аквалайф мебель для ванной официальный сайт
Martin's Press Коупленд отправился в Калифорнию писать книгу о двадцати-с-хвостиком-летних и в результате получился роман о трех молодых людях, живущих в пустыне около Палм-Спрингс, навещающих на Рождество родителей и рассказывающих друг другу (и читателю) различные байки. Бойкий слог, приятная фрагментарность повествования, представляющего собой коллаж баек и рассуждений о жизни и общая актуальность темы сразу сделали роман популярным. Коупленда окрестили Сэлинджером нового поколения – впрочем, не совсем точно. Куда вернее было другое сравнение, подтвержденное его последующими книгами, – Том Вулф девяностых. Действительно, несмотря на беллетристическую форму и повествование от первого лица, Поколение Икс – скорее отчет или репортаж, чем исповедь, и только младшие сверстники героев книги в своем юношеском восторге могли этого не заметить. очно так же непонятым большинством читателей остался вынесенный на поля словарь иксеров. Словечки из этого словаря разбрелись сегодня по всему свету, так что нельзя уже ответить, какие из них Коупленд подслушал, а какие придумал сам. Важнее, однако, то, что именно благодаря словарю в дебютный роман тридцатилетнего прозаика входит нелинейность: не только как принцип формальной организации текста (9/10 – в основном поле, 1/10-в словарике на полях), но как важный стилистический прием. Напомню, что идея нелинейности считается одной из важнейших в постмодернистской поэтике – отчасти благодаря художественным текстам Борхеса, Кортасара или Павича, отчасти благодаря работе О грамматологии Жака Деррида, утверждающей нелинейный характер человеческого мышления и праписьма. Впрочем, продумывая структуру своей первой книги, Коупленд вряд ли ориентировался на Хазарский словарь или Сад расходящихся тропок – правомернее было бы возвести примененный им способ организации текста к поэтике газетной или журнальной полосы с ее вставками, боксами и врезами На нелинейные особенности газетного текста, кстати, в 60-е годы обратил внимание еще один культовый соотечественник Коупленда – Маршалл Маклюэн..
Так или иначе, словарь противопоставляет исповедальности основного текста культурологическую интонацию, позволяя читателю (при желании) дистанцироваться от героев. Зачастую то, что подается в речи одного из главных героев, Энди, как выстраданная жизненная позиция, комментируется словарем как инфантильный каприз (например: успехобоязнь – боязнь, что, добившись успеха, ты потеряешь свое я и никто не будет потакать твоим детским прихотям. К декларируемому инфантилизму героев мы, к слову сказать, еще вернемся). Если в основном тексте Энди и его друзья путем отказа от престижной и высокооплачиваемой работы, крупных заработков, бытового комфорта и т.д. ищут свою самотождественность и пытаются обрести самость, то примечания на полях описывают особенности их поведения как часть нового канона, который оставляет не больше места индивидуальности, чем любой другой канон. Загончик для откармливания молодняка меняется на черные норы, а шведская мебель – на архитектурное несварение или японский минимализм.
Именно благодаря словарю Поколение Икс приближается к структуралистским исследованиям 50-70-х, вскрывающим семиотическую значимость повседневной моды, манеры поведения и так далее (во Франции классикой жанра являются Мифологии и Семиотика моды Ролана Барта, а в России – книги Лидии Гинзбург и Александра Зиновьева, не говоря уже о множестве работ профессиональных семиологов из Москвы, Тарту или Вильнюса). Подобные исследования во многом предопределили развившийся в 80-е особый тип мировосприятия: я не могу предохранить себя от воздействия тоталитарных структур (общество, язык, власть и так далее), но могу постоянно осознавать это влияние и делать свободный выбор между моделями поведения, в каждой из которых я равно несвободен. Иными словами, жизнь в мини-социуме пустыни Палм-Спрингс выдвигает столь же строгие требования, сколь и жизнь в мини-социуме офиса, – но герои могут сознательно предпочесть одно другому. И момент настоящей свободы и самости – это именно момент отказа от устоявшегося в пользу нового: не случайно такое количество рассказываемых Энди и его друзьями историй посвящены тому, как кто-то ушел с работы, обхамил шефа, бросил дом, уехал в пустыню или улетел к звездам. Важным – хотя и открытым – вопросом остается то, осознают ли герои Поколения Икс социальную обусловленность их нового образа жизни, или словарик на полях – голос тридцатилетнего канадца, уже преодолевшего свой кризис середины молодости и взирающего на него со стороны.
