Сато привыкла, что мужчины смотрят на нее сверху вниз, но этому экземпляру совсем уж не повезло.
— Идемте, — сразу начал он, не теряя время на стандартные приветствия. — Я кое-что покажу. Как зовут девушку?
— Ее зовут Сато, — представил Хейл. — Хотя она и сама умеет говорить. Довольно бойко. Не так ли, Сато?
Он явно забавлялся. Веселые чертики плясали в его глазах.
— Правда, — произнесла Сато.
— Идемте.
«Ну а я что говорил?» — взглядом спросил Хейл. Следуя за торопливо семенящим хозяином, они прошли длинным коридором и оказались в зале, центр которого занимал шар диаметром метра в четыре, оплетенный массой проводов и трубок, подключенных к каким-то контейнерам и приборам. Открытая дверца демонстрировала его неясные недра.
— Вот он, — сказал Торвальд, обводя сооружение широким жестом. — Эта сфера и есть «электронный рай».
— Ну что тебе сказать… — произнес Хейл, обходя сооружение. — Для рая маловато, как мне кажется. Мне лично это напоминает тренажер для экстремальных испытаний психики.
— Не в размерах дело, — нетерпеливо прервал хозяин. — При чем тут размеры?
— А как он действует?
— Внутри установлена система сенсорных, оптических и прочих датчиков. Плюс имитаторы ощущений. Есть сканер подсознания, который помогает сублимировать мир, в котором вам хотелось бы очутиться. Остальное происходит само собой.
— И эта система безотказно действует на всех?
— Могут найтись люди с неустойчивой психикой, — сказал Торвальд. — Но пока таких случаев не было.
— Не было?
— Не хотите ли попробовать сами?
— Моя психика под сомнением, — сказал Хейл. — Ты не хочешь попробовать, Сато?
— Зачем? — спросила она.
— Тебе будет очень интересно, — быстро проговорил изобретатель, все время с любопытством на нее поглядывая, но избегая встречного взгляда.
Сато пожала плечами. Хейл что-то соображал.
— А если я тебя об этом попрошу? — заинтересованно спросил он вдруг. — До сих пор я тебя ни о чем не просил. Не так ли?
Сато ответила непонимающим взглядом.
— Зачем тебе это нужно?
— Я просто прошу. — Хейл вдруг скорчил умильную мину.
Она пожала плечами:
— Если тебе так хочется…
— О! Будь любезна.
— И что мне надо сделать?
— Почти ничего. — Хозяин быстро нажимал на своем браслете какие-то клавиши. — Раздеться за ширмой, войти внутрь, расслабиться, ничему не мешать, попытаться представить, где ты хочешь оказаться. И все случится само собой.
Расписанная аллегорическими узорами ширма уже раздвигалась у входа в шар.
— Однако! — произнес Хейл, когда Сато скрылась. — Как же ты предусмотрителен! Когда я был тут в прошлый раз, ты продемонстрировал мне только каркас. Это первый такой агрегат?
— Нет, — ответил Торвальд, почему-то смешавшись. — Есть еще два.
— А! — сказал Хейл. — Так у тебя целых три рая! Кстати, кроме топлива мне нужен кое-какой мелкий ремонт. Так что, пока девушка будет гулять по кущам, давай им займемся.
— Ты просто перечисли мне, что тебе надо, а я дам команду.
— Нет уж, — сказал Хейл. — Этим займусь я сам.
— Ты будто мне не доверяешь?
— Ну ты ведь помнишь, я всегда был таким.
— Недоверчивым?
— Нет, что ты! Это просто дурная привычка.
Во время разговора Хейл беспокойно оглянулся на неподвижный шар, где среди сплетения проводов и невидимого пульса электронных импульсов рождался рай.
«За решетчатым окном темнело небо, — читал старый букинист, — пылал огонь в растопленном камине, и пробивалась между туч первая, самая яркая из звезд.
— Люди не любят волков, — сказал зверь, — и у них есть на это причины. Это правда, что волки нападают на овечьи стада. Правда и то, что иногда они нападают на людей. Но ведь и люди тоже умеют быть жестокими! У них есть то, чего нет у любого зверя: железные стрелы, капканы, волчьи ямы, яд. Говорят, что быть растерзанным стаей волков страшно, но на самом деле это очень быстрая смерть, сущие пустяки по сравнению с медленной гибелью от заражения крови или смерти в стальном капкане. Но, повторяю, я не осуждаю людей за то, что они убивают волков. Это закон жизни, и он говорит, что побеждать должен сильнейший. Ведь и мы, волки, убиваем более слабых. Люди стали сильнее, и поэтому они убивают волков, а не наоборот. Но я против несправедливости. Почему люди никогда не скажут «мы убиваем вас, потому что сильнее»? Вместо того чтобы назвать вещи своими именами, они утверждают, что действуют на стороне добра, против волков, которых относят к силам зла. Что такое добро, а что зло? Они говорят, что волк — животное дьявольское…
— А что значит «дьявольское»? — спросила Дейзи. Волк поднял голову.
— А я думал, что это сможешь мне объяснить ты, — сказал он. — Ты ведь человек.
