После прибытия в Уайт-Холл Уайт-Холл — главный королевский дворец в Лондоне с первой половины XVI в. и до 1689—1690 гг.

новоиспеченный король Вильгельм первым делом встретился с принцем Рупертом, двоюродным братом своей жены. Принц до сих пор занимал пост главнокомандующего армией и флотом. Несмотря на разницу в положении, Руперт и Вильгельм по-прежнему оставались старыми друзьями, товарищами по оружию.Собеседники устроились в скромно обставленном кабинете и потягивали столь любимый простонародьем эль.— Мои лазутчики сообщают, — сказал Руперт, — что за последнее время король Людовик приказал заложить в Бресте двенадцать военных кораблей.— Мне говорили четырнадцать, — улыбнулся Вильгельм.Руперт покачал головой:— Они успеют построить вовремя только двенадцать судов.Король принял упрек.Принц тем временем продолжал:— Я уже отдал распоряжения относительно нашей программы по кораблестроению. Мы объявим дополнительный набор на военную службу, так чтобы на все новые суда хватило людей.— Вы полагаете, что Людовик даст нам время, прежде чем начать новую войну?Принц пожал плечами:— Может, и так.— Боюсь, что нет. — Вильгельм дернул локон завитого парика. — Он слушает только тех, кто с ним соглашается и, подобно всем абсолютным монархам, уверен в собственной непогрешимости.— Нам необходимо принять ответные меры. Я уже учредил четыре новых пехотных дивизии, две бригады кавалерии и три артиллерийских полка. Французские солдаты хорошо обучены, и нам едва ли удастся одержать победу, опираясь только на патриотизм наших частей.— Думаю, нашим войскам, и прежде всего офицерам, необходим полевой опыт. Они совсем обленились за мирные годы.— Я пошлю несколько частей в Бельгию, и они примут участие в военных действиях. — Руперт откинулся на спинку кресла и зажег трубку угольком из камина. — Мы сможем ответить на любую угрозу. Будем надеяться, что Франция не развяжет войну в ближайшие год-два.— Мы должны еще оказывать помощь нашим союзникам.— Это ваша проблема, не моя. — Руперт, как всегда, был откровенен.— Что ж, я могу рассчитывать на собственную голландскую дивизию и хочу обратиться за помощью к австрийцам. Правда, это займет какое-то время.— Есть еще один вопрос, который меня очень тревожит, — заговорил Руперт. — Это наши колонии в Северной Америке.— Я не очень хорошо представляю, что там происходит, — признался король.— Наши поселения тянутся по всему побережью. В целом там проживают около ста пятидесяти тысяч человек, и поток переселенцев растет с каждым годом. Помимо этого в Америку съезжаются еще и французские гугеноты, благодаря внутренней политике Людовика. И французы охотно вступают в ряды нашей милиции.— Какова численность населения Новой Франции?— Не более семидесяти пяти тысяч, не считая союзников-индейцев.— Но мы вдвое превосходим их! Я не вижу особых причин для беспокойства.— И все же они существуют! — Принц осушил свой бокал.Слуга налил ему еще и отошел в сторону, готовый по первому зову услужить высокому гостю.— Между нашими колониями нет тесного сотрудничества. Помимо того, что между ними постоянно возникают разного рода трения, они находятся слишком далеко друг от друга. Даже кавалерии, чтобы добраться из Каролины и Виргинии до Массачусетса, потребуется несколько недель.— И что вы посоветуете? — жестко спросил Вильгельм. — Мы не можем допустить, чтобы французы изгнали нас из Нового Света.— Кроме всего прочего, — улыбнулся Руперт, — я основал новую компанию в Гудзоновом заливе. Ее потенциал неизмеримо велик.— Вы не ответили на мой вопрос. Как обстоят дела с французами?— У нас не так много судов, и мы не можем посылать их в Бостон, Филадельфию или Нью-Йорк до тех пор, пока не будем уверены в наличии там флота французов. Из сухопутных войск я также не могу выделить ни одного полка. Все наши силы потребуются здесь, в Европе, так что в колониях придется рассчитывать только на местную милицию.— Они имеют хоть какой-то опыт?— Их командующий, генерал Пепперелл, отличный солдат. То же самое касается и некоторых его подчиненных, в том числе Эндрю Уилсона, брата лорда де Бофора, члена вашего тайного совета. Возможно, этим отрядам недостает дисциплины, присущей регулярной армии, но они отлично сражаются и прекрасно проявили себя в стычках на границе.— Значит, ситуация не совсем безнадежна?— Конечно. Уильям Шерли, губернатор Массачусетса, прилагает все усилия к объединению наших колоний, и я уже сообщил ему о растущей угрозе со стороны французов. Коннектикут и Род-Айленд готовы предоставить свою милицию в распоряжение генерала Пепперелла. То же самое относится и к новой колонии Нью-Гэмпшир. Нью-Йорк, правда, настаивает на независимости своей милиции, но, думаю, когда они поймут, насколько велика угроза, то согласятся на сотрудничество.