— Дай-ка мне эту дудку, — велел Кевин. Гвидион снял ее со стены и принес. Бард протер дудку полой одежды, продул от пыли, а затем поднес к губам, и его скрюченные пальцы коснулись прорезанных в роге отверстий. Он сыграл плясовую мелодию, потом отложил дудку со словами:
— В этом я неискусен — моим пальцам недостает проворства. Ну что ж, Гвидион, раз ты любишь музыку, на Авалоне тебе будет чему поучиться. Ну, а сейчас сыграй мне на этой дудке, а я послушаю.
У Гвидиона пересохло во рту — Моргауза поняла это по тому, как мальчик облизал губы, — но он взял дудку и осторожно подул в нее. Потом он заиграл медленную мелодию, и Кевин, послушав несколько мгновений, кивнул.
— Неплохо, — сказал он. — В конце концов, ты — сын Моргейны. Было бы странно, если б у тебя вовсе не имелось способностей к музыке. Возможно, мы сумеем многому тебя научить. Быть может, у тебя имеются задатки барда, но скорее — жреца или друида.
Гвидион, моргнув, едва не выронил дудку, но успел поймать ее в подол туники.
— Барда? О чем это ты? Объясни! Вивиана взглянула мальчику в глаза.
— Назначенный час пробил, Гвидион. Ты — друид по рождению и по обеим линиям принадлежишь к королевскому роду. Тебе передадут древние знания и тайную мудрость Авалона, чтобы тебе, когда придет твой день, под силу было нести дракона.
Гвидион сглотнул. Моргауза видела, как мальчик жадно впитывает услышанное. Она прекрасно понимала, что мысль о тайной мудрости будет для Гвидиона притягательнее всего, что только могли ему предложить.
— Вы сказали — королевского рода по обеим линиям… — запинаясь, пробормотал мальчик.
Ниниана хотела было ответить, но Вивиана едва заметно качнула головой, и Ниниана сказала лишь:
— Тебе все объяснят, когда настанет должный час, Гвидион. Если тебе суждено стать друидом, то первое, чему ты должен научиться, — это молчать и не задавать никаких вопросов.
Гвидион безмолвно уставился на девушку, и Моргауза подумала: «Гвидион, утративший дар речи, — да, такая картина стоит всех сегодняшних хлопот!» Впрочем, она не удивилась. Ниниана была красива — девушка поразительно походила на молодую Игрейну, или даже на молодую Моргаузу, только волосы у нее были не рыжие, а золотистые.
Вивиана негромко произнесла:
— Все, что я могу сказать тебе сейчас, так это то, что мать матери твоей матери была Владычицей Озера и происходила из рода жриц. В Игрейне и Моргаузе также течет кровь благородного Талиесина, — равно как и в тебе. В тебе слилась кровь многих королевских родов этих островов, сохранившаяся среди друидов, и если ты окажешься достоин, тебя ждет великая судьба. Но ты должен доказать, что достоин этого, ибо королевская кровь сама по себе еще не делает человека королем — нужно еще мужество, и мудрость, и прозорливость. Я так тебе скажу, Гвидион: тот, кто носит Дракона, может быть более подлинным королем, чем тот, кто сидит на троне, потому что трон можно заполучить силой оружия, или хитростью, или, как Лот, родившись в нужной постели, от нужного короля. Но Великого Дракона может носить лишь тот, кто заслужил это право собственными трудами, и не в одной лишь этой жизни, но и за прошлые. Знай, это великая тайна!
— Но я… я не понимаю! — сказал Гвидион.
— Конечно, не понимаешь! — отрезала Вивиана. — Я же сказала, это тайна, а мудрые друиды временами тратят несколько жизней, чтобы постичь даже менее сложные вещи. Я и не хотела, чтобы ты понял — но ты должен слушать, и слушаться, и учиться повиноваться.
