Оригинальные цвета, рекомендую всем 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 





Вирджиния Эндрюс: «Все, что блестит»

Вирджиния Эндрюс
Все, что блестит


Лэндри – 3



OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Все, что блестит»: Новости; Москва; 2000

ISBN 5-7020-1076-0 Аннотация Жизнь Руби Дюма была окружена тайной с самого рождения. С большим трудом она вернула себе свое законное имя, чтобы затем добровольно отказаться от него во имя любви. И вот теперь, стоя у края могилы среди убитых горем родных, уверенных, что хоронят они ее, Руби, она, живая и невредимая, с ужасом думала о своем решении выдать себя за умершую сестру. Только трое посвящены были в это. Но горящий ненавистью взгляд свекрови говорил – она тоже знает и не простит никогда. Вирджиния ЭндрюсВсе, что блестит ПРОЛОГ Ранним вечером, когда солнце только соскользнуло за верхушки кипарисов в западной бухте, я сидела в старой дубовой качалке бабушки Кэтрин, держа на руках Перл, и тихонько пела. Это была старая кейджанская мелодия, которую когда-то напевала бабушка, укладывая меня спать. Я тогда еще была маленькой девочкой с хвостиками, прыгающими по моим плечам, и носилась по полям от берегов болота до нашей хибары на куриных ножках. Закрыв глаза, я все еще могу услышать, как она меня зовет:– Руби, пора ужинать, детка. Руби…Но ее голос растворяется в моей памяти, как уносимый ветром дым из чьей-то печи.Теперь мне почти девятнадцать, и прошло уже три месяца с тех пор, как во время одного из самых ужасных ураганов, пролетевших по бухте, родилась Перл. Деревья, вывороченные с корнем, все еще лежат вдоль дороги, как раненые солдаты, ожидающие, что их вылечат и восстановят.Наверное, я тоже жду, когда меня вылечат и восстановят. Поэтому и вернулась из Нового Орлеана в бухту. После того как мой отец Пьер Дюма, испытавший чувство огромной вины перед своим братом Жаном, умер от сердечного приступа, на нас четверых обрушилась месть нашей мачехи Дафни. Она невзлюбила меня с того дня, как я появилась на пороге их дома – неизвестная доселе дочка-близнец, существование которой после смерти моей мамы бабушка Кэтрин держала в тайне, чтобы меня не продал мой дед Джек, как он продал Жизель.Долгое время Дафни с отцом удавалось это скрывать, но, после того как я приехала, им пришлось придумать новый обман: заявить, что меня украли из колыбели в тот день, когда мы с Жизель появились на свет.Правда же заключалась вот в чем: отец, будучи уже женатым, влюбился в мою мать. Однажды, отправившись на болота поохотиться (отец был заядлый охотник), он встретил мою мать Габриэль. Она, по словам бабушки, отличалась необыкновенной красотой и свободолюбивым независимым характером. Неудивительно, что отец влюбился в нее по уши. Габриэль ответила ему взаимностью. Дафни не могла иметь детей, поэтому, когда моя мать забеременела, мой дед Джек согласился на сделку, предложенную семейством Дюма. Он продал Жизель, и Дафни выдала ее за свою дочь.Бабушка Кэтрин не смогла простить этого Джеку и выгнала его из дома. Он жил на болоте, как болотная крыса, и зарабатывал тем, что ставил ловушки на ондатру и собирал устриц, а также сопровождал рыбаков и туристов, если бывал для этого достаточно трезв. Перед смертью бабушка взяла с меня клятву, что я поеду в Новый Орлеан и разыщу отца и сестру.Но жизнь в доме родни оказалась для меня невыносимой. Жизель невзлюбила меня с самого начала, и я чувствовала себя глубоко несчастной и в Новом Орлеане, и в Батон Руж, где мы с сестрой учились в Гринвудской частной школе. Но главное она не могла простить, что ее бывший ухажер Бо Андреа влюбился в меня, и мы стали с ним встречаться. Когда я забеременела от Бо, Дафни отправила меня делать аборт в какую-то ужасную клинику. Но я сбежала оттуда и вернулась в бухту, в свой единственный родной дом.Бабушка Кэтрин к тому времени уже умерла, а вслед за ней и Джек утонул на болотах, напившись в очередной раз до беспамятства. И я бы с самого начала осталась одна, если бы не мой сводный брат Поль. В ранней юности, еще не зная о нашем родстве, мы были с ним любовниками. Когда я рассказала ему, что его отец соблазнил мою мать совсем еще юной, то навсегда разбила сердце Поля. Он и по сей день отказывается принять эту реальность.С тех пор как я вернулась в бухту, брат не покидал меня и каждый день просил выйти за него замуж. Его отец владеет крупным креветочным заводом в бухте. Да и сам Поль стал одним из богатейших людей в наших краях, поскольку на его земле нашли нефть.Теперь Поль строит огромный дом, в котором, как он надеется, мы когда-нибудь будем жить вместе. Он прекрасно понимает, что нам уже не суждено быть любовниками, и все же готов пойти на такую жертву. Его предложение очень соблазнительно. Я потеряла Бо – мою единственную страстную любовь – и осталась одна с нашим ребенком. Вынуждена, как когда-то бабушка Кэтрин, перебиваться случайными заработками: плету корзины, вышиваю одеяла, готовлю суп из стручков бамии – «гамбо» и продаю все это туристам с лотка на дороге. Ничего хорошего в такой жизни нет, и она ничего не обещает моей прекрасной малышке.Каждую ночь я сижу в качалке, убаюкиваю Перл и размышляю о своем будущем. Я с надеждой смотрю на портрет бабушки Кэтрин, который написала при ее жизни. Бабушка сидит в этой самой качалке на террасе, а в окне, позади нее, – ангельское лицо моей мамы. Обе женщины пристально смотрят на меня, ожидая, что я приму правильное решение.