— От вас можно с ума сойти, — сказал он чуть хриплым после долгого молчания голосом. — Вы почти так же раздражаете, как и ваша дочь.
— О, так ваш голос к вам вернулся. Я потрясена, — сказала Изабелла, весело глядя на шута. — Только я не думаю, что раздражение — это именно то чувство, которое вы испытываете к Джулиане, признаете вы это или нет.
Он пожал плечами и, подойдя к кровати, уселся. Больше ему нечего было терять, в долгом пути капелька честности могла послужить ему так же хорошо, как горы лжи.
— Я действительно хотел переспать с ней, если вы это имеете в виду. Она лакомый кусочек, а у меня давно не было женщины. Но это все, больше ничего нет.
— Что ж, тогда вы, возможно, и в самом деле дурак, каким стараетесь казаться, — сказал Изабелла задумчиво.
— Вы можете отдать мне кубок, — предложил он. — Король получит его все равно, так или иначе. А это будет самый простой путь. Я исчезну, никто никогда не узнает, что он был у вас, и ваша дочь будет спасена.
— Я так не думаю.
— А я полагал, вы готовы на все, чтобы защитить свою дочурку, — насмешливо протянул он.
— Вы правы.
— Я мог бы заставить вас. Вы думаете, что я щепетилен в выборе средств. Это верно, что я предпочитаю использовать мозги, а не силу. Нет ничего забавного в том, чтобы причинять боль тем, кто меньше и слабее тебя. Точно так же, как нет ничего приятного в том, чтобы быть избитым тем, кто больше и сильнее. Но я всегда поступаю так, как нужно, нравится мне это или нет.
Однако его слова явно не произвели на Изабеллу такого впечатления, на какое он рассчитывал. Она не испугалась.
— Вы ничего мне не сделаете. Вы не убийца и не насильник.
— Даже ради спасения моей жизни? Если вы обо мне такого высокого мнения, почему в таком случае гоните прочь от своей дочери?
— Вы любите ее?
Вопрос показался ему настолько нелепым, что он откинул голову и громко расхохотался.
— Любить женщину? С какими же мужчинами вы, интересно, имели дело? Не для таких, как я, влюбляться в кого-нибудь. Подобную роскошь вообще немногие могут себе позволить. Если бы у меня была возможность, я бы просто забрался под юбки вашей дочери, и на том дело бы и закончилось. Так где же этот чертов кубок?
— Священный кубок, — поправила его Изабелла. — А что бы вы предпочли: мою дочь или кубок?
— Не думаю, что вы предлагаете серьезно, — криво усмехнулся Николас, — но тут нет для меня вопроса. Конечно, кубок. Джулиана — приятное развлечение, но не настолько, чтобы жертвовать ради нее моим будущим, а может быть, и самой жизнью. Король желает получить кубок, и я намерен во что бы то ни стало принести его ему.
— А если я расскажу мужу о ваших планах? Если я расскажу ему о нашем серьезном разговоре, без стишков и дурачеств? Что тогда?
Он легко, одним гибким движением поднялся с кровати. Она не отдаст ему кубок, точно так же, как и свою дочь. Хотя, если честно, он не был уверен, что именно выбрал бы. Вполне возможно, что дочь. Кубок ждал так долго, мог бы подождать еще немного.
Но, судя по спокойному лицу Изабеллы, она, скорее всего, хорошо его спрятала, чтобы Николас не смог его скоро найти, а применять силу преждевременно. И потом, как ни крути, у него есть определенные пределы, за которые он не станет заходить ради короля. И даже ради себя самого.
Он направился к двери своей ленивой кошачьей походкой.
Невинность дочери твоей
Дар — достойный королей,
Пусть мир безумцем назовет,
Шут без труда его возьмет.
Он открыл дверь и… замер от ужаса.
Конечно, все могло бы быть гораздо хуже. Например, за дверью мог стоять граф Фортэм с отрядом вооруженных рыцарей или вечно всюду сующий свой нос священник, готовый снова взяться за плеть, чтобы проучить лжеца.
А там стояла всего лишь Джулиана, и выражение ее влажных, как у раненой лани, глаз сказало ему лучше всяких слов, что она слышала его насмешливые, пренебрежительные слова.
Вот теперь он уже точно ничего не мог сказать. Он даже и не пытался. Он просто пожал плечами, не извиняясь и не пытаясь что-то объяснить.
Но она ведь была дочерью Изабеллы, ее плечи расправились, а нежный рот скривился в усмешке, которая почти скрыла боль в ее глазах.
— Как я вижу, святая Евгелина откликнулась на мои молитвы, — сказала она насмешливо.
Он вдруг ощутил дикое желание коснуться ее. Он даже поднял руку, но услышал громкий вздох Изабеллы, и рука сама упала, прежде чем коснулась Джулианы.
— Ваш слуга, миледи, — пробормотал он и вышел мимо нее в пустынный коридор, твердо приказав себе не оглядываться.
18
— Моя милая девочка! — произнесла Изабелла нежно.