Впрочем, если мы зададимся этим вопросом применительно ко всему поколению в целом, ответ будет несколько более очевиден: как во всяком поколении, среди иксеров есть люди с разным уровнем рефлексии и, соответственно, полноты понимания происходящего с ними. Высокий уровень рефлексии встречается редко, и для описания поколения как явления культуры и/или истории количество индивидов, обладающих им, несущественно в силу их малочисленности.
2. X КАК ХИППИ?
Волей-неволей, когда пишешь о Поколении Икс, чувствуешь себя уподобившимся советским критикам 70-х, переводившим разговор о любом новом явлении американской культуры к социально-политической проблематике, борьбе за мир и войне во Вьетнаме. Но что же поделать, если книга Коупленда существует в жестко очерченном контексте, без разговора о котором мы рискуем уподобиться тем ее интерпретаторам, о которых шла речь в самом начале.
Приходится признать, что Поколение Икс существует прежде всего как явление американской (шире – западной) молодежной культуры и может быть понято только в этом контексте. Слово поколение, вынесенное в заглавие романа, симптоматично: книга наполнена многочисленными межпоколенческими разборками и обидами иксеров на лысохвостиков, которые успели пожить до нефтяного кризиса начала 70-х. Между тем нетрудно заметить, что иксеры во многом наследуют хиппи – в ожидании скорого апокалипсиса (вот как кончится мир – еще одна любимая тема для бесед), в горделивом инфантилизме и, главное, в антикорпоративном духе и нежелании пахать на чужого дядю.
Уже я 60-е годы стиляги (Mods) дрались с бритоголовыми (Skins), предпочитавшими другую музыку и другие прически, и в процессе борьбы стали приверженцами противоположных политических течений. Из стиляг а конце 60-х произошли культурно доминирующие в 70-х хиппи, а из бритоголовых – маргинализированная пролетарская субкультура: два различных культурных выхода, через которые могли маршировать колонны людей, принадлежащих к одной и той же возрастной группе. За время же этих маршей обе молодежные культуры породили культурные знаковые системы, которые следующие поколения переняли, переработали и преобразовали.
С.Райнфельд, 1996
Хиппи были первым массовым молодежным движением (битники не идут в счет в силу своей малочисленности), сказавшим твердое нет протестантской этике Работы. Бэби-бумеры (поколение 1946-1960 г.р.), выросшие в обществе изобилия и смотревшие телевизор по шесть часов в день, не собирались горбатиться в поте лица своего, зарабатывая на социальный престиж и дорогой автомобиль, а на хлеб свой насущный можно было заработать без особых усилий. Взамен идеи Труда как Божественного завета пришла идея индивидуального договора с Богом, а взамен корпоративной этики – идея индивидуальной свободы и ответственности.
Нетрудно заметить, что в словарике Коупленда в несколько трансформированном виде присутствуют все эти идеи. Либо хорошая работа, либо жизнь, Макрабство, Яизм – все эти понятия пришли прямиком из 60-х. Можно сказать, что иксеры – дети хиппи не только в биологическом, но и в духовном смысле.
Это, разумеется, позволяет легко объяснить раздражение, которое вызывает у героев книги лысохвостики и их мрачноватымлозунгом на стебной наклейке: Мы транжирим наследство наших детей. Классическая цитата про насмешку горькую обманутого сына над промотавшимся отцом кажется здесь особо уместной. Но на самом деле я уверен, что причина раздражения кроется в другом – шестидесятники потерпели поражение. Они хотели обмануть корпоративную Америку. Они не хотели работать до седьмого пота, не хотели эксплуатировать и быть эксплуатируемыми, а хотели свободы и любви. Но корпоративная Америка обманула их – из шестидесятников получились отличные менеджеры и руководители крупных компаний (говорят, Билл Гейтс – самый богатый человек в мире По данным журнала Форбс, не учитывающим диктаторов и наследников арабских шейхов. Более корректно было бы сказать: самый богатый человек в мире, наживший свои деньги при жизни, а не получивший их по наследству., акула капитализма и глава Майкрософта – был даже учеником великого психоделического гуру Тимоти Лири, что не мешает ему сегодня проводить политику такой жесткой монополизации рынка, которой позавидовал бы и Дж. П. Морган). Вот чего нельзя простить – бумеры продались, не выполнив своей миссии. И более того, они не оставили своим детям возможности повторить их путь – потому что деньги вышли и купить иксеров уже не на что.