— Это серьезная сила.— Да, но этого мало. Французы быстрее, чем мы, наладили связи с местными жителями и заключили с ними военный союз. А мы только сейчас позволили продавать огнестрельное оружие крупным индейским племенам. И теперь необходимо, только очень осторожно, установить прочные отношения с дикарями.— При чем здесь осторожность? Я вышлю указание королевским губернаторам об установлении таких отношений.— Нет-нет. Вы не знаете образа мыслей обитателей Нового Света. Каждому новому губернатору приходится проникаться им в течение нескольких лет. Колонии нуждаются в умелом руководстве, а не твердом правлении, иначе они поднимут восстание.— Но люди и сами должны понимать, что союз с сильными племенами в их интересах!— Все не так просто, — невесело усмехнулся Руперт. Никто из придворных не мог позволить себе так разговаривать с королем. — Индейцы постоянно нападают на пограничные поселения, убивают или уводят в рабство наших колонистов. Попробуйте объяснить человеку, у которого оскальпировали всю семью, что он должен заключить союз с этими самыми индейцами.— Понятно…— Сейчас мы начали торговать оружием с ирокезами, самым сильным индейским народом. Но дикари очень настороженно относятся к колонистам. Невозможно сразу завоевать доверие целого народа, особенно после шестидесятилетней войны.— Вы правы, не следует подталкивать людей к немедленному заключению такого союза. Но ведь иначе мы можем потерять наши земли раньше, чем добьемся успеха!— И снова возвращаемся к Людовику. Все зависит от его решения.Вильгельм понял, что имел в виду Руперт, и рассмеялся:— Верно. Он требователен и высокомерен и никогда не задумывается о правах и чувствах других.Руперт кивнул:— Французы в Квебеке и их союзники-индейцы своими действиями могут вынудить ирокезов заключить союз с нашими колонистами.— Только на это я и надеюсь.
— Король Вильгельм английский — первый враг Франции! — заявил полковник Алан де Грамон, стоя перед растопленным камином в комнате Цитадели, предназначенной для старших офицеров. — Его восшествие на престол приведет к войне между нашими государствами. Об этом знают и в Париже, и здесь, у нас. Мы должны быть готовы к войне с Бостоном и Нью-Йорком, иначе над нашими землями взовьется флаг Соединенного королевства. Таковы наши ставки, генерал. Сейчас решается, кому будет принадлежать этот континент.Герцог Вандомский, кузен Людовика XIV, имел за плечами не малый военный опыт. Но резкий язык сделал старика настолько непопулярным при дворе, что герцог был назначен командующим королевскими силами в Новом Свете. Для активных действий он был слишком стар, ненавидел холодную зиму и жаркое лето Канады, но переносил почетную ссылку с обычной стойкостью. Обуреваемый бесчисленными физическими недугами, герцог Вандомский все же оставался в здравом уме, обеспечившем ему почетное место в военной истории страны. Задумчиво покуривая глиняную трубку, старик опустил пораженную подагрой ногу на скамеечку.Все эти молодые искатели приключений походили друг на друга как две капли воды, но Грамон выделялся из общего ряда. Даже генерал вынужден был это признать. Если бы не лютая ненависть к Англии и индейцам, живущим южнее французских территорий, полковник был бы первоклассным стратегом. К несчастью, Алан был слишком груб и упрям, чтобы служить во Франции, так что свою карьеру ему предстояло сделать в Новом Свете.— Людовик лично обещал мне выслать весной два полка пехоты и как минимум один батальон кавалерии. Это самое большое, что можно ожидать от Парижа. Да, мы ведем войну, но основная борьба сейчас разворачивается в Европе, и нельзя требовать, чтобы высшее командование ослабляло внутренние силы.Алан де Грамон махнул рукой:— Мы не можем штурмовать Бостон с двумя полками новобранцев и несколькими всадниками! И вам это известно так же хорошо, как и мне.На суровом лице герцога Вандомского мелькнула легкая улыбка.— Терпение, молодой человек. Когда офицер обнаруживает, что дверь, ведущая к цели, заперта, он должен найти другой вход.Полковник замолчал. В конце концов, оба они хотят одного и того же — решения вопросов значительно более важных, чем представлял себе легкомысленный губернатор Шамбертен.— У английских колонистов возникают точно такие же трудности. И Лондон, и Париж считают, что судьбы мира решаются в Европе. Правительство не способно понять, что природные ресурсы и размеры этого континента делают Северную Америку землей будущего — и тот, кому она будет принадлежать, получит подлинное господство над миром. Лондон не в состоянии оказывать англичанам большую помощь, чем мы получаем из Франции, но у них есть одно преимущество — численность. И это преимущество мы могли бы использовать с выгодой для себя.