Но они были пущены с слишком далекого расстояния, и только две из них вонзились в бамбуковые перекладины площадки, а остальные упали на землю к подножию столбов.— Целый град стрел… — вздохнув, сказал Корнелиус.— И град, несущий яд. Наше счастье, что мы находимся за стенами, — отозвался Ван-Горн.— А что мы будем делать потом, — задумчиво сказал капитан, который совсем не был успокоен отступлением пиратов. — Если осада продолжится, что станется с нами?— Ничто не гонит нас отсюда. В этой птичьей клетке совсем не так скверно.— А провиант? У кого из нас есть хоть капля воды?— У меня, правда, есть бисквиты, да только два, а воды… ее нет ни у кого.— Неужели дикари поведут правильную осаду? — спросил Ханс.— Ты можешь быть в этом уверен. Не сумев взять нас силой, они возьмут нас голодом.— Смотрите, они возвращаются! — вскричал Корнелиус. Осажденные, выглянув через бойницы, увидели осторожно пробиравшихся к хижине пиратов. На этот раз они не шли прямо, а прятались, как могли, в кустах; некоторые из них даже ползли по земле, чтобы скрыться от стрелков.— Да они хотят подрубить столбы! — воскликнул Ван-Горн, показывая Корнелиусу двигавшуюся к хижине охапку трав, из-за которой торчали топоры и копья.Корнелиус выстрелил, но ни один крик не последовал за этим.— Промах или наповал, — сказал Ван-Горн.— И с нашей стороны движутся топоры и копья! — закричал Ханс. Ханс и капитан выстрелили в одно время, но и их пули пропалидаром: пираты, скрытые за охапками трав, двигались к хижине.— Под землей они, что ли, прячутся? — ворчал Ван-Горн. — Не могу различить ни одного живого существа.Но тут человек двадцать папуасов выскочили из-за прикрытия и под дулами ружей бесстрашно бросились бегом к хижине. Прежде чем кто-нибудь наверху успел разрядить свое ружье, пираты добежали до столбов и так сильно ударили по ним своими парангами, что две подпорки тотчас рухнули.Три выстрела ответили на эту атаку. Два пирата упали как подкошенные; третий побежал было прочь, вопя что есть мочи, но он сделал только несколько шагов и повалился на землю. Остальные скрылись в кустах.— Они храбры, эти разбойники. Нам остается только надеяться, что они не захотят терять по нескольку человек при каждой атаке, иначе, подсекая так столбы, они скоро свалят хижину, — заявил Ван-Горн.— Ну не так-то скоро, — вмешался капитан, — столбов так много, что им придется всем полечь до того, как хижина рухнет на землю. Мне думается, что после того, как их проучили во второй раз, они не полезут снова в атаку. Но глядите в оба, чтобы встретить их и в третий раз так же.Все пятеро застыли у бойниц в напряженном ожидании.Пираты снова скрылись в лесу, но они не думали совсем уходить, время от времени снова слышался свист стрел, но и эти не долетали до хижины.Было ясно, что дикари не желали больше подвергаться новой опасности: меткие выстрелы осажденных заставили их отказаться от открытого нападения. Теперь они окружили хижину, чтобы не допустить бегства противника.Капитан был прав: пираты, испытав меткость стрельбы окруженных ими людей, готовились взять их не силой, а измором.Как бы то ни было, остаток ночи прошел спокойно, без новых атак пиратов и без стрельбы осажденных.В хижине, конечно, не жалели об этом: хотя в запасе зарядов было еще немало, однако беспрестанно расходовать их было слишком опасно.Взошло солнце и осветило окружавшие поляну леса.Положение обоих лагерей оставалось неизменным. Папуасы рассыпались по опушке леса, скрываясь за громадными стволами деревьев. Их голоса доносились до хижины.А в хижине осажденные обсуждали свое положение, с каждым часом становившееся все более катастрофическим.— Скверные дела, — говорил Ван-Горн. — Если осада затянется, я не знаю, как мы будем бороться с голодом и особенно с жаждой.— Если бы знать, что вблизи есть родник, — сказал Корнелиус, — я отправился бы туда. С меня достаточно этого заточения.— Но оно только начинается. Тебе оно успеет еще наскучить: пираты и не думают уходить из леса, — возразил капитан.— А если попробовать выбить их оттуда…— Как?— Спуститься вниз и напасть на них.— Они забросают нас стрелами, прежде чем мы доберемся до земли; а ты помнишь, что стрелы отравлены.