Карета дернулась вперед, и я бросился на помощь сэру Ричарду, чья рапира едва ли могла противостоять рубящим ударам бандитского тесака. Прочное лезвие абордажной сабли взметнулось над головой почтенного джентльмена, и в следующую секунду череп сэра Ричарда был бы рассечен надвое, если бы я не ранил разбойника в предплечье. С воем он выпустил оружие и бежал, растворившись в ночи.
Кучер и форейтор едва удерживали взбесившихся лошадей, карета свалилась боком в придорожную канаву, и мы, бросившись к ним на помощь, услыхали грохот пистолетного выстрела и ощутили едкий запах порохового дыма. Вспышка выстрела осветила возбужденное лицо юного Маддена.
— Я попал в него! — в восторге кричал он. — Я подстрелил своего противника!
Похоже было, что он не ошибся. Атака закончилась. Фрэнк выстрелил в бандита, когда тот попытался открыть дверцу кареты, но не смог, поскольку ему помешала близость крутого откоса. Разбойник лежал в канаве; лицо его, на которое падала полоса света от каретного фонаря, заливала кровь.
Тот, кого я проткнул шпагой, лежал поперек дороги, весь покрытый грязью. Сомнительно, чтобы мой удар оказался смертельным, но голова его попала под копыта лошадей, а тяжелые колеса проехались по нему, так что он был уже мертв, когда мы нашли его.
— Черт с ним, пускай валяется, бандитское отродье, — проворчал сэр Ричард. — Придут из постоялого двора и заберут его. Меня не удивит, если хозяин окажется с ними в сговоре. По одежде это моряк. Один из людей Тауни. Кстати, вы спасли мне жизнь, Пенрит; моя рука за последнее время стала не такой крепкой, как прежде. Тот бандит, что сбежал, измотал ее силы в конец: до сих пор ноет!
Фрэнк что-то кричал из кареты. Оказалось, раненный им человек начал приходить в себя. Пуля только оцарапала его висок, а обильное кровотечение и пятна от сгоревшего пороха создали обманчивое впечатление, будто состояние раненого значительно серьезнее, чем в действительности. Он все еще пребывал в беспамятстве, хотя стонал вовсю. Фрэнк, усевшись на ступеньку кареты, поставил рядом с собой фонарь и внимательно разглядывал бандита.
— Это пират, — заявил он. — Видите татуировку на руке и запястьях? Готов побожиться, что на груди у него выколот корабль под всеми парусами. Он мой пленник, сэр Ричард. Я возьму его с собой и заставлю рассказывать всякие удивительные истории об испанском Мэйне, о Мадагаскаре…
— Вряд ли у него будет возможность рассказывать длинные истории, разве что священнику, прежде чем его вздернут на виселице за ночную работенку, — возразил сэр Ричард. — Многое я отдал бы, чтобы узнать, случайным ли было это нападение, или бандиты пронюхали, что я везу золото из Лондона. Вот какую историю он мне расскажет до того, как я передам его судебным властям!
— Нет, он мой пленник! — настаивал хромой мальчик, глядя на моряка так, словно видел перед собой некое странное морское чудо, выброшенное на берег приливом или демонстрирующееся на выставке в балаганчике на Флит-стрит. — Я заставлю его рассказать о всех своих приключениях. Мы возьмем его в карету и привезем домой.
— Может, так оно и лучше, — согласился дядюшка. — Я сильно подозреваю, что если мы оставим его на постоялом дворе, то завтра он исчезнет; а его следует допросить. Давно пора освободить проезжие дороги от бандитов и сделать их безопасными для добрых людей!
Мы поместили раненого в карету, что оказалось делом нелегким, так как он был весьма тяжелым. Я снял с его головы платок, чтобы использовать в качестве повязки, и обнаружил под ним наполовину лысый череп с протянувшимся поперек длинным шрамом, частично скрытым свалявшимися завитками грязновато-седых волос, которые прикрывали также большую, с перепелиное яйцо багровую шишку за правым ухом.
Одет он был в черную плисовую куртку прямого покроя, немного тесноватую для него в плечах — несомненно, снятую с какого-нибудь трусливого торгаша; кружевная отделка ее потускнела, широкие обшлага поистрепались. Плисовые бриджи его, неимоверно грязные, были заправлены в сапоги испанского фасона с широкими голенищами. Широкий пояс с большой серебряной застежкой поддерживал цветастую полосатую перевязь; на нем висел морской кортик в кожаных ножнах. Обветренное лицо бандита было рябым от оспы и отличалось множеством самых порочных и гнусных черт, какие мне когда-либо доводилось встречать, — хотя в скором времени мне предстояло повидать немало ему подобных.
Нападение бандитов оказалось довольно скоротечным; значительно больше времени понадобилось нам на то, чтобы поднять карету из канавы, поставить ее на колеса и привести в порядок спутанную упряжь перепуганных лошадей. Кобылы нигде не было видно, — мы обнаружили ее в последствии спокойно ожидающую у ворот нашей усадьбы, так что мне пришлось разделить с Доном место на козлах рядом с кучером.
