— Вне себя воскликнула Таллула.
Смущенно заерзав, он стиснул зубы, глядя на Таллулу так, словно она вот-вот выкинет его из окна.
— Элеганс — хорошее место. Моей дочери и внучке нужны безопасность и спокойствие. Я побывал здесь, лично убедился в его пригодности.
— Безопасность… Только не говори, что любишь меня, — устало произнесла Таллула, чувствуя на себе нежный взгляд Уайета.
— Буду говорить, — решительно ответил он, и она застонала, закрывая глаза.
— Ложись рядом и обними меня, — слабо приказала Таллула, которой требовалась опора в шатающемся, рассыпающемся мире. — Только не качай…
— А гладить можно? — по-южному певуче протянул Уайет, осторожно устраиваясь на кровати и обнимая Таллулу.
Та уткнулась лицом ему в грудь, слушая частое «тук-тук-тук», а он провел рукой по ее волосам.
— Ну самую малость? И поцелуй в лобик, чтобы запечатать конверт и отослать куда подальше все сомнения?
— Что тебе от меня надо? — осторожно осведомилась Таллула: страх все-таки не оставлял ее.
Повернув голову, она взглянула на Уайета. Похоже, он, если захочет, сможет очаровать кого угодно.
— Обещание, — не задумываясь, ответил Уайет. — Ты не обязана любить меня. Тут уж мне придется довольствоваться тем, что есть. Но обещай, что не сплавишь меня другой женщине.
Угрюмый взгляд средневекового варвара не испугал Таллулу. Человек, способный вместе с Лероем смотреть «Мисс Хрюшку», не может быть испорчен до мозга костей.
— Ха. Это было бы слишком жестоко. Но тебе еще очень далеко до нормы. Иначе ты давно рассказал бы мне о Фоллен и Миракл.
Она нахмурилась, вспомнив его жизнь, полную горестей.
— О, Уайет… ты столько лет искал их… а Фоллен считает, что отец бил ее мать и сбежал с другой женщиной.
Чуть приподнявшись, Таллула потрепала Уайета по плечу: ему же пришлось столько вынести. И тут же упала назад, на благословенные подушки.
— За это следует благодарить ее мать. И перестань жалеть меня, — буркнул Уайет.
— Нельзя хранить в тайне такие вещи от своей…
— Подруги? Любовницы? Невесты?
— То, что было у нас три недели назад — всего один раз! — не позволяет тебе считать меня ни любовницей, ни невестой, — пробормотала Таллула, чувствуя, как на нее накатывает сонливость.
Бурное утро после бессонной ночи вконец сломило ее.
— Я начинаю все больше сомневаться, действительно ли в ручье меня ждет огромная рыбина.
— Ждет. Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше.
Медленно зевнув, Уайет перевернул Таллулу на бок, спиной к себе, затем прижался к ней.
— Давай вздремнем, — сонным голосом протянул он, словно уже много лет они вот так спали вдвоем.
— Мне надо в кафе, — заявила Таллула на следующее утро, когда Уайет снова затащил ее в постель.
— Ты останешься дома.
Она взглянула на него, недовольная его повелительным тоном. Но Уайет плотно укутал ее, и Таллула, не привыкшая к тому, что вокруг нее суетятся, проворчала:
— Пустяковая простуда.
— Ты устала. Позавчера на тренировке ты была бледная как полотно. А до этого ты катала по школьному двору на велосипеде Миракл.
— Ферн Маккинси обсуждал, как вымачивать в вине печень и бекон. От этого кто хочешь побледнеет: «…вытащить желчные протоки и…» А тебе незачем было уносить меня из зала, — прошептала она, протягивая руку к влажному полотенцу, приготовленному Уайетом. — Начнут толковать о том, что ты ночуешь у меня.
Уайет бросил на нее взгляд, красноречиво свидетельствующий о том, что после того, как пройдены определенные вехи в их взаимоотношениях, кушетка не то место, где он намерен проводить ночи.
