На следующий день я постеснялся сказать индейцам, что у меня нет еды, хотя дети начали плакать от голода. Самолюбие помешало мне остаться с индейцами.
Я понял, что жена решила меня бросить и не следует рассчитывать на ее скорое возвращение. Поэтому я поехал вперед и миновал то место, где было решено устроить следующую стоянку. Здесь мне удалось подстрелить жирного лебедя и накормить детей. Наступили сильные холода, а мне предстоял еще длинный водный путь, но я больше всего боялся, как бы индейцы меня не догнали, и не обращал внимания на начавшуюся бурю. Я велел детям лечь на дно каноэ и покрыл их большой бизоньей кожей. Ветер дул все сильнее и сильнее, и волны уже перекатывались через мое маленькое каноэ. Борта его покрылись льдом, дети промокли и промерзли. Холод так сковал мои движения, что я не мог как следует править, и совсем недалеко от того места, где мы рассчитывали пристать, моя лодка ударилась о скалистый выступ на косе и разбилась.
К счастью, у этой скалы и дальше к берегу было неглубоко, и, проломив тонкий слой льда, мне удалось перенести детей на сушу. Но на берегу мы едва не погибли: мои палочки для добывания огня промокли и я не мог развести костер. Тогда мне пришла в голову мысль сломать свой пороховой рог, внутри которого нашлось немного сухого, еще не отсыревшего пороха. Так мне наконец удалось разжечь костер и тем спасти нам жизнь. На следующий день прибыли люди с расположенной неподалеку фактории м-р Сейра. Он услышал о моем положении: индейцы, видимо, сообщили о том, что я заблудился. Торговец велел разыскать меня и доставить в свой дом. Здесь я взял аванс из расчета потребностей всей семьи, так как думал, что раньше или позже жена последует за мной.
Вождь этой области, от которого я заранее получил разрешение охотиться на небольшой выбранной мною территории и обещание, что никто не будет там промышлять, пытался уговорить меня не оставаться на зиму одному. Мне нужно, говорил он, либо жить вместе с индейцами, либо взять другую жену. Дети были еще слишком малы, чтобы стать мне помощниками, а здоровье мое еще не окрепло, и вождь считал, что с моей стороны будет неосторожно проводить зиму в одиночестве. Но я не послушался его добрых советов.
Мне не хотелось тогда ни жить вместе с индейцами, ни брать другую жену, и я начал прокладывать тропу к своим охотничьим угодьям. Сначала я перенес туда свое имущество, а затем забрал детей. Моей дочке Марте исполнилось тогда три года, а другие дети были еще меньше. За три дня я обосновался в своих угодьях, но вскоре впал в жесточайшую нужду, из которой меня выручила только охотничья магия.
У меля не было циновок, чтобы покрыть палатку, поэтому пришлось соорудить шалаш из кольев и тростника. Я сам изготовил лыжи-ракетки, обработал лосиные шкуры и шил из них мокасины и ноговицы для себя и детей. Кроме того, я добывал топливо и готовил пищу для всей семьи. Но все эти заботы о домашнем хозяйстве не раз мешали мне уходить на охоту, и временами нам не хватало пищи. Ночью я делал все необходимое для поддержания порядка в хижине, а как только рассветало, приносил топливо и занимался работой на открытом воздухе. В свободное время приходилось штопать одежду и чинить лыжи. В течение всей зимы я спал всего по нескольку часов в сутки.
Так я дотянул до весны, когда ко мне пришел молодой индеец, по имени Се-бис-кук-гу-ун-на (Мощная Нога), сын недавно скончавшегося Вау-це-гау-маиш-кума. Как и все его товарищи, обосновавшиеся неподалеку от меня, юноша был близок к голодной смерти. Мои собаки были так хорошо обучены, что могли свободно везти полтуши болотного лося. Я доверил их юноше, нагрузив «сани мясом, и сказал ему, чтобы он передал своим товарищам мое приглашение перебраться ко мне. Через три дня эти индейцы прибыли. Хотя они несколько утолили свой голод заготовленным мною мясом, но выглядели крайне истощенными и наверняка погибли бы, если бы не нашли меня.
С приближением весны вся наша группа направилась к Лесному озеру. Когда мы туда прибыли, оно еще было покрыто льдом. Стоя на плоском песчаном берегу, я издалека увидел шедшую по льду выдру. Мне часто доводилось слышать от индейцев, что даже самый крепкий мужчина, если он без оружия, не может убить выдру. В этом меня заверяли как Пе-шау-ба, так и другие индейцы, сильные мужчины и хорошие охотники. Но я все же сомневался и поэтому решил теперь проверить правильность их утверждении на собственном опыте. Поймав выдру, я изо всех сил пытался ее прикончить. В течение часа я бил выдру руками, топтал ногами, прыгал по ней — но все это ни к чему не привело. Попробовал задушить ее руками, но, когда я на минуту ослабил давление, она втянула шею и так вывернула голову, зажатую в моих руках, что могла дышать. Пришлось признать, что без оружия убить выдру нельзя.
