Тело его не подводит, подумал он, чего нельзя сказать о голове. Ведь предупреждала же эта парочка из ФБР, чтобы он не занимался самодеятельностью. И в глубине души он признавал их правоту. Но поскольку сами они ни черта не предпринимали, ему ничего другого не остается. «Да пошли они все!» — выругался про себя Крейс и решительно зашагал в глубь леса.
* * *
Браун Макгаранд сидел в зале, где когда-то размещалась главная диспетчерская энергоблока. Сюда сквозь слуховые окна уже начали пробиваться первые лучи восходящего солнца. Он не отрывал глаз от манометра, следя за тем, как идет выделение водорода. Получал он его в заключенной в оболочку из нержавеющей стали стеклянной реторте высотой в пять футов, куда поместил губчатую медь. Над ретортой был подвешен сосуд, из которого в нее по стеклянной трубке дозированно поступала азотная кислота. Она вступала в реакцию с металлом, в результате чего выделялся чистый водород, а медный нитрит выпадал в осадок. Поскольку при этом реторта сильно нагревалась, ее нижняя часть была погружена в большой бак с холодной водой. Когда давление в реторте поднималось выше пяти фунтов на квадратный дюйм, контрольный клапан поднимался и включал питание небольшого электронасоса. И тот начинал перекачивать газ из реторты в автоцистерну, стоявшую в смежной с диспетчерской ремонтной мастерской. Когда же давление в реторте падало до трех фунтов, клапан отключал насос, и цикл производства водорода возобновлялся. На то, чтобы обработать пять фунтов меди, требовалось два часа. Когда реакция начинала замедляться, на что указывало снижение температуры в реторте, Браун перекрывал подачу кислоты, заменял реторту другой и убеждался, что реакция в ней идет как положено. После этого он надевал респиратор и резиновые перчатки и принимался перезагружать первую реторту. Ему приходилось вручную откачивать из нее оставшийся газ, доставать выпавшее в осадок вещество и заменять его свежей губчатой медью...
На все это уходила чертова уйма времени. Однако он остановился именно на таком способе получения водорода из-за его относительной простоты и безопасности. А водород ему был нужен для изготовления бомбы, обнаружить которую будет абсолютно невозможно. Браун с пристрастием изучил все сообщения средств массовой информации о расследовании террористического акта в Оклахоме и знал, что власти ужесточают контроль над всеми мало-мальски взрывоопасными веществами. Именно по этой причине он предпочел водород традиционной взрывчатке. Что же касается оболочки... Вот это будет действительно гениально! Обустроить собственную лабораторию и небольшое производство ему, инженеру-химику с почти сорокалетним стажем, не составило никакого труда. Реторты он выкупил у одной обанкротившейся компании. Насосы приобрел по каталогу фирмы, торгующей холодильными установками и оборудованием для кондиционирования воздуха. Маломощный дизель-генератор, спрятанный в котельной, достался ему по случаю. Остальное представляло собой самый обычный набор инструментов и запчастей, которые всегда под рукой у любого водопроводчика.
Вот автоцистерну им с Джередом пришлось угнать. Ненастной ночью они пробрались на стоянку Западно-Виргинской газовой компании, где Джеред повозился немного с проводами, соединил нужные напрямую и запустил двигатель. Они отогнали автоцистерну к арсеналу и спрятали в конце просеки неподалеку от ворот. Когда сотрудники охранной фирмы прибыли с очередной проверкой, Джеред их уже поджидал. Он знал, что у охранников вошло в привычку на время объезда объекта оставлять ворота открытыми. И когда они углубились на его территорию, Джеред преспокойно подкатил на автоцистерне к пустующему складу, где и оставил ее на время. А по окончании проверки он и Браун перегнали автоцистерну в ремонтную мастерскую энергоблока. Пропан из нее они выпустили, оставив вентиль открытым на неделю.
Включился насос, поплыл ровный негромкий гул. Браун из-за этого очень переживал, еще сильнее его беспокоило то, что, когда они запустят второй насос, большей мощности, шум станет еще сильнее. Его постоянно преследовала мысль о том, что однажды он наткнется на охотников или туристов, привлеченных странными звуками, — вроде тех, что утонули в разлившемся ручье.
Производством водорода Браун занимался один, работал по ночам и в выходные дни. Его старший внук Джеред обеспечивал безопасность. И прекрасно справлялся со своей задачей. Невысокого роста, но весьма крепкого телосложения, он гораздо больше походил на своего отца Уильяма, чем его младший брат. Работал монтером в местной телефонной компании. И с самого начала помогал Брауну в осуществлении его проекта. Он был таким же убежденным христианином, как и его дед. А правительство и все с ним связанное ненавидел, пожалуй, даже сильнее.
