Запахи… Мягкая листва, хочется зарыться в нее…
Бетти: А может быть, попрыгать на куче листьев?
Ирина: Может быть… Хотя лучше понежиться на ней…
Бетти: Хорошо. Вы готовы к хорошему трансу, в котором испытаете различные ощущения? Возможно, это будет ощущение, что вы лежите в куче мягких листьев. Вы уверены?
Ирина: Я вижу очень много листьев вокруг, не одну маленькую кучу, а ковер из листьев. А вокруг деревья…
Бетти: Там есть тропинка, ведущая между деревьями?
Ирина: Я увидела поляну. Деревья очень высокие, вверху густая крона, но все просматривается. Много воздуха и простора. Много мягких листьев. И все замечательно пахнет.
Бетти: И множество цветов…
Ирина: Да, да… Желтый, красный, зеленый, коричневый…
Бетти: Тогда, может быть, вы подготовитесь и решите для себя, что вам хочется посетить подобное место в своем воображении и при этом полностью исключить из этого аудиторию. Потому что я видела, как вы вчера вошли в состояние очень приятного транса. Вы могли бы сделать это и сегодня. Вы хотели бы?
Ирина: Да, конечно!
Бетти: Поэтому, пожалуйста, глубоко вздохните! Перед вами уже есть образ прекрасного места, в которое вам хочется попасть. Образ этот вам очень ясен. Он и мне понятен. Это осень, но еще не холодная. Небо очень синее. Листья на деревьях такие разноцветные и яркие. Вот так, очень хорошо, Ирина.
Запах листьев, запах земли. Ощущение воздуха… Мой воздух — часть листьев, часть ветерка… Вы можете пойти туда без меня или со мной… Пойти туда глубоко, приятно, с удовольствием… уходя от меня… сами по себе… Глядя на листья… желтые, зеленые… вы увидите, как лист отрывается от дерева и, кружась, падает перед вами… Листья ложатся, укрывая ковром землю, и вы чувствуете их под ногами… Вы идете вперед… Солнце теплое, приятное… и воздух так приятно прикасается к вам… Очень хорошо, Ирина… И это может быть идеальное место, построенное из многих мест, в которых вы были или, может быть, воображали… сложенное из многих, многих мест. Там так приятно… Очень хорошо… Вы, может быть, захотите погулять по вашему приятному лесу… и постоять в тени дерева… и почувствовать солнце… такое теплое… и почувствовать разницу в ощущениях… в ощущении, когда вы стоите в тени и когда выходите на солнце…
И почему вы здесь… в этом осеннем приятном лесу… вместе с моим голосом, который шуршит, как листья на деревьях… Вы можете оставаться здесь и учиться… Вам хотелось бы выучить что-то новое?.. Вот так… Потому что вы можете оставаться в этом приятном месте, с голубым небом, с приятной мягкой осенью… И вам нравится запах листьев, их шуршание, их цвета, кора деревьев… Вы все еще видите зеленую траву, на которую падают листья… Вот так… Вы можете сидеть здесь и быть там… подготовиться к тому, чтобы узнать что-то новое… почувствовать, как руки ваши лежат на коленях, хотя сами вы в лесу… Вы чувствуете разницу в ощущениях на ладонях… и сверху руки… Внутри рука чувствует себя по-другому… Ваша левая рука отличается от правой… Ощущения сверху левой руки отличаются от ощущений верха правой руки… И ладонь левой руки чувствует себя иначе, чем ладонь правой руки… а ощущения поверх левой руки тоже отличаются от правой… И вы можете ощутить прохладу правой руки… сверху рука холоднее, чем чувствует это ладонь… Она чувствует себя прохладнее, чем левая рука…
Оставаясь в этом прекрасном лесу, вы можете научиться новым, приятным ощущениям… Вы можете ощущать прохладу на своей правой руке… но не холод… потому что вам не нравится холодный ветер… А может быть, к левой руке прикасается лучик света… но вам не жарко… вам не нравится жаркое солнце… Вы можете вспомнить ощущение прохлады на правой руке и усилить его… прохладнее, прохладнее… не делайте это очень холодным… Вот так… Когда вы почувствуете приятные отличия, но тем не менее резко различающиеся в ощущениях… вы сумеете открыть глаза и посмотреть на свои руки почти с удивлением… Вот так… Практически с удивлением, потому что руки лежат на коленях, но чувствуют себя так по-другому… Они на ваших коленях… но чувствуют себя обдуваемыми прохладным ветерком… И это так непонятно… Но какая разница… вы просто научились это делать очень хорошо… ради эксперимента… Вы, может быть, ради интереса захотите усилить это ощущение прохлады… Могу я прикоснуться к вашей правой руке? (Ирина слегка кивает.)