Между тем история того, как шестидесятники превратились в яппи, не так проста, как это кажется на первый взгляд. К 1970 году стало очевидно, что Утопия, приближения которой алкали хиппи, задерживается, если не отменяется вовсе. И причины этого были не только внешними – противодействие властей и обывателей, – но и внутренними: дети-цветы все еще оставались детьми, не способными к захвату и удержанию власти. Вот что писал Тимоти Лири о конце прекрасной эпохи: Социальная философия хиппи была романтически непрактичной. Конечно, они не собираются больше работать на ферме Мэгги, но что им делать после веселья всю ночь напролет? Многие нашли укрытие у всяких гуру, другие опять вернулись к новой форме антитехнологической шик-американскости. Городские политические активисты попугайски твердили лозунги европейского социализма или социализма третьего мира, а на самом деле превращали в поп-звезд таких жестоких деятелей тоталитаризма, как Че Гевара и Хо Ши Мин Тимотч Лири. От йиппи к йаппи. Zhurnal.ru, No2 (
Реакцией на кризис начала 70-х и стало возникновение яппи – молодых городских профессионалов, веривших только в себя и противопоставивших корпоративному духу старый добрый американский индивидуализм. Том Вулф назвал их Я-поколение, а Тимоти Лири говорил, что они заключали индивидуальный договор с Богом. Они политически и психологически независимы. Они не идентифицируют себя ни с компанией, ни с союзом, ни с тайной партией. Они не зависят от организационной принадлежности. Они знамениты своей нелояльностью к общественным институтам. Ну что ж, если посмотреть с этой стороны, то можно сказать, что шестидесятники не слишком изменились. Можно даже сказать, что они победили, трансформировав Систему и навязав ей свои ценности – расовую, национальную и сексуальную терпимость.
С другой стороны, подобная победа всегда чревата поражением – возможно. Система изменилась, но и старым, олдовым хиппи пришлось согласиться на работу от зари до зари, использование чужого труда и участие в конкурентной борьбе. Захват власти выродился в правление Клинтона, ознаменовавшееся новой войной с наркотиками, бомбардировками Ирака и идеологией политкорректности, выглядящей как пародия истеблишмента на хипповскую свободу и любовь.
Словно предчувствуя деградацию шестидесятников, в 70-е на авансцену вышли панки. Сердитые, грязные и злые дети рабочих кварталов, они были полной противоположностью миролюбивым и медитативным выходцам из мидл-класса. На смену марихуане и ЛСД пришел героин и амфетамины, и, перекрывая All you need is love, раздалось Fuck this and fuck that / fuck it all and fuck the fucking brat (Sex Pistols). С самого начала панк был спланирован так, чтобы сделать победу невозможной и тем самым защитить себя от всепожирающей Системы. Основатель Sex Pistols и идеолог панка Малькольм Макларен конкретизировал лозунг 68-го Будьте реалистами, требуйте невозможного, объявив, что неудача – лучший успех. Какой бы бешеной популярностью ни пользовались Sex Pistols или Clash, панк никогда не претендовал на власть и переустройство мира. Их требования были невыполнимы, действия – разрушительны, а музыка – непрофессиональна. Это было движение аутсайдеров, желавших оставаться аутсайдерами. Казалось, их нельзя купить.
Сегодня мы знаем, что это не так. В начале 80-х энергия панка была поставлена на службу шоу-бизнесу. Отдельные героические личности, подобные Сьюзи Сиу Siouxie Sioux, начинавшая как панк-певица, лидер группы Siouxie and Banshies, просуществовавшей до 1996 года., отказывающиеся сотрудничать с коммерческим каналом МТВ, не делают погоды: позапрошлогоднее турне Sex Pistols служило тому лучшим подтверждением.
