Времена были тугие. Тролли, которых полно было в графитовых холмах, часто бросались в атаку со склонов, но тут же разбегались, стоило солдатам расчехлить оружие. Ни одного поспешного выстрела сделано не было — все понимали страшные последствия такого поступка.Но как бы осторожно ни шёл отряд, как бы ни была тверда почва скальных гряд и провалов, люди оставляли перемежающуюся цепочку рассеянных следов. И однажды в красном, как вино, рассвете Глаза Чарма предупредили герцога о приближении змеедемонов. Двое чудовищ летели над пустыней, читая следы отряда, неотступно следуя по пятам. Остальные лениво кружились наверху.— Надо разойтись, — решил Лебок и приподнял маску защитного шлема, чтобы принюхаться к воздуху. Едкая струйка серы сочилась с запада из инфернальных вулканических щелей за плотными грудами песка. — Вы, мой повелитель, укроетесь здесь с половиной отряда. Остальные пойдут со мной и уведут змеедемонов туда. — Он показал на далёкий горизонт, где стояли скальные стены, иглоподобные пики и перекрученные каменные арки.Тени времени размылись на этом стыке судьбы и смерти, и герцог не видел альтернативы. Он и пятеро из Гвардии Сокола, как перепуганные зверьки, зарылись в груды песка. Лебок и остальные четверо солдат замели плащами следы герцога и его эскорта и направились по зёрнам гравия и скальной крошке на восток к лабиринту скал. Герцог, защищённый от удушения жезлами силы и маской целительных опалов, лежал абсолютно неподвижно, а змеедемоны пролетели мимо. Дыхание их шипело, и слышно было, как клацают челюстями морды на брюхе, мечтающие вцепиться в добычу. Глазам Чарма герцог следил, как они скребут кремнистую землю когтями, видел, как бусинки чёрных глаз под дольчатыми лбами пронизывают землю, разбирая следы Лебока и его солдат. Потом они повернулись рогатой чешуйчатой спиной к месту, где закопались Дрив и его люди, взвыли и бросились к монументальным скалам.Диким эхом отдался в каменных лабиринтах вой змеедемонов. Вёрткие, как угри, они заглядывали в каждую нишу и переворачивали валуны. Вскрикнул солдат, извлечённый из щели и подброшенный в воздух когтями ликующего змеедемона.Его аркебуза выстрелила ярко-голубым пламенем максимальной мощности, даже не пощекотав зверя. Остальные змеедемоны сбились ближе, размахивая когтями и разрывая человека заживо, дерясь над кусками его мяса. В мгновение ока он был сожран.Нашли ещё двоих, вытащили из-под камней и сожрали заживо. Ещё несколько часов змеедемоны кружили над скалами, высматривая, не спасся ли кто от их жадности. Потом, повинуясь неизвестному инстинкту, они полетели прочь в потоках дрожащего воздуха и скрылись в сиянии пустого дня. 6. КТО ОСТАЁТСЯ ЖИТЬ Котяра бежал в ровном темпе, петляя среди бесконечных старых кирпичных улочек, вьющихся между фабриками и складами. Под каждой рукой он тащил свёрток материи — грезоткани, которую Вороний Хлыст и Бульдог послали его украсть. Наконец он вылез на остановку трамвая на высокой террасе над промышленным адом города. Уронив украденные свёртки, Котяра обхватил руками тяжело вздымающиеся ребра над горящими лёгкими. Вглядываясь в чернильный поток ночных теней и забитые фабричные дворы под собой, он радовался, что сумел сбежать незамеченным.Не видно было никого из охраны, и Котяра благодарно поднял лицо к набитой звёздами темноте, потом огляделся, чтобы сориентироваться. Он стоял на Верховой улице — узкой дыре с рыбными и зеленными лавками, закрытыми на ночь. Подобрав свёртки, Котяра прошёл несколько длинных кварталов, мимо пустых аукционных площадок и рядов рыночных кладовок.