Но Джулиана не собиралась плакать, только не перед своей матерью. Она пролила слишком много слез за эти долгие годы и сейчас не собиралась тратить их на этого бессовестного лжеца.
— Я полагаю, он не был на самом деле немым? — сказала она, входя в комнату.
Ее движения утратили обычную гибкость благодаря целому часу, который она провела, простершись на холодном каменном полу в заброшенной часовне. Она поспешно направилась к огню, но и жаркое пламя не могло ее сейчас согреть.
— Полагаю, что нет. Это все часть его игры.
— А он безумен, как вы думаете? — Джулиана старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало ничего, кроме обычного любопытства.
— Я думаю, что он, возможно, один из самых умных людей, которых мне когда-либо доводилось встречать. И также один из самых опасных. Он может одурачить почти любого, убедив в том, что он всего лишь слабоумный простачок, в то время как все, что ему нужно, — это кубок святой Евгелины.
Боже! А она чуть сама не отдала его ему в руки!
— Зачем он ему?
— Для его хозяина-короля, разумеется. Ведь не случайно мастер Николас оказался здесь, в замке Фортэм, я в этом уверена. Его послали, чтобы он украл драгоценный кубок. Думаю, ему было все равно, какими средствами пользоваться для этого и кого он мог ранить или обидеть.
— Он вовсе не ранил меня и не обидел, — спокойно произнесла Джулиана.
Как странно, что этот жаркий огонь почти совсем не дает тепла. Она чувствовала, как все леденеет внутри.
— Как мог меня обидеть какой-то нелепый шут, — добавила она.
— Я видела, какими глазами ты смотрела на… — Изабелла запнулась, спохватившись. Ни к чему было говорить сейчас об этом.
И Джулиана была благодарна ей за это. Ее мать была слишком наблюдательна, а ей бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о некоторых вещах, и в том числе о том, что прикосновения лживого, коварного дурака заставляли ее испытывать странную слабость и что за его поцелуи она готова была охотно вытерпеть страдание и стыд супружеской постели. Лишь бы только он целовал ее так, как целовал совсем недавно у себя в комнате.
Но ничего этого не отразилось на ее лице, и она решила, что никто и никогда об этом не узнает. Что ж, она вполне может считать, что счастливо отделалась: мастер Николас имел странную способность — затуманивать ее рассудок. Теперь ему уже не удастся сделать это снова, после тех ужасных слов.
— Это я взяла кубок из-под твоей кровати, — сказала Изабелла через некоторое время. — Как он там оказался?
Джулиана даже и не подумала лгать, ведь ложь ставила ее на одну доску с шутом.
— Это я взяла его из часовни. Я знаю, что отец Паулус хочет его заполучить. И я подумала, что, если я отдам ему кубок, он выполнит мою просьбу.
— Что же это за просьба?
— Всего лишь единственная благополучная жизнь, на которую может надеяться женщина в моем положении. Я хотела бы присоединиться к святым сестрам в монастыре Святой Евгелины и посвятить свою жизнь Богу и добрым делам.
— И чтобы ни один мужчина никогда больше не прикоснулся к тебе, — тихо заметила Изабелла.
Она была явно излишне проницательна. Краска, залившая лицо Джулианы при этих словах матери, немного согрела ее.
— Да, — согласилась она. — Я не хочу никогда больше выходить замуж. Я думала, что у меня будет достаточно времени, чтобы обеспечить свое будущее, прежде чем король снова продаст меня. Очевидно, что и в этом случае я просчиталась.
Изабелла посмотрела на нее долгим задумчивым взглядом.
— Сядь-ка, доченька.
— Я не хочу…
— Садись, — резко повторила Изабелла.
И Джулиана вдруг снова почувствовала себя восьмилетней девочкой, которая выслушивает наставление своей обожаемой мамочки. Она взяла низкую скамеечку у камина и села на нее, в первый раз за много лет глядя на мать снизу вверх.
— Я хочу знать, что сделал с тобой Виктор. Джулиана отвернулась.
— То же, что делают все мужчины с женщинами, — тихо ответила она.
Изабелла покачала головой:
— Я так не думаю. Если бы это было действительно так неприятно, то на земле рождалось бы очень мало детей.
— А кто говорит, что это неприятно для мужчин? — резко возразила Джулиана. — Они ведь сильнее нас. Они наши хозяева и правители. Какой мужчина станет слушать, если женщина попытается отказать ему?
— Все порядочные мужчины.
— Виктор был достаточно порядочным, — вынуждена была признать Джулиана. — Только в постели он не был… добрым.
Она чувствовала, что глаза матери наблюдают за ней, и ниже наклонила голову.
— Должно быть, он был груб и нетерпелив, когда лишал тебя невинности, — сказала Изабелла. — Большинство мужчин, к сожалению, не обладают этим талантом, и это делает начало супружеских отношений довольно болезненным. Но ведь после этого первого раза стало лучше? Как только первая боль пройдет, все обычно налаживается.
— Но боль не прошла.
Изабелла на некоторое время замолчала.