3. X КАК ЭКС
Быть названным – это privilege des поколения, чей родовой знак отметил крестиком его надвигающуюся смерть. Так что печальная для социологов истина заключается в следующем: поколение Икс мертво, и именно потому, что оно – Икс. И живет оно как значащий труп. Социологи и прочие интерпретаторы установят связь этого поколения с переломом 1989 года (или с войной в Персидском заливе, или еще с чем-нибудь), а также – с кампаниями Гринписа в защиту китов и красными бантиками сочувствующих проблеме СПИДа, с утомительной игрой в аполитичность и реполитизированность. Это как им захочется.
С.Райнфельд, 1996
При желании можно сказать, что поколение Икс – типично постмодернистское явление Этому, правда, мешает старательно культивируемый разрыв поколений – вещь, конечно, допустимая в ПМ-чувствительности (почему нет?), но все же несколько дурного тона.. Это нечто, существующее после: после хиппи, после панка и одновременно после яппи и после судебного процесса за право на название Sex Pistols. Слишком молодые, чтобы успеть стать хиппи или панками, иксеры сразу превратились в экс-хиппи, экс-яппи и экс-панков. Богаты мы, едва из колыбели, / Ошибками отцов и поздним их умом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Так или иначе, словарь противопоставляет исповедальности основного текста культурологическую интонацию, позволяя читателю (при желании) дистанцироваться от героев. Зачастую то, что подается в речи одного из главных героев, Энди, как выстраданная жизненная позиция, комментируется словарем как инфантильный каприз (например: успехобоязнь – боязнь, что, добившись успеха, ты потеряешь свое я и никто не будет потакать твоим детским прихотям. К декларируемому инфантилизму героев мы, к слову сказать, еще вернемся). Если в основном тексте Энди и его друзья путем отказа от престижной и высокооплачиваемой работы, крупных заработков, бытового комфорта и т.д. ищут свою самотождественность и пытаются обрести самость, то примечания на полях описывают особенности их поведения как часть нового канона, который оставляет не больше места индивидуальности, чем любой другой канон. Загончик для откармливания молодняка меняется на черные норы, а шведская мебель – на архитектурное несварение или японский минимализм.
Именно благодаря словарю Поколение Икс приближается к структуралистским исследованиям 50-70-х, вскрывающим семиотическую значимость повседневной моды, манеры поведения и так далее (во Франции классикой жанра являются Мифологии и Семиотика моды Ролана Барта, а в России – книги Лидии Гинзбург и Александра Зиновьева, не говоря уже о множестве работ профессиональных семиологов из Москвы, Тарту или Вильнюса). Подобные исследования во многом предопределили развившийся в 80-е особый тип мировосприятия: я не могу предохранить себя от воздействия тоталитарных структур (общество, язык, власть и так далее), но могу постоянно осознавать это влияние и делать свободный выбор между моделями поведения, в каждой из которых я равно несвободен. Иными словами, жизнь в мини-социуме пустыни Палм-Спрингс выдвигает столь же строгие требования, сколь и жизнь в мини-социуме офиса, – но герои могут сознательно предпочесть одно другому. И момент настоящей свободы и самости – это именно момент отказа от устоявшегося в пользу нового: не случайно такое количество рассказываемых Энди и его друзьями историй посвящены тому, как кто-то ушел с работы, обхамил шефа, бросил дом, уехал в пустыню или улетел к звездам. Важным – хотя и открытым – вопросом остается то, осознают ли герои Поколения Икс социальную обусловленность их нового образа жизни, или словарик на полях – голос тридцатилетнего канадца, уже преодолевшего свой кризис середины молодости и взирающего на него со стороны.
Впрочем, если мы зададимся этим вопросом применительно ко всему поколению в целом, ответ будет несколько более очевиден: как во всяком поколении, среди иксеров есть люди с разным уровнем рефлексии и, соответственно, полноты понимания происходящего с ними. Высокий уровень рефлексии встречается редко, и для описания поколения как явления культуры и/или истории количество индивидов, обладающих им, несущественно в силу их малочисленности.
2. X КАК ХИППИ?
Волей-неволей, когда пишешь о Поколении Икс, чувствуешь себя уподобившимся советским критикам 70-х, переводившим разговор о любом новом явлении американской культуры к социально-политической проблематике, борьбе за мир и войне во Вьетнаме. Но что же поделать, если книга Коупленда существует в жестко очерченном контексте, без разговора о котором мы рискуем уподобиться тем ее интерпретаторам, о которых шла речь в самом начале.
