— Хочешь верь, хочешь нет, мальчик, но, наоборот, я хранил тебя от бесчестия. Посмотри туда… — Он показал на пляшущих фермеров. Конн проследил взглядом за Лиллой, не преминувшей принять участие в танце. — Думай головой, сынок, — по-доброму пожурил его Маркос. — Любая мать в деревне знает, кто ты. А тебе не приходит в голову, что каждая из них была бы рада заполучить тебя в зятья, воспользовавшись дочерью как приманкой?— Как скверно ты думаешь о женщинах! — с отвращением воскликнул Конн. — Неужели ты действительно считаешь их такими корыстными? Ты никогда мне раньше этого не говорил…— Да где уж нам, — произнес Маркос утрированным деревенским говорком. — До той ночи все считали тебя моим сыном. Теперь они знают, кто ты такой на самом деле — герцог Хамерфел…— И с этим титулом да сиклем серебром в кармане я могу позволить себе купить кружку сидра, — сказал Конн. — Пока что мне от этого мало пользы…— Дождись своего времени, юноша, когда-то в Хамерфеле была целая армия, и далеко не все ее воины перековали мечи на орала, — сказал Маркос. — Когда настанет время, они все соберутся вновь, и произойдет это довольно скоро. Только имей терпение.Они не спеша брели по деревенской улице, пока не подошли к маленькому домику, где проживали. Подошел старик хозяин — согбенный однорукий ветеран, проведший на службе большую часть жизни, — и принял у Маркоса с Конном плащи.— Ужинать будете, господа?— Нет, Руфус. Мы поели на празднике, — ответил Маркос. — Иди спать, дружище. Сегодня вечером ничего делать не надо.— Тоже мне, чего придумали, — проворчал старый Руфус. — В прежнее время мы всегда следили за дорогой, на случай, если Сторн решит захватить хамерфелский урожай, а теперь в горах лишь зайцы по кустам возятся.— Ладно-ладно, — сказал Маркос и, подойдя к ведру с водой, зачерпнул ковшом попить. — К рассвету, я думаю, будет дождь, хорошо бы не сильный, пока зерно не засыпали в хранилища.Он нагнулся, чтобы расстегнуть ботинки, и произнес, не глядя на приемного сына:— Извини, что так резко одернул тебя, но мне кажется, что настало время кое-что сделать. Мне бы следовало поговорить с тобой раньше. Но пока ты был пацаном, это было не к спеху. Хотя, если честно…— Я понял, — грубо перебил его Конн. — Это не имеет значения. Хорошо, что мы вовремя добрались до дома…И в этот самый момент снаружи рванул ветер, разверзлись небеса и дождь полил, заглушая все остальные звуки.— Эх, бедные девки — подмокнут их праздничные наряды, — сказал Маркос, но Конн его не слушал. Каменные стены хижины исчезли, и в глаза ему ударил яркий свет. Скамья перед ним превратилась в обитое парчой кресло, на котором сидел маленький седой человек, изысканно одетый, с пронзительными серыми глазами. Он пристально смотрел на него, вопрошая:— Если бы я помог тебе восстановить, возродить Хамерфел, согласился бы ты принести вассальную клятву Хастурам?— Конн!Маркос тряс его за руку.— Где ты был? Знаю, что далеко, — опять со своей девушкой из снов?Конн заморгал от внезапного перехода от ослепительного света в полумрак хижины, в которой тускло светил очаг да одинокая лампа.— На этот раз нет, — сказал он, — хотя точно знаю, что она была где-то рядом. Нет, Маркос, я говорил с королем… — он замешкался, вспоминая имя, — …королем Айданом в Тендаре, и он обещал мне оружие и людей для восстановления Хамерфела…— Милосердная Аварра, — пробормотал старик, — что за сны тебя…— Это не сон, приемный отец. Это не могло быть сном. Я видел его так же ясно, как вижу тебя, — только света там было больше — и слышал его голос. О Маркос, знать бы мне наверняка, что мой ларан может предсказывать будущее! Потому что если это так, то мне немедленно следует отправляться в Тендару и искать встречи с королем Айданом.— Про это ничего не могу сказать, — ответил Маркос. — Я не знаю, какого типа ларан был в роду твоей матери, — вполне может быть, что и такой.Маркос пристально посмотрел на Конна, озадаченный внезапной переменой сюжета «сна». Впервые за много лет его сознание пронзила мысль:«Возможно ли, чтобы каким-то чудом герцогиня Хамерфел выжила и защищала в Тендаре интересы Хамерфелов? Или даже — что в том ужасном ночном пожаре остался жив брат Конна?»Нет, конечно, нет, не это следует считать источником видений Конна, хотя, как всегда об этом помнил старый слуга, тот имел необычайно сильную телепатическую связь со своим братом-близнецом…Конн нетерпеливо спросил:— Так что? Стоит мне отправляться в Тендару — говорить с королем Айданом Хастуром?— Добиться аудиенции у короля не так-то просто, — произнес Маркос, — но у твоей матери были родственники из Хастуров, и ради ее памяти они, несомненно, замолвят за тебя слово.