Существуют и другие мелкие и с виду слабые звери, которые оказываются Очень живучими. Как-то, участвуя в военном походе, я захотел похвастать своей смелостью и попробовал задушить хорька голыми руками — но едва не лишился зрения. Он обрызгал мне лицо едкой жидкостью, вызвавшей болезненное воспаление кожи, сходившей потом большими кусками.
Белый журавль, если подойти к нему слишком близко, тоже может стать опасным, так как, защищаясь от нападения, наносит своим тонким клювом смертельные раны.
Убив выдру, я занялся преследованием медведя. У меня было теперь три собаки, одна из них еще не совсем взрослая. Эту собаку, очень хорошей породы, подарил мне м-р Тейс после того, как она порвала ошейник, чтобы уйти со мной. Я оставил ее в хижине, но ей удалось сбежать, и вскоре она опередила других собак и первая вцепилась медведю в голову; рассвирепевший зверь почти мгновенно задушил ее, схватил зубами и пронес в своей пасти почти целую милю, пока я наконец не догнал и не пристрелил его.
Лесное озеро освобождается от льда лишь поздней весной. Когда мы с сыном Вау-це-гау-маиш-кума прибыли в деревню, жившие там индейцы уже долго находились под угрозой голодной смерти. Мое каноэ было наполнено продуктами, и я поспешил распределить их между голодающими. Через день после моего прибытия явились моя жена со своей матерью. Она рассмеялась, увидев меня, и мы зажили с ней вместе, как прежде. Ша-гвау-ку-синк и Аис-кау-ба-вис тоже находились в деревне и относились ко мне крайне недружелюбно. Но я взял за правило делать вид, будто совсем не замечаю их постоянных козней.
Когда подошло время сева, торговцы из «Северо-Западной компании» послали ко всем индейцам гонцов с подарками, приглашая их принять участие в нападении на торговую факторию «Компании Гудзонова залива» у реки Ред-Ривер. Мне эти ссоры между родичами (Так как враждующими компаниями владели белые, то и их служащих индейцы считали «родичами», что соответствует представлению аборигенов о родовой поруке.) казались противоестественными, и я не хотел принимать в них участия, хотя уже давно вел торговлю с «Северо-Западной компанией» и считал себя как бы ее приверженцем. Но многие индейцы откликнулись на этот призыв, за чем последовало немало убийств и злодеяний. На стороне «Северо-Западной компании» оказалось много метисов, среди которых особо выделялся своей жестокостью некий Грант. Много людей «Компании Гудзонова залива» погибло во время боев, а другие были убиты после пленения.
На м-ра Мак-Доннальда, или Мак-Долланда, которого считали здешним управляющим «Компании Гудзонова залива», устроили засаду, и он попал в руки некоего м-ра Хершела, или Харшилда, одного из служащих «Северо-Западной компании». Этот человек заставил своего пленника сесть в каноэ вместе с несколькими французами и одним метисом. Последние получили задание убить управляющего и бросить его труп в воду. Когда они удалились на некоторое расстояние от берега, метис (по имени Мевин) хотел убить управляющего, но французы не допустили этого. В конце концов они оставили его на скалистом островке, откуда он не мог бежать и где должен был погибнуть. Но маскеги нашли там пленника и освободили его. М-р Харшилд выругал и избил французов, отказавшихся убить управляющего, когда тот находился у них в руках. Он послал за Мак-Долландом несколько человек в погоню, и того снова поймали. Мак-Долланда опять отдали на расправу метису Мевину и еще одному белому, бывшему солдату, славившемуся своей жестокостью, что, видимо, и определило выбор. Эти два человека убили управляющего, подвергнув его таким зверским и чудовищным пыткам, что о них не хочется даже говорить. Затем они возвратились к м-ру Харшилду с подробным отчетом о своем преступлении.
После того как фактория на реке Ред-Ривер превратилась в пепел, а люди «Компании Гудзонова залива» были изгнаны, индейцы и метисы, работавшие на «Северо-Западную компанию», обосновались в одном местечке, под названием Сах-ги-ук, расположенном у реки, вытекающей из озера Виннипег; им было поручено выслеживать и убивать всех агентов «Компании Гудзонова залива», которые попытаются проникнуть этим путем. Моему шурину Ба-по-вашу наконец надоело жить там впроголодь, и он возратился в нашу деревню, где я оставался, не желая вмешиваться в эту ссору. На пути к нам он встретил некоего м-ра Мак-Доннальда (Теннер в данном случае очень похож на индейца: он путает чужеземные фамилии и не различает положения и занимаемой должности находящихся в стране иностранцев. Управляющий Мак-Доннел (а не Мак-Доннальд) в то время уже был убит. В 1818 г . в Квебеке был приговорен к смерти Чарльз Рейнхард, видимо, убийца управляющего.) из «Компании Гудзонова залива», направлявшегося со своим переводчиком, м-ром Брусом, в глубь страны. Переводчик, лучше разбиравшийся в обстановке, выражал опасения, но не мог убедить своего спутника в их обоснованности. Брус, знавший Ба-по-ваша, выдал себя за служащего «Северо-Западной компании» и выведал у него все подробно о том, что произошло. Это наконец убедило м-ра Мак-Доннальда в правдивости сообщений и заставило возвратиться назад. Эта встреча, вероятно, спасла жизнь двум белым.