Гвидион снова сглотнул и опустил голову. Моргауза увидела, как Ниниана улыбнулась ему, а он глубоко вздохнул, словно долго сдерживал дыхание и лишь сейчас позволил себе перевести дух, и молча уселся у ног девушки, не пытаясь ни объясниться, ни возразить. «Возможно, обучение у друидов — это как раз то, что ему нужно!» — подумала Моргауза.
— Так значит, вы приехали, чтобы сказать мне, что я достаточно долго воспитывала сына Моргейны и что настало время отвезти его на Авалон, дабы он изучил мудрость друидов. Но вы бы не отправились в столь долгий путь лишь ради этого — вы вполне могли бы прислать за мальчиком кого-нибудь из младших друидов. Я всегда знала, что не подобает сыну Моргейны провести всю свою жизнь среди пастухов и рыбаков. И где же еще его судьба, как не на Авалоне? Прошу вас, скажите мне все остальное — о да, за этим кроется что-то еще, я вижу это по вашим лицам.
Кевин открыл было рот, но тут Вивиана резко произнесла:
— С чего это вдруг я должна доверять тебе все свои мысли, Моргауза? Ты ведь только и смотришь, как бы все обернуть к собственной выгоде и выгоде твоих сыновей. Даже теперь Гавейн стоит рядом с троном Верховного короля не только в силу своего происхождения, но и потому, что король любит его. И я предвидела, еще когда Артур только женился на Гвенвифар, что у нее не будет детей. Но тогда мне подумалось, что она умрет родами, и я не захотела омрачать счастье Артура — я полагала, что впоследствии мы сможем подобрать ему более подходящую жену. Но я слишком долго медлила, а теперь он не отошлет ее прочь, несмотря на то, что она бесплодна, — и, как ты видишь, ничто больше не может воспрепятствовать продвижению твоих сыновей.
— Тебе не следует утверждать, что она бесплодна, Вивиана. — Лицо Кевина прорезали горькие складки. — Она забеременела незадолго до битвы у горы Бадон и проносила дитя пять месяцев — и вполне могла бы выносить его. Думаю, она скинула плод прежде времени из-за жары, из-за тесноты в замке, из-за постоянного страха перед саксами… и я полагаю, что именно жалость к ней заставила Артура предать Авалон и отречься от драконьего знамени.
— Но Гвенвифар причинила Артуру столь великий вред не только из-за своей бездетности, королева Моргауза, — сказала Ниниана. — Она — орудие в руках священников, а ее влияние на короля чрезвычайно велико. И если случится все же, что она сумеет родить ребенка и ребенок этот доживет до зрелых лет… Вот это будет хуже всего.
У Моргаузы перехватило дыхание.
— Гавейн…
— Гавейн — христианин, как и Артур, — отрезала Вивиана. — Он желает лишь одного — чтобы Артур был им доволен.
— Я не знаю, — сказал Кевин, — действительно ли Артур так привержен богу христиан, или он делает все это лишь ради Гвенвифар, чтоб порадовать и утешить ее…
— Разве мужчина, нарушивший клятву ради женщины, достоин того, чтобы править? — с презрением спросила Моргауза. — Ведь Артур отрекся от клятвы, верно?
— Я слышал, как он говорил, что раз Христос и Дева Мария даровали ему победу у горы Бадон, он уже не откажется от них, — сказал Кевин. — Более того, я слышал, как он в разговоре с Талиесином сказал, что Дева Мария — та же самая Великая Богиня, и что это она даровала ему победу, дабы спасти эту землю… и что знамя Пендрагона принадлежит его отцу, а не ему…
— И все же, — сказала Ниниана, — это еще не дает ему права выбрасывать это знамя. Мы, Авалон, возвели Артура на трон, и он обязан нам…
— Да какая разница, что за знамя реет над королевским войском? — нетерпеливо перебила ее Моргауза. — Солдатам нужно нечто такое, что воспламеняло бы их воображение…
— Ты, как обычно, упускаешь самое главное, — сказала Вивиана. — Мы должны иметь возможность контролировать с Авалона, о чем они думают и грезят, — иначе мы потерпим поражение в борьбе с Христом и их души попадут во власть ложной веры! Над ними всегда должен реять символ Дракона, чтобы человечество стремилось к совершенству, а не думало лишь о грехе и искуплении!
