Пётр поднялся на лифте на второй этаж и постучал в дверь, обозначенную буквой «А».
— Войдите! — послышалось изнутри.
Каково же было удивление Петра, когда он увидел, что за столом сидит толстощёкий малыш с рыжими волосами, разделёнными точно посередине пробором.
— Вы здесь? — спросил он у малыша. — А как вы сюда попали?
— Если вы собираетесь меня задерживать, — предупредил малыш, — то лучше сразу уходите. — И он серьёзно продолжал: — Разве вы не видите, что я занят? Что вам угодно?
— Мне нужно разрешение.
— Какое разрешение?
— На путешествие в... Но малыш прервал его:
— Разрешения на путешествия выдаются в кабинете Б на третьем этаже.
Пётр поднялся на третий этаж и вошёл в дверь Б. Удивился, вышел за дверь, убедился, что находится в нужном ему кабинете, и снова вышел.
— Если вы решили здесь прогуливаться, — сделал ему замечание толстощёкий малыш с рыжими волосами, разделёнными точно посередине пробором, — так прямо и скажите. Я не люблю, когда ко мне входят дважды.
— Вы что, со мной в прятки играете? — вздохнул Пётр.
— Скажите пожалуйста! — смерил его малыш презрительным взглядом с головы до ног. — У меня работы по горло, стану я с вами играть.
— А разве это не вы были на втором этаже в кабинете А? — решил проверить Пётр.
— Интересно, что мне делать на втором этаже, если я всегда сижу на третьем, — ответил малыш. — Скажите, наконец, зачем вы пришли?
— Мне нужно разрешение, — сказал Пётр.
— Для чего?
— Для путешествия.
— Куда?
— На Где-то Там.
— Куда? — ещё раз переспросил малыш.
— На Где-то Там.
— Тогда вам нужно на одиннадцатый этаж в кабинет И. — Помолчав, он добавил: — Не то, чтобы меня это очень интересовало, но зачем вам нужно на Где-то Там?
— Мне нужны три банана.
— Но, но... — взволнованно заговорил малыш. — Это очень сложно. Разрешение для путешествия на Где-то Там вам дадут на одиннадцатом этаже в кабинете И, но разрешения на бананы вы сможете получить только на двадцатом этаже в комнатах С, Т и У. На каждый банан отдельно.
Пётр поблагодарил и поднялся на лифте на одиннадцатый этаж. В кабинете И тоже сидел толстощёкий малыш с рыжими волосами, разделёнными точно посередине пробором. Пётр понял, что это не один и тот же малыш, что они все одинаковые, ну просто тютелька в тютельку, как яйца от одной курицы.
— Прошу выдать мне разрешение для путешествия на Где-то Там, — выпалил он в кабинете И.
— Пожалуйста, — вежливо сказал малыш, что-то написал на большом листе бумаги, потом поставил на разрешение печать и подал его Петру.
Малыши в кабинетах С, Т и У поставили на разрешение свои печати.
— Что-нибудь ещё надо? — спросил Пётр малыша в кабинете У.
— Это уж вы сами должны знать, — с досадой ответил малыш.
— Но мне нужен совет, — сказал Пётр.
— Советов мы не даём, только разрешения, — заключил малыш и склонился над грудой бумаг.
— Но где мне найти танцовщицу Hay? — не унимался Пётр.
Малыш снова поднял глаза от своей работы:
— Там, где вы её оставили, там вы её и найдёте.
— Но я её нигде не оставлял.
— Значит, вы её не найдёте. — И малыш низко наклонился над бумагами, чтобы показать, что он не намерен продолжать разговор.
Пётр сложил разрешение, сунул его в книгу для чтения и вышел из дома тютелек.
Но перед домом он остановился. Здесь стоял большой освещённый павильон с надписью:
школа языков
Как же он не заметил павильона, когда шёл от «Большой Медведицы»?
С двух сторон Школы языков сияли неоновые надписи:
Хотите изучить кошачий язык?
Собачий за две секунды!
