Но оставались ли они в моем кабинете… Точно! Было пару раз! Недели три назад Рита пришла с каким-то дурацким вопросом, а мне надо было на пять минут отлучиться на площадку. Я попросила ее подождать в кабинете. И когда я проводила с ними собеседование, они тоже на некоторое время оставались одни и вполне могли пошариться в базе данных. Меня тогда продюсер вызвал для знакомства с их папашкой. Отчимом то есть.
— А что, отчим — крутая птица? — поинтересовался Алексей.
— Круче не бывает, — подмигнула ему Тамара.
— Тем хуже для деток, — философски заметил Леша.
— Ну что, теперь когда обстоятельства дела прояснены, приступим к созданию сценария под условным названием «Наш ответ приколистам»? — спросила я.
Авторы изобразили самые зверские выражение лиц, на которые были способны, и кивнули так энергично, что казалось, у них оторвутся головы. И мы приступили.
Разработка коллективной мести давалась нелегко. Среди мер, предлагаемых для наказания супостатов, высказывались самые радикальные: от банальной «темной» до ареста за злостное хулиганство и членовредительство. Но слава Богу, нам с Лешей удалось остудить самые горячие головы, и в итоге все сошлись на бескровном, но оттого не менее неприятном для Андрея и Риты варианте.
Как ни странно, очень многое из того, что мы взяли на заметку и внесли в свой «сценарий», предложила Тамара. Причем до некоторых вариантов наказания я бы точно не додумалась, хотя они, что называется, лежали на поверхности. Вот что значит богатый жизненный опыт! Хотя тут еще следует учесть и то, что промывание желудка и прочие медицинские процедуры не слишком способствуют проявлению милосердия по отношению к тому, кто отправил тебя в больницу.
Честно говоря, было жалко Летку. Она сидела совершенно ошарашенная тем, как глубоко ее кинул Андрей, которому бедная девушка была нужна всего лишь как ширма для пакостей. Только сейчас до нее стало доходить, почему после нашего неудавшегося с первого же свидания романа он так быстро переметнулся к ней, да еще и про меня гадостей наговорил. И почему у нее увели Стасика — еще одну ширму для Андреевской сестренки. Прямо живая иллюстрация к песне Олега Митяева: «Разлучили как детей нас, развели по углам. Разорвали акварели наших встреч пополам».
Стас меж тем аккуратно перебирался все ближе и ближе к Лете. То стул чуть-чуть переставит, то с кем-нибудь местами махнется. Все, уселся рядом. Положил свою руку поверх ее. Летка ее стряхнула. Что-то зло прошипела ему на ухо. Выражение лица Стаса ни на йоту не изменилось, словно он ждал подобной реакции. Наклонился к ее уху и тоже что-то сказал. Лета пожала плечами, и они вышли из комнаты.
Ой-ой-ой, говорила же мама: подслушивать нехорошо, подслушивать низ-зя. А так хочется! Ну, люблю я хэппи-энды, ничего не попишешь. И сейчас мне просто до дрожи в коленках хочется убедиться, что у ребят все будет в порядке. Но если я выйду сейчас из комнаты следом за ними, только полный придурок не поймет, зачем я это сделала. И получится вовсе некрасиво. Как же быть?!
Лешка, видимо, отличался телепатическими способностями, иначе с чего бы он вдруг попросил меня принести новую партию кофе? Да еще и подмигнул краешком глаза так, что никто этого кроме меня не заметил. Лешка, я тебя обожаю!
Я, не торопясь, вышла из комнаты, а в коридоре сразу же перевела уши в режим «прием». Хорошо, что у меня на ногах мягкие тапочки, в таких к человеку можно вплотную подойти — ничего не услышит. Я поэтому гостям их никогда не даю: не люблю, когда ко мне подкрадываются и пугают. Лучше пусть топают, как стадо слонят.
Ага, вот вы где, голубчики! На кухне! Хм, теперь-то точно придется вас тревожить, поскольку кофе в комнате и правда закончился. Но сначала я послушаю, о чем это вы говорите…
— Я не верю тебе! Просто ты понял, что твоей Рите ты теперь без надобности, вот и пытаешься вновь переметнуться ко мне! А я — не причал для неудачников!
Я поморщилась. Летка деликатностью и терпимостью явно не отличалась, словно забыла, что сама оказалась ровно в том же положении, что и Стас.
— Тогда слушай меня внимательно. Во-первых, я — не неудачник. И прошу тебя запомнить это раз и навсегда. Не надо принимать мое добросердечие за мягкотелость…
О, как завернул! Чувствуется, чья школа. Аж приятно стало, что меня цитируют.
— …во-вторых, я всегда тепло к тебе относился. И ты не можешь этого отрицать. А что касается Риты — то я порвал с ней не далее, чем сегодня утром.
— Ага, небось после Лизкиного звонка?
— Нет. Звонок раздался позже. Об этом внеочередном собрании авторов я узнал буквально за два часа до начала…
Это точно. Целый день не могла до него прозвониться. Дома нет, мобильный не отвечает. Вот он, значит, где был и что делал! Акции Стасика в моих глазах резко пошли вверх.