Вы можете чувствовать мои прикосновения к своей руке. Я касаюсь ваших пальцев, и они чувствуют себя еще прохладнее, но это ощущение приятно. Вы почти не чувствуете моих пальцев. Может быть, так происходит потому, что вы ощущаете прохладу? Когда руке немножко холодно, она хуже чувствует. Оставляйте это ощущение приятным, но достаточно прохладным, чтобы учиться этому. Она достаточно прохладна? Очень хорошо. А теперь вы можете согреть ее достаточно, чтобы она была по температуре такая же, как и левая рука. И как интересно ощущать возвращающееся тепло, как будто в руку начинает вливаться кровь. Вы осознаете новое ощущение, оно приятно. А теперь руки чувствуют себя одинаково.
Как замечательно вы поработали, вы знаете это? Вы можете сохранить это воспоминание, образ леса, образ особенного места, в которое всегда можно вернуться. Может быть, вы услышите пение птиц, а может быть, это просто шуршание листьев… и яркие цвета… Очень хорошо… Не забывайте, как вы сумели сделать одну руку более прохладной, чем другая… Вы этого не забудете… Можете снова поглядеть вниз на свои руки и убедиться, что они такие же… такие же… Очень хорошо, Ирина… Можно закрыть глаза еще на минутку… Я хочу, чтобы вы немножко… немножко своего внутреннего времени… использовали для того, чтобы вернуться в этот прекрасный лес, с шуршанием листьев… и убедились, что то, чему вы научились, хорошо закрепилось в вашем сознании… чтобы вы могли пользоваться этими навыками снова и снова… Через несколько мгновений… это так много занимает вашего внутреннего времени, столько, сколько вам нужно… В следующий раз, когда вы увидите лес с листьями и услышите их шуршание… в своем воображении или в реальности… вы улыбнетесь и подумаете о том, как многому вы смогли научиться, как много вы сумели сделать… Вы можете выйти из вашего транса в любое время, когда захотите… потому что вы так много сделали… так многому научились… Я вам очень благодарна… Вот так… Я знаю, как нелегко возвращаться… Вы просто замечательно это сделали…
Бетти: Спасибо Вам! Какой замечательный субъект для транса! Ей действительно хотелось выучить что-то новое, и она сделала это. Я не всех видела, но заметила, что многие вошли в состояние транса и, наверное, были в своем собственном месте, со своими собственными ощущениями и переживаниями.
Ирина, если хотите, можете что-нибудь сказать, прокомментировать свой транс.
Ирина: Мне хотелось бы рассказать об интересных наблюдениях. Было два момента, когда появилось ощущение, что либо Вы чувствуете, что со мной происходит, либо Вы очень хорошо знаете физиологию человека. Однажды Вы говорили про тепло в руках, в кистях рук — и буквально за секунду до этого тепло начало струиться по рукам. Было ощущение, что Вы меня читаете изнутри. Когда Вы сказали, что правая рука холоднее, а левая теплее, я поняла, что Вы опять констатируете то, что уже есть.
Потом мне совершенно не хотелось открывать глаза и смотреть на руки, и постоянно было ощущение, что меня что-то раскачивает изнутри — невероятное удовольствие. Настоящее наслаждение.
Бетти: Большое Вам спасибо за Ваш замечательный рассказ. Вы, конечно, знаете, что можете сделать это еще раз?
Ирина: Да, знаю.
Бетти: Вы все замечательно сделали.

6. РАССКАЗЫ ОБ ОТЦЕ
Рассказ о «похвале»
Во время работы я никогда не говорю «хорошо» или «плохо», только «вот так», «молодец». Я не указываю пациенту, что хорошо, а что нет. Как-то мы беседовали с Джеем Хейли и он заявил: «Твой папа никого никогда не хвалит!» Мы стали спорить. Джей заметил: «Он всегда заинтересован, задает вопросы и повторяет „Так, так“, но никогда не хвалит». Я тогда не поверила, но запомнила. Когда моим детям было 7-8 лет, мы жили в Аризоне. У папы был сад, который мы терпеть не могли, потому что там надо было работать. Однажды дети вместе с моим отцом копались в саду и он спрашивал их: «А у этого растения длинные корни? Какой они длины? А это что выросло?» И повторял: «Так, так». Когда дети вернулись в дом, я спросила, хвалил ли их дедушка. И они в один голос ответили: «Да, конечно!» Для меня это был очень полезный урок: во время работы я заинтересована и говорю: «Так, так». Потом я прошу вспомнить что-то приятное.
Примеры из практики Эриксона
Существует много разных способов суггестии. Одним из важнейших достижений Эриксона, которое произвело революцию в гипнозе, было использование в терапевтической работе транса-сотрудничества. До Эриксона в традиционном гипнозе существовал авторитарный подход, при котором терапевт сообщал пациенту, что ему необходимо сделать. Это была обычная практика, и Эриксона учили работать так же, но с годами он понял, что это не всегда помогает, и начал вводить более мягкую, более открытую суггестию. Мы с Роксаной, моей сестрой, написали научную работу, где проследили развитие эриксоновского подхода в гипнозе от авторитарного к более мягкому.