Позднее Мак-Доннальд посетил меня в Ме-нау-цхе-тау-науне, и, так как я подтвердил ему рассказ Ба-по-ваша, он поспешил назад к Со-Сент-Мари, где встретился с лордом Селкирком. Последний только что прибыл в страну, чтобы уладить конфликт между двумя конкурирующими компаниями.
Лето я, как обычно, провел в мирном уединении, то занимаясь охотой, то работая на кукурузном поле. Мы собирали также дикий рис и ловили рыбу. Возвращаясь с рисовых болот, я остановился по дороге к Рейни-Лейк на небольшом островке, чтобы поохотиться на медведя, берлогу которого уже давно обнаружил. Поздно ночью, после того как я убил медведя и отдыхал в своей палатке, вдруг у ее входа раздался голос уже упоминавшегося м-ра Харшилда. Вскоре я понял, что он кого-то разыскивает. Заметив издали свет, Харшилд подумал, что он горит в лагере лорда Селкирка, и подкрался ко мне с хитростью и осторожностью настоящего индейского воина, так как иначе я бы услышал его приближение. Он не сразу открыл мне свое намерение убить лорда Селкирка, но я слишком хорошо знал и его самого и его спутников, чтобы без труда разгадать их намерение. Я великолепно понял, в каких целях он так уговаривает меня сопровождать его до озера Рейни-Лейк. Наконец, видя, что его намеки и полупризнания до меня не доходят, Харшилд открыто заявил, что намерен убить лорда Селкирка, как только тот окажется у него в руках. Затем он крикнул, чтобы его каноэ подошли к нам, и показал их мне. В каждом сидело по 10 сильных, готовых на все и хорошо вооруженных мужчин. К каким только уговорам он не прибегал, чтобы склонить меня присоединиться к ним, но я ему не поддался.
Покинув меня, Харшилд отправился к озеру Рейни-Лейк в факторию м-ра Тейса. Но последний был менее склонен к насилию и посоветовал Харшилду поскорее вернуться восвояси. Не знаю, какие доводы привел м-р Тейс, но только через два дня Харшилд вернулся к реке Ред-Ривер, правда оставив в лесу недалеко от фактории того солдата, который в прошедшем году вместе с Мевином убил управляющего. Мы не знали, какие указания получил этот человек, но ему, как видно, не очень нравилось скитаться по лесу, и через четыре дня он вернулся в форт.
Тем временем лорд Селкирк захватил Форт-Вильям, которым управлял тогда м-р Мак-Джиллнврей от имени «Северо-Западной компании». Оттуда он послал в факторию Тейса офицера с небольшим отрядом, который нашел солдата, убившего управляющего Мак-Долланда. Этот солдат вместе с другими, пытавшимися поднять восстание после занятия Форт-Вильяма, был отправлен в Монреаль; позднее я услышал, что убийцу там повесили.
К этому времени я принял решение покинуть страну индейцев и возвратиться в Соединенные Штаты. Недоброжелательное отношение ко мне индейцев, и особенно семьи моего тестя, которую настраивал против меня Аис-кау-ба-вис, причиняло мне бесконечные неприятности. М-р Брус, с которым я тогда часто встречался, дал мне немало полезных разъяснений и советов. Он много путешествовал и видел гораздо больше белых людей, чем я. Его рассказы придали мне храбрости.
Война 1812 года уже закончилась, и я не видел больше никаких непреодолимых препятствий к возвращению на родину.
Я собрал хороший урожай кукурузы и много дикого риса. Зиму было решено провести у Рейни-Лейк, а так как м-р Брус направлялся туда же, он захватил с собой 20 мешков моей кукурузы. Я последовал за ним со всей своей семьей. На небольшом расстоянии от фактории у озера Рейни-Лейк, где я рассчитывал повидаться с м-ром Тейсом, еще ничего не зная о происшедших изменениях, мы встретились с упоминавшимся выше капитаном. Он отнесся ко мне чрезвычайно предупредительно и выразил сожаление, что не может снабдить необходимыми товарами, так как все, что оставалось на складах «Северо-Западной компании», было уже распределено среди индейцев.
После неоднократных бесед капитану удалось меня убедить, что в споре двух торговых компаний права была «Компания Гудзонова залива», вернее, что именно она действовала от имени британского правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46