Смерть Уильяма потрясла Брауна. Он любил своего мальчика, несмотря на все огорчения, которые он ему доставлял. Ранний брак Уильяма оказался неудачным; его жена-потаскуха сбежала невесть куда, бросив двоих детей на Уильяма, а в конечном итоге на деда. Джеред особых хлопот не доставлял, но с его младшим братом Кении, который с рождения отставал в умственном развитии, возникало множество проблем. И хотя в свое время, когда Уильям не выдержал и удрал из Блэксберга, Браун на сына страшно разозлился, теперь он стал относиться к нему с пониманием и сочувствием. Двое вечно скулящих малышей, смерть матери, в одночасье убитой раком... Нет, никаких шансов у сына не было. А Браун связывал с ним такие надежды! Уильям был умным и способным мальчиком, запросто мог поступить в колледж, даже в Виргинский технический, прямо здесь, в Блэксберге. С его-то связями в арсенале Брауну ничего не стоило бы потом устроить туда сына на высокооплачиваемую работу... Вот только правительству этому растреклятому вдруг вздумалось арсенал закрыть.
Джеред рос хотя и обидчивым, но послушным ребенком, тружеником, не гнушавшимся никакой работой. После того как его оставили сначала мать, а потом и отец, он стал все больше привязываться к деду, он никогда не говорил о покинувших его родителях, а Браун, занятый своими проблемами, тоже не затрагивал эту тему. Однако частенько задумывался над тем, как все могло бы обернуться, если бы Уильяму больше повезло в жизни. Ведь его сын был отличным парнем, добрым, общительным, вечно окруженным влюбленными в него девчонками. Вот в этом отношении Джеред был весь в отца. Женщин любил до умопомрачения, но имел дело только с замужними, чтобы не повторить горьких ошибок своего отца.
Вспомнив Уильяма, Браун тяжело вздохнул. С закрытием арсенала улетучились все его надежды на счастливое будущее. Джеред изъявил желание помочь Брауну в осуществлении акции возмездия. Не потому, что так уж сильно любил отца или тосковал по нему. Просто он загорелся идеей взорвать бомбу, особенно ему пришлись по душе выбранная цель и время нанесения удара. Двухтысячный год. Тем не менее Брауна тревожило то обстоятельство, что Джеред связался с психами, как он называл про себя приятелей внука из фанатичных религиозных сект. Он всерьез опасался, что Джеред выболтает их планы кому-нибудь из своих дружков. Хотя пока, кажется, все в порядке. Сейчас Джеред затаился где-то неподалеку и предупредит Брауна, когда охранники прибудут на автомобильную прогулку по запретной зоне.
Насос смолк в ожидании, когда давление в реторте опять возрастет. Браун вышел в ремонтную мастерскую. Электростанция была единственным корпусом комплекса, где еще оставалось какое-то оборудование. Два паровых котла высотой с четырехэтажный дом, два турбогенератора размером с паровоз, два двадцатичетырехдюймовых трубопровода для подачи воды из наружного резервуара в систему охлаждения. Но сейчас тут царили тишина и запустение. Для его занятий место было выбрано идеально. И не случайно — запретную зону он знал как свои пять пальцев. До того как двадцать лет назад комплекс закрыли, он здесь работал главным инженером-химиком.
Браун проверил манометр автоцистерны и, к своему огорчению, убедился, что его показания не отличаются от вчерашних. Мелькнула тревожная мысль об утечке, но он успокоил себя тем, что в таком случае весь водород давно бы уже улетучился. Нет, просто для того, чтобы заполнить такой объем, нужно время. Он вернулся в диспетчерскую. Вот-вот должны появиться охранники. Как только закончится текущий цикл, он заглушит генератор до той поры, пока Джеред не даст ему знать, что опасность миновала.
* * *
Эдвин Крейс крался в лесной чаще от дерева к дереву, замирая и прислушиваясь при каждом всплеске тревожного гомона птиц. Для человеческого глаза среди тянувшихся ввысь стволов он был совершенно неразличим. Резиновые сапоги ступали по устилавшему землю толстому слою сосновых иголок абсолютно бесшумно. Он держался в пятидесяти футах от южного берега постепенно сужающегося ручья, держа направление на запад. На пути он наткнулся на две просеки и две покрытые гравием дороги, однако никаких признаков недавнего пребывания здесь людей или свежих следов автомобильных протекторов не нашел. Время близилось к одиннадцати, солнце палило уже вовсю. Крейсу в комбинезоне становилось жарковато, но еще терпимо, и он легко продолжал шагать вверх по пологому склону.
