалится из машины. Борис притормозил и сказал:
– Эй, закройте дверь.
Но Нина распахнула дверцу еще больше. Вслед за этим раздался треск стекла и металла. Дверца зацепилась за фонарный столб и беспомощно повисла на сорванных петлях. Борис съехал в сторону и остановил машину.
– А за такое вредительство уже бьют по мордасам, – мрачно сказал Остап.
– Так вам, хулиганам, и надо, прошипела Нина. – Чтобы знали, как обращаться с приличными барышнями. Ух, шпана подзаборная!
Пока Борис чертыхался и осматривал развороченный бок машины, она быстро выскочила и вытащила за собой Лизу. Опасаясь, что их действительно могут побить, подруги-соперницы бросились бежать. Магараджа высунулся из машины и плюнул им вслед:
– Тьфу, таких стервей нужно убивать при рождении! Вот как весело встречали Новый год некоторые сотрудники радио «Свобода». Потом Остап Оглоедов сидел и устало вздыхал:
– Эх, так вот и вся наша жизнь – маскарад, маскировка, маски…

Глава 10
Искушение святого Варфоломея

…Подлежите вы… страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной.
Из анафемы патриарха Тихона


Поскольку грешников всегда больше, чем святых, то и в доме чудес, где помещался спецпроект «Профсоюз святых и грешников», грешников тоже было больше, чем святых. Говорят, что одним из таких святых был Варфоломей Яковлевич Кукарача. Сам же он уверял, что он еще и великомученик, страстотерпец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56