— Ты что, жалеешь меня? — взвизгнула Летка. Я аж вздрогнула от таких высоких частот в ее исполнении. — Не смей! Слышишь — не смей!…
— С чего ты взяла, что я тебя жалею? И за что тебя, собственно говоря, жалеть? За то, что поверила, что я способен присвоить чужое, залезть в твой карман? За то, что когда другая женщина выразила ко мне неприкрытый интерес, ты ни словом, ни намеком не показала мне, что я по-прежнему дорог тебе? Нет, помолчи, пожалуйста, я еще не закончил. Да, я знаю, что ты хотела сейчас сказать: а как же скандалы, которые вы с таким наслаждением разыгрывали на пару с Ритой у меня на глазах? Но пойми, я-то ждал от тебя не этого. Я ждал — откровенного разговора, подтверждения, что еще что-то значу в твоей судьбе. Но ты решила все по-своему, и как только тебе представился случай отомстить мне, да еще напоказ, при свидетелях, ты сразу же им воспользовалась. Поэтому я ничуть не жалею тебя сейчас. Да мне плевать, даже если ты чувствуешь себя как использованный носовой платок, я не утешать тебе пришел, в конце концов! Просто предлагаю тебе еще один шанс начать все сначала. А воспользуешься ты им — или нет, решать тебе.
Я замерла в ожидании того, что же скажет Летка. Примет она предложение Стаса или нет? Пауза меж тем длилась неприлично долго. Если мои внутренние часы не врут — минуту точно. А то и больше.
— Знаешь, — наконец, разродилась Летка, — ты меня здорово удивил. Не ожидала от тебя такого. Честно. Не обещаю, что между нами все будет гладко. Но попробовать стоит. Я согласна…
В кухне вновь повисла тишина, но на этот раз я точно знала, чем там занимаются. Целуются, не иначе. Само ведь по сюжету напрашивается. Ну ладно, успеют еще намиловаться, а то мне кофе готовить надо. А то еще заподозрят в чем-нибудь нехорошем…
Вернувшись шага на три назад, я громко топая и сопя как паровоз двинулась в сторону кухни. Топ-топ-топ. Ага, успели друг от друга отпрыгнуть, молодцы, хорошая реакция. Улыбаясь самой радушной улыбкой из всех возможных, я сказала:
— Народ требует очередную цистерну кофе. Поможете приготовить?
* * *
Субботу и воскресенье я провела, как на иголках. Ночью снились какие-то непонятные кошмары, сводящиеся к одному и тому же: Андрей и Рита каким-то образом узнают, что против них плетется целый заговор, и наносят ответный удар. В общем, звездные войны, только в миниатюре. Еще казалось, что в самый последний момент что-нибудь из того, что мы придумали на внеочередном мозговом штурме, не сложится или пойдет не так, как спланировано. Я уже извелась, глядя на календарь и часы, чуть ли не по минутам считая, когда же настанет понедельник, и мы расставим все точки над ё в этой гнусной истории.
Лешка, глядя на мои метания, только подсмеивался и призывал «don’t worry, be happy». Вообще, надо отметить, он как-то подозрительно быстро и органично вписался в атмосферу моего дома. С дедом общий язык, если не ошибаюсь, еще в первую встречу нашел, а сейчас и вовсе был с ним на «ты». Китекет с плеч Алексея просто не слазил. У-уу, маленький пушистый предатель! Хорошо хоть Егор меня вниманием не оставлял, неизменно располагаясь не далее, чем в полуметре от моей особы. И спали мы втроем: я посередине, а Лешка с Егором по бокам. Алексей в шутку возмущался, кричал, что ревнует и наголо своего соперника побреет, если тот от меня не отстанет, но конечно же, ничего подобного не предпринимал. В конце концов, я же его Кузю не гоняла, хотя он тоже всегда норовил забраться к нам на кровать!
Когда Лешке надоело смотреть на мои метания туда-сюда, он заставил меня одеться и чуть ли не насильно вытащил на прогулку на смотровую площадку МГУ. Хм, а если вспомнить, я здесь лет пять не была, как минимум. Правда, ничего тут не изменилось, да и не могло измениться. Перед нами как на ладони лежала Москва, внизу бежала река, тоже Москва, а в воздухе вились белые голуби, которых то и дело выпускали из рук белоснежные невесты.
— Слушай, а теперь колись: почему ты именно сюда меня привел?
— Ну, можешь считать, что мы только что провели разведку боем, — подмигнул Леша.
— Что это ты имеешь в виду? — прищурилась я.
— Как что? Хочешь сказать, наша свадьба отменяется?
— Ой, не пугай меня. Ты так серьезно относишься к этому событию? Думаешь, наличие штампа в паспорте что-то изменит в наших отношениях?
— В отношениях — конечно же, нет. Зато ты получишь полное аморальное право пользоваться моей фамилией в качестве своей. Или тебе этого мало? — Лешка снова подмигнул мне.
— Да, тогда хорошо, что твоя фамилия не Огурцов.
— Это еще почему?