— Не знаю, — медленно произнес Кевин, — возможно, стоило бы сделать низшие таинства для глупцов, а сокровенные знания доверять лишь мудрым. Быть может, люди слишком легко попадают на Авалон — и потому не ценят этого.
— Ты хочешь, чтобы я сидела сложа руки и смотрела, как Авалон уходит все глубже в туманы, как страна фэйри? — возмутилась Вивиана.
— Я говорю, Владычица, — почтительно, но твердо отозвался Кевин, — что, быть может, теперь уже поздно бороться с этим. Однако сдается мне, что Авалон пребудет вечно, сколько бы веков ни миновало, и человек всегда сумеет отыскать дорогу туда, если он способен на это. А если не сумеет, то, быть может, это знак, что он к тому не готов.
— И все же, — жестко произнесла Вивиана, — я буду удерживать Авалон в пределах этого мира — или умру, пытаясь сделать это.
В зале воцарилась тишина, и Моргауза осознала, что ее бьет озноб.
— Разведи огонь, Гвидион, — велела она и передала вино. — Не хочешь ли выпить, сестра? А ты, мастер Арфист?
Ниниана принялась разливать вино, а вот Гвидион так и не тронулся с места. Он сидел неподвижно, словно заснул или впал в транс.
— Гвидион, делай, что тебе велят… — начала было Моргауза, но Кевин вскинул руку, призывая ее к молчанию, и шепотом произнес:
— Мальчик в трансе. Говори, Гвидион «,
— Все в крови, — прошептал Гвидион, — кровь течет ручьем, словно кровь жертв с древних алтарей, кровь растекается по трону…
Ниниана споткнулась, оступилась, и кроваво-красное вино окатило Гвидиона и плеснуло на колени Вивиане. Ниниана вскочила в изумлении, а Гвидион заморгал и встряхнулся, как щенок. Он смущенно произнес:
— Что… ой, простите… позволь, я тебе помогу, — и он отобрал у Нинианы мех с вином. — Ну и вид, будто кровь пролили. Я сейчас сбегаю на кухню за тряпкой, — и с этими словами он припустил прочь, как обычный проворный мальчишка.
— Вот вам ваша кровь, — с отвращением произнесла Моргауза. — Неужто и моему Гвидиону предстоит с головой уйти в грезы и отвратительные видения?
Вивиана, стряхивая липкое вино с платья, возразила:
— Не следует хаять чужой дар, Моргауза, лишь потому, что ты сама лишена Зрения!
Гвидион вернулся с тряпкой, но когда он наклонился, чтоб убрать лужу, то пошатнулся. Моргауза отобрала у него тряпку и жестом велела одной из служанок вытереть вино со стола и каменных плит. Гвидион казался больным, но если обычно он старался, чтобы Моргауза это заметила, то теперь мальчик быстро отвернулся, словно застеснявшись. Моргаузе до боли захотелось взять его на руки и прижать к себе — ведь это был ее последний ребенок, доставшийся ей, когда все остальные уже выросли, — но она знала, что Гвидион этому не порадуется, и потому осталась сидеть, уставившись на свои сцепленные руки. Ниниана тронула мальчика за плечо, но Вивиана кивком подозвала его к себе; взгляд ее был строг и тверд.
— А теперь скажи мне правду: давно ли у тебя проявилось Зрение?
Гвидион опустил глаза и ответил:
— Я не знал… не знал, что это так называется. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть на Владычицу Озера.