Обезьяний язык уже не загадка.
Специальные курсы человеческого языка для животных
И так далее. Объявление предлагало обучение языкам верблюдов (верблюд в цирке, конечно, говорил по-человечьи, иначе Пётр его не понял бы), галок, страусов, слонов, носорогов, пеликанов и разных других зверей и птиц. Под надписью «Собачий за две секунды!» было написано более мелким шрифтом: «Включая диалекты фокстерьеров, спаниелей, такс и сенбернаров».
«Ага, — сказал про себя Пётр, — это может мне пригодиться». И он вошёл в павильон.
За длинным письменным столом, уставленным магнитофонами и граммофонами, заваленными бобинами и пластинками, он увидел вовсе не тютельку — где там! — он увидел пана Bay! Ещё больше удивился Пётр, когда убедился, что Bay дружески улыбается.
— Ну что, ну что? — добросердечно заговорил клоун из цирка, а теперь учитель Школы языков. — Вы не ожидали увидеть меня здесь? А я вас ждал. Потому-то я и сижу здесь, хотя из-за вас теряю единственный за тысячу лет год, когда я не должен работать в цирке.
Пётр хотел повернуться и удрать, но Bay приветливо подал ему руку.
— Вы уже не сердитесь? — поинтересовался мальчик.
— Я? — расхохотался Bay и весело хлопнул ладонью по столу. — Я никогда не сержусь больше шестисот — восьмисот лет. Потом всё проходит. А вы, милый пан Перт, меня просто развлекаете, потому что вам не добраться до трёх бананов, даже если бы вы имели все разрешения и рекомендации Вселенной. Для такого дела удостоверения не достаточно. Вам, может быть, удастся лишь немного позлить мою достойную неприятельницу, но и это само по себе уже стоит усилий. И поэтому я хочу вам помочь.
— Помочь? — недоверчиво отозвался Пётр. — Как?
— Я обучу вас языкам животных.
— Серьёзно? Каким же?
— Всем сразу! Представьте себе, что вам пришлось бы учить отдельно кошачий, китовый, кашалотий, вороний, гиений и ещё не знаю какой язык... Сколько времени понадобилось бы вам на ученье! Сколько километров магнитофонной ленты пришлось бы вам прокрутить! Я вас только немножко усыплю — и за две минуты вы изучите все языки животных.
Bay пристально посмотрел Петру в глаза и начал размахивать руками, как ветряная мельница. Пётр хотел сопротивляться (он всё ещё не очень верил пану Bay: а что, если под дружескими словами скрывается коварство?), но глаза его закрылись, и он уснул. Стоя.
Bay осторожно надел ему на голову странный шарообразный магнитофон, запустил бобины с лентами, после чего послышалось беспорядочное мяуканье, рычание, карканье, визг, хрюканье, лай, мычание, писк, вой и кудахтанье. Когда шум затих, пан Bay снял устройство с головы Петра, разбудил его толчком в спину и снова пожал ему руку:
— Не стоит благодарности, лучше задайте ей как следует!
— Кому? — спросил Пётр.
Но он уже стоял совсем один перед высоким домом тютелек. Ни Bay, ни павильона, ни надписей нигде не было и в помине.
Где же танцовщица?
Мальчик медленно брёл по шумной улице. Мимо него со свистом проехал двухэтажный троллейбус с водителем-верблюдом. Над домами, покачиваясь, плыл жёлтый вагон подвесной дороги. Ещё выше летел стеклянный вертолёт. Из-под земли был слышен гул экспрессов.
Впереди Петра шли две расфранченные кошки — на левой была розовая шляпка с бантиком, правая гордо выступала в белокуром парике. Пётр невольно прислушался к их разговору. Он хотел проверить, действительно ли Bay научил его и кошачьему языку.
— Издано обращение, — грустно говорила кошка в розовой шляпке. — Та из нас, кто в течение недели не выедет в замок Мяу, перестанет считаться кошкой, и с ней будут обращаться, как с собакой.