— Просто песня такая есть про Лизку Огурцову . Сейчас напою тебе. Ага, вот так значится, — и я завела хулиганскую песню, которую в свое время, собираясь на нашей даче, любили горланить под гитару дедовские ученики. Между прочим, кандидаты и доктора наук. Но дед-то у меня — академик! Впрочем, песня не о том:
…Хирург уже с ножом, шахтер в забое.
Завскладом собирается в тюрьму.
А я, ребята, нахожусь в запое
У Лизки Огурцовой на дому.
Какая прелесть эта Лизка,
На вид скромна, как одалиска,
Хоть мужиков знакомых близко
Среди ханыг любой второй…
Лешка тихонько постанывал и похрюкивал, не в силах сдержать рвущийся на волю смех. А я продолжала, прекрасно зная, какое впечатление производит эта песня на тех, кто слышит ее впервые:
…Друзья мне говорят — духовный труп я!
Талант — не рупь, его пропить нельзя.
Он жив, пока со мною Лизка,
Авантюристка, скандалистка.
Да, не балетная солистка,
Поскольку сызмальства хрома.
Но вы, друзья, со мной не спорьте —
Усы ничуть ее не портят,
А шрам от финки на аорте
Меня совсем сведет с ума!…
Лешка уже не мог разогнуться от хохота, упал грудью на широкий парапет, обрамляющий смотровую площадку, и перекатывался туда-сюда, вызывая повышенное внимание к собственной персоне у блюстителей порядка. Я же немилосердно гнула свое:
…Она — смертельный выстрел по эстетам,
Кривые ноги, вывихнутый таз.
И нос дурной болезнью, как кастетом,
Размазанный меж двух подбитых глаз.
Предвижу, кое-кто меня осудит:
О чем он пишет, это ж просто мрак!
Тому отвечу: барды тоже люди.
Не нравится — не слушай, сам дурак!…
В общем, разбираться с доблестной милицией нам с Лешей все-таки пришлось. Лешкин хохот оказался слишком громким даже для этого, ко всему привычного места. Поскольку мой жених вел себя, мягко скажем, неадекватно, милиционер логично предположил, что парень чего-то обкололся или обнюхался, и предложил проследовать за ним в отделение. Из последних сил Лешка попросил меня спеть эту песню заново еще и для милиционера, чтобы он понял, почему мой приятель впал в такое невменяемое состояние. Я послушно завела песню сначала, как милиционер нас огорошил:
— Хе, так это ж Лизка Огурцова. Было бы из-за чего так убиваться! Ладно, парень, иди, но впредь постарайся вести себя тише в общественных местах.
Судя по всему, вид у меня в этот момент был настолько ошарашенным, что даже сам блюститель порядка не выдержал и хмыкнул, а потом махнул нам рукой. Мол, идите, идите отсюда, от греха подальше, певцы-затейники.
— Слушай, это просто фантастика, — сказала я, когда смотровая площадка осталась далеко позади, — не ожидала, что кто-то еще знает эту песню среди наших ровесников.
— Тоже мне, нашла ровесника! Ты хоть видела, сколько ему было?
— А что, под пятьдесят? — прикинула я нижнюю возрастную планку того контингента, что когда-то собирался на дружных дедушкиных сейшенах.
Лешка снова захохотал неприлично громко:
— Да какие сорок! Хорошо, если за двадцать перевалило! Совсем ведь молоденький пацан, разве не видно? Лизка, я тобой точно раньше времени на тот свет отправлюсь. Причем заметь — от хохота. Попаду в книгу рекордов Гиннеса, как самый веселый покойник на свете, и ты на полученные от дядюшки Гиннеса денежки сделаешь мне шикарное надгробье, а на нем надпись аршинными буквами «ему было весело»!
— Обойдешься пока без надгробья, — проворчала я. — Еще женой-то не стала, а он мне уже роль вдовы предлагает!…
* * *
В понедельник я была близка к панике. Хорошо хоть роль ведущего в этом шоу большинством голосов было решено отдать Алексею, как более спокойному и взвешенному товарищу. И это правильно: у меня сейчас из горла рвался какой-то писк, а руки тряслись так, что навевали на мысль об удачно проведенных выходных под знаком зеленого змия. Ладно, пусть лучше Андрей с Ритой примут меня за алкоголичку, чем сообразят, что сейчас будет происходить.
Ага, пока все четко по графику: первыми пришли мы с Лешей. Затем Геннадий. После него — Стас. Так, Андрей пожаловал. Ведет себя, как ни в чем не бывало. Это хорошо. Интересно, неужели его не удивляет то, что после приключения в лифте народ все-таки вышел на работу? Самонадеянная сволочь. Так, Лиза, тише. Даже не думай об этом, а то как говорят хорошо знающие тебя люди, у тебя все сразу на лице прочесть можно. Ты счастлива оттого, что твой Леша вышел из больницы, вот на эту тему и медитируй. Смотри на него влюбленными глазами, а про остальных пока забудь.
Ага, а вот и Летка, а следом за нею Рита. Ну, эти друг на друга даже не смотрят. Судя по всему, пособачиться еще не успели, но были к этому близки. Молодец, Летка, сдержалась, не подвела. Ну, можно начинать.
— Все здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35