Шиуван уже и плакать не могла – она впала в какое-то оцепенение.– Жаль, что этот дух не мог вам сказать, где ее искать.– Он, может, и пытался, – мягко сказал Холл, – но его товарищи были слишком огорчены его исчезновением – не могу сказать “смертью”, мы ведь не знаем, что там произошло, – чтобы передать нам его последние сообщения. Местность, где он пролетал, была лесистая и холмистая. Мы могли бы обшарить весь лес, но нам придется ходить пешком. А наше появление может насторожить тех, кто стережет Долу.– Будь это у нас в Библиотеке, – сварливо сказал Курран, – все было бы совсем иначе! Там мы знали каждый закоулок. А этот, большой мир, он принадлежит Большим, нам тут делать неча.– Руки у нас по-прежнему связаны, – сказал Мастер.– А я бы их и на порог пускать перестал, – продолжал Курран. – Мы и без них управимся, до сих пор управлялись и впредь проживем!– Ну же, отец, ты ведь знаешь, что мы не можем так поступить! – сказала Роза, беря Куррана за руку. – Мы заключили договоры, мы не можем нарушить свое слово!Сердитый старый эльф хотел было что-то возразить, но тут зазвонил телефон.Катра вскочила и сняла трубку. Услышав голос в трубке, она обернулась, зажала рукой микрофон и энергично закивала. Холл подбежал и взял у нее трубку.– Алло? – повторил мужской голос.– Позовите сюда свою госпожу, – сказал Холл. – С вами я больше разговаривать не стану. Вы там не один, мы это знаем. * * * Джейк протянул Моне трубку, хотя та отчаянно замотала головой. Поначалу Мона так дрожала от волнения, что не могла говорить, и ей пришлось взять трубку обеими руками, чтобы не уронить ее на стол. Джейк придвинулся поближе, чтобы тоже слышать, о чем идет речь.– Что вам нужно? – сдавленно прошептала Мона.Ненавистный голос X. Дойля ответил:– Изложите ваши окончательные условия. Мы хотим получить обратно свою девочку.– Этот разговор записывается? – осведомилась Мона.– Если я скажу, что нет, вы мне все равно не поверите, так что какая разница? Итак, ваши условия?– Я хочу, чтобы вы прекратили преследовать меня через газеты, – сказала Мона. Она мало-помалу начинала горячиться, и голос ее зазвучал увереннее. – Чтобы больше никаких писем. Никаких кляуз. Вы вредите моей избирательной кампании, моему бизнесу – вы мне всю жизнь калечите! Я хочу больше никогда не слышать о ферме “Дуплистое дерево”. Ясно? Оставьте меня в покое!– Понятно, – ответил голос. – Нам нужно это обдумать. Я вам перезвоню.В трубке раздался щелчок, затем гудки.– Трубку бросил! – оскорбилась Мона. * * * – Глупая женщина! – с горечью бросила жена Тая. – Что ж, значит, нам довольно пообещать, что мы ее больше не потревожим, и она отдаст нам Долу.– Я в это не верю! – возразила Кева. – И не надо ей ничего обещать!– Этого будет недостаточно, – сказал Мастер. – Они должны ответить, и не только перед нами. Эта женщина отравляет землю своими ядами. Даже после освобождения Долы она все равно останется виновна в преступлениях против природы. Ее нужно остановить. Мы обязаны призвать ее к ответу. Ведь это на нашу землю она выливала полные цистерны отходов, и этого уже не исправишь. Мало того, она не обещала, что никогда больше так не поступит. От заслуженного наказания ей не уйти. Кейт Дойль сказал, чтобы мы не пытались вступать с ней в борьбу, однако и не уступали ей. Я с ним согласен.Раздались протестующие голоса. Мастер сделал всем знак замолчать, и крикуны мало-помалу умолкли и приготовились слушать дальше.– Давайте сделаем вид, что мы согласны сотрудничать. Мы отомстим, когда наступит время. Она требует, чтобы мы перестали публично ее осуждать. Это нетрудно. Мы сделаем вид, что послушались. И тем временем подготовим контрудар. А в газеты пусть пишут другие. Мы попросим об этом наших друзей.Холл улыбнулся, но взгляд его остался жестким. Стоявший рядом Тай кивнул:– Хорошая идея, Мастер.Холл набрал телефон завода “Гилбрет”. Им ответил приятный голосок секретарши. Она попросила подождать, но Мона схватила трубку после первого же звонка.– Мы обещаем, что больше не будем предпринимать против вас прямых враждебных действий.– Хорошо, – сказала Мона Гилбрет. Холлу показалось, что она вздохнула с облегчением.– Так как насчет девочки? Гилбрет помолчала.– Сегодня я слишком занята. Свяжусь с вами позднее.Она поспешно положила трубку – но все же положила, а не бросила.– Вроде бы ситуация под ее контролем, – кивнул Мастер, – но на самом деле сила на нашей стороне. Теперь мы заставим ее понервничать. Возможно, со временем она рада будет вернуть нам Долу без каких-либо условий.