Живности в лесу, по всей видимости, было немало, ему уже встретилось несколько оленей, енот, дюжины белок и гремучая змея, нежившаяся под солнечными лучами на поваленном дереве. Южный берег ручья зарос широкой полосой высокой травы, среди которой валялись сучья, ветки и разнообразный мусор, свидетельствующий о том, что здесь недавно случилось наводнение. Чуть более высокий противоположный берег, поднимавшийся над водой фута на четыре, был подмыт течением, и на фоне красноватой глины резко выделялось хитросплетение обнажившихся корней.
Там, где позволял рельеф местности, Крейс подползал вплотную к воде в поисках примет присутствия человека, которые в Америке неизбежно и в изобилии обнаруживаются на любом водоеме. Это пластиковые бутылки и упаковки из-под гамбургеров, алюминиевые банки. Однако ручей отличался почти первозданной чистотой. Вода была холодной и прозрачной, четко виднелось каменистое дно, покрытое неспешно шевелящимися водорослями. Во время очередной такой вылазки ему показалось, что он слышит шум автомобильного двигателя. Крейс распластался в траве, ящерицей скользнул в лесные заросли и замер там, насторожив уши. Он вспомнил учения в лагере ЦРУ неподалеку от Уоррентона: голову вниз, лицо вниз, острый запах земли щекочет ноздри, обостряя все чувства.
Поначалу он не поверил своим ушам, решил, что это ветер перешептывается с сосновыми лапами. Но тут до него вновь, и вполне явственно, донесся характерный звук, который обычно издает автомобиль, движущийся на пониженной передаче. Звук раздавался далеко справа, за кромкой сосен по северному берегу ручья. Крейс чуть приподнялся, и в глаза ему бросилась высокая труба примерно в четверти мили от его укрытия. Он закрыл глаза и весь обратился в слух. Вот опять. То приближающийся, то удаляющийся шум, словно автомобиль все время меняет направление. Похоже, в запретной зоне он не один. Хорошо, что они еще далеко. Но плохо, что он уже не один.
Он углубился еще дальше в лес, сверился с наручным компасом. Пройдя в западном направлении минут пятнадцать, свернул к берегу ручья и обнаружил, что в этом месте он резко поворачивает на север. Притаившись за кустом остролиста, Крейс стал обдумывать ситуацию. Между ним и ручьем лежало пятьдесят ярдов высокой, в пояс, изумрудно зеленеющей травы. Он потыкал землю вокруг себя острым концом прута, она везде была податливо-мягкой. Этот факт в сочетании с ярко-зеленым цветом травы означал, что она растет на насыщенной влагой почве. Значит, здесь следует опасаться плывунов и трясин.
В этот момент он почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. Бросился ничком на землю, обдирая капюшон о колючки.
Сомнений нет, за ним следят.
Застыв без движения, он вспоминал весь свой маршрут за последние пятнадцать минут. Где его могли обнаружить? Лес жил своей обычной жизнью — ни резких вскриков соек, ни встревоженного цоканья белок, которые предупредили бы о приближении посторонних в лесу. Значит, следят за ним скорее всего с противоположного берега. Он выждал еще пятнадцать томительных минут, потом пополз в глубь леса.
Обследовав лужайку зеленой травы, он заметил еще кое-что. В излучине ручья течение нанесло на берег огромную груду всяческого мусора, достигавшую в высоту двадцати футов. Рухнувшие деревья, обломанные сучья, облепленные глиной корневища, увесистые валуны, разлохмаченные кусты. Из запрудившего ручей завала футов на сто торчало толстенное бревно. Столь уютное для них местечко наверняка во множестве облюбовали змеи, и он решил было обойти его, переправившись на другой берег. К тому же ручей должен был оставаться в зоне прямой видимости... Однако перед ним простиралась открытая луговина — даже если пробираться ползком, движение травы его обязательно выдаст. Несколько минут он лежал без движения, обдумывая различные варианты. Наконец решил добраться до могучего корневища поваленной сосны в пятнадцати футах от того места, где он почувствовал слежку. Прижимаясь к мягкой земле, он медленно, дюйм за дюймом, продвигался к намеченной цели. Ничего такого, что подтвердило бы его ощущения, он не видел и не слышал. Но еще много-много лет назад он научился безоговорочно доверять своим инстинктам.
Нырнув в просторную прохладную яму под корневищем, он простучал его тростью. Как и следовало ожидать, в трех футах от него взвилась крохотная головка мокасиновой змеи. Крейс слегка тронул ее загнутым концом трости, и ядовитая тварь мгновенно свернулась в кольцо, треугольная головка медленно покачивалась из стороны в сторону, тоненький черный язычок стремительно мелькал взад и вперед — змея отыскивала цель и по тепловому излучению определяла ее форму и размеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64