— Но ведь это невозможно! — удивилась кошка в парике.
— Тем не менее это так! — возразила первая. — Разве вы не читали специальный выпуск «Кошачьей вечерней газеты»?
— А что же произошло?
— Вы совершенно не информированы. Чрезвычайное положение среди кошек объявила принцесса Кисуля, которую искусал фокстерьер Рафф.
— Этот борец с ринга «Бей-бей»?
— Он самый. Кисуля провозгласила кровавую месть всем собакам. Карательные экспедиции будут снаряжаться в замке Мяу.
— Вы поедете в Мяу?
— Знаете, мне не очень хочется. Но мой Мурек меня заставляет.
Навстречу кошкам солидно выступал спаниель. На нём была велюровая шляпа, а в зубах трубка. Увидев молоденьких кошечек, он снял шляпу и пролаял:
— Вы слышали?
— Да, да, — грустно подтвердили кошки.
— Эта ваша Кисуля совсем спятила, — покачал головой спаниель.
Дальше Пётр не слышал, потому что кошки присоединились к спаниелю и перешли на другую сторону.
Его заинтересовало большое кафе, в котором играл обезьяний оркестр. Горилла с дирижёрской палочкой стояла во фраке перед музыкантами, шимпанзе играл на саксофоне, павиан бил в барабан, орангутанг бренчал на контрабасе. На паркете толпились пары. Здесь были люди, а также кошки, собаки, ослы и другие животные.
— Что это играют? — спросил мальчик у официанта.
— Обезьянье мамбо, — лениво ответил официант и важно ушёл с подносом, уставленным стаканами с молоком.
К Петру подскочил сеттер в ослепительно ярком галстуке.
— Прошу прощения, — извинился он и подал Петру листовку. — Я страшно спешу.
Пётр прочитал:
Единственное выступление!
Сегодня вечером!
Перед отъездом на Где-то Там вы можете увидеть всемирно известную танцовщицу
Наумосферу
Не пропустите этой единственной возможности. Она больше не повторится.
Сегодня вечером!
Единственное выступление!
Мальчик сунул листовку в книгу для чтения. Наумосфера его совсем не интересовала. Вот если бы это была Hay...
И вдруг он сообразил. Hay... Нау-мосфера… Какое сходство имён! Он быстро вытащил из портфеля книгу и ещё раз просмотрел объявление.
Но где же состоится это единственное выступление? Только сейчас он заметил слова: «Перед отъездом на Где-то Там...« Знакома ему Наумосфера или нет, он должен с ней поговорить. Может быть, она ему что-нибудь посоветует.
Он бросился за сеттером, но тот уже исчез в толпе людей и животных, которые как раз выходили из кинотеатра «Омега».
Он вернулся к официанту, нёсшему к столу, за которым сидели две овчарки, миску костей:
— Скажите, пожалуйста...
— Минуточку, — сказал официант, проходя мимо. — Что вам угодно? — поклонился он, возвратившись.
— Не знаете ли вы, где сегодня вечером выступает танцовщица Наумосфера?
— В ВОТ, — сказал официант и удалился.
— А точнее?! — крикнул ему вдогонку Пётр, но официант даже не оглянулся.
Пётр покачал головой и выбежал из кафе, потому что увидел сеттера с листовками. Кто, как не он, должен был знать, где выступает танцовщица.
— Скажите, пожалуйста... — окликнул он пса.
— Вы ко мне? — повернулся сеттер в кричащем галстуке.
— Да. Я бы хотел узнать, где сегодня вечером выступает Наумосфера.
— В ВОТ, — с уверенностью сказал сеттер и повернулся, чтобы уйти.
— Где, где?
— В ВОТ, — повторил сеттер.
— Подождите, — снова остановил его мальчик. — Вы, наверное, меня не поняли. Я спрашиваю, где сегодня выступает Наумосфера, а вы мне всё «вот» да «вот».
— Я вас отлично понял, — подтвердил сеттер. — И ещё раз говорю вам: в ВОТ.