«Говорить ли ему, что, возможно, его мать и старший брат остались в живых? — спрашивал себя Маркос. — Нет, это лишь усложнит мальчику жизнь и заставит его всю дорогу до Тендары неотступно думать об этом. У него и так уже голова идет кругом…»— Да, — наконец сдался он. — Похоже, тебе действительно надо срочно ехать в Тендару, выяснить, что там известно про Хамерфел и что можно сделать, чтобы помочь нашим людям. К тому же настало время попытаться установить связь с родней твоей матери на предмет помощи, которую они могли бы нам предложить. — Помолчав, Маркос добавил: — Еще я должен сказать, мой мальчик, что пора тебе посоветоваться с людьми, которые лучше меня знают, что такое ларан, все эти видения стали повторяться слишком часто, и я беспокоюсь о твоем здоровье.Конну оставалось только согласиться.…Конн ехал верхом в южном направлении, шел мелкий дождь, сквозь пелену которого нечетко проглядывали очертания холмов. Как только юноша миновал южную границу старинных владений Хамерфелов и оказался в королевстве Астуриас, ему показалось, что у его ног раскинулась сразу вся Сотня Царств. Когда-то даже существовала поговорка, что многие из правителей могут, взобравшись на холм, оглядеть свою страну; и теперь, переезжая из одного микрокоролевства в другое, пересекая границу за границей, Конн видел, что так оно и есть. На юге, как ему сказали, лежали домены Хастуров, где во время длительных войн прошлого блистательному королю Регису IV наконец-таки удалось объединить множество королевств под своей властью.Он пересек реку Кадарин у подножия холмов и въехал в Нескью, о которой говорили, что это самый старый город в мире. Там он переночевал, остановившись у одной семьи, которой Маркос написал сопроводительное письмо. Хозяева встретили его с почестями и представили всем своим сыновьям и дочерям. Конн был не настолько молод и наивен, чтобы не понимать: гостеприимство оказывается не ему лично, а из уважения к его наследным правам и титулу. Но для юноши его лет это было как хмельной напиток. Ему дали понять, что с радостью оставят погостить, но он отклонил это предложение: дела заставляли двигаться дальше.На рассвете третьего дня Конн проехал мимо клубящегося паром озера Хали, в котором водились странные рыбы, и мимо величественных развалин большой Башни, некогда царившей над окрестностями. Ее руины служили памятником глупости людей, начавших войну с применением ларана. Конн не совсем понимал — почему так. Если имеется настолько мощное оружие, то наверняка самый милосердный способ применения его во время войны — моментально им воспользоваться и таким образом завершить войну, пока она не привела к большим потерям. Но он понимал также, что если такое оружие попадет в руки неправой стороны, то наверняка произойдет трагедия. А поразмыслив, Конн решил: даже мудрейший из мудрых не в состоянии определить, на чьей стороне правда.Этой ночью он спал в тени развалин, и, если там водились привидения, им не удалось потревожить его сон.Утром юноша умылся на постоялом дворе, расчесал волосы и переоделся в чистый костюм. На завтрак доел остатки взятых с собой припасов, но это ничуть его не обеспокоило. Конн всегда жил охотой, а теперь, к тому же, у него было много, по его меркам, денег, и он знал, что вскоре доберется до более населенных мест, где сможет купить на них и еду и питье. Как ребенок, которому пообещали угощение, он от всей души жаждал поскорее увидеть город.Ближе к полудню стало ясно, что он уже в городских предместьях. Дороги здесь были шире и ровнее, а здания более старые и высокие. Большинство из них выглядело так, будто люди живут в них с незапамятных времен. Еще совсем недавно Конн гордился новым платьем: пошито оно было из очень прочной ткани. Но при виде своих ровесников, гуляющих по улицам, он понял, что выглядит как деревенский увалень, ибо никто, кроме нескольких престарелых фермеров с выпачканными в грязи сапогами, не носил одежды такого покроя.«С чего это я так разволновался? В конце концов я еду не танцевать на королевском балу!»Но внутренне Конн сознавал, что ему — далеко не все равно. Большого желания жить в городе он не испытывал, но если дороги судьбы ведут его туда, он должен выглядеть не хуже других.Был полдень, и красное солнце стояло высоко в небе, когда его взору предстали стены старой Тендары. Уже через час он въехал в город, над которым возвышался старинный замок Хастуров.Конн не спеша ехал по улицам, глядя по сторонам. Позже он перекусил в дешевом кабаке. Некто, вошедший в таверну, непринужденно помахал ему рукой. Конн никогда прежде не видел этого человека и задумался, встречают ли здесь так дружелюбно всех незнакомцев, или его приняли за кого-то другого.