Мастер подозвал Катру и Марси и сказал им, что надо делать. Они сели за компьютер Марси и вместе быстро составили обращение, в котором говорилось об охране окружающей среды и порядочности членов правительства. Марси распечатала около сотни экземпляров этого обращения и передала их эльфам, которые позаботились о том, чтобы текст внушал ощущение чего-то крайне важного и абсолютно справедливого.– Со временем читатель должен начать задаваться вопросом, нет ли среди кандидатов потенциальных загрязнителей окружающей среды, – пояснил Мастер. – Это заронит первые семена. Эффект будет усиливаться с каждым днем, пока эта женщина медлит с возвращением Долы. * * * Администрация Мидвестернского университета и организация “Избиратели за будущее” возвели на территории университета трибуну. По закону Моне и ее сопернику, занимавшему ныне то кресло в палате представителей, на которое претендовала Мона, должны были быть предоставлены одинаковые возможности высказаться перед студентами и преподавателями. По совету руководителя своей избирательной кампании и добровольных помощников помоложе Мона несколько изменила свое обычное выступление: выбросила упоминания о субсидиях для фермеров и льготах для пенсионеров и добавила побольше фраз о защите окружающей среды, образовании и правах инвалидов. Ее помощники, которых было издалека видно в толпе благодаря пластиковым шляпкам с розовой ленточкой, раздавали значки и воздушные шарики. Команда соперника тоже не сидела сложа руки: раздавала синие розетки тем, кто не брал значки с портретом Моны и брошюрки “Гилбрет – в конгресс!”Сам соперник, немолодой джентльмен с проседью и импозантными седыми бачками, который некогда был широк в плечах, но теперь, скорее, широк в животе, подошел к Моне и крепко пожал ей руку. Она ответила таким же сердечным рукопожатием и вежливо кивнула.– Ну что, дам вперед? – деланно улыбнулся он, указывая на трибуну.– Ну что вы! – возразила Мона, улыбаясь не менее картинно. – Лучше первым вы, конгрессмен. Старших надо уважать.Она не стала добавлять, что ее всегда учили уступать место старичкам, но конгрессмен и так все понял. Складки жира у него под подбородком возмущенно затряслись, но он ничего не сказал, молча поклонился ей и взошел на трибуну. Стая его телохранителей и добровольных помощников отделилась от компании ее телохранителей и добровольных помощников и окружила трибуну. Конгрессмен кашлянул в микрофон. Толпа выжидательно притихла.Его речь была известна заранее: он перечислил успехи, которых добился за те годы, что защищал интересы округа. Мона пару раз зевнула, прикрыв рот ладонью, но так, чтобы толпившиеся вокруг студенты это заметили. Кое-кто из ее помощников открыто ухмылялся. Наконец соперник сошел с трибуны. Его тут же окружила толпа избирателей и репортеров. Конгрессмена засыпали вопросами.Мона дождалась, пока руководитель кампании ее представит, потом взошла на трибуну, будто на трон.– Друзья, мы выслушали достойного джентльмена из Вашингтона. Теперь я хочу представить вам известную защитницу окружающей среды, госпожу Мону Гилбрет!Послышались аплодисменты и разрозненные приветственные крики. Мона улыбнулась своей аудитории. Она давно убедилась, что формула “чем моложе слушатели, тем короче должна быть речь” работает всегда, даже если из-за этого получается, что у ее оппонента больше “эфирного времени”, чем у нее. “Надо закончить раньше, чем им надоест”, – думала Мона. Она принялась перечислять, за что ратует и что собирается делать для защиты интересов своих избирателей. Аудитория слушала ее с неподдельным вниманием. В задних рядах белокурая девушка, чернокожий парень и какие-то ребятишки раздавали листовки. Должно быть, какая-то акция протеста… Но, с другой стороны, это же студенты! Они всегда против чего-нибудь да протестуют. Вряд ли это может иметь отношение к ней. Мона закончила свою речь минут на пять раньше, чем конгрессмен, и спустилась вниз, общаться с народом.Стоило Моне сойти с трибуны, ее, как и прежде соперника, окружила толпа.– Госпожа Гилбрет! – воскликнул какой-то молодой человек, бросаясь к ней и пожимая ей руку под щелканье фотокамер. – Я так рад, что от нашего округа выдвигается женщина! Непременно буду за вас голосовать!– Спасибо большое! – сказала Мона, улыбаясь в камеру. – Я стремлюсь в Вашингтон ради вас!Студент, широко улыбаясь, отступил. На его месте тут же оказался следующий. Потом еще, еще один. Улыбки, добрые пожелания. Мона пожимала им всем руки, позировала для снимков. Руководитель ее избирательной кампании стоял неподалеку и сиял, как новенький цент. Все шло просто идеально. Конечно, рассчитывать на пожертвования тут не приходится, но многие из них – жители округа, и если Мона сумеет завоевать их расположение и сохранить его, они еще много-много лет будут посылать ее в Вашингтон…Кое-кто из студентов задавал умные, сложные вопросы. Мона отвечала такими складными фразами, что хоть сейчас используй в качестве лозунга.