— Ну и что? — сказала Дейзи. — Не я ведь это придумала. Волк снова сложил голову на лапы.
— Да, конечно, госпожа. Люди убивают волков и считают, что делают это во имя добра. Так случилось и с моей стаей. Однажды люди ближайшей деревни решили покончить с нами. Как-то утром, созвав охотников из соседних деревень, они устроили облавную охоту. Мы, волки, часто чувствуем приближение беды как запах. Так было и в тот раз. Я почувствовал беду прежде, чем послышались звуки рожков, лай собак и треск колотушек. Люди окружали нашу стаю, построившись цепью и перекликаясь, чтобы не оставить щелей для бегства. И им это удалось. Почти. Я не буду рассказывать, госпожа, как они убивали взрослых и щенков, как травили каждого сворой в десяток псов, как, растягивая удовольствие, мучили раненых. Я скажу только, что мне удалось бежать. Я отделался очень легко, госпожа, немного крови и немного шерсти…
— А как ты попал, — перебила его Дейзи, — к этому сумасшедшему волшебнику?
Я остался один, скрывался в лесах, не смея подать голос и обходясь случайной добычей. Слушая доносящиеся со стороны дороги голоса людей, я часто хотел напасть и попробовать их крови, даже если бы это был последний в жизни глоток. У вас, людей, это называется местью. И однажды я устал скрываться и вышел из лесу навстречу первому попавшемуся человеку. Но наткнулся не на простого человека, а на волшебника, которому пришла мысль обзавестись слугой в образе зверя. Он произнес какое-то заклинание, и я последовал за ним.
— Почему?
— Ну, он ведь подчинил меня магией, — неохотно объяснил волк. — Это было не последнее из его заклинаний. Он научил меня говорить, ходить на задних лапах и делать многие вещи, на которые способен только человек.
— А почему он не нашел просто человека? — спросила Дейзи. — Зачем нужно превращать в слугу волка?
— Это уже надо спросить вас, людей, — ответил волк. — В самом деле, отчего вам так нравится заставлять зверей делать то, что делаете сами? Ведь не только волшебники любят это.
— А кто еще?
— Заглянув на любую ярмарку, ты всегда увидишь на представлениях бродячего цирка то медведей, то обезьян, то собак. Звери подражают людям. Но зачем?
— Я не знаю, — сказала Дейзи.
— И я не знаю, — ответил волк.
Волк снова опустил на лапы голову и закрыл глаза. Дейзи задумалась. Хотя, если бы ее спросили, она едва ли смогла ответить, о чем именно. Ей почему-то стало хорошо и спокойно. В этот момент огромный и когда-то, наверное, свирепый волк был для нее лишь большой во всем послушной собакой.
Она запомнила это чувство.
Волк вдруг поднял голову, вслушиваясь в какой-то звук, недоступный человеческому уху.
— Кто-то идет сюда, — сказал он. — Это хозяин, — добавил он через несколько мгновений. — И он не один. С ним еще кто-то. Я выйду, госпожа?
— Зачем? — спросила Дейзи. — Оставайся здесь.
— Хозяин будет недоволен, — проговорил волк, бесшумно проскальзывая к двери. — И он будет прав. Всему свое место. И мне тоже.
Вот так. Большого ручного пса больше не было, вместо него возник исполнительный серый тюремщик. Дверь закрылась, а потом щелкнул засов. В этот самый миг мысль, которая давно стучалась на пороге сознания Дейзи, приобрела конкретные очертания.
Волк не ослышался, по коридорам замка и в самом деле приближались двое. Теперь Дейзи и сама слышала шаги.
— Она не спит? — послышался голос Визарда.
— Нет, хозяин, — ответил волк.
— А откуда ты это знаешь? — подозрительно спросил волшебник.
— Мы только что разговаривали.
Дейзи улыбнулась, получив еще одно подтверждение своей мысли.
— Тогда пойдем, — сказал Визард, но уже не волку, а кому-то другому, пришедшему с ним. — Расскажешь ей всю правду.
— Разумеется, — поддакнул ему незнакомый, более молодой, но крайне неприятный писклявый голос. — Правду, только правду и ничего, кроме правды.
«Какую это еще правду?» — спросила себя Дейзи, пока этот самый «кто-то» неловко отодвигал дверной засов. Дверь заскрипела.
— Позаботься о том, чтобы в следующий раз дверные петли были смазаны, — распорядился волшебник.
— Будет сделано, хозяин, — отозвался волк из глубины коридора.
Как и голос, вид появившегося на пороге человека был Дейзи незнаком. Описать его внешность в двух словах трудно, но, с точки зрения Дейзи, она была скорее забавной, чем опасной.
— Я отшельник Жень-Я, — сказал незнакомец, с любопытством и недоумением глядя на маленькую девчонку с торчащими в стороны косичками, сидящую в центре несуразно огромной кровати под балдахином.
Следом за ним вошел Визард, по обыкновению подметая пол своей пестрой мантией.
— Этот отшельник, — внес он некоторую ясность, — принес кое-какие новости о твоем братце.
— Правда? — переспросила Дейзи.