Как бы я хотела, чтобы они были живы, рядом со мной и подсказали, что делать. Меньше чем через полтора года у меня будут деньги, потому что я вступлю в права наследства, как одна из Дюма. Но сейчас я испытываю одну лишь неприязнь ко всему, что связано с их миром, несмотря на прекрасный дом в Гарден-Дистрикт и на все богатства, которыми я буду владеть. Сама мысль о том, что вновь придется встретиться с Дафни, женщиной, чья красота скрывает холодную и жестокую натуру (ведь это она пыталась однажды упечь меня в больницу для душевнобольных), заставляет содрогаться. Единственное, что я хорошо усвоила, живя в доме Дюма, окруженная слугами и ценными вещами, так это то, что деньги и богатство не принесут счастья, если у вас нет любви.В этом доме никто никого по-настоящему не любил. Исключением, пожалуй, был отец с его мимолетной страстью к моей матери. Но и это чувство не смогло уберечь его душу. Мрачные тени совершенных им грехов окружали отца до самой смерти. Я пыталась внести в его жизнь хоть немного тепла и счастья, но Дафни и Жизель были слишком эгоистичны и ревностно охраняли Пьера от посягательств «самозванки», «наглой кейджанки», как они меня называли. Теперь обе довольны, что я попала в ловушку своей страсти и осталась одна с ребенком. Семья Бо отправила его в Европу, и Жизель, я уверена, ждет не дождется, чтобы написать мне о его подружках, богатстве и счастливой жизни.Возможно, мне надо выйти замуж за Поля. Только его родители знают о нас правду и держат ее в глубокой тайне. Все старые друзья моей бабушки Кэтрин верят, что Перл – ребенок Поля. У девочки – цвет его волос, каштановый, глаза, как у нас обоих, – серо-голубые, а ее нежная кожа хотя и бледная, но настолько гладкая и блестящая, что у меня сразу возникла ассоциация с жемчужинкой.При каждой возможности Поль умоляет меня выйти за него замуж, а у меня не хватает сил заставить его прекратить свои настойчивые просьбы, потому что Поль всегда был мне опорой. Он был рядом, когда родилась Перл, и защищал нас от урагана. Каждый день Поль приносит еду и подарки, ремонтирует что-нибудь в моей хибаре и посвящает нам все свое свободное время.Будет ли это греховным союзом, если мы официально оформим наши отношения? Ведь брак – это нечто большее, чем просто узаконенный секс. Люди женятся, чтобы любить и поддерживать друг друга. Быть опорой в радости и горести, в болезнях и трудностях, и так до конца – до самой смерти. Поль стал бы замечательным отцом для Перл. Он любил ее как свою собственную дочь. Иногда мне кажется, что Поль действительно в это верит.С другой стороны, будет ли справедливо лишить его того, чего каждый мужчина ждет и хочет от женщины? Он говорит, что готов пойти на эту жертву, потому что сильно любит меня. Ведь наши католические священники жертвуют земными радостями во имя высокой любви. Почему же он не может? Поль даже грозился стать монахом, если я его отвергну.«О бабушка, неужели ты не в силах подать мне знак? Ведь при жизни ты обладала такой чудесной и таинственной силой. Отгоняла злых духов, исцеляла людей, которые были так безнадежно больны. Ну подскажи, где мне искать ответ?»И словно почувствовав мои муки, Перл начинает шевелиться и плакать. Я целую ее мягкие щечки и, глядя на драгоценное личико, думаю о Бо, его красивой улыбке, теплом взгляде, дразнящих губах. Он еще не видел свою дочь. Случится ли это когда-нибудь…Теперь я полностью несу ответственность за Перл. Я ведь сохранила ребенка, чтобы любить и лелеять его. И теперь решения, которые я буду принимать, повлияют не только на мою жизнь, но и на судьбу Перл. Я не могу больше думать только о том, что хорошо и правильно для меня. Необходимо заботиться и о ее благополучии тоже. Замужество с Полем принесет мне, может быть, только страдание, но Перл, я думаю, будет лучше.Девочка успокаивается. Глаза ее закрыты, и она опять погружается в свой младенческий сон, доверчивая, уютная, не имеющая представления о житейских бурях, которые бушуют вокруг нас. Что же готовит нам судьба?Случись все на два-три года позже, думаю, мы с Бо поженились бы и у нас был бы чудесный дом в Гарден-Дистрикт. Перл выросла бы в любви, которая всегда царила бы в нашем доме. И жизнь стала бы такой же прекрасной, какой мы ее воображали в наших грезах. Если бы только мы были более осторожны и…Я понимаю, что все эти «если» не имеют смысла в реальном мире, где мечты рано или поздно превращаются в тени. «Больше никаких „если", Руби», – говорю я себе.Я убаюкиваю Перл и напеваю. Солнце полностью исчезает, и опускается густая тьма, и только глаза совы отражают свет звезд. Я встаю и осторожно кладу девочку в колыбельку, которую купил Поль, возвращаюсь к окну и вглядываюсь в ночь. Аллигаторы снуют вдоль берегов канала. Я слышу, как их хвосты хлопают по воде. Летучие мыши вьются над торфяным болотом и ныряют, чтобы добыть насекомых на ужин, слышится плач енотов.Прежде я никогда так остро не ощущала одиночества. Не боялась остаться одна до тех пор, пока не появилось существо, о котором надо беспокоиться, кого нужно защищать. Моя дорогая Перл спит безмятежным сном, еще не зная, каким будет начало ее жизни. И от меня зависит, чтобы она началась солнечным светом, а не тенями, надеждой, а не страхом. Как мне это сделать? Ответы таятся в темноте, их надо только найти. Но какие духи спрятали их – добрые или злые?.. Книга первая Выбор Шум приближающейся моторки Поля потревожил пару длинноносых цапель, с высокомерным видом восседающих на толстых ветках кипариса. Обе расправили крылья и полетели вдоль залива, чтобы укрыться в болоте. Трупиалы, То же, что кассики, семейство птиц отряда воробьиных.