— Всеми делами кафе займусь я… Кстати, вечером нам сидеть с Миракл. Фоллен займет твое место в команде по софтболу. Сегодня первая тренировка.
— Команде не обойтись без моих подач, — торжествующе заявила Таллула.
— Только после того, как ты поправишься. После работы я отведу тебя на площадку — посидишь в тени на качелях. Миракл присмотрит за Лероем, а я буду подавать. А потом будет шашлык. У тебя такой замечательный мангал — просто грех его не использовать. Твой отец принесет мороженое собственного изготовления. Я наделаю льда…
— Гмм. Что ты понимаешь в подачах? — презрительно бросила Таллула, пытаясь не думать о шкворчащем мясе, с которого с шипением срываются на раскаленные угли капли жира. И о мороженом домашнего приготовления… сладкой липкой массе…
Уайет одарил ее улыбкой, которая могла бы растопить самое холодное сердце.
— Ничего. Но мне очень хотелось бы поймать одну длинноногую дамочку и держать ее до тех пор, пока она не попросит пощады.
Необходимо устоять перед этой улыбкой. Иначе Уайет почувствует победу, и его не остановишь.
— Неужели? — томно произнесла Таллула, опуская ресницы и недоумевая, с каких это пор она научилась кокетничать.
Вечером Таллула сидела на качелях и наблюдала, как Фоллен и Уайет перебрасываются мячом. Фоллен прямо-таки сияла от восторга, внимательно выслушивая советы Таллулы. Уайет бросал девушке короткие одобрительные замечания.
Лерой, весело похрюкивая, играл с Миракл в салки. Отец Таллулы воспринимал происходящее как знаменательное событие, радуясь тому, что другой мужчина взял его дочь в свои руки. Они с Уайетом жарили шашлык, обсуждая различные приманки.
Таллула смотрела на сверкнувшую в лучах заходящего солнца красно-черную блесну на шляпе отца. «Таллула» была неповторима: нежный чарующий бархат и ворс соблазнительно трепещущих крошечных крылышек…
Вечером, когда Уайет, почитав Миракл сказку, убаюкал ее, Таллуле пришлось украдкой смахнуть слезы.
Потом вернулась сияющая Фоллен, с восторгом рассказавшая о том, что команда предложила ей играть на первой линии. Как выяснилось, Стен Редмонд скрывал свое умение великолепно подавать, и команда с радостью приняла его. Пока Таллула переживала эти известия, Фоллен, встав на цыпочки, чмокнула Уайета в щеку. Еще долго после того, как она уехала, забрав Миракл, не желавшую расставаться с Лероем, он стоял неподвижно, глядя им вслед.
Наконец, судорожно вздохнув, Уайет часто заморгал. Его кулаки несколько раз сжались и разжались, словно он боролся с желанием схватить в объятия своих родных и больше не отпускать их.
— Все идет согласно твоему замыслу: Фол-лен понемногу сближается с тобой, — тихо промолвила Таллула, сжимая руку Уайета, продолжающего смотреть в ночь. Горестное зрелище представляет собой отец, не имеющий возможности обнять свою семью, решила она. Сейчас ему, как никогда, необходима поддержка. — Пойдем спать, Уайет. День выдался тяжелый, — прошептала она, увлекая его за собой.
В эту ночь ему не удастся ускользнуть в свой домик на колесах, чтобы там в одиночестве смотреть «Мисс Хрюшку».
— В чем дело? — хрипло спросил он, чувствуя, что Таллула тянет его к себе в спальню.
— Я подумала, может быть, ты захочешь рассказать мне о той крупной рыбине… объяснишь, как заставить ее заглотнуть мою блесну, — тихо прошептала она, усаживая его на постель.