— Однако, как нам быть?.. Не помирать же с голоду.— Будем надеяться, что дикари скоро сами уберутся.— Будем томиться, пока хватит сил.— Ах, хоть бы один разбойник вылез на открытое место, — не выдержал Ван-Горн.— Они держатся за прикрытием. На их месте мы сделали бы то же самое.— Дядя, позволь попробовать вытянуть их из лесу. Там в кустарниках что-то зашевелилось, — сказал Корнелиус.Прежде чем капитан успел ответить, Корнелиус приложился и выстрелил.В ответ на выстрел пираты засыпали хижину стрелами, но и на этот раз они не долетели до своей цели.— Они не хотят вылезать из лесу, — заявил Корнелиус, раздосадованный упорством дикарей.— Конечно, не хотят, они увидели, что имеют дело с хорошими стрелками. Брось попусту расстреливать патроны… Давайте завтракать.— Тощий будет у нас завтрак…— У меня есть три бисквита, — сказал Ван-Горн.— А у меня два, — отозвался Ханс.— У меня ни одного, — заявил Корнелиус.— И у меня тоже, — добавил Лю-Ханг.— А у вас, капитан? — спросил Ван-Горн.— У меня есть трубка и табак, — ответил Ван-Сталь.— В таком случае мы никак не рискуем заболеть от несварения желудка.Они братски поделили между собой пять бисквитов, составлявших весь их запас. Бисквиты были уничтожены в один момент.После завтрака Ван-Сталь, Ханс, Корнелиус и Лю-Ханг отправились отдохнуть, а Ван-Горн остался на карауле. Все четверо были так утомлены, что заснули тотчас же, лишь только вытянулись на циновках.День прошел без новых атак пиратов, не оставлявших все же опушку леса, откуда изредка долетали стрелы: дикари хотели показать свою решимость довести осаду до конца.К вечеру несчастные осажденные жестоко страдали от голода и еще сильнее от жажды. После утреннего завтрака, и такого тощего, у них не было и маковой росинки во рту, а воды они не пили с прошлого вечера.Никто из них, однако, не жаловался, даже Ханс, самый молодой, стоически переносил и голод и жажду, хотя в горле у него пересохло, а язык распух.К концу дня свежий вечерний ветерок принес осажденным некоторое облегчение, но далеко не успокоил их страданий. Теперь всем было ясно, что долго они такого поста не выдержат.— Нужно же наконец на что-нибудь решиться, — заговорил капитан. — Бедный Ханс совсем ослабел.— Я не жалуюсь, дядя, — отозвался Ханс, стараясь говорить бодрым голосом. — Если вы все будете держаться, то и я не отстану от вас.— Нет, мой мальчик, ты еще молод и не можешь быть так вынослив, как мы. Я решился, я иду искать воду или плоды, которые могли бы утолить жажду.— Они убьют тебя, дядя…— Я сумею сойти по лестнице так, что они меня не увидят.— Капитан, я пойду с вами, — вызвался Лю-Ханг.— А я? Обо мне вы забыли, что ли? Пустите меня сойти на землю, капитан. Мне шестьдесят лет: если они и убьют меня, то я уже довольно пожил на свете, — решительно сказал Ван-Горн.— Нет, старина. Ты останешься здесь, чтобы защитить молодых. В шестьдесят лет ты не можешь быть подвижен и ловок, как раньше, а спуск на землю не такая простая штука.— Мускулы мои еще достаточно крепки. Я спущусь так же легко, как какой-нибудь юнга. Я — один; а если они убьют вас, кто довезет ваших племянников до дому?— А ты? Разве ты не моряк и не сумеешь совершить плавание и более далекое, чем до острова Тимор. Да и нечего об этом говорить: пираты еще не убили меня и, надеюсь, не убьют.— Капитан, пустите меня одного. — взмолился Лю-Ханг. — Я бегаю, как лань; они никогда меня не нагонят.— Нет, милый… O!Ван-Сталь быстро повернулся лицом к лесу, где засели пираты.— Что ты увидел? — вскричали Ханс и Корнелиус, хватаясь за ружья.— Блестящую точку, как будто какой-то огонек пронесся над нами во тьме.— Откуда он взялся?— Он вылетел из-за деревьев.— Неужто пираты решили теперь поджечь хижину?— Этого я и боюсь. Подождите: я вижу в лесу огонек.— А я, — прервал его Корнелиус, — я вижу, как пираты пробираются к хижине; они бегут по поляне, прячась по кустам.— Готовьтесь к нападению! Если им удастся поджечь бамбуковые столбы, дом запылает, как спичечная коробка. Ты их видишь еще, Корнелиус?— Да, теперь я вижу и огни в лесу их два, и они движутся. Ах!..Вырвавшееся откуда-то из-за деревьев маленькое пламя пронеслось в воздухе, оставляя за собой хвост искр, и ударилось о наружную часть площадки.