Когда мы добрались до постоялого двора, сквозь плотно закрытые ставни его не пробивалось ни единой искорки света. Во всем Доме, казалось, не было ни одной живой души, и сколько сэр Ричард ни барабанил в дверь, и сколько ни кричали мы все вместе, ответа так и не добились.
— Честные люди уж как-нибудь откликнулись бы, — проворчал сэр Ричард, отдавая распоряжение двигаться дальше. — Будь я окружным судьей, я давно отобрал бы патент у этакого бездельника. Грубиян, угрюмый висельник, мошенник, и жена ему под стать! Ну, погоди: мы займемся тобой, когда придет время!
К усадьбе Мадден-Холл мы прибыли далеко за полночь.
Миссис Мадден — я представлял ее себе важной, чопорной дамой, а увидел перед собой кроткую застенчивую женщину, робеющую перед братом и без ума от сына, — радостно встретила нас, все еще не придя в себя от тревоги и беспокойства из-за нашего долгого отсутствия.
Пирата — юный Мадден настоял, чтобы именно так называли разбойника, — надежно заперли на ночь в каменном помещении с крепкой дверью, где обычно хранили запас сыра, после того, как тот пришел в себя и ему дали по приказанию Фрэнка холодного бекона и кружку эля на ужин.
Я опять заметил странную почтительность, с которой сэр Ричард относится к капризам своего подопечного, и был немало удивлен. Но все мы устали как собаки, и я очень обрадовался, когда меня проводили в отведенную мне комнату с большой широкой кроватью под балдахином, где я вскоре погрузился в блаженный сон, слишком глубокий, чтобы еще раз переживать все приключения сегодняшнего дня.
Глава четвертая. ОСТРОВ МОРСКИХ РАЗБОЙНИКОВ
…Немало их было, веселых парней,
на шхуне «Морская стрела», —
и был капитаном сам Дьявол на ней,
а штурманом — Смерть была!
На следующее утро меня разбудили лучи солнца; пробиваясь сквозь густую крону большого вяза, они сплетали золотую паутину на покрывале постели. Не успел я освоиться с необычностью обстановки и сообразить, где нахожусь, как снаружи донеслось постукивание костыля и палки, затем послышался стук в дверь, залаял Дон, лежавший на коврике у кровати.
— Войдите! — ответил я; дверь открылась, и появился Фрэнк Мадден. Он уселся на стеганом одеяле у меня в ногах. Глаза его сияли.
— Доброе утро, сэр Лежебока! — приветствовал он меня. — Уже шесть часов. Как спалось? Ручаюсь, ваши сны — ничто по сравнению с теми историями, которые я услышал сегодня утром!
— От пирата? — с сомнением поинтересовался я. — Он еще не сбежал от вас?
— Он? Ни за что! Я его приручил. Кроме того, я разбудил Питера, конюха — он когда-то служил на флоте, — и он сторожил Дверь. Все в доме спали, а я узнал столько интересного! О королях, о шелковых зонтиках, об Андриаманитре «благоуханной», о золоте и скалах, о золотых приисках, о рубинах и сапфирах, жемчугах и алмазах, о деревьях, снабжающих путников водой, о деревьях, чья сердцевина состоит из пудинга, о жар-птицах и крокодилах, о куницах трехфутовой длины, о черепахах, способных перетащить на себе целый дом…
— Где же находятся все эти чудеса? — прервал я его.
— На Мадагаскаре и прилегающих к нему островах. И там их еще больше, намного больше! Что вы скажете о несметных богатствах, зарытых в песок, о сокровищах с ограбленного португальского судна, только и ожидающих, чтобы их выкопали и нашли им достойное применение?
— Что я скажу? Пожалуй, лишь одно: сейчас я встану, дабы убедиться, не сон ли это! Грустно подумать: ваш пират, обладая столь ценным кладом, вынужден грабить почтовые кареты на дорогах туманной Англии, где на каждом суку растут веревочные петли!
— Нечего насмехаться надо мной! А я еще так рассчитывал на вас!
Он недовольно насупился, но взгляд, брошенный им на меня, был достаточно лукавым и проницательным.
— Рассчитывать вы можете, — сказал я, одеваясь. — Но все эти россказни сильно смахивают на попытку вашего пирата спасти свою шею от петли. Легко напридумать Бог знает чего, когда твои высказывания собираются прервать при помощи пенькового шарфа. Полагаю, сэр Ричард придерживается того же мнения.
— Сэр Ричард! — в тоне хромого мальчика прозвучало довольно мало почтения как к уму своего опекуна, так и к его авторитету. — Пойдите и сами побеседуйте с нашим пленником!
— Именно так я и сделаю, — ответил я, поддаваясь его настроению, ибо он буквально весь кипел от энтузиазма и просто жалко было разрушать его иллюзии.
