Даже в топотке мышки на чердаке моей хижины по воскресеньям есть какая-то воскресная святость, как будто церковнохождение, церковность, проповедование -- Мы попробуем.
По большей части по воскресеньям мне скучно. И всем моим воспоминаниям скучно. Солнце слишком златоярко. Я содрогаюсь от мысли о том, чем люди занимаются в Северной Каролине. В Мехико они бродят жуя обширные планки вареной свиной шкуры, среди сквериков, даже их воскресенья это Чума -- Должно быть Саббат изобрели для смягчения радости.
Для нормальных крестьян воскресенье это улыбка, для нас же черных поэтов, фу -- Полагаю что воскресенье есть зеркальце Господа Бога.
Сравните погосты в пятницу ночью, с кафедрами проповедников воскресного утра -
В Баварии, мужики с голыми коленками расхаживают повсюду заложив руки за спину -- Мухи дремлют за кружевной занавеской, в Калэ, а за окном видны парусные шлюпки -- В воскресенье Селин зевает а Жене умирает -- В Москве нет помпы -- Только в Бенаресе по воскресеньям орут разносчики да заклинатели змей открывают свои корзинки лютней -- На Пике Опустошения в Высоких Каскадах, по воскресеньщм, фу -
Я думаю в частности о той стене из красного кирпича Шеффилдской молочной компании у главной ветки Лонг-Айлендской Железной Дороги в Ричмонд-Хилле, грязные следы машин рабочих оставленные на стоянке за всю неделю, один-два позабытых автомобиля Воскресной Смены стоящие там теперь, в лужах с бурой водой проплывают облака, палки и банки и тряпки отбросов, местный автобус проезжающий мимо с бледными пустыми лицами Воскресных Ездоков -- предвещая призрачный день когда промышленная Америка будет покинута и оставлена ржаветь одним долгим Воскресным Днем забвенья.
23
Со своим уродливым множеством ножек-присосок зеленая горная гусеница пребывает в этом вересковом мире, головка как бледная капелька росы, жирное тельце вытягивается прямо вверх чтобы ползти, свисая вверх тормашками словно южноамериканский муравьед чтобы юлить и шарить и раскачиваться из стороны в сторону в поиске, затем вскинувшись как мальчишка забравшийся на нижнюю ветку она распрямляется укрытая веточками вереска и щиплет и чудовищно набрасывается на невинную зелень -- часть зелени, она и есть, коей был дарован сок движения -- она изгибается и вглядывается и вторгается своей башкою во все -- она в джунглях пестрых тенистых старых прошлогодне серых иголок вереска -- иногда неподвижная будто боа-констриктор на картинке она зыркает в небеса беспесенным взором, спит змееголово, затем сворачивается внутрь как лопнувшая трубка когда я на нее дую, скорая на увертку, быстрая на отступление, покорная на повиновение ровному повелению лежать тихо которое имеют в виду небеса что бы ни сподобилось с них -- Она теперь очень печальна поскольку я дую еще раз, никнет головой на плечо в кручине, я отпущу ее на свободу скитаться без присмотра, прикинувшись мертвым, насколько ей ведомо -- вот она ползет исчезая, слегка подрагивая в джунглях, на уровне глаза с этим миром я воспринимаю что и над ней преобладают немногие плоды а затем бесконечность, она тоже перевернута вверх тормашками и льнет к своей сфере -- мы все безумны.