— Что значит: вот? — вытаращил глаза мальчик.
— Ах, вот оно что!.. — снисходительно улыбнулся сеттер. — Не я вас, а вы меня не поняли. ВОТ, или Вэ О Тэ, — это Великолепный Оперный Театр, который находится на улице Кисули, номер тысяча сто одиннадцать. Туда надо ехать на подземном экспрессе номер сто одиннадцать... одну, две, три… погодите… одиннадцать остановок. Вход на перрон находится под кафе, где играет обезьяний оркестр. — Он испытующе посмотрел на Петра. — Вы, очевидно, иностранец?
— Да, — признался Пётр, обрадованный тем, что наконец узнал, что же такое ВОТ.
— Откуда вы?
— С Земли.
— С Земли? — повторил сеттер. — Первый раз слышу. Видно, снова открыли какую-то новую планету?
— Послушайте, — пришло Петру в голову, — эта Наумосфера... её случайно не зовут просто Hay?
— Тсс! — сказал пёс и очень быстро удалился, что выглядело, как вы сами понимаете, весьма загадочно.
Перрон подземной дороги был похож на сталактитовую пещеру. Везде вдоль путей поднимались и опускались розовые, оранжевые, жёлтые и лиловые сталактиты и сталагмиты, в которых отдавался гул экспрессов.
Как раз прошли поезда 22 и 33 — времени было ещё достаточно.
Петр рассматривал большой автомат с надписью: «Вонтамские деньги». Под табличкой более мелким шрифтов было написано: «обмен на иностранную валюту» Пётр запомнил, что у него в пенале есть крона. Он бросил eё в отверстие автомата, тот зазвенел, и из него высыпалась куча больших и маленьких монет и бумажных денег. Одновременно на автомате зажглась красная лампочка и прибор начал жалобно петь: «Больше нету, больше нету, больше нету...«
Пётр собрал вонтамские деньги, сложил их в портфель и поспешил на перрон. Как раз отправлялся поезд 99.
Наумосфера
— Что за безобразие! — рассердился билетёр в Великолепном Оперном Театре, схватил Петра за воротник и вывел его на улицу. — Разве вы не знаете, что на выступление пани Наумосферы вход разрешён только в белом светском наряде? А вы пришли в красном дорожном комбинезоне!
Только теперь Пётр заметил, что все зрители ВОТ входят в здание в белом: мужчины в белых фраках, а дамы в нарядных белых платьях.
— Простите, — сказал Пётр билетёру, — я иностранец. Где же я сейчас достану белый костюм?
Но билетёр уже не обращал на него внимания.
— Здесь напротив, — подошёл к нему смуглый человек в снежно-белом бурнусе.
ПРОКАТ КОСТЮМОВ ДЛЯ ТЕАТРА,
прочитал мальчик надпись на магазине.
— Не удивляйтесь, что он рассердился, — говорил старик в тёмных очках, одевая Петра в белый фрак. — Каждый вечер в ВОТ другой цвет. Вчера тут выступало вокальное трио карликов. Для него вполне бы подошёл ваш красный комбинезон. Но для пани Наумосферы нужен абсолютно белый зрительный зал... Так, костюм сидит на вас как влитой. Платите десять кисулинов.
Пётр растерянно открыл портфель, куда он спрятал вонтамские деньги.
Глаза торговца загорелись.
— Ну и богатый же вы? — Он сунул руку в портфель и выбрал десять самых маленьких монеток. — Почему вы мне не сказали, что вы магараджа?
— Магараджа?
— Таким богатым может быть только магараджа! — с уверенностью заявил старик в тёмных очках. — Если вы мне добавите ещё пять кисулинов, я прикреплю вам на лацкан вышитую белую кокарду.
Билетёр, минуту назад выгнавший Петра, учтиво провёл его теперь в первый ряд.
— Пожалуйста, господин магараджа, — поклонился он, усаживая мальчика.
Вокруг себя Пётр слышал приглушённый шёпот, из которого время от времени вырывалось слово «магараджа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16