Могут понять это плоскости твоего хренова функционального мозга?— Разумеется, — холодно ответил Нарцисс. — Я ничем не могу тебе помочь. Ты включил меня только сегодня утром, перед тем, как заснуть пьяным сном. Машина была уже закончена, но не включена. Я прибрал дом и принес тебе пиво, когда ты проснулся, как всегда, с похмелья.— Ну так заткнись и принеси мне еще.— А что с полицейским?— О-о, совсем забыл. Гмм… Пожалуй, лучше поговорить с этим типом.Нарцисс тихо вышел, а Гэллегер подошел к окну и еще раз взглянул на невероятную дыру. Почему? Откуда? Он попытался вспомнить, разумеется, без толку. Его подсознание, конечно, знало ответ, но надежно хранило его. Ясно было, что он не сделал бы эту машину без важной причины. Впрочем, так ли? Его подсознание обладало собственной логикой, причем довольно своеобразной и запутанной. Нарцисс, например, был всего лишь консервным ножом.Робот вернулся. Следом за ним в комнату вошел мускулистый молодой человек в хорошо скроенном мундире.— Мистер Гэллегер? — спросил он.— Да.— Мистер Гэллоуэй Гэллегер?— И снова я вынужден ответить утвердительно. Чем могу служить?— Вы можете принять эту повестку в суд, — ответил фараон и вручил Гэллегеру сложенный вдвое листок бумаги.Запутанная юридическая фразеология мало что сообщила Гэллегеру.— А кто такой этот Делл Хоппер? — спросил он. — Я никогда о нем не слышал.— Это уже не мое дело, — буркнул полицейский. — Повестку я доставил, и на этом моя роль кончается.Он вышел, оставив Гэллегера таращиться на бумагу.Высмотрел он в ней немного.Наконец, не придумав ничего лучшего, он переговорил по видеофону с адвокатом, соединился с картотекой юристов и узнал, что юрисконсультом Хоппера является некий Тренч, шишка из Законодательного Собрания. Тренч располагал взводом секретарш для ответов на звонки, но с помощью угроз, уговоров и прямой лжи Гэллегеру удалось связаться с самим шефом.На экране появился седой, худой и засушенный человечек с коротко подстриженными усами. Голос у него был пронзительный, как полицейская сирена.— В чем дело, мистер Гэллегер?— Видите ли, — начал изобретатель, — мне только что принесли повестку…— Значит, она уже у вас? Прекрасно.— Что значит «прекрасно»? Я понятия не имею, в чем дело.— Да-ну? — притворно изумился Тренч. — Попробую освежить вашу память. У моего клиента мягкое сердце, и он решил не обвинять вас в обмане, угрозе применения силы, нападении и избиении. Он просто хочет вернуть свои деньги или получить то, что ему причитается.Гэллегер закрыл глаза.— Он х-хочет? А я… гмм… я его оскорбил?— Вы назвали его, — сказал Тренч, заглянув в толстый блокнот, — тараканом на утиных ногах, вонючим неандертальцем и грязной коровой. Кроме того, вы его пнули.— Когда это было? — прошептал Гэллегер.— Три дня назад.— Гм… вы что-то говорили о деньгах?— Тысяча кредитов аванса, которые он вам уплатил.— В счет чего?— В счет заказа, который вы должны были выполнить. Детали мне не сообщили. Я знаю лишь, что вы не только не выполнили заказ, но и отказались вернуть деньги.— Ой-ой-ой! А кто такой этот Хоппер?— Делл Хоппер, владелец «Хоппер Энтерпрайсиз». Но вам, конечно, все это известно. Встретимся в суде, мистер Гэллегер. А сейчас извините, я занят. Я сегодня выступаю обвинителем по некоему делу и, надеюсь, что подсудимый получит изрядный срок.— А что он натворил? — слабым голосом спросил Гэллегер.— Обычное дело о нападении и побоях, — ответил Тренч. — До свидания.Когда лицо адвоката исчезло с экрана, Гэллегер схватился за голову и потребовал пива. Потягивая пиво из пластиколбы со встроенным охладителем, он просмотрел корреспонденцию. Ничего. Никаких следов.Тысяча кредитов… он не помнил, как получал их. Может, что-то найдется в приходной книге…И верно, нашлось. Под разными датами двухнедельной давности значилось: Получ. Д.Х. — зак. — ав. — 1000 к.Получ. Дж. У. — зак. — ав. — 1500 к.Получ. Толстячок — зак. — ав. — 800 к. Три тысячи триста кредитов! А на счету — ни следа этой суммы. Там нашлась только запись о выплате семисот кредитов, после чего на счету осталось еще всего пятнадцать. Гэллегер застонал и вновь обыскал стол. Под пресс-папье оказался конверт, а в нем — акции, как обычные, так и привилегированные, какой-то фирмы под названием «Любые Задания». Сопроводительное письмо подтверждало получение четырех тысяч кредитов, на каковую сумму мистеру Гэллоуэю Гэллегеру и были отправлены акции, согласно заявке…— Проклятье, — пробормотал Гэллегер.Он продолжал сосать пиво. В голове был полный кавардак. Неприятности надвигались сразу с трех сторон. Делл Хоппер заплатил ему тысячу кредитов, чтобы он что-то там сделал. Кто-то с инициалами Дж.У. заплатил за то же самое полторы тысячи. А скряга Толстячок дал всего восемьсот кредитов аванса.За что?Только безумное подсознание Гэллегера могло ответить на этот вопрос. Это оно, проклятое, заключило договоры, собрало деньги, опустошило банковский счет Гэллегера, практически ликвидировав его, и на кой-то черт купило акции фирмы «Любые Задания». Ха-ха!Гэллегер вновь уселся перед видеофоном и связался, со своим маклером.— Эрни?— Привет, Гэллегер, — сказал Эрни, глядя в камеру над столом. — Что случилось?— Слушай, я в последнее время покупал какие-то акции?— Конечно. «Любые Задания».— Ну, так я хочу их продать. Мне нужны деньги, причем быстро.— Подожди минутку. — Эрни нажал несколько кнопок. На стене-экране высветился текущий курс акций.— Ну и как?— Ничего не выйдет. Падают, как в бездонный колодец. Просят четыре, а дают вообще нисколько.— А я за сколько купил?— За двадцать.Гэллегер взвыл, как подстреленный волк.— Двадцать?! И ты мне позволил?— Я пытался тебя переубедить, — устало произнес Эрни. — Говорил, что эти акции падают. Есть у них какая-то закорючина в строительном контракте, не знаю точно, какая. Но ты сказал, что у тебя точные сведения. Что мне было делать?— Бить меня по голове, пока не поумнею, — сказал Гэллегер. — Ну да ладно, итак уж слишком поздно. Есть у меня еще какие-нибудь акции?— Сто штук «Марсианской Бонанзы».— Сколько дают?— За все кредитов двадцать пять.— Ясненько. Ну, пока, старина. — И Гэллегер отключился.Почему, за каким чертом он купил эти акции?Что он наобещал Деллу Хопперу, владельцу «Хоппер Энтерпрайсиз»?Кто такие Дж.У. (тысяча пятьсот кредитов) и Толстячок (восемьсот кредитов)?Почему вместо двора на дворе дыра?Что это за машину построило его подсознание и зачем?Он нажал кнопку информации на видеофоне и крутил диск до тех пор, пока не нашел номер «Хоппер Энтерпрайсиз». Гэллегер набрал его.— Я хочу поговорить с мистером Хоппером.— Ваша фамилия?— Гэллегер.— Пожалуйста, обратитесь к нашему юрисконсульту, мистеру Тренчу.— Я уже говорил с ним, — сказал Гэллегер. — Послушайте…— Мистер Хоппер занят.— Передайте ему, — поспешно бросил Гэллегер, — что я выполнил заказ.Это подействовало. На экране появился Хоппер — настоящий буйвол с гривой седых волос, черными как уголь глазами и носом, похожим на птичий клюв. Нацелясь выступающим подбородком в экран, он рявкнул:— Гэллегер?! Еще бы немного и я… — Он вдруг сменил тон. — Ты говорил с Тренчем, да? Я знал, что это поможет. Знаешь, что я за пару пустяков могу тебя посадить?— Ну, может быть…— Никаких «может быть»! Ты думаешь, я лично хожу ко всем полудуркам-изобретателям, которые что-то для меня делают? Если бы мне не прожужжали уши, что ты, мол, лучший в этом деле, ты бы давно уже сидел!«Изобретатель»?— Дело в том, — осторожно начал Гэллегер, — что я был болен…— Брехня! — отмахнулся Хоппер. — Ты был пьян хуже свиньи. А я не плачу за пьянство. Может, ты забыл, что эта тысяча только аванс, а будет еще девять?— Э-э… нет. Гмм… девять тысяч?— Плюс премия за быстрое выполнение заказа. Ты еще можешь ее получить. Прошло всего две недели, ты очень вовремя вышел из запоя. Я уже присмотрел несколько заводов, а мои люди ищут по всей стране хорошие зрительные залы. Это годится для небольших аппаратов, Гэллегер? Постоянный доход будет от них, а не от крупных залов.— Грррммффф, — поперхнулся Гэллегер. — Но…— Это у тебя? Я уже еду посмотреть.— Подождите! Я бы хотел еще кое-что дополнить…— Мне нужна только идея, — сказал Хоппер. — Если она хороша, все остальное — мелочи. Я позвоню Тренчу, пусть отзовет иск. Сейчас приеду.И он выключил связь.Гэллегер взревел, требуя еще пива.— И бритву, — добавил он, когда Нарцисс выходил из комнаты. — Хочу перерезать себе горло.— Это еще зачем? — спросил робот.— Чтобы развлечь тебя, зачем же еще? Давай, наконец, пиво!Нарцисс принес банку.— Не понимаю, что тебя так беспокоит, — заметил он. — Не лучше ли забыться в экстазе, созерцая мою красоту.— Бритва лучше, — угрюмо ответил Гэллегер. — Гораздо лучше. У меня трое клиентов, из которых двоих я вообще не помню, и все заказали у меня что-то, чего я тоже не помню. Ха!Нарцисс задумался.— Попробуй индуктивный метод, — предложил он. — Эта машина…— Ну, что «эта машина»?— Когда ты получаешь заказ, то обычно напиваешься до такого состояния, в котором твое подсознание одерживает верх над сознанием и само делает все что нужно. А потом ты трезвеешь. Вероятно, и сейчас было то же самое. Ты сделал машину или нет?— Ну, сделал, — согласился Гэллегер. — Только для кого? Я даже не знаю, на что она.— Ты можешь включить ее и проверить.— Верно… Что-то я поглупел сегодня.— Ты всегда глупый, — убежденно сказал Нарцисс. — И уродливый. Чем дольше я созерцаю свою красоту, тем большую жалость испытываю к людям.— Заткнись! — рявкнул Гэллегер, но тут же успокоился, понимая, что спорить с роботом бессмысленно.Подойдя к таинственной машине, он еще раз оглядел ее. Никаких новых идей не возникло.У машины был переключатель, который Гэллегер и переключил. Зазвучала песенка о больнице Святого Джекоба: «…я увидел свою дражайшую на мраморном столе…»— Все ясно, — сказал Гэллегер, снова накаляясь. — Кто-то заказал мне граммофон.— Минуточку, — Нарцисс вытянул руку. — Выгляни в окно.— Ну, и что там?Гэллегер перегнулся через подоконник, да так и застыл. Ничего подобного он не ожидал. Пучок трубок, отходящих от машины, оказался невероятно эластичным. Трубки вытянулись до самого дна ямы, метров на десять, и двигались, как пылесосы на лугу. Они мелькали с такой скоростью, что Гэллегер видел лишь смазанные контуры. Выглядело это так, словно Медуза Горгона, страдающая пляской Святого Витта, заразила ею своих змей.— Смотри, как носятся, — задумчиво сказал Нарцисс, всей своей тяжестью налегая на Гэллегера. — Вот потому и дыра. Они пожирают землю.— Верно, — согласился конструктор, отодвигаясь от робота. — Вот только зачем? Земля… гмм. Сырье. — Он взглянул на машину, которая как раз выводила:«…есть ли где-нибудь на свете другой такой жеребец…»— Собранная земля попадает в бывшее помойное ведро, — рассуждал Гэллегер, внимательно глядя на машину. — А что потом? Бомбардировка электронами? Протоны, нейтроны, позитроны… жаль, не знаю, что это такое, — жалобно закончил он.— Позитрон — это…— Ничего не говори, — попросил Гэллегер. — Ни к чему мне лишние семантические трудности. Я хорошо знаю, что такое позитрон, только не увязываю этого с названием. Я постиг только его сущность, неизреченную, так сказать.— Но можно выразить его протяженность, — заметил Нарцисс.— Это не для меня. Как сказал Шалтай-Болтай, это еще вопрос, кто здесь хозяин. В моем случае это слова. От этих чертовых словечек у меня мурашки по коже бегают. Я просто не улавливаю их значения.— Ну и глупо, — сказал робот. — «Позитрон» — слово со вполне ясным значением.— Возможно, для тебя. А для меня в этом смысла не больше, чем в шайке парней с рыбьими хвостами и зелеными усами. Вот почему я никогда не мог понять, что творит мое подсознание. Приходится использовать символическую логику, а символы… В общем, заткнись! — потребовал вдруг Гэллегер. — Чего это ради я буду спорить с тобой о семантике?— Ты сам начал, — сказал Нарцисс.Гэллегер одарил робота неприязненным взглядом и вновь повернулся к загадочной машине, продолжавшей пожирать землю и петь о больнице Святого Джекоба.— Интересно, почему она играет именно эту песню?— Но ведь ты всегда поешь ее в пьяном виде, разве не так? Особенно в ванной.— Мне это ничего не говорит, — буркнул Гэллегер и начал изучать машину.Устройство работало гладко, быстро, выделяя большое количество тепла и слегка дымя. Гэллегер нашел отверстие для смазки, схватил старую масленку и капнул из нее. Дым исчез, а вместе с ним пропал слабый запах паленого.— Из нее ничего не выходит, — сказал Гэллегер после долгой паузы.— А там? — показал робот.Гэллегер осмотрел быстро вращающийся диск с канавкой. Сразу за ним на гладкой поверхности трубки виднелось небольшое круглое отверстие. Однако не было заметно, чтобы из трубки что-то выходило.— Передвинь выключатель, — сказал Гэллегер, и Нарцисс выполнил распоряжение. Отверстие закрылось — диск остановился. Тут же все прекратилось. Музыка стихла, щупальца, протянутые за окно, перестали мельтешить и сократились до своей прежней длины.— Гмм, конечного продукта явно нет, — отметил Гэллегер. — Машина пожирает землю и целиком усваивает ее. Это не имеет смысла.— Не имеет смысла?— Естественно. В земле присутствуют различные элементы: кислород, азот… Под Нью-Йорком есть гранит, значит, есть и алюминий, натрий, кремний… много всякого. Ни один вид физических или химических реакций не объясняет такого эффекта.— Значит, машина должна что-то производить?— Разумеется, — сказал Гэллегер. — Я был бы гораздо спокойнее, если бы она что-то производила. Хотя бы грязь.— А музыка? — обратил его внимание Нарцисс. — Конечно, если этот вой можно назвать музыкой.— Даже мое безумное воображение отвергает подобную чушь! — с жаром возразил конструктор. — Согласен, мое подсознание слегка повернуто, но оно логично, пусть и по-своему. Оно ни за что не построило бы машину для превращения земли в музыку, даже если бы это было возможно.— Но она же превращает, разве нет?— Ничего подобного! Интересно, что заказал мне Хоппер? Он все время болтал что-то о заводах и зрительных залах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24