Закончив обед и уплатив по счету, он разузнал, как пройти к дому Валентина Хастура, и, следуя совету Маркоса, направился туда. Проезжая по улицам, он еще раз подумал, не путают ли его с кем-то, ибо пару раз совершенно незнакомые люди махали ему рукой как старому приятелю.Дом Валентина Хастура он нашел без труда, но, прежде чем подойти к двери, некоторое время постоял в раздумье. В этот час дня хозяин мог отсутствовать. Нет, заверил он себя, здесь живет высокосветский дворянин, а не фермер, которому нужно пахать или следить за стадами, поэтому всякий, у кого есть к нему дело, будет искать его дома.Взойдя на ступени, он постучал, и, когда слуга открыл дверь, Конн самым вежливым образом осведомился, это ли дом Валентина Хастура.— Да, если у вас к нему дело, то вы пришли по адресу, — ответил слуга, оглядев Конна и его деревенский наряд с плохо скрываемым презрением.— Тогда скажи Валентину Хастуру, — твердо произнес Конн, — что герцог Хамерфел, его родственник из Хеллеров, просит об аудиенции.Лицо слуги вытянулось от удивления. «И не мудрено», — подумал Конн. Тот впустил юношу в переднюю и пошел докладывать. Через некоторое время Конн услыхал приближающиеся твердые шаги, очевидно — хозяина дома. В комнату стремительно вошел высокий худощавый мужчина с рыжими волосами.— Аластер, дорогой мой друг, я не ожидал тебя в этот час, — произнес он. — Но что с тобой? Вот уж никогда не думал увидеть тебя у себя в доме, не говоря уже — на улице, в таком ужасном наряде! Условились ли вы вчера о дате с Флорией? Мой кузен сказал, что еще вчера ждал тебя поговорить.Тут Конн нахмурился; было совершенно очевидно, что лорд Хастур обращается не к нему, а к кому-то, за кого он его принимает. Валентин Хастур пересек зал, не замечая его взгляда и продолжая дружески болтать:— А как поживает маленькая собачка? Твоей матери она понравилась? Если нет, значит, ей трудно угодить. Итак, что я могу для тебя сделать? — Только тут он поднял глаза и повнимательней посмотрел на Конна. Речь его оборвалась на полуслове. — Минуточку… но ты же не Аластер! — Валентин был совершенно ошеломлен. — Но ты так похож на него! Так кто же ты, юноша?Конн уверенно, без смущения произнес:— Из того, что вы сказали, я ничего не понял. Признателен вам за радушную встречу, но за кого вы меня принимаете?Валентин Хастур медленно произнес:— Я, разумеется, думал, что ты — Аластер Хамерфел, молодой герцог Хамерфел. И я… я полагал, что ты молодой человек, которого я знаю с тех пор, когда ты, то есть он, был еще в пеленках, а твоя мать — мой ближайший друг. Но…— Это невозможно, — сказал Конн. Но теплый прием произвел на него некоторое впечатление. — Прошу прощения, сэр. Я — Конн Хамерфел и благодарен вам за радушный прием, родственник, но…На лице лорда Валентина появилось не то чтобы недовольное, а, скорее, как показалось Конну, — озадаченное выражение. И тут он вдруг просиял.— Конн… конечно же… брат, брат-близнец — но мне всегда говорили, что ты погиб в горящем Хамерфеле.— Нет, — ответил Конн, — это мой брат-близнец погиб вместе с матерью. Даю вам честное благородное слово, что я — герцог Хамерфел и единственный из живущих, кто может претендовать на этот титул.— Ты ошибаешься, — мягко произнес Валентин Хастур. — Теперь я вижу, какая произошла чудовищная ошибка. Твоя мать и брат живы, мой мальчик, и уверены, что это ты погиб. Уверяю тебя, герцогиня и герцог Хамерфел вполне живы и здоровы.— Вы, наверное, шутите, — сказал Конн, чувствуя, что у него голова пошла кругом.— Нет. Зандру меня побери, если б я позволил себе шутить в таких вопросах, — клятвенно заверил его Валентин. — Теперь я начинаю понимать. Твоя мать, мой мальчик, долгие годы горевала, что сын ее умер, когда обрушился горящий Хамерфел. Так, значит, ты — Конн?— А я считал, что это они погибли в пожаре, — произнес Конн, совершенно изумленный. — Вы знаете моего брата?— Так же хорошо, как собственных сыновей, — заявил Валентин, испытующе глядя на Конна. — Теперь, приглядевшись, я вижу, что в вас все же есть некоторые различия: у тебя другая походка и несколько иначе посажены глаза, но вы действительно очень похожи. — Лицо Валентина сияло от возбуждения. — Скажи мне, почему ты пришел в Тендару, Конн, если мне можно так тебя называть. — Он шагнул вперед и заключил юношу в родственные объятия, приговаривая: — Добро пожаловать в мой дом, дорогой мой мальчик.Конн заморгал. Он нашел нежного родственника там, где ожидал встретить чужого человека, и это было для него шоком, хотя нельзя сказать, что неприятным.— Вы говорили о моей матери… значит, она живет здесь где-то рядом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31