Мне даже самому захотелось зайти к пирату, ибо разговоры о золоте и драгоценных камнях оставили след и в моей собственной душе. Мои предки плавали с Хокинсом и Гренвиллем, и многие дома в Девоне все еще хранят разные диковинки, привезенные ими из-за моря, так что тяга к приключениям по праву может быть отнесена к основным свойствам моей натуры. Во всяком случае, какую бы ерунду ни болтал пленный грабитель, его стоило послушать, — хотя подобное заключение и свидетельствовало о том, что сэру Ричарду следовало бы более мудро подойти к выбору учителя для парня, чьи мозги забиты морской романтикой и чья душа благодаря физическим недостаткам и его тела тем более стремится к нарушению любых условностей.
Мы застали сэра Ричарда бодрствующим, уже в сапогах и со шпорами. Он нетерпеливо прохаживался по столовой в ожидании почек и бекона, все еще возмущенный поведением хозяина постоялого двора и готовый отправиться верхом сначала в таверну, а потом — к соседу, некоему Клиффорду Бруку, местному судье. Он собирался организовать доставку тела мертвого бандита, обнаруженного на дороге, и передать властям пленника, чтобы потом заняться облавой на сумевшего улизнуть грабителя.
— Что я слышу? — нахмурясь, сердито обратился он к юному Маддену. — Вы, оказывается, сплетничаете с захваченным бандитом?
— Он мой, — возразил хромой юноша. — Послушайте-ка лучше, дядюшка, что он рассказывает…
К моему неописуемому изумлению, сэр Ричард явно заинтересовался историями, которые лились из уст Фрэнка нескончаемым потоком. Впрочем, они были достаточно обстоятельны и казались куда более достоверными, чем этого можно было ожидать.
Зарытый клад принадлежал Тауни, пиратскому главарю. Он из упрямства скрыл его местоположение, так как понимал, что выдача места, где закопаны сокровища, едва ли изменит его судьбу, даже если ему и поверят. На маленьком безымянном островке к северу от Мадагаскара, где погибло на рифах его судно, он спрятал награбленное добро, опасаясь, как бы его не присвоили те, кто явится их спасать, поскольку от команды Тауни осталась только десятая часть…
В глазах сэра Ричарда светилось нечто большее, чем просто алчный огонек; казалось, в них отразился блеск золота, они словно покрылись тонким золотым налетом.
— Если бы это было правдой! — вздохнул он, похлопывая стеком по голенищу. — А что там, в тех сокровищах?
— Жемчуг, драгоценные камни, слитки золота и слоновая кость.
— Дядюшка, давай снарядим корабль на те деньги, что причитаются мне, а проводником возьмем с собой нашего бандита!
По-моему сэру Ричарду не очень понравилась идея использовать деньги своего подопечного для такой цели. Тем не менее он продолжал размышлять на эту тему, поражая меня своей чрезмерной доверчивостью. Тогда я не знал еще, какая тайная причина понуждала его поверить в столь дикую выдумку.
— А место, где зарыт клад, он знает? Карту может показать? — поинтересовался он.
— Карту? — Вопрос, казалось, захватил юного Маддена врасплох. — Я не знаю. А что, должна быть карта?
— Иначе дело не стоит и выеденного яйца. Мы допросим его — после завтрака. А, вот наконец и почки!
Мы сели за стол, однако Фрэнк сразу улизнул, сославшись на отсутствие аппетита. Я догадался, что он просто не может позволить аппетиту встать между ним и возможностью поскорее справиться о наличии карты, ведущей к сокровищу, — мысль о ней заполнила его целиком, напрочь вытеснив все остальное.
Правду сказать, мой аппетит тоже заставлял желать лучшего, да и сэр Ричард относился к содержимому своей тарелки как-то безразлично.
— Иногда самые невероятные истории оборачиваются правдой, — заметил он. — Тауни прослыл довольно удачливым пиратом. Его сняли с арабской дхоу — плоскодонной шхуны местных работорговцев — в Мозамбикском проливе, и он ни словом не обмолвился о сокровищах, заявив, будто все его имущество погибло во время кораблекрушения. Те двое, которых повесили вместе с ним, оказались такими же упрямцами.
— Я тоже слышал об этом, — сказал я. — Ведь мне пришлось стать его биографом, — и я рассказал сэру Ричарду о своем сочинительстве, над чем он от души посмеялся.
— Если вся история не окажется выдумкой, то мы сможем здорово поправить наши дела, — заявил он, и я, считая его достаточно богатым человеком, немало удивился, пока не вспомнил тот алчный блеск в его глазах, о котором уже упоминал.
— А как удалось другим членам его команды избежать виселицы? — спросил я.
— Офицеры английского военного фрегата, захватившего арабских торговцев живым товаром, опознали среди невольников только Тауни и двух его подручных. Остальных отпустили с миром, приняв за обычных рабов, поскольку, на их счастье, они были еле живы от голода и болезней. Главари же не выдали их, надеясь, очевидно, что те помогут им спастись от петли…
Достоинство сэра Ричарда не позволяло ему допрашивать пленника среди сыров, и он распорядился доставить его к нам в библиотеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32