— Возможно, у него были проблемы. Скажи, кровь была каждый раз, когда…
Никогда еще Джулиане не приходилось вести более ужасного разговора в своей жизни. Агнесс знала о том, что ей было очень плохо в супружеской постели, но Агнесс когда-то была любовницей Виктора и не задавала вопросов на эту щекотливую тему.
— Нет, — пробормотала она.
— Значит, только в первый раз?
— Нет.
Мать нагнулась и, взяв своей маленькой ручкой подбородок Джулианы, приподняла ей лицо и заглянула в глаза.
— У тебя не было крови, когда он брал тебя? Никогда?
— Никогда.
Изабелла уронила руку и откинулась на спинку кресла, явно расстроенная.
— Все это очень странно. Если бы жива была твоя няня, она смогла бы объяснить…
Джулиана резко поднялась, опрокинув скамейку в своем порыве немедленно убежать.
— Я не вижу необходимости обсуждать это, — сказала она резко. — Я знала свои обязанности и выполняла их, пока у меня не было другого выхода. Но если только я смогу в будущем избежать супружеской постели, я сделаю все, что в моих силах, чтобы никогда больше не выходить замуж. И если вы хоть немного меня любите, то вы поможете мне!
— Ты мое дитя, Джулиана, и я люблю тебя. Я сделаю для тебя все.
— Тогда отдайте мне кубок. Во власти отца Паулуса предоставить мне безопасное место, в котором я так нуждаюсь. Он сможет предотвратить мое замужество, вы — нет. Если я отдам ему кубок святой Евгелины, он будет благодарен мне и… — Ее голос прервался, когда она увидела, что Изабелла медленно качает головой.
— Моя милая девочка, — сказала Изабелла, — разве ты еще не поняла, что этим людям нельзя доверять? Чем больше власти они имеют, тем меньше чести у них остается. Но, возможно, это только мой опыт, ты с этим еще не сталкивалась. Поверь мне, если ты отдашь аббату кубок, он в тот же миг забудет, что обязан тебе чем-то.
— Но я могла бы хотя бы попытаться…
— Мой муж уже знает, что я нашла кубок. Я обещала вернуть его ему сегодня вечером. Он мне доверяет.
— Тогда скажите, что потеряли его. Скажите, что кто-то стащил его из того места, куда вы его спрятали! — в отчаянии воскликнула Джулиана, но Изабелла опять медленно покачала головой.
— Я не могу лгать мужу. Он хороший, достойный человек, и, повторяю, он мне доверяет. Я не могу нарушить это доверие.
— Даже ради меня, — прошептала Джулиана. Это был не вопрос. — Вы уже однажды отказались от дочери ради обязанностей жены. Что ж, я не удивлена, что второй раз вы сделали точно такой же выбор.
Изабелла сильно побледнела.
— Все это не так просто.
— Да, конечно, — произнесла Джулиана устало. — Не беспокойтесь, я все понимаю. Есть некоторые обстоятельства, которые выше нас. Мать нельзя просить делать такой выбор. Я не знаю сама, что выбрала бы в подобной ситуации. — Она попыталась беззаботно улыбнуться. — Все это не имеет большого значения.
Изабелла некоторое время сидела совершенно неподвижно, ее большие глаза были полны непролитых слез. Затем она внезапно поднялась.
— Отцу Паулусу нельзя доверять, — сказала она. — Он нарушит любое свое обещание, если это будет в его интересах.
— Вполне возможно, — согласилась Джулиана.
— Мой муж побьет меня, а ты все равно будешь выдана замуж. Возможно, твой новый муж окажется мягким, добрым человеком, и ты будешь счастлива.
— Все возможно, — сказала Джулиана, пожимая плечами и даже не пытаясь скрыть страха в голосе.
Изабелла, видимо, приняла окончательное решение.
— Я отдам тебе этот кубок. Слабый шанс лучше, чем никакого. Быть может, это сделает тебя хоть немного счастливее.
Надежда пополам с безысходностью отразилась на лице Джулианы.
— Но вы не можете! — воскликнула она.
— Могу.
Изабелла стремительно подошла к резному деревянному сундуку, который стоял в углу комнаты, и, откинув крышку, принялась вышвыривать оттуда шарфы, покрывала, сорочки.
— Думаю, мой муж не будет бить меня слишком сильно, если захочет наказать за непослушание. И, возможно, я не совсем права насчет аббата. Он, конечно, суровый человек, но, поскольку с ним брат Бэрт, вполне возможно, он не сможет не выполнить обещание. — Она засунула голову в сундук и принялась еще энергичнее выбрасывать оттуда вещи. — Он должен быть где-то здесь. Я спрятала его сегодня в полдень, после того как ты вышла из комнаты. Он не мог… — Ее голос звучал все тише, пока совсем не замолк на середине фразы.
Когда Изабелла подняла голову, ее лицо было бледным и растерянным.
— Он исчез, — произнесла она странно ровным тоном.
— Николас! — выдохнула Джулиана.
— Не думаю. Я вошла почти сразу после тебя и увидела, что он стоит на коленях и что-то ищет под кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38