Это было прямым предупреждением Менжинскому и своего рода указанием, как надо поступать с Троцким.
Особая группа для осуществления специальных операций за рубежом по отношению к российской контрреволюции, в том числе для ликвидации политических противников советского строя, была создана при председателе ОГПУ В.Р. Менжинском в конце 1920-х годов. В нее входили сотрудники ИНО ОГПУ, а также политэмигранты из Коминтерна, направленные в Особую группу Димитровым, Мануильским, Долорес Ибаррури.
В начале 1935 года сотрудник ИНО СМ. Шпигельглас получил от Сталина (через Ягоду) устное задание «ускорить ликвидацию Троцкого». Он привел в действие агентуру НКВД во Франции, среди которой был и Порецкий (Игнатий Рейсс), который, скорее всего, и выдал этот замысел Троцкому. Но о Порецком — Рейссе скажем отдельно. Сейчас же заметим, что это предупреждение послужило одной из причин того, что Троцкий поспешил уехать из Франции, чтобы скрыться в Норвегии.
Следы Троцкого часто терялись, и это вызвало возмущение Сталина. На февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года Сталин обвинил органы госбезопасности: «У нас не хватает одного: готовности ликвидировать свою собственную беспечность, свое собственное благодушие, свою собственную близорукость…» В резолюции по докладу Ежова отмечалось, что ГУГБ НКВД имело возможности еще в 1932—1933 годах вскрыть заговор троцкистов и покончить с ними (читай — с Троцким). В резолюции говорится о «непресеченных связях» некоторых должностных советских лиц в Берлине с Седовым, о «преступных» сношениях начальника СПО ГУГБ НКВД Молчанова с троцкистом Фурером и т.д.
В постановлении Пленума ЦК Наркомвнуделу предлагалось «довести дело разоблачения и разгрома троцкистских и иных агентов до конца (курсив мой. — И.Д.) с тем, чтобы подавить малейшее проявление их антисоветской деятельности», предлагалось «укрепить кадры ГУГБ НКВД новыми людьми». Было также предложено «добиться организационного укрепления надежной агентуры в стране и за рубежом». Был найден и козел отпущения — Ягода. Он был арестован за принадлежность к троцкистам и расстрелян.
Теперь сделаем небольшое отступление. Почему сам Сталин не был достаточно настойчив в своих приказах на устранение Троцкого до конца 1938-го — начала 1939 года? Почему его категорический приказ поступил именно в это время, а не раньше? Почему после убийства Троцкого советские спецслужбы быстро потеряли интерес к троцкизму, который без лидера уже не представлял опасности для Сталина?
Чтобы гипотетически ответить на эти вопросы, перенесемся из 1938 года в год 1941-й, когда немецкие танки уже шли по нашей земле.
1 июля 1941 года, через неделю после начала войны, сотрудники 4 отдела НКГБ СССР Агаянц и Клыков составили «постановление о прекращении агентурного дела», связанного с Троцким и троцкистскими изданиями за рубежом. В утвержденном затем постановлении говорилось, что «весь этот материал уже никакого оперативного интереса не представляет».
А ведь если бы Лев Троцкий был ликвидирован еще в 1936— 1937 годах и троцкистское движение развалилось и не представляло бы «оперативного интереса», можно ли было с такой помпой организовать Московские процессы, где главным обвиняемым были Троцкий и троцкисты, руководившие нашими «доморощенными» троцкистами из-за рубежа?
Это только гипотеза, но я не исключаю того, что сам Сталин не был особенно заинтересован в ликвидации Троцкого до ликвидации своих противников в Союзе ССР.
Расправа
После смерти Седова «Тюльпан» остался не у дел. К тому же к нему с недоверием относились «Соседка» (Л. Эстрин) и гражданская жена Седова Жанна. Его пытались устроить непосредственно к Троцкому в качестве охранника, но из этого ничего не вышло. Центр продолжал требовать прямого проникновения к Троцкому, и из Испании и СССР в Мексику стали приезжать люди, готовые к выполнению особых заданий. Но никому к Троцкому проникнуть не удалось. Сталину надоела эта бесплановая суета вокруг Троцкого (или настало нужное время), и он решил лично поставить задачи исполнителям приказа о ликвидации Троцкого.
В марте 1939 года в Кремль был вызван Лаврентий Берия, недавно назначенный на пост наркома внутренних дел. Он взял с собой комиссара безопасности 3-го ранга, Павла Анатольевича Судоплатова, который в это время находился не у дел и ожидал ареста, но в действительности намечался на должность заместителя начальника ИНО. Вот как вспоминал Судоплатов об этой встрече.