Летний ветерок шелохнул тюлевые занавески, пронизанные лунным светом. Уайет ласково протянул:
— Именно об этом я и собирался с тобой поговорить. Спасибо за чудесный вечер, — тихо добавил он, и у Таллулы защемило сердце. — За то, что мы почувствовали себя семьей здесь, у тебя дома.
— Я всегда рада. Пожалуй, пойду приму душ.
— Иди, потом и я приму, — дрогнувшим голосом произнес Уайет. — А пока я обойду дом, выключу свет и запру двери.
— В Элегансе не принято запирать двери, — напомнила ему Таллула.
— — Скажем так: сегодня — если тебе стало получше — у нас есть серьезные основания запереть все двери, — глухо пробормотал Уайет, и Таллуле передалось его волнение.
— Мне лучше, — твердо заявила она. Приняв горячий душ, Таллула достала кремы и лосьоны, которых не открывала с прошлого Рождества. Ей хотелось стать для Уайета совершенно новой, преодолеть в себе давние страхи, порожденные резкими словами и презрительными взглядами Джека.
— О, Уайет Ремингтон, боюсь, я буду беспощадна к тебе за то, что ты воскресил умершее… разжег то, что тихо тлело внутри…
Таллула натянула ночную сорочку, жалея, что это не соблазнительный прозрачный кружевной наряд, в котором можно было бы вытянуть из Уайета всю страсть, заставить его забыть обо всех других женщинах.
« Суженая…»
О Господи. А что, если ее неумение сдерживать себя охладит его?
Таллулу захлестнули отвратительные воспоминания, и она поспешила в спальню, придерживая халат на животе, где была оторвана пуговица.
Уайет спустился вниз; было слышно, как он ходит, вот скрипнула дверь…
Он собирается покинуть ее?
У Таллулы пересохло в горле, стиснутом страхом. Неужели еще один мужчина отвергнет ее любовь?
Шаги Уайета послышались на лестнице, и Таллула, нырнув в постель, натянула до подбородка одеяло. Он зашел в ванную и включил душ. Покрутившись и так, и эдак, Таллула решила наконец, что женщине, собирающейся соблазнить мужчину, неплохо было бы освободиться от старого халата. Она поспешно сорвала его с себя и запихнула под кровать.
В дверях появился Уайет. Лунный свет очертил его высокую фигуру, и по телу Таллулы разлилось тепло.
— Ложись сюда, Уайет Ремингтон, — прошептала она.
— Слушаюсь, мэм, — ответил он, забираясь под одеяло.
— От тебя хорошо пахнет, — начала было Таллула, видя, что он лежит неподвижно. Он повернулся к ней.
— И от тебя. Завтра я починю слив в ванной и принесу туда кусок мыла, не пахнущего сиренью.
— Прекрасно, — сказала Таллула, понимая, как это здорово, если Уайет останется у нее в доме. — А то Норм обязательно заметит. В последнее время, как он говорит, у него особенно обострилось обоняние…
Большая огрубелая рука Уайета провела по ее бедру, и у Таллулы перехватило дыхание.
— А что там, под одеялом? — спросила она и вдруг с ужасом поняла, что высказала самые сокровенные мысли.
— Я совсем голый, — весело ответил Уайет. — Лежу, облаченный лишь в аромат сирени, и жду, когда ты набросишься на меня.
Таллула тяжело вздохнула, полагая, что Уайет вот-вот заснет — он широко зевнул и потянулся так, что закрипела кровать.
— Как ты относишься к тому, что… что первый шаг сделает женщина? — осторожно спросила она, помня неприязнь Джека к сладострастным женам.
Уайет громко рассмеялся.
— Мне будет очень приятно, — усмехнувшись, сказал он. — И я постараюсь не остаться в долгу.
Быстро окинув взглядом его скрытое одеялом тело, Таллула задумалась, с чего бы начать…
— В таких случаях к месту поцелуи, — серьезным тоном предложил Уайет. — Я побрился твоей дамской штуковиной, так что можешь смело меня целовать — не поцарапаешься.