Приходится признать, что Поколение Икс существует прежде всего как явление американской (шире – западной) молодежной культуры и может быть понято только в этом контексте. Слово поколение, вынесенное в заглавие романа, симптоматично: книга наполнена многочисленными межпоколенческими разборками и обидами иксеров на лысохвостиков, которые успели пожить до нефтяного кризиса начала 70-х. Между тем нетрудно заметить, что иксеры во многом наследуют хиппи – в ожидании скорого апокалипсиса (вот как кончится мир – еще одна любимая тема для бесед), в горделивом инфантилизме и, главное, в антикорпоративном духе и нежелании пахать на чужого дядю.
Уже я 60-е годы стиляги (Mods) дрались с бритоголовыми (Skins), предпочитавшими другую музыку и другие прически, и в процессе борьбы стали приверженцами противоположных политических течений. Из стиляг а конце 60-х произошли культурно доминирующие в 70-х хиппи, а из бритоголовых – маргинализированная пролетарская субкультура: два различных культурных выхода, через которые могли маршировать колонны людей, принадлежащих к одной и той же возрастной группе. За время же этих маршей обе молодежные культуры породили культурные знаковые системы, которые следующие поколения переняли, переработали и преобразовали.
С.Райнфельд, 1996
Хиппи были первым массовым молодежным движением (битники не идут в счет в силу своей малочисленности), сказавшим твердое нет протестантской этике Работы. Бэби-бумеры (поколение 1946-1960 г.р.), выросшие в обществе изобилия и смотревшие телевизор по шесть часов в день, не собирались горбатиться в поте лица своего, зарабатывая на социальный престиж и дорогой автомобиль, а на хлеб свой насущный можно было заработать без особых усилий. Взамен идеи Труда как Божественного завета пришла идея индивидуального договора с Богом, а взамен корпоративной этики – идея индивидуальной свободы и ответственности.
Нетрудно заметить, что в словарике Коупленда в несколько трансформированном виде присутствуют все эти идеи. Либо хорошая работа, либо жизнь, Макрабство, Яизм – все эти понятия пришли прямиком из 60-х. Можно сказать, что иксеры – дети хиппи не только в биологическом, но и в духовном смысле.
Это, разумеется, позволяет легко объяснить раздражение, которое вызывает у героев книги лысохвостики и их мрачноватымлозунгом на стебной наклейке: Мы транжирим наследство наших детей. Классическая цитата про насмешку горькую обманутого сына над промотавшимся отцом кажется здесь особо уместной. Но на самом деле я уверен, что причина раздражения кроется в другом – шестидесятники потерпели поражение. Они хотели обмануть корпоративную Америку. Они не хотели работать до седьмого пота, не хотели эксплуатировать и быть эксплуатируемыми, а хотели свободы и любви. Но корпоративная Америка обманула их – из шестидесятников получились отличные менеджеры и руководители крупных компаний (говорят, Билл Гейтс – самый богатый человек в мире По данным журнала Форбс, не учитывающим диктаторов и наследников арабских шейхов. Более корректно было бы сказать: самый богатый человек в мире, наживший свои деньги при жизни, а не получивший их по наследству., акула капитализма и глава Майкрософта – был даже учеником великого психоделического гуру Тимоти Лири, что не мешает ему сегодня проводить политику такой жесткой монополизации рынка, которой позавидовал бы и Дж. П. Морган). Вот чего нельзя простить – бумеры продались, не выполнив своей миссии. И более того, они не оставили своим детям возможности повторить их путь – потому что деньги вышли и купить иксеров уже не на что.