Подошла невысокая, крепко сбитая девушка с листовкой в руке.– Госпожа Гилбрет, мне хотелось бы знать, как на вашем заводе налажена утилизация токсичных отходов. Вы действительно используете специально предназначенные для этого цистерны и системы очистки?– А вы как думаете? – ответила Мона, улыбаясь деревянной улыбкой. По счастью, у нее был наготове подходящий уклончивый ответ. – Как вы знаете, Агентство по охране окружающей среды разработало очень сложную технологию утилизации токсичных отходов. Мои инженеры знают ее назубок!– А какие вещества содержатся в отходах вашего предприятия? – спросил молодой человек – тощий, рыжеволосый: Мона сперва даже подумала, что это Кейт Дойль, но потом увидела, что это не он, и успокоилась.– В основном различные азотсодержащие побочные продукты. Полный список можно получить в моем офисе. Благодарю вас.И она отвернулась к следующему собеседнику. Молодой человек явно остался недоволен ответом, но его быстро оттеснила толпе других людей, которым хотелось поговорить с Моной или просто пожать ей руку. Когда толпа наконец стала редеть, руководитель избирательной кампании Моны подошел поближе к ней. На земле валялось несколько листовок. Он от нечего делать поднял одну из них и принялся читать. Мона мельком взглянула на него – и увидела, что он меняется в лице буквально на глазах. Дочитав, он сунул бумажку в карман пиджака, словно забыв о ней, и протолкался к Моне.– Скажите, вы ведь действительно утилизируете отходы по технологиям, безопасным для окружающей среды? – спросил он ее на ухо в коротком промежутке между вопросами.Мона разозлилась. Может, и не стоит брать его в свою команду!– Ну конечно! – прошипела она в ответ.Толпа наконец рассосалась, и Мона направилась к ожидающему ее лимузину. Руководитель кампании брел за ней, гадая, что он сделал не так. * * * В сарай, запыхавшись, вбежал девятилетний Боргет.– Мастер, там, у ворот, полицейская машина! Роза спрашивает, что делать!Мастер упер указку в пол.– Началось! Она решила предпринять ответные шаги. Надеется предать нас в руки властей.Катра со Свечечкой встали из-за стола.– Бежать? – спросила Свечечка. – Мы можем спрятаться в кукурузе.– Думаю, в таком массовом исходе нет нужды. – Мастер обернулся к Марси, которая стояла у верстака рядом с Энохом. – Миис Колье, могу я попросить вас об услуге? * * * Инспектор полиции еще раз надавил на кнопку звонка. Приятный домик, и место славное, только очень уж уединенное. Он заглянул внутрь сквозь стекло в двери, задернутое тюлевыми занавесочками. Просторная комната со стенами, обитыми деревянными панелями, была пуста. Полицейский понятия не имел, что и где он должен искать. Эта Гилбрет прислала шерифу записку насчет того, что на ферме размещена чуть ли не целая подпольная фабрика, на которой работают какие-то нелегальные иммигранты. На дорожке перед домом стояла всего одна машина. Номер чикагский. И где же тут толпы иммигрантов? Ладно, еще один звонок, потом он обойдет вокруг дома и заглянет в сарай – может, хозяева там? Полицейский еще раз надавил на кнопку и прижался носом к стеклу, прикрыв глаза рукой от солнца.– А если и там никого не будет, уеду! А-а, нет, вон кто-то идет.Из двери, ведущей в большую комнату, выбежала черноволосая девушка, хорошенькая, только очень бледная. Она отворила дверь.– Чем могу служить?– Полиция округа, мэм. Мистер Дойль здесь? Полицейский сверился со своими бумагами:– Мистер Кейт Дойль, владелец фермы?– Нет, сейчас его нету, – ответила Марси, стараясь справиться с волнением. – Он в этом семестре работает в Чикаго. Может, я чем-то помогу?– А вы кто, мисс? – спросил полицейский.– Меня зовут Марси Колье. Я… это… живу с Кейтом.Она буквально спиной чувствовала, как Энох прожигает ее взглядом из своего укрытия. Щеки у нее вспыхнули, но это ничего: полицейский, наверно, решит, что она смутилась оттого, что они с Кейтом не состоят в браке.– Ну, мисс Колье, это уж на вашей совести. Я так понимаю, что на этой ферме ведется какой-то бизнес?– Д-да… А что, это незаконно?– Да нет, мэм, отчего же. В нашей местности разрешено заниматься коммерческой деятельностью. А вы тоже участвуете в этом бизнесе?Марси слышала, как перешептывается Народ, спрятавшийся в одной из комнат. И Maypa тоже там, вместе с Азраи. Господи, хоть бы малышка не вздумала разораться! Не услышать ее вопли, похожие на сигнал воздушной тревоги, просто невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39