Я сижу там задаваясь вопросом не будут ли мои собственные путешествия по Побережью до Фриско и в Мексику такими же прискорбными и безумными -- но клянусь ей-иисусом дж Христом это будет лучше чем болтаться вокруг вот этой скалы -
24
Некоторые дни на горе, хоть и жаркие, но пропитаны чистой прохладной красой что предвешает октябрь и мою свободу на индейском Плоскогорье Мексики где будет еще чище и прохладнее -- О старые сны снившиеся мне о горах мексиканского плато где небеса наполнены облаками словно бородами патриархов и в самом деле я и сам Патриарх стоящий в развевающихся одеждах на зеленом холме золота -- В Каскадах лето может в августе жарить но Осень напоминает вам, особенно на восточном склоне моего холма под конец дня, вдали от жжения солнца, где воздух резок и горен а деревья хорошенько завяли к началу конца -Потом я думаю о Чемпионате мира, о шествии футбола по всей Америке (крики увлеченного среднезападного голоса по шероховатому радио) -- я думаю о полках с вином в магазинах вдоль основной линии Калифорнийской Железной Дороги, я думаю о гальке в почве Запада под громадными Осенне-гулкими небесами, я думаю о длинных горизонтах и равнинах и об окончательной пустыне с ее кактусами и сухими мескитами расстилающимися до красных столов плоскогорий очень далеко куда моя старая надежда путешественника вечно стремится и стремится и лишь возвращается пустотой из ниоткуда, долгая мечта автостопщика и бродяги с Запада, скитальцев вслед за урожаем которые спят в своих мешках куда собирают хлопок и покоятся удовлетворенные под ярко вспыхивающей звездой -- Ночью, Осень намекает посреди Лета Каскадов когда видишь Венеру красную на своем холме и думаешь "Кто будет моею леди?" -- Это все, мерцание дымки и зудящие жуки, будет стерто с грифельной доски лета и зашвырнуто к востоку этим жадным до моря западным ветром и вот тогда летящеволосый я затопаю вниз по тропе в последний раз, с рюкзаком и прочим, распевая снегам и соснам, по пути к дальнейшим приключениям, к дальнейшему томлению по приключениям -- и целиком за мной (и за вами) океан слез который был этой жизнью на земле, такой древний, что когда я смотрю на свои панорамные снимки района вокруг Опустошения и вижу старых мулов и жилистых чалых лошадей 1935 года (на картинке) привязанных к ограде загона которой больше нет, я дивлюсь на то что горы выглядели точно так же в 1935-м (Старая Гора Джека точь-в-точь до тонкостей даже снег так же лежал) как и в 1956-м так что старость земли поражает меня и я вспоминаю искони что она была такой же, они (горы) выглядели точно так же и в 584 г. до н.э. -- и все такое но оседала морская морось -- Мы живем чтоб желать, вот я и пожелаю, и запрыгаю вниз с этой горы высочайше совершенно зная или не высочайше совершенно зная полный славнющего невежественного стремления искриться везде -
Позже днем поднимается западный ветер, прилетает с неулыбчивых западов, невидимый, и шлет свои чистые посланья сквозь все мои трещины и ставни -Больше, больше, пусть ели вянут больше, я хочу видеть как белое удивит юг -
25
Ноумены вот что видишь когда закрываешь глаза, этот нематериальный золотой пепел. Та Золотой Ангел -- Феномены вот что видишь с открытыми глазами, в моем случае мусор одной тысячи часов житья как концепции в горной хижине -- Вон, на верху поленницы, выброшенный вестерн, фу, ужасно, книжка полная сентиментальности и многоречивых пояснений, глупый диалог, шестнадцать героев с двустволками на одного негодяя-неудачника который мог бы мне понравиться скорее из-за своей вспыльчивости и топочуших сапог -- единственная книжка которую я выбросил -- Над нею, в углу подоконника стоит банка из-под макмиллановского масла в которой я храню керосин чтобы разжигать огонь, разводить костры, как колдун, обширные глухие взрывы у меня в печке на которой закипает кофе -- сковородка моя висит на гвозде над еще одной (чугунной) сковородой слишком большой чтобы ею пользоваться но у той которой я пользуюсь струйки