Между тем история того, как шестидесятники превратились в яппи, не так проста, как это кажется на первый взгляд. К 1970 году стало очевидно, что Утопия, приближения которой алкали хиппи, задерживается, если не отменяется вовсе. И причины этого были не только внешними – противодействие властей и обывателей, – но и внутренними: дети-цветы все еще оставались детьми, не способными к захвату и удержанию власти. Вот что писал Тимоти Лири о конце прекрасной эпохи: Социальная философия хиппи была романтически непрактичной. Конечно, они не собираются больше работать на ферме Мэгги, но что им делать после веселья всю ночь напролет? Многие нашли укрытие у всяких гуру, другие опять вернулись к новой форме антитехнологической шик-американскости. Городские политические активисты попугайски твердили лозунги европейского социализма или социализма третьего мира, а на самом деле превращали в поп-звезд таких жестоких деятелей тоталитаризма, как Че Гевара и Хо Ши Мин Тимотч Лири. От йиппи к йаппи. Zhurnal.ru, No2 (
Реакцией на кризис начала 70-х и стало возникновение яппи – молодых городских профессионалов, веривших только в себя и противопоставивших корпоративному духу старый добрый американский индивидуализм. Том Вулф назвал их Я-поколение, а Тимоти Лири говорил, что они заключали индивидуальный договор с Богом. Они политически и психологически независимы. Они не идентифицируют себя ни с компанией, ни с союзом, ни с тайной партией. Они не зависят от организационной принадлежности. Они знамениты своей нелояльностью к общественным институтам. Ну что ж, если посмотреть с этой стороны, то можно сказать, что шестидесятники не слишком изменились. Можно даже сказать, что они победили, трансформировав Систему и навязав ей свои ценности – расовую, национальную и сексуальную терпимость.
С другой стороны, подобная победа всегда чревата поражением – возможно. Система изменилась, но и старым, олдовым хиппи пришлось согласиться на работу от зари до зари, использование чужого труда и участие в конкурентной борьбе. Захват власти выродился в правление Клинтона, ознаменовавшееся новой войной с наркотиками, бомбардировками Ирака и идеологией политкорректности, выглядящей как пародия истеблишмента на хипповскую свободу и любовь.
Словно предчувствуя деградацию шестидесятников, в 70-е на авансцену вышли панки. Сердитые, грязные и злые дети рабочих кварталов, они были полной противоположностью миролюбивым и медитативным выходцам из мидл-класса. На смену марихуане и ЛСД пришел героин и амфетамины, и, перекрывая All you need is love, раздалось Fuck this and fuck that / fuck it all and fuck the fucking brat (Sex Pistols). С самого начала панк был спланирован так, чтобы сделать победу невозможной и тем самым защитить себя от всепожирающей Системы. Основатель Sex Pistols и идеолог панка Малькольм Макларен конкретизировал лозунг 68-го Будьте реалистами, требуйте невозможного, объявив, что неудача – лучший успех. Какой бы бешеной популярностью ни пользовались Sex Pistols или Clash, панк никогда не претендовал на власть и переустройство мира. Их требования были невыполнимы, действия – разрушительны, а музыка – непрофессиональна. Это было движение аутсайдеров, желавших оставаться аутсайдерами. Казалось, их нельзя купить.
Сегодня мы знаем, что это не так. В начале 80-х энергия панка была поставлена на службу шоу-бизнесу. Отдельные героические личности, подобные Сьюзи Сиу Siouxie Sioux, начинавшая как панк-певица, лидер группы Siouxie and Banshies, просуществовавшей до 1996 года., отказывающиеся сотрудничать с коммерческим каналом МТВ, не делают погоды: позапрошлогоднее турне Sex Pistols служило тому лучшим подтверждением.
3. X КАК ЭКС
Быть названным – это privilege des поколения, чей родовой знак отметил крестиком его надвигающуюся смерть. Так что печальная для социологов истина заключается в следующем: поколение Икс мертво, и именно потому, что оно – Икс. И живет оно как значащий труп. Социологи и прочие интерпретаторы установят связь этого поколения с переломом 1989 года (или с войной в Персидском заливе, или еще с чем-нибудь), а также – с кампаниями Гринписа в защиту китов и красными бантиками сочувствующих проблеме СПИДа, с утомительной игрой в аполитичность и реполитизированность. Это как им захочется.
С.Райнфельд, 1996
При желании можно сказать, что поколение Икс – типично постмодернистское явление Этому, правда, мешает старательно культивируемый разрыв поколений – вещь, конечно, допустимая в ПМ-чувствительности (почему нет?), но все же несколько дурного тона.. Это нечто, существующее после: после хиппи, после панка и одновременно после яппи и после судебного процесса за право на название Sex Pistols. Слишком молодые, чтобы успеть стать хиппи или панками, иксеры сразу превратились в экс-хиппи, экс-яппи и экс-панков. Богаты мы, едва из колыбели, / Ошибками отцов и поздним их умом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32