Алан де Грамон подумал: «А вдруг правы те, кто утверждает, что герцог впадает в детство?»Но генерал тут же доказал, что все еще находится в здравом уме:— Начинать сейчас кампанию против Бостона или Нью-Йорка было бы для нас самоубийством. Следовательно, мы не должны идти на врага. Напротив, нам следует заманить англичан сюда. Их много, и они вполне могут решиться на такой шаг.— Что же мы этим выиграем, генерал? — От презрительного тона не осталось и следа.— Англичанам недостает нашей дисциплины, а их ополченцы не привыкли к жизни в лесу. Зимой они просто замерзнут, а летом растают.Под конец Алан де Грамон начал понимать замысел генерала.— И те, кто останется в живых, вздумают штурмовать неприступную Цитадель! — воскликнул он.— Когда же англичане будут отступать, а им придете это сделать, — развил свою мысль герцог Вандомский, поглядывая на пылающие в камине дрова, — я уверен, вы и ваши индейцы сумеете доставить им массу неприятностей.Глаза Грамона блеснули.— Мои гуроны не будут отсиживаться в кустах, и оттава не замедлят последовать их примеру. Мы убьем, по меньшей мере, вдесятеро больше англичан, чем погибнет французов при штурме Цитадели!— Таким образом, все наши проблемы будут решены, заключил герцог. — Англичане будут не в силах защищать Бостон или Нью-Йорк, и, когда мы добьемся своего, уверен, даже эти сонные тетери в Париже поймут, какие возможности открываются перед нами на этой земле.— Блестящий план, генерал, — с восхищением сказ Грамон. — Поздравляю вас, и не буду терять времени. Первым делом нужно вынудить англичан выступить в поход.— Очень хорошо, полковник, но будьте осторожны.— Осторожен?— Иногда ненависть к врагам мешает вам правильно оценивать положение дел. Постарайтесь не задевать ирокезов. Они получают оружие из Бостона и форта Олбани, что делает их вдвойне опасными. Если индейцы вышлют крупные силы в помощь английским колонистам в поход на Квебек, благополучный исход всей операции окажется под угрозой срыва.Алан де Грамон пришел в ярость:— Никакие ирокезы, даже сенеки, не справятся с моими гуронами!Старик покачал головой:— Не буду спорить, но не хотелось бы проверять ваше утверждение на деле, полковник. Если сотни сенеков и могауков выйдут на тропу войны вместе с англичанами, все пропало. Я запрещаю вам трогать ирокезов.
После безвременной кончины Агнесс Хиббард, в случаях, когда требовалось приготовить пищу для важных гостей, Милдред Уилсон стряпала сама, проводя по несколько часов у плиты. В этот вечер, направляясь в обеденный зал, хозяйка встретила в коридоре сына.Глаза Джефри блестели, он еле стоял на ногах, и Милдред с первого взгляда поняла, что он побывал в баре Хаггерти в форте Спрингфилд. Владелец заведения неохотно принимал Джефри, но из-за высокого положения полковника Уилсона Хаггерти не мог отказать его сыну.— Ты опять где-то шатался весь день, Джефри? Отец хотел, чтобы ты помог ему собрать тыквы и поздний маис.— У него и так хватает рабочих рук, — ответил сын, пытаясь проскользнуть мимо.Мать продолжала преграждать ему дорогу:— Я хотела просить отца, чтобы он поговорил с тобой, но сейчас он занят более важными делами, и я не стала отвлекать его.Милдред часто задумывалась, как случилось, что их с Эндрю сын вырос таким безответственным. Он не мог найти себе занятия здесь, на границе, и одно время Милдред хотела отослать его в Лондон, где он взрослел бы вдали от пьянства, игры и распутства. Но что-то в душе противилось этому, и Милдред по-прежнему держала Джефри дома, надеясь, что когда-нибудь случится чудо и сын станет другим человеком.— Если ты больше ничего не хочешь мне сказать, мамочка, — проговорил Джефри, — то я лучше пойду в свою комнату.— Ради бога, — тихо отозвалась Милдред, — и оставайся там весь вечер. Ты не подходишь для общества наших гостей. Твоему отцу и мне надоело извиняться за твое поведение.
Не прошло и получаса, как к дому Уилсонов подъехал бригадный генерал Пепперелл. Том Хиббард отвел его лошадь в конюшню, а Эндрю Уилсон проводил генерала в изящно убранную гостиную, где его сердечно приветствовала Милдред, одетая в одно из лондонских платьев.Пепперелл предпочитал белое вино более крепким напиткам. Он уселся перед огнем с бокалом в руке.— Такие женщины, как вы, мадам, подают пример трусихам, не желающим селиться на границе.— Мы с Эндрю и не мечтаем о другом доме, генерал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35