«Сталин был внимательным, спокойным и сосредоточенным, слушая собеседника, он обдумывал каждое сказанное ему слово. Берию Сталин выслушал с большим вниманием. По мнению Берии, левое движение за рубежом находилось в состоянии серьезного разброда из-за попыток троцкистов подчинить его себе. Тем самым Троцкий и его сторонники бросали серьезный вызов Советскому Союзу. Они стремились лишить СССР позиции лидера мирового коммунистического движения. Берия предложил нанести решительный удар по лидеру троцкистского движения за рубежом и назначить меня ответственным за проведение этих операций. Моя задача состояла в том, чтобы, используя все возможности НКВД, ликвидировать Троцкого. Возникла пауза. Разговор продолжил Сталин.
— В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена.
Сталин начал неторопливо высказывать неудовлетворенность тем, как ведутся разведывательные операции. По его мнению, в них отсутствовала должная активность. Он подчеркнул, что устранение Троцкого в 1937 году поручалось Шпигельгласу, однако тот провалил это важное правительственное задание. (В хранящемся в архиве СВР документе 1946 года сказано: «…до 1940 года предпринято несколько попыток ликвидации Троцкого. Организация дела была такова, что в настоящее время невозможно сказать, кто именно тогда был привлечен к этому делу, где эти люди, и в какой степени они информированы о существе дела и его организаторах». От себя добавим, что неизвестно и то, имели ли место эти попытки.)
Затем Сталин посуровел и, чеканя слова, словно отдавая приказ, проговорил:
— Троцкий должен быть устранен в течение года, прежде чем разразится неминуемая война… Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну.
После оценки международной обстановки и предстоящей войны в Европе Сталин перешел к вопросу, непосредственно касавшемуся меня. Мне надлежало возглавить группу боевиков для проведения операции по ликвидации Троцкого, находившегося в это время в изгнании в Мексике. При этом Сталин избегал слова «ликвидация», говорил об «акции», об «устранении».
В случае успеха операции, пообещал Сталин, партия никогда не забудет тех, кто в ней участвовал, и позаботится не только о них самих, но и о членах их семей.
Я попросил разрешения привлечь к делу ветеранов диверсионных операций в Гражданской войне в Испании.
— Это ваша обязанность и партийный долг — находить и отбирать подходящих и надежных людей, чтобы справиться с поручением партии. Вам будет оказана любая помощь и поддержка. Докладывайте непосредственно товарищу Берии и никому больше. Представляйте всю отчетность по операции исключительно в рукописном виде.
Аудиенция закончилась, мы попрощались и вышли из кабинета».
В тот же день Судоплатов был назначен заместителем начальника разведки и занял кабинет, в котором до ареста сидел несчастный Шпигельглас, к этому времени уже расстрелянный. Так началась операция, вошедшая в историю советской разведки под названием «Утка».
* * *
Так как проникнуть на виллу или в окружение Троцкого не удавалось, в Мехико была начата шумная кампания против Троцкого. На улицах города были расклеены листовки с требованиями выслать Троцкого из страны. В них Троцкого обвиняли и в предательстве интересов рабочего класса, и в сотрудничестве с фашистами и иностранными разведками, и в подготовке военного переворота в Мексике с целью установления фашистской диктатуры.
Окружение Троцкого и он сам били тревогу. По его просьбе была усилена полицейская охрана особняка. Удалось спугнуть некоего посетителя, оставившего пакет с взрывчаткой. Охрана засекала машины и людей, которые медленно проезжали или проходили мимо особняка, внимательно разглядывая его. Возможно, что это было частью психической атаки на Троцкого с целью заставить его бежать из Мексики (куда?) или прекратить свою деятельность.
Преследованиям подвергались и многие соратники Троцкого. Их адреса удалось заполучить «Тюльпану», когда Седов в августе 1937 года, уезжая из Парижа, поручил ему вести переписку и для этого передал блокнот с адресами, за которым до этого долго и безуспешно охотились. Но запугивание Троцкого было лишь частью операции.
* * *
С согласия Берии и Меркулова и с личной санкции Сталина непосредственным руководителем операции «Утка» был назначен Эйтингон, личность далеко не ординарная. Выходец из бедной еврейской семьи, бывший эсер, в 1919 году он стал членом РКП(б), а с 1920 года сотрудником ВЧК. Участвовал во многих острых операциях. Перейдя в ИНО, работал в Китае, а затем в Анкаре, где организовал слежку за Троцким.