Корнелиус, подвергаясь опасности упасть вниз или быть сраженным ядовитой стрелой, ринулся на галерею, чтобы извлечь из дерева эту огненную стрелу до того, как от нее успеет вспыхнуть бамбук.— Самая обыкновенная стрела — сказал капитан, рассматривая вытащенную из столба и принесенную Корнелиусом стрелу, — но с клочком зажженного хлопка на конце.— А! Негодяи! — бесновался Ван-Горн. — И ни один из них не хочет показаться.Вторая огненная стрела пронеслась в темноте; она застряла в стене, угрожая поджечь циновки, сплетенные из камыша и листьев. Ханс поспешно выдернул ее и затушил.— Если вы хотите остаться в живых, — вскричал капитан, — и не хотите быть заживо изжаренными, отбросьте пиратов в лес, иначе вся наша хижина через десять минут будет пылать, как свеча.По команде капитана раздалось сразу пять выстрелов из всех пяти ружей. Огонь был направлен на кусты, откуда, очевидно, посылались огненные стрелы.Начался обстрел поляны. Выстрелы следовали за выстрелами: пули свистели, падали в кусты, в высокие травы, пронизывая их и буравили землю, но ни одна даже не задела кого-нибудь из пиратов: так хорошо они попрятались в зарослях.Пираты, не отойдя ни на шаг, слали одну огненную стрелу за другой. Осажденным было теперь понятно, что папуасы готовы на самые тяжелые жертвы, лишь бы покончить с этой кучкой так яростно сопротивляющихся врагов.Ханс и Лю-Ханг без устали бегали по галерее, но они едва успевали выхватывать горящие стрелы и тушить распространявшийся от них огонь. Трое остальных продолжали обстрел поляны.За десять минут циновки на стенах и бамбуковые столбы уже дважды загорались ярким пламенем, и дважды юноши успевали затушить огонь.Борьба не могла продолжаться долго. Ван-Горн. Корнелиус и капитан осыпали пиратов градом пуль, но огненные стрелы все яростнее сыпались с поляны на хижину. Они летели со всех сторон поляны на галерею, вонзались в циновки стен и в листья на крыше.— Дядя! — вскричал наконец Ханс. — Крыша горит! Мы ничего не можем сделать!..— Проклятие!..— Мы погибнем в огне! — простонал Корнелиус. — Бежим! Бежим!.. Глава восемнадцатая. Неожиданное спасение Воздушная хижина , вся в огненных стрелах, пылала уже в нескольких местах, каждую минуту грозя рухнуть и увлечь за собой в своем падении всех пятерых несчастных осажденных. Крыша, выложенная толстым слоем тяжелых листьев арека и тонким бамбуком, загорелась сразу в двух местах. Горели местами и стены, и часть галереи.Пламя, питаемое сухими листьями и деревом, разгоралось все ярче, заливая багрянцем всю поляну и опушку леса. Облака дыма поднимались над домом; ночной ветер разносил их во все стороны. От хижины отлетали клочья прожженных циновок. На землю, скача по этажам и распространяя огонь по всему дому, падали пылающие головешки.Капитан и его спутники, не в силах затушить пожар, перебежали в еще необъятую огнем часть хижины.Тут их увидели пираты; они выскочили из-за кустов и высоких трав, где до сих пор прятались, и, размахивая своими тяжелыми парангами, с криками торжества бросились к пылающей хижине.Старый штурман, поминая всех чертей, выстрелил в первого пирата, который бежал впереди атакующих. Пират со стоном покатился по земле.Осажденные сейчас же воспользовались замешательством среди противника, вызванным этим удачным выстрелом; не медля ни секунды, они спустили лестницы и один за другим сбежали на нижнюю площадку, пробиваясь сквозь облака дыма и пламя уже горевших столбов.Пираты сперва бросились к телу своего товарища, но заметив маневр осажденных, снова двинулись к хижине.Внезапно они остановились. Издалека, со стороны реки, донеслись отчаянные крики. Дикари прислушивались к ним, явно встревоженные.Все застыли — и пираты, и осажденные. Крики становились все многочисленнее и громче, разрастались в какой-то сплошной рев.Что происходило там? Несомненно, что-то серьезное и непосредственно касавшееся папуасов: осажденные видели, как их враги круто повернули, побежали к лесу и в одну минуту скрылись, направляясь на восток.— Они убегают! — закричал Корнелиус, вне себя от радости. — Мы спасены!— Пусть бегут, — проворчал Ван-Горн. — Слезайте быстрее, не то хижина обрушится на нас