— Правда, — ответил волшебник. — Ты напрасно считала меня чудовищем. Я дал твоему брату шанс выиграть. Не так ли?
Дейзи показалось, что последний вопрос был обращен куда-то к стенке.
— Именно так, — с готовностью подтвердил отшельник со странным именем.
— Ничего не понимаю, — сказала Дейзи.
— Позапрошлой ночью я сделал так, чтобы твой… как его зовут?
— Насколько я понял, обычно его зовут Малыш, — услужливо подсказал отшельник.
— Ну пускай будет Малыш, — равнодушно согласился Визард. — Я сделал так, чтобы он сумел убежать из подземелья замка гоблинов. Как думаешь, смог бы он сделать это, если бы я не захотел ему помочь?
Дейзи пожала плечами. Подобная игра в поддавки была выше ее понимания.
— Не смог бы! — подтвердил волшебник свои же слова. — Как смог бы он убежать из подземелья, которое заперто дубовой дверью, охраняемой заклинаниями, гоблинами и толпой троллей? Вот разве ты сможешь убежать отсюда, если я этого не захочу?
— Конечно нет! — быстро подтвердила Дейзи.
Будь волшебник повнимательней и искушенней в детской психологии, это навело бы его на размышления.
— Вот видишь! — сказал Визард. — А он убежал! И что, по-твоему, он сделал, оказавшись на свободе? — И значительно замолчал.
— Что? — спросила Дейзи, догадываясь, что волшебник может молчать долго.
— А ты что молчишь? — спросил Визард у отшельника.
С лица отшельника по-прежнему не сходило неопределенное выражение, возникшее, как только он переступил порог. Такое выражение возникает у осененных внезапной мыслью: «А не дурак ли кто-то из нас?» — и все более подозревающих, что дурак тут есть и скорее всего этот дурак пребывает не в интеллектуальном одиночестве. Тем не менее эти мысли не отразились на разговорчивости отшельника.
— Я встретил Малыша после того, как он убежал, — начал он. — Он пришел ко мне, в мою хижину, чтобы узнать путь в Тихую Долину. Я сказал, что знаю один такой путь, но предупредил, что назад он вернуться не сможет.
— Почему? — спросила Дейзи.
— На перевале между двумя долинами живет дракон, — объяснил отшельник. — Он живет не просто так. В свое время великий волшебник Визард, — имя он произнес так, как будто волшебник находился где-то очень далеко, а не стоял рядом, обильно потея под шерстяной мантией, — пощадил этого дракона, но наложил на него заклятие. Дракон должен стеречь перевал, пропуская тех, кто достоин этого, и туда, куда достоин, и не пуская недостойных туда, куда…
— Проще говоря, — перебил Визард, поняв, что отшельник заговорился, — этот дракон должен пропускать тех, кто случайно попадет не на свою сторону острова, и не пускать всех остальных. Продолжай.
— Да-да, — сказал отшельник. — Я спросил у этого Малыша, как же он попал на эту сторону, и он рассказал мне кое-что. «А как же эта девочка, твоя сестра?» — спросил я его. Он сначала молчал, а потом ответил, что она сама во всем виновата. Если бы не она, то они бы не попали в эти неприятности. Не найди она ключ, они бы не спустились в подземелье, а не начни она танцевать там, где не надо, то вернулись бы домой, не попав в лапы гоблинов. В общем, раз сама виновата, то пускай сама и выбирается. Как вот он выбрался. Я накормил его, поделившись с ним последним куском хлеба, рассказал о дороге, и он ушел. Вот и все, — закончил отшельник.
— Он не мог так сказать! — быстро произнесла Дейзи.
— Не мог? — обиженно переспросил отшельник. — Что, по-твоему, я придумал это? По-твоему, я вру? А как бы я узнал о том, как ты нашла ключ? А о том, как устроила обвал в пещере? Чего ты молчишь?
Дейзи и в самом деле не спешила с ответом.
— Уходите отсюда! — сказала она наконец.
Визард внимательно посмотрел на нее, потом на отшельника, затем снова на Дейзи. Он постарался скрыть чувство удовлетворения.
— Мне жаль, что я сделал тебе больно, — вздохнул он. — Я старался быть с тобой честным и справедливым. Я хотел, чтобы ты хоть немного поняла меня. Я вовсе не чудовище, я не хочу никому зла. Недаром я всегда был светлым, белым магом, и если бы я…
Волшебник размахнулся на небывало длинную речь, но в самый разгар его ораторского экстаза в коридоре что-то загремело, и настолько шумно, что он поневоле прервался.
— Что это? — спросил Визард уже обыкновенным, не ораторским голосом.
— Я очень извиняюсь, хозяин, — донеслось из коридора. — Вы велели смазать дверные петли, я полез в ящик с метелками, а там почему-то оказались каминные клещи, я задел их, и они упали. А упав…
— Меня не интересует, что там у тебя упало! — резко прервал его волшебник. — В следующий раз изволь быть ловчее.
— Я слушаюсь, хозяин, — ответил волк.
Визард повернулся к Дейзи, открыл рот для продолжения и замолчал, сообразив, что не помнит, на чем остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65