Пять человек работали с Эриксоном постоянно, на протяжении всей его жизни: его сестра, а когда она состарилась, то ее дочь, моя мать, моя сестра Роксана и я. Мы описали ту часть жизни, в которой он занимался гипнозом. Причем каждая из нас выбрала и описала случай, наиболее запомнившийся ей из всего опыта общения с Эриксоном. Вот некоторые из них.
Однажды, когда моя тетя Берта была еще девочкой, отец погрузил ее в транс. Она была непослушной девочкой, что-то натворила и не хотела, чтобы отец об этом узнал. Берта очнулась от этого транса в слезах и сказала: «Я не хотела, чтобы ты узнал». Отец ответил: «Я ничего не знаю, я не хочу знать, и мы оба с тобой только учимся». После этого случая на любых демонстрациях он никогда больше не погружал человека в транс, предварительно не договорившись и не объяснив, что он будет делать. Моя тетушка Берта вольно или невольно напоминала ему об этом, на тот случай, если бы он забыл.
Моя мать запомнила другой случай транса. Он произвел на нее такое впечатление, что она говорила о нем через 50 лет так, как будто это произошло вчера. Во время транса, в присутствии целой аудитории врачей, отец велел ей что-то забыть. А моя мать всегда гордилась своей памятью, и ей не нравилась эта идея. Она уже несколько лет работала с отцом и, чтобы не подводить его, старалась делать то, что он говорил. Это противоречие разрешилось следующим образом: она вспомнила какую-то программу по радио, персонаж которой все время что-то забывал. И вот она сидела и делала в точности то, что ей сказали, и в то же время помнила о своем любимом персонаже, а это ее очень смешило. Она предоставила отцу возможность объяснить аудитории, почему она смеется, раз это не было задачей. И через 50 лет мама сказала: «Я ему показала, что он не может заставить меня ничего забыть». После этого он никогда не просил никого продемонстрировать что-то такое, что не совпадало с их характером и ментальностью.
Следующим эпизодом была демонстрация, которую провели мы с моей кузиной перед обучающейся аудиторией. Отец заранее предупредил нас, что аудитория заинтересована увидеть, как человек со здоровым Эго будет сопротивляться гипнозу, и уточнил: «Я вас попрошу сделать то, что, я знаю, вы не можете сделать. Можно?» Мы ответили: «Конечно, это же только демонстрация!» Он погрузил нас в очень глубокий транс и создал состояние анестезии от талии и ниже, а потом попросил нас встать. Мы не чувствовали своих ног и отказались. На сознательном уровне все нормально. Он продемонстрировал аудитории то, что хотел показать. Но не забывайте, что в трансе мы все более уязвимы и внушаемы. А мы так долго работали с папой, он наш ближайший родственник, мы любим его, а он любит нас, и, конечно, у нас по отношению к нему были большие ожидания, чем к любому другому терапевту. Эти высокие стандарты ему и помогали, и мешали. Мы не встали, демонстрация закончилась, нам пора уходить. Я очнулась, вроде бы все в порядке. А вот кузина не хотела просыпаться. Она смотрела на какую-то воображаемую зеленую полоску, проведенную на полу. И даже через 25 лет, впадая в похожий транс, она сказала: «Это было так прекрасно, я до сих пор вижу эту зеленую полоску». Для нее это был в чем-то очень значимый момент. И хотя мы с ней были очень милые и послушные девочки, но когда отец попытался вывести ее из транса, она сказала: «Отстань, я занята». Он помолчал, а когда через некоторое время опять попытался вывести ее из транса, она опять сказала ему: «Тише, я очень занята!» Это было очень необычное поведение. В конце концов она очнулась и отчитала его. И она помнит, как он стоял, с полным уважением слушал и извинялся, что нарушил ее приятную галлюцинацию. Я лично об этом ничего не помню. Не могу вспомнить даже тогда, когда кузина об этом со мной говорит. Хотя я помню все, что было до и после транса. После этого я как-то сказала отцу: «А я вот не умею ничего анестезировать, даже головную боль». Отец очень удивился, так как знал, что я умею. Он считал, что анестезия — одна из важнейших областей применения гипноза, потому что его самого продолжительное время мучили боли. И вот он понимает, что дочь, с которой он работает уже десять или пятнадцать лет, не умеет анестезировать. Это очень необычно, и он расстроился. В конце концов он со мной поговорил и спросил (мы беседовали о докторе Бруно Беттельгейме, который побывал в нацистском концлагере): «А если бы ты попала в нацистский концлагерь?» А я ответила: «Этого со мной не произойдет». Он сказал: «Ну хорошо, возможно, нет. Но ты ведь любишь путешествовать. А если ты, не дай Бог, попадешь в автокатастрофу и даже не тебе, а кому-то из пассажиров понадобится анестезия? Как ты будешь это делать?» И тогда я все-таки согласилась научиться еще раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34