жира стекают по внешним краям напоминая ленточки спермы, которые я счищаю и стряхиваю в поленницу, кому какое дело -- Затем старая печка с баком для воды, непреходящей кофейной кастрюлькой с длинной ручкой, заварник для чая редко пользуемый -- Затем на столике большой засаленный таз для мытья посуды со всем окружающим его снаряжением стальной щеточкой, тряпками, вихотками, ершом, одна помойка, с вечной лужицей черной пенистой воды под ним которую я промакиваю раз в нелелю -- Затем полка с консервами медленно убывающими, и с другим провиантом, коробка мыла Тайд с его хорошенькой домохозяйкой показывающей нам коробку Тайда говоря при этом "Просто созданы друг для друга" -- Коробка Бисквиков оставленная здесь другим наблюдателем которую я так и не открывал, банка с сиропом который я не люблю -- отдам муравейнику во дворе -старая банка орехового масла оставленная тут каким-то наблюдателем предположительно еще когда Трумэн был Президентом очевидно по старой гнилой ореховой вони из нее -- Банка в которой я мариновал лук, она начинает пахнуть крутым сидром когда над нею поработает полуденное солнце, превращаясь в прокисшее вино -- маленькая бутылочка подливки Кухонный Букет, хорошо добавлять в рагу, ужасно отмывать с пальцев -- Коробка Спагетти Шефа Боярди, что за веселенькое названьице, так и представляю себе Королеву Мэри на стоянке в Нью-Йорке и шеф-повары выходят покорять город в своих беретиках, к сверкающим огням, или же воображаю какого-нибудь липового шефа с усиками распевающего в кухне итальянские арии в телепередачах по домоводству -- Кучка пакетиков порошкового супа с зеленым горошком, он хорош с беконом, так же хорош как в Уолдорфе-Астории и это к нему приучил меня Джарри Вагнер когда мы с ним пошли в поход и стали лагерем на лугах Потреро-Медоуз и он вывалил шкворчащий бекон прямо в целый котелок супа и тот был богат и густ в дымном ночном воздухе у ручья -- Затем наполовину опустошенный целлофановый кулек черноглазого горошка и мешок Ржаной Муки для моих оладьев и чтоб лепить лепешки -- Затем банка соленых огурчиков забытая в 1952 году и перемерзшая за зиму поэтому от огурчиков остались лишь стручки с наперченной водичкой похожие на мексиканский зеленый перец в банке -- Моя коробка кукурузной муки, непочатая банка Пекарного Порошка Калюмат с Вождем в полном уборе из перьев -новая неоткрытая банка черного перца -- Коробки с липтонским супом оставленные тут Стариной Эдом предыдущим одиноким мудилой -- Потом моя банка маринованной свеклы, рубиново-темной и красной с несколькими отборными луковицами сморщившимися за стеклом -- затем моя банка меда, уже полупустая, ушедшая на горячее-молоко-с-медом холодными ночами когда мне плохо или болею -Нераспечатанная банка кофе Максвелл-Хаус, последняя -- Баночка красного винного уксуса которым я никогда не воспользуюсь и который я бы хотел чтоб стал вином он и похож на вино такой же красный и глубокий -- За ними, новая банка черной патоки, которую я пью иногда прямо из широкого горлышка, полный рот железа -- коробка Рай-Криспа, это сухой грустный концентрированный хлеб для сухих грустных гор -- И целый ряд банок оставленных здесь много лет назад, с замерзшей и обезвоженной спаржей которая так эфемерна на вкус что как будто воду сосешь, даже еще бледнее -- Консервированные вареные картофелины как скукоженные головы и бесполезные -- (их только олени и едят) -- последние две банки аргентинского ростбифа, из первоначальных 15, очень хорошего, когда я прибыл на пост тем холодным ненастным днем вместе с Энди и Марти верхом то обнаружил консервированного мяса и тунца на 30 центов, все доброкачественное, чего по своей скаредности я так и не додумался купить -- Сироп лесорубов, большая высокая банка тоже оставщийся подарочек, под мои вкуснюшие лепешки -Шпинат, как железо, никогда не теряет своего вкуса после нескольких лет на полке -- Моя коробка с картошкой и луком, о вздох! как бы мне хотелось газировки с мороженым и стейка из филея!