Являясь заместителем начальника Особой группы Якова Серебрянского, «дяди Яши», Эйтингон большую часть времени проводил в зарубежных командировках, где находился на нелегальном положении, выполняя особые задания. Во Франции и Бельгии создавал сеть агентуры для ее глубокого внедрения на объекты военно-стратегического значения в случае войны.
После начала Гражданской войны в Испании под именем Леонида Котова он занимал пост заместителя советника при республиканском правительстве. После бегства резидента НКВД Александра Орлова возглавил резидентуру. В этот период он познакомился с будущими участниками операции «Утка» Давидом Сикейросом, Рамоном Меркадером и другими. Эйтингон отвечал и за разведку и за партизанские операции в тылу франкистских войск, руководил контрразведкой и отправкой в Москву испанского золота.
* * *
9 июля 1939 года был составлен «план агентурно-оперативных мероприятий по делу „Утка“». Его подписали начальник внешней разведки П.М. Фитин, его заместитель П.А. Судоплатов и Н.И. Эйтингон («Том») без упоминания их должностей и воинских званий. Указывалось лишь, что «Том» является «организатором и руководителем на месте».
В плане говорилось: «В результате просмотра всех материалов, имеющихся в 5-м отделе ГУГБ по разработке и подготовке ликвидации „Утка“, установлено, что привлекавшиеся (ранее) по этому делу люди использованы быть не могут.
Настоящий план предусматривает привлечение новых людей и будет построен на новой основе.
Цель: ликвидация «Утки».
Методы: агентурно-оперативная разработка, активная группа.
Средства: отравление пищи, воды, взрыв в доме, взрыв автомашины при помощи тола, прямой удар — удушение, кинжал, удар по голове, выстрел. Возможно вооруженное нападение группы.
Люди: организатор и руководитель на месте «Том». Вместе с «Томом» в страну выезжают «Мать» и «Раймонд»».
В плане были и другие пункты, в том числе и смета расходов: 31 тысяча американских долларов на 6 месяцев.
В соответствии с предложением Эйтингона создавались две группы, совершенно независимые друг от друга и даже не подозревавшие о своих «конкурентах».
Первая из них носила название «Конь». Ее возглавлял известный, а в будущем и знаменитый мексиканский художник Давид Альфаро Сикейрос. Его фрески и сейчас украшают здание Рокфеллер-центра в Нью-Йорке. Лично известный Сталину Сикейрос был активистом мексиканской компартии, во время Гражданской войны в Испании он в чине подполковника командовал 82-й бригадой в составе Интернациональных бригад.
Эйтингон, знавший Сикейроса по Испании, восстановил с ним контакт. Каких-либо документов о содержании их договоренности нет, во всяком случае, автору они неизвестны, не упоминаются они ни в «Очерках истории российской внешней разведки», ни в воспоминаниях П.А. Судоплатова. Так или иначе, Сикейрос принялся сколачивать группу боевиков, в основном из числа бывших участников Интернациональных бригад.
Одновременно создавалась еще одна группа — «Мать» — под руководством Каридад Меркадер дель Рио. Прадед этой женщины был испанским послом в России, один из предков — вице-губернатором Кубы, муж— испанским железнодорожным магнатом. Горячая кровь предков бурлила в ней. Бросив мужа, она с четырьмя детьми ушла от него в общество анархистов и бежала в Париж в начале 1930-х годов. После начала войны в Испании вернулась туда и примкнула к местным анархистам. Во время воздушного налета на Барселону была тяжело ранена в живот. Лечилась в Париже.
Старший сын погиб, бросившись, обвязанный гранатами, под фашистский танк. Младший сын, Луис, с группой испанских детей был эвакуирован в Москву, дочь жила с матерью в Париже. Средний сын, Рамон, воевал в партизанском отряде. Эйтингон, еще будучи в Испании, пригляделся к Рамону и решил, что тот достоин лучшей участи, чем смерть под гусеницами фашистских танков. Мужество, стойкость, личное обаяние Рамона позволяли вылепить из него отличного агента, хотя, может быть, сам Эйтингон не знал еще, для какой цели. Он направил Рамона в Париж под видом молодого богача, в силу своих анархистских убеждений враждебно настроенного по отношению к любой власти.
В 1938 году Каридад — ходили слухи, что она была любовницей Эйтингона, хотя это никем не доказано, — и Рамон дали обязательство сотрудничать с советской разведкой. К этому времени их анархические убеждения сменились на коммунистические. В их душах родилась глубокая симпатия к Советскому Союзу, первым вставшему на открытую борьбу с фашизмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64