— И ты скрывал его из гордости и любви к могуществу, верно? — тихо спросила она. — Теперь этот дар овладел тобой, и ты должен будешь приложить немало сил, чтобы, в свою очередь, овладеть им. Я вижу, мы пришли в последний момент, — надеюсь, что не опоздали. Тебе трудно стоять? Тогда садись вот сюда и сиди тихо.
К изумлению Моргаузы, Гвидион безропотно уселся у ног жриц. Мгновение спустя Ниниана положила руку ему на голову, а он прижался к ее коленям.
Вивиана же снова повернулась к Моргаузе:
— Как я тебе уже говорила, Гвенвифар не родит Артуру сына — и все же король не отошлет ее прочь. Тем более что она христианка, а их вера запрещает мужчине прогонять жену…
— И что с того? — пожала плечами Моргауза. — У нее уже случился один выкидыш — а может, и не один. И она уже немолода для женщины. А жизнь женщины полна непредвиденных опасностей.
— О да, Моргауза, как-то раз ты уже попыталась воспользоваться этими непредвиденными опасностями, чтобы твой сын мог встать рядом с троном — не так ли? — спросила Вивиана. — Предупреждаю тебя, сестра: не вмешивайся в то, что установлено богами!
Моргауза улыбнулась.
— А мне казалось, Вивиана, что ты — или это был Талиесин? — еще давным-давно учила меня, что все в этом мире происходит в соответствии с волей богов, и никак иначе. Если бы Артур умер, так и не успев взойти на трон Утера, неужели боги не нашли бы другого человека, который послужил бы их целям?
— Я здесь не для того, чтоб вести с тобой богословские споры, скверная ты девчонка! — гневно произнесла Вивиана. — Ты что же, думаешь, что я доверила бы тебе судьбу королевской крови Авалона, будь на то моя воля?
— Но Богиня поступила по своей воле, а не по твоей, — с вкрадчивой яростью отозвалась Моргауза, — и мне кажется, что я уже устала от этой болтовни о древнем пророчестве… Если боги и существуют — в чем я вовсе не уверена, — мне все равно не верится, что они снизойдут до того, чтобы вмешиваться в дела людей. И не стану я ждать, пока боги сделают то, что сделать необходимо. Кто сказал, что Богиня не может действовать и через меня тоже? Чем я хуже других?
Королева краем глаза заметила, как шокирована Ниниана. А, еще одна наивная дурочка вроде Игрейны, тоже верит всей этой болтовне о богах!
— Что же касается королевской крови Авалона, я, как видишь, хорошо о ней позаботилась.
— На вид он кажется крепким и здоровым мальчиком, — сказала Вивиана, — но можешь ли ты поклясться, что не испортила его?
Гвидион вскинул голову.
— Моя приемная мать всегда была добра ко мне! — резко произнес он. — А леди Моргейна не очень-то заботилась о своем сыне, отданном на воспитание, — она даже ни разу не явилась сюда, чтоб узнать, жив ли я!
— Тебе велели говорить лишь тогда, когда тебя об этом попросят, Гвидион, — строго сказал Кевин. — И тебе ничего не ведомо ни о причинах, что заставили Моргейну поступить так, ни о ее замыслах.
Моргауза быстро смерила взглядом барда-калеку.» Неужели Моргейна доверилась этому жалкому ублюдку, в то время как мне пришлось вытягивать из нее тайну при помощи заклинаний и Зрения?» Она почувствовала, как ее захлестывает волна гнева, но тут Вивиана сказала:
— Довольно! Ты хорошо заботилась о нем потому, что это соответствовало твоим целям, Моргауза, но я вижу: ты не забываешь, что этот мальчик стоит на ступеньку ближе к трону, чем Артур в его возрасте, и на две ступеньки ближе, чем твой собственный сын Гавейн! Что же касается Гвенвифар, я предвижу, что она сыграет некую роль в судьбе Авалона:
1 2 3 4 5 6 7