Ла Ви Паризьен, я представляю себе его, ресторан в Мехико, вхожу и сажусь за богатую скатерть, заказываю хорошего белого Бордо и Филе-миньон, на десерт пирожные и крепкий кофе и сигару. Ах и гуляючи иду вниз по бульвару Реформа к интересным тьмам французского кино с испанскими субтитрами и с внезапно громыхающим мексиканским Роликом Новостей -
Хозомин, скала, никогда не ест, никогда не копит мусора, никогда не вздыхает, никогда не мечтает о дальних городах, никогда на ждет Осени, никогда не лжет, хотя может быть и умирает -- Бах.
Каждую ночь я по-прежнему спрашиваю Господа: "Почему?" и до сих пор не получил вразумительного ответа.
26
Вспоминая, вспоминая, тот сладкий мир такой горький на вкус -- тот раз когда я проигрывал "Нашего Отца" Сары Вогэн на своей маленькой вертушке в Скалистых Горах и цветная горничная Лула плакала в кухне поэтому я отдал ей пластинку чтобы теперь по утрам в воскресенье среди лугов и поросших сосняком пустошей Северной Каролины, вырывающимся из старого скудного дома ее старика с крохотным крылечком можно было услышать голос Божественной Сары -- "ибо Царство Твое, и Власть, и Слава, навеки, аминь" -- как он ломается звенящим колоколом на "а" в "аминь", дрожа, как и положено голосу -- Горький? поскольку жуки бьются в смертной агонии на столе даже когда думаешь, бессмертное дурачье которое встает и уходит и возрождается, подобно нам, "человекам" -- как крылатые муравьи, мужские особи, отвергаемые самками и идущие умирать, как совершенно тщетно карабкаются они по оконным стеклам и просто-напросто отваливаются когда заберутся на самый верх, и пробуют заново, пока изможденные не умирают -- А тот которого я видел как-то днем на полу у себя в хижине он просто бился и бился в грязной пыли в каком-то фатальном безнадежном припадке -- ой, то как мы сами делаем, видим мы это или нет -- Сладкий? столь же сладкий, несмотря на это, как когда в кастрюльке булькает обед а у меня текут слюнки, дивная кастрюлька с зеленой репой, морковкой, ростбифом, лапшой и специями которую я сварил однажды вечером и съел гологрудый на пригорке, сидя по-турецки, из маленькой мисочки, палочками для еды, распевая -- Потом теплые лунные ночи с еще виднеющимся красным проблеском на западе -- достаточно сладко, ветерок, песни, густой сосновый лес внизу в долинах трещин -- Чашка кофе и сигарета, к чему зазен? а где-то люди сражаются страшнющими карабинами, груди у них перекрещены патронташами, ремни оттянуты книзу гранатами, томимые жаждой, усталые, голодные, испуганные, сходящие с ума -- Должно быть что когда Господь помыслил мир то намеревался чтобы он включал в себя и меня и мое печальное несклонное больсердце И Быка Хаббарда катающегося по полу от хохота над дуростью людей -
По ночам за столом у себя в хижине я вижу свое отражение в черном окне, груборожего мужика в грязной драной рубахе, давнонебритого, хмурого, губастого, глазастого, волосастого, носастого, ушастого, рукастого, шеястого, кадыкастого, бровастого, отражение сразу за которым лишь пустота 7000000000000 световых лет бесконечной тьмы продырявленной произвольным ограниченно-представимым светом, и все же в глазах у меня огонек и я распеваю похабные песни про луну в переулках Дублина, про водку хой хой, а затем сердечные мексиканские закатно-над-скальные про амор, коразон и текилу -- Мой стол завален бумагами, прекрасными на вид если смотреть полуприщурившись нежно молочный мусор груды бумаг, словно некий старый сон о картинке с бумагами, словно бумаги грудой наваленные на столе в мультике, словно реалистическая сцена из старого русского фильма, а масляная лампа затеняет некоторые наполовину -- И пристальнее вглядываясь в свое лицо в жестяном зеркальце, я вижу голубые глаза и красную от солнца физиономию и красные губы и недельную бороду и думаю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10