Таллула неуверенно улыбнулась, гадая, чем окончится эта ночь.
— Уясни-ка раз и навсегда, мисс Таллула Джейн: я не твой бывший муж, — сказал Уайет. — Когда ты захочешь меня, я тебя не оттолкну, не брошу. Я постараюсь выполнить все твои желания.
Это обещание так глубоко проникло в сердце Таллулы, что даже больно стало.
Она поцеловала Уайета, потом еще раз, затем, прежде чем он успел опомниться, обрушилась на него вихрем ног, рук и жадных поцелуев. Уайет, отбросив смятое одеяло, разделявшее их, увлек Таллулу на себя.
— Таллула, — сдавленно шептал он, отвечая на страстные поцелуи, чувствуя разливающийся по их телам жар.
Его рот, горячий и страстный, заставил Таллулу забыть обо всем, кроме жажды отдаться.
— Ты уверен, что не расплавишься? — дрожащим голосом спросила она, проводя языком по влажной коже.
— Боже всемогущий, — вздохнул Уайет, — я приложу все силы, чтобы остаться в живых.
Таллула улыбнулась. Тонкий шелк, разделяющий их, заставил Уайета застонать.
— Сейчас сниму, — прошептала она, раздеваясь.
Темные руки Уайета медленно поднялись, чтобы накрыть ее бледную грудь, лаская и поглаживая ее. Он привлек Таллулу к себе, нежно вбирая в себя ее губы.
— Надеюсь, ты все сделаешь правильно, Уайет Ремингтон, — тихо подсказала Таллула.
Уайет вскрыл припасенную у изголовья кровати маленькую упаковку, Таллула вспыхнула, поняв, что он готов разделить с нею страстную любовь.
Таллула зачарованно смотрела, как он дрожащими руками пытается осуществить это интимное действо, и его неловкость покорила ее.
— Я немножко нервничаю, — дрогнувшим голосом объяснил Уайет. — Мне хочется сегодня быть на высоте.
Он лежал под нею — мужчина, нуждающийся в том, чтобы его искренне полюбили, рассеяв темную боль его прошлого. Его большие огрубелые руки, дрожащие и теплые, нежно гладили бедра Таллулы. Ей никогда прежде не позволялось изучать и рассматривать все особенности мужского тела.
Больше того, ее стыдили за этот интерес… а теперь жадный, страстный взгляд Уайета подбадривал ее.
Таллула разгладила волосы у него на груди, задержав ладонь, чтобы ощутить его сердцебиение.
— Милая, нам принадлежит все время в мире, — прошептал Уайет.
Таллуле захотелось стать частью его. Слиться с ним воедино, вкусить это изумительное чувство — быть щедро любимой…
Уайет рывком притянул ее к себе, но Таллула оказалась не готова к волне страсти, захлестнувшей их обоих.
Кровать рухнула на пол, и Таллула распласталась поверх Уайета, не в силах оторваться от него. Он застонал, и Таллула услышала вторгшийся в мир торжествующей страсти знакомый звук…
— Звонят в дверь… — прошептала Таллула, прижимаясь губами к теплому уху Уайета.
— Звонят в дверь? Нет, не то, — сдавленно проговорил Уайет. — Скоро нам зазвонят колокола…
Таллула приподняла голову, прислушиваясь. Уайет недовольно застонал, скорчив гримасу.
Он продолжал лежать на рухнувшей кровати, пытаясь прикрыться одеялом, а Таллула, вскочив, вытянула из-под матраса свой халат.
— Пусть звонят, — мрачно буркнул он. Таллула, взглянув на него, вспыхнула. Она виновата в том, что до мозга костей, до самой глубины души проникнута желанием отдаться ему… Ее застали на месте преступления. Запахнув халат, Таллула поспешила к входной двери. Взглянув на часы над камином, она с удивлением обнаружила, что нет и десяти вечера.
Кошмар. Целый час она провела с Уайетом, а будто одна минута прошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18