Его манил путь по глиняной расселине между мясной лавкой и будкой зеленщика — обе были закрыты на ночь. Нырнув во тьму и прижимаясь спиной к увитой лианами стене, он в изнеможении соскользнул на землю и довольно оглядел добычу. Агатовая ткань даже в темноте переливалась лимонными извивами и коричного цвета глубиной, как призматическая золотая жидкость. Чарм был заперт внутри неё, пока оставался на месте алый шнур, связывающий каждую штуку.Вор это знал, и все равно ему казалось, что он чувствует химерические образы — призрачные отзвуки его собственных опасных грёз: юная женщина с соболиными волосами, с томными глазами среди играющих живым серебром блёсток осеннего леса, пронизанного столбами света и эльфийскими тенями.Прижав к груди свёртки грезоткани, чтобы не уплыть с ночным приливом, он стал клевать носом и снова грезить о ней.Он увидел её на фоне тёмно-фиолетового тумана осенних лесов, окружённую жёлтыми пятнами опавших листьев и золотарника. Она стояла в ведьмином круге грибов, как в заколдованном кольце костяных талисманов, смеялась с детской радостью, и полуденный ветер трепал волосы вокруг её лица.Котяра проснулся с солёным вкусом скорби во рту. Горячий свет утра лился в переулок, слышался оживлённый шум пробуждающегося рынка. Из груды старых контейнеров Котяра извлёк старую мешковину и обернул свёртки. За глаз тритона он купил себе медовый персик и пару синих бананов и позавтракал на ходу, медленно пробираясь вдоль улицы и слушая оживлённые сплетни о падении Арвар Одола и терроре Властелина Тьмы. Население с ужасом ждало событий, и деловая активность упала почти до нуля.На углу Верховой и Тёмной Петли он вышел на остановку, где стоял пустой трамвай. Как только Котяра сел, вагон поехал дальше, и он стал смотреть на проплывающий мимо город. Влезла стайка студентов по дороге в лицей, живо разговаривая о змеедемонах, и притихла, заметив его. Вошла чармоделка с двумя ученицами, мрачно на него посмотрела и продолжала что-то бормотать о беззащитности Заксара, зависшего между Кафом и Бездной.На аллее Всех Земель Котяра вышел и влез в вагон, идущий в жилую часть города. Вагон был так набит, что пришлось стоять на подножке, свесившись набок. Потом он снова пересел возле площади Скорбящей и доехал до бульвара Снорожденных, где в рощице мозаичных деревьев ждали Бульдог и Вороний Хлыст.— Оно? — буркнул Вороний Хлыст, когда Котяра вынул из мешковины два рулона грезоткани. Откинув капюшон плаща и обнажив колючие чёрные волосы, он заворчал: — Всего две штуки? Там их на складе должно было быть не меньше двух дюжин!— Охрана повсюду, — объяснил Котяра. — Я взял то, что мог унести.Узкое тёмное лицо Вороньего Хлыста исказилось недоверчивой гримасой.— А остальное придержал, да? Не очень-то это умно. У нас уговор.Котяра сердито нахмурился, отдавая рулоны Бульдогу.— Эх, Вороний Хлыст! — потряс гривастой головой Бульдог. — Будь у тебя хоть капля ума, ты бы тут же извинился перед моим напарником. Тут же.Вороний Хлыст пристально вгляделся в звериные щёлки глаз Котяры, увидел в них напряжённое обещание и отступил на шаг, слегка ощерившись.— Все равно вам меня не надуть. Я узнаю из доклада, что украли.