.. Какой удар для Генри! А Маргарет? Неужели ей неизвестно, что в жизни сплошь и рядом говорят одни банальности? Ведь все оригинальное и неизбитое давно сказано...
Шейла продолжила чтение.
«Уверена, мой уход не слишком ошеломит тебя, разве только его внезапность. Между нами давно не все в порядке, и мы оба это знаем. По-твоему, я выразилась слишком мягко? Наверное...»
Шейла перевела дыхание. Сердце билось в горле и в висках. Зачем так много слов? Всадила нож в спину, да еще и рукоятку поворачивает!.. Все же в отношениях мужчины и женщины столько жестокости! Чашку разобьем – жалеем, а если по душе человека прошла трещина – нам и горя мало!
«...мне хочется свободы. Да, Генри, свободы... Пожалуйста, сотри с лица брезгливую гримасу! Что поделаешь, пишу – как думаю... обычными словами.
Еду в Новую Зеландию. С Эрвином... Пока боюсь загадывать, как сложатся наши с ним отношения, но, как бы там ни было, оттуда дам знать о себе.
Прошу тебя, пожалуйста, передай Одри, что я ее очень люблю, пусть она меня простит. Всего лишь раз в жизни человеку дается шанс. Когда-нибудь она поймет, почему я так поступила.
Твоя Маргарет».
Шейла протянула Генри письмо. Руки у нее подрагивали.
– Возьми.
– Не хочу видеть эту мерзость! – выдавил он.
– Тогда уничтожь! Если, конечно, не хочешь, чтобы и Одри прочла письмо.
– Одри?! Мать удостоила ее всего парой фраз, да и то в конце послания... Показать ей эту писульку?
– У многих возникло бы искушение дать ребенку прочитать подобное послание именно по этой причине, – спокойно заметила Шейла.
– Что ты несешь?! – взорвался Генри. – Расписаться в том, какая стерва у меня жена, и причинить девочке страдания?
Надо срочно переключить его гнев на себя! Что бы еще умного сказать? – лихорадочно соображала Шейла.
– Зачем ты так? Не заводись... Во-первых, ты хороший отец, примерный семьянин... Во-вторых, Одри тебя любит и ей не в чем тебя упрекнуть.
– Откуда тебе это знать? – кипятился Генри.
– Знаю, и все! – стояла на своем Шейла. – Что касается первого, работаю с тобой давно-давно и успела составить о тебе свое мнение. А что касается второго, сужу по тому, что вижу своими глазами: Одри очень любит тебя. Ведь дети, как известно, не умеют скрывать свои чувства.
– Спасибо на добром слове, только не делай из меня святого!
– Хочешь сказать, ты изменял Маргарет? – спросила Шейла, понизив голос.
– Да ты что?! Не скрою, иной раз возникали грешные мысли, но не более того!
– А она?
Генри усмехнулся.
– Наши с ней отношения с самого начала были неровными и очень скоро вошли в режим свободного падения. Но я сразу дал понять Маргарет, что не позволю наставлять мне рога. Она была мне верна.
– Ты уверен?
– Уверен. Я знаю свою жену. Она мне не изменяла... до сих пор. Поэтому и ушла. Теперь ей невмоготу смотреть мне в глаза. Увлеклась, влюбилась... Я знал, что рано или поздно это случится, потому что Маргарет натура увлекающаяся.
– Тогда почему ты назвал ее стервой?
– Тут я не прав. Я имел в виду стервозность. Понимаешь, есть женщины мягкие, кроткие, а есть стервозные...
– А тебе какие милее?
– Мудрые... Кротость и стервозность можно умело чередовать, если уж на то пошло! – Он помолчал. – Маргарет поступила как ребенок, а не как зрелая женщина и мать. Ради Одри она должна была устроить все иначе.
– И каким же образом?
– У нас всегда было взаимопонимание, основанное на честности. Маргарет хорошо известно, как важна для меня правда. Однако она, дабы получить то, что хотела, выбрала окольный путь. Постыдное бегство и обман разрушили то хрупкое доверие, которое оставалось между нами. Не стоило ей так поступать.
– Генри, но жизнь-то ведь не обманешь!
– Э! – Он махнул рукой. – Жизнь – тоже женщина, потому и делает все наоборот! Маргарет поступила неблагородно, хотя она, должен заметить, женщина благородная.
– Как это?
– Очень просто. Душевные качества у женщины проявляются ярче и обостреннее, чем у мужчины. Благородная женщина благороднее благородного мужчины, но скверная хуже скверного мужчины. Маргарет не скверная...
– А ты благородный?
– Очень!
– Вот даже как?
– Вот так! Потому что мы с Маргарет поженились ровно девять с половиной лет назад.
– Ну и что?
– О Господи, Шейла! Ты считать умеешь?
– Допустим.
– Сколько Одри лет?
– О-о-о... Маргарет была беременна, и ты женился на ней. Да?
– Да.
– Значит, Одри дитя страсти, а не любви?
– Помолчала бы лучше, Сократ в юбке!
– Нет, правда! Меня воспитывала мама, и она всегда мне внушала, что отношения между мужчиной и женщиной слишком серьезны, чтобы не думать о последствиях. Выходит, десять лет назад ты был совершенно безответственный человек, а Маргарет просто поддалась твоему обаянию.
– Шейла, я восхищаюсь твоими моральными принципами. Давай лучше поговорим о Одри. Скажи, ты не поможешь мне с ней в этой непростой ситуации?
– Каким образом? Помолчав, Генри сказал:
– Понимаешь, я мог бы, конечно, нанять для Одри гувернантку, но очень не хочется поручать ее воспитание постороннему человеку. Вот почему я и обращаюсь за помощью к тебе.
– Я с удовольствием помогу тебе, но как же быть с моей работой? Ты хочешь, чтобы я ее бросила?
– Нет-нет, тут все проще простого! Кто мне мешает организовать дома филиал фирмы? Контакты отлажены, задачи ясны. То, чем мы занимаемся в Сити, можно делать и в Кенсингтоне. Чарлз Грейди ас маркетинга. Мне лучше всего удается творческая часть. А это хорошо делать там, где тебе комфортно. Я буду чувствовать себя спокойно, если буду знать, что с Одри все в порядке.
– Ну, если ты ставишь вопрос подобным образом...
– Конечно, придется многие проблемы решать в рабочем порядке, но тут уж, думаю, мы с тобой договоримся. Договоримся?
Шейла кивнула.
Как он все гладко расписал! То-то все время чертил на работе крестики и нолики...
– А ведь эта идея пришла тебе в голову не сию минуту! Я права?
– Что ты имеешь в виду?
– Вспоминаются кое-какие странные вопросы, которые ты задавал мне в последнее время.
– Например?
– «Шейла, тебе нравится работать в центре? Шейла, тебе не приходила в голову мысль поменять работу?»...
– И что дальше?
– Складывается впечатление, будто ты знал, что Маргарет собирается оставить тебя.
– Нет, не знал! Этого точно не знал. Просто убежден, что один из двоих всегда бросает другого, если в фундаменте отношений нет любви. Весь вопрос, дорогая Шейла, в том, кто кого опередит. Я люблю дочь и не торопился потому, что отцы и сыновья – это одно, а отцы и дочери – совсем другое. Но тебе этого пока не понять.
– Где уж мне...
– Не обижайся!
– Генри, почему ты ни разу не намекнул, что у тебя в семье не все ладно?
– По правде сказать, мне и сейчас не хочется говорить об этом, но приходится. В офисе я отдыхал душой. Ты всегда рядом... добрая, надежная, неунывающая. Вот недавно сказала, будто тебе никогда не бывает скучно...
– Бывает, и довольно часто! – прервала его Шейла. – Но поддаваться этому – непозволительная распущенность. Так считала моя мама. Все равно что слишком много пить или слишком много спать.
– Видишь, какая ты мудрая! Должен признаться, я всегда шел на работу с радостью, зная, что увижу там тебя.
Шейле хотелось найти какие-то слова, но у нее перехватило горло. Подняв к Генри засветившееся радостью лицо, она улыбнулась.
– Ну, поможешь мне с Одри? – спросил он, заглядывая ей в глаза.
Шейла кивнула, а когда справилась с волнением, спросила:
– Генри, можешь мне кое-что пообещать?
– Что именно?
– Я не хочу, чтобы Стефани узнала о нашем договоре.
Он вскинул брови.
– Я практически не пересекаюсь с ней.
– Да, это так, но время от времени ты обсуждаешь рекламные проекты с ее Рупертом и иногда разговариваешь с ней по телефону, когда она звонит мне. Пусть Стефани не знает, что я буду помогать тебе с Одри, хорошо?
– Хорошо, но все-таки в чем дело? В чем причина?
– Она считает, что я почти не отдыхаю, то есть много работаю, в общем...
– В общем, не сочиняй того, чего нет. Она что, пытается оградить тебя... – он задумался, подбирая слово, – от отношений с женатым мужчиной? Так?
– Откуда ты это взял? К твоему сведению, у меня не было, нет и не будет никаких отношений с женатым мужчиной.
– Очень хорошо! Просто замечательно. Тогда позволь спросить, дружеские отношения с женатым мужчиной возможны?
– Возможны.
– Почему?
– Потому что не бывает безответной дружбы.
Генри рассмеялся.

7

Незаметно пролетели полгода... Надув губы, Одри канючила: – Пап ну почему? Почему Шейла отказывается встречать Рождество вместе с нами?
Генри бросил на Шейлу многозначительный взгляд: мол, выкручивайся, как знаешь.
– Одри, почему бы тебе не спросить об этом у нее?
Шейла вынимала из огромного пакета подарки, завернутые в ярко-красную с золотом бумагу.
– Шейла, ну почему? – повторила Одри с просительной интонацией.
– Потому что я должна встретить Рождество со Стефани. Так было всегда и не станет исключением в этом году, – сказала строгим голосом Шейла. Она положила подарки под елку. – Ведь я уже объясняла.
– Но ты ее только что видела, когда отвозила ей то самое миллионерское свадебное платье! Тебя целую неделю не было... – ныла Одри.
– Не было, потому что у меня двухнедельный отпуск. Ты разве против?
Одри сжала губы в ниточку и стала похожа на Генри.
– Но всю жизнь ты встречала Рождество вместе со Стефани! Можно хоть один разочек с нами?
– Нельзя! Если я изменю этому правилу, моя родная сестра обидится.
– А ты ей скажи, чтобы она не обижалась. Объясни, что хочешь встретить Рождество со мной и с папой! Ведь ты же хочешь остаться с нами, правда?
Шейла вздохнула.
– Правда. Но я и так все время с вами, а Стефани – моя единственная сестра, и я должна...
– Ничего ты ей не должна, потому что она обручена с одним мужчиной, у которого агентство, где топ-модели. Мне папа сказал.
Шейла вскинула голову.
– И что?
– И ничего! – Девочка лукаво улыбнулась.
Генри пару раз кашлянул, но Одри сделала вид, что не поняла намека.
– Они будут целоваться! Разве ты не знаешь? Я бы ни за что не стала встречать праздник со своей сестрой! Ни за что! Третий, как известно, лишний...
Кинув на Генри грозный взгляд, Шейла сказала:
– Одри, беги скорее к себе и готовься ко сну. Чем раньше ты уснешь...
– ...тем скорее наступит Рождество! – подхватила Одри и бросилась в объятия отца, развалившегося в кресле. – Ой, папочка, – она дернула его за вихор над лбом, – тебе пора подстричься.
Он расхохотался.
– Ничего себе! И это говорит ребенок, которого приходится тащить к парикмахеру на аркане...
– Это не ребенок говорит, а Шейла... – засмеялась Одри.
– Нам надо устроить заседание круглого стола, и пусть каждый выскажет о другом все, что думает, – сказал Генри, потрепав дочку по щеке.
– Непременно! – откликнулась Шейла. – Одри, иди к себе! Перед тем как уйти, я поднимусь наверх и пожелаю тебе счастливого Рождества.
– А когда ты вернешься? – спросила Одри.
– Завтра вечером. От Стефани с Рупертом сразу к вам!
– Ну ладно, буду тебя ждать. А на Новый год ты опять пойдешь к Стефани?
– Одри, дорогая, разве ты забыла? Я лечу вместе с тобой и твоим папой в Рим, где мы все вместе встретим Новый год!
– И с мамой...
– Ну да! Мама тоже прилетит в Рим, – сказала Шейла спокойным голосом.
– И Эрвин.
– И Эрвин, – эхом отозвалась Шейла.
– Иди спать, Одри, – улыбнулся Генри, ничем не выдав бурю страстей, которую всколыхнуло в его душе упоминание о предстоящей встрече в Риме. – Беги, а то Санта-Клаус так и не узнает, какой рождественский подарок тебе приснится.
– Ну, папа... – протянула Одри.
– Что такое?
– Ты же знаешь... – Она скорчила забавную рожицу.
– Я знаю только, что, если не верить в чудеса, они не сбудутся. Вера – это все. Понимаешь?
– Да, понимаю. Я прямо сейчас лягу спать.
Одри умчалась.
– По-моему, с ней все в порядке, – заметила Шейла.
– По-моему, тоже, – согласился Генри. – Маргарет звонила сегодня в обед. Поздравляла с Рождеством.
– В обед? Это когда я уезжала в город?
– Да.
– А почему не вечером?
– Из-за разницы во времени с Новой Зеландией. Маргарет как раз собиралась ложиться спать.
– Понятно! – Шейла наклонилась, подобрала фантик от конфеты.
Удивительное создание, эта Маргарет! Оставила дочку, укатила, не попрощавшись, в далекие края. Звонит от случая к случаю, присылает подарки. Разве игрушки, даже самые дорогие, способны возместить потерю матери?
– Шейла, дорогая, лучше бы ты не ездила к Стефани! – сказал Генри ни с того ни с сего.
Она замерла. Неужели я сейчас услышу заветные слова?
– Правда, останься... Встретили бы вместе Рождество, ты столько всего наготовила... Ну, что скажешь?
– Стефани тоже всего наготовила. Могу представить, какова будет ее реакция, если объявлю, что не приду.
– А если хорошенько подумать? Наверняка она и Руперт не станут засиживаться за столом...
– Хочешь сказать, им не терпится остаться наедине?
– Именно...
– А я сомневаюсь! – тряхнула головой Шейла. – Они в ссоре...
– Не могу сказать, что я сильно удивлен...
– Это почему же?
Генри пожал плечами.
– Вообще-то мне по нраву твоя сестра, но ее последнее интервью заслуживает хорошей трепки. Руперт просто ангел...
– Да ладно тебе! Читала я это интервью – ничего особенного.
Шейла лукавила. Листая страницы журнала с фотографиями сестры в довольно смелых позах, она чувствовала стыд.
– А сестрица у тебя порядочная стервочка, извини, конечно! Сопроводить фотографии комментариями о своих интимных отношениях с Рупертом, не удосужившись предупредить его об этом... Окажись я на его месте, я бы просто убил ее!
– Ты на своем месте, он – на своем! В этом вся разница. А что касается Стефани, то убивать ее не за что. Разве она разгласила государственную тайну?
– Она раззвонила на весь мир, что Руперт сделал ей предложение прямо в постели!
– Но ведь так оно и было! Стефани мне сразу же позвонила. И потом, не она ему сделала предложение, а он ей...
– Хорошо, не будем об этом!
Генри рывком поднялся с кресла, шагнул к ней. Шейла попятилась.
– Останься. Мы с Одри не видели тебя целую неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15