взвившись над водой, последовали за цаплями.В этот последний четверг марта стоял очень жаркий и влажный полдень. Перл была оживлена и, активно извиваясь в моих объятиях, пыталась уползти к домикам из сухой травы, где жили ондатры и нутрии. В последний месяц волосики у нее росли быстрее и уже закрывали ушки и спускались на шею. Из каштановых они становились все более светлыми. Я нарядила ее в платьице цвета слоновой кости с ярко-розовыми оборками на воротничке и рукавах. На девочке были маленькие хлопковые башмачки, которые я сама связала на прошлой неделе.Как только лодка Поля приблизилась, Перл подняла свои глазки. Хотя ей исполнилось чуть больше восьми месяцев, у нее, казалось, была живость и смышленость годовалой. Она любила Поля и приходила в неописуемый восторг от каждого его посещения. Вот и сейчас ее глазки сияли, она махала ручонками, отбивалась от меня ножками, чтобы броситься к нему.Лодка Поля появилась из-за поворота, и он, заметив нас на берегу, помахал рукой. Я наконец согласилась поехать посмотреть его великолепный новый дом, строительство которого подходило к концу. До сих пор я избегала этого, опасаясь, что, увидев особняк, поддамся соблазну принять предложение Поля.С тех пор как я вернулась в бухту, мне казалось, что Поль стал стройнее, возмужал. В его голубых глазах еще вспыхивали время от времени мальчишеские искорки, но, как правило, он был задумчив и серьезен. Его новое дело, строительство дома, заботы о Перл и обо мне наложили свой отпечаток на его лицо, и я переживала и боялась, что тащу его вниз с собой. Конечно, он все время старался убедить меня, что я не права. Каждый раз, когда я заговаривала об этом, он смеялся:– Неужели ты не знаешь, что вместе с тобой в мою жизнь возвратилось солнце?Поль ловко причалил лодку к берегу и широко улыбнулся.– Привет! Представляешь, – возбужденно заговорил он, – только что повесили и включили люстры. Подожди, вот ты их увидишь. Это зрелище. Я ведь заказал их во Франции. Бассейн тоже уже наполнен и действует. Я выписал цветные витражи из Испании! Я заплатил за это целое состояние, – выпалил он, не переводя духа.– Здравствуй, Поль, – сказала я смеясь.– Что? Ох, извини. – Он наклонился вперед, чтобы поцеловать меня в щеку. – Я немного взволнован. Это все из-за нашего дома.Я опустила глаза. Я ничего не могла поделать со своим сердцем, которое вздрагивало каждый раз, когда он говорил наш дом.– Поль…– Не говори ничего, – сказал он быстро. – Не рассуждай, не выноси приговор. Посмотри сначала дом и участок.Я покачала головой. Примет ли он когда-нибудь отрицательный ответ? Мне казалось, выйди я замуж за другого мужчину и проживи до ста лет, он все время будет терпеливо ждать у моей двери, надеясь, что я передумаю.Мы сели в его лодку, и Поль опять завел мотор. Он смеялся, пока мы неслись навстречу легкому бризу, и брызги дождем осыпались на наши руки и лица. Ранняя весна выманила на поверхность аллигаторов. Еще не отошедшие от зимней спячки, они дремали на насыпи и отмели, равнодушно провожая нас сонными глазами, когда мы проносились мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я