Котяра с отвращением отвернулся и оставил Бульдога разбираться с наводчиком. Пройдя рощицу, он вышел на травянистый склон, откуда открывался вид на цветущие изгороди. Он медленно перевёл взгляд за верхушки цветущих кустов, за поля, окружавшие голубую жилку ручья, журчащего морозными струйками среди позеленевших камней. Это были Мельничные Ворота. Там у камышовых краёв каскада стояла толпа, поднявшая головы к городской ограде, откуда к ним обращалась Сто Колёс.Вор посмотрел выше Мельничных Ворот и окружающих шикарных вилл и остановил взгляд на стае чёрных дирижаблей у горизонта. Торговые суда сюда прибывали часто, но никогда — в таких количествах. Он догадался, что дирижабли полны беженцев. Властелин Тьмы нагнал ужаса на юг, и жители всех городов бросились в далёкий Заксар, ища спасения от змеедемонов.Рычание Бульдога заставило Котяру повернуться. Он увидел, что напарник и Вороний Хлыст злобно переглядываются и рвут друг у друга мешок, где лежит грезоткань. Он бросился к ним.— Эта прилизанная Ворона говорит, что отнесёт грезоткань к чармоделу, чтобы её поделили на три части, — объяснил Бульдог. — А я говорю, что мы пойдём вместе.— Тогда пошли, — потребовал Вороний Хлыст и дёрнул мешок, разрывая его ещё дальше.— А я думал, мы здесь встретились, чтобы поглядеть на праздник, — сказал недовольный Бульдог. — Пойдём позже.— Нет, сейчас! — огрызнулся Вороний Хлыст. — Надо попасть к чармоделу, пока он ещё у себя в мастерской.— Не зли меня! — зарычал Бульдог. — Я хочу посмотреть, как хирурги работают кочергой. Пойдём потом.— Я иду сейчас, — отрезал Вороний Хлыст. — А ваши доли доставлю сюда завтра утром.— Многое может случиться за день. — Бульдог крепко взялся за рулоны. — Или все пойдём, или никто.— Ты мне не доверяешь, Бульдог? — Топорообразная морда Вороньего Хлыста подалась вперёд. — А нам бы нечего было делить, если бы я тебе не сказал, где это взять.— И что? — Бульдог притянул рулоны к широкой груди, закрыв перевязь с амулетами. — Самое рискованное было их взять.— А ты тут при чём? — Вороний Хлыст презрительно передёрнулся. — Ты ничего не сделал. Вообще надо поделить все между мной и Котом.— Да ты бы и не знал ничего про Кота, если бы не я! — оскалился Бульдог.— Хватит! — Котяра вырвал у Бульдога грезоткань в грязной мешковине. — Мне ничего не надо. Делите пополам. — Он швырнул один рулон поражённому надсмотрщику, а второй плюхнул в руки своему напарнику. — Здесь все, — сказал он Вороньему Хлысту, фиксируя его зелёным взглядом, тёмным, как наступающая ночь. — Я ничего не припрятал.— Если припрятал, я узнаю, — хрипло пообещал Вороний Хлыст, пряча грезоткань под плащ и скользя прочь. — Узнаю. И ты об этом пожалеешь.Тощий силуэт скрылся среди причудливых теней мозаичных деревьев.— Ты этому паразиту целое состояние отдал, — буркнул Бульдог. И тут же на его тяжёлом лице появилась хитрая улыбка, язык мелькнул из стороны в сторону. — Ты, что ли, пару штук отложил?Котяра полыхнул на него взглядом и повернулся спиной. Подойдя к склону, он сел на большой камень, выходящий на Мельничные Ворота.Бульдог подошёл к нему и прислонился к скале.— Я с тобой поделюсь. Но всё равно, я думаю, что давать этой хитрой Вороне половину было глупо. Котяра покачал головой:— Мне не надо.Его большой напарник недоверчиво нахмурился:— Ты свою долю заработал.Котяра жестом попросил его помолчать и сказал:— Включи свои Чармовые Глаза, чтобы послушать, что там говорит Сто Колёс. — Он мотнул головой в сторону Мельничных Ворот, где яркая платиновая фигура с естественной скальной сцены обращалась к внимательной толпе.Бульдог услужливо отцепил от перевязи жезл силы из чёрного янтаря и снял с плеча Глаз. Но перед тем как сесть, ещё раз попытался понять напарника.— Слушай, Кот, перестань вилять и объясни, почему ты не хочешь взять свою долю грезоткани? Она что, сморщенная или грязная?Котяра посмотрел на него холодным взглядом:— Она заставляет меня грезить.Бульдог шумно выдохнул, озадаченный таким ответом.— Конечно. Мы все это знаем. Но ты же не обязан ею пользоваться, дурак ты звериный. Продай её. За такую штуку можно получить кучу самых невероятных амулетов.— У меня в заначке есть все амулеты, которые мне нужны, — равнодушно ответил Котяра. — Есть мешок наговорных камней, звёзд и острых глаз. А жезлы силы я в своё время воровал ящиками. Столько добычи, что мне её никогда не использовать. Больше мне не надо.— Тогда зачем ты танцевал с визгунами? — не отставал Бульдог. — Звёздный хвост, Кот, они же могли тебя на части разорвать!— Это был последний танец. Я это сделал для тебя.— Для меня? В каком смысле?— Не понимаешь? Прошлой ночью праздника не было. Там стоит Сто Колёс и вербует фабричных и воров. И все говорят только о Властелине Тьмы. Вон, погляди. — Он махнул рукой в сторону солнечных башен города и длинной очереди чёрных дирижаблей, обступивших горизонт. — Перегонные фабрики закрылись. Когда такое было последний раз?— Чуют судьбу, — вздохнул Бульдог. — Грядёт Властелин Тьмы. А я всё ещё надеюсь, что это дурной сон.— Размечтался, — бросил Котяра. — Так что я хотел последний раз с тобой сквитаться. Я у тебя в долгу за то, что ты мне нашёл место в Заксаре.Бульдог отмахнулся:— На самом деле я тебе был не нужен. Ты бы и сам отлично справился.— Может быть. — Котяра тряхнул головой, смутно припоминая. — Но когда ты меня нашёл в Кафе, я ничего не помнил. И сейчас не помню. И ты мне хотя бы показал, как заработать на жизнь. Как красть то, что мне нужно, у тех, у кого оно лишнее.— Ага! — подтвердил Бульдог, подняв толстый мозолистый палец с кривым жёлтым ногтем. — И самое главное: я тебе показал, насколько глупо раздавать добычу обездоленным, помнишь? Ты думал, что можешь им помочь. Ха! Думал изменить их жизнь своими анонимными дарами. Сколько амулетов, призм и квойнов оставил ты как дурак у порогов нищих? Ты в те дни был совсем тёмный, как ребёнок малый. Ты тогда не понимал, что если жизнь не удалась, то это не из-за нехватки, а только из-за того, что праведное путают с существующим. И такую путаницу не исправишь никаким количеством амулетов.— Ты меня многому научил, — согласился немногословный Котяра. — Этой грезотканью я хотел отблагодарить тебя. Жаль, что её не было больше.— Это щедрая плата. — Бульдог похлопал по рулону. — Я очень благодарен. И всё же я не пропустил мимо ушей то, что ты ещё хотел этим сказать. Ты думаешь, что больше не будет возможности воровать. Я прав? Хуже того, ты веришь, что сам Чарм потеряет своё значение в ближайшие дни. Да?— Тс-с! Послушай, Сто Колёс начала говорить. — Котяра вгляделся вниз, в Мельничные Ворота.Из поясной сумки Бульдог вытащил два металлических зажима и закрепил ими серебряные глаза на каждом конце жезла силы.— Не коммуникатор, конечно, но сойдёт, — сказал он жизнерадостно и стал настраивать соединение, пока не исчезло шипение помех.Забравшись на утёс рядом с Котярой, он направил устройство на собравшуюся внизу толпу. Раздался гул многих голосов. Хмыкнув про себя, Бульдог направил бинокль из Глаз Чарма на сланцевую площадку, где рядом со Сто Колёс возник Крабошляп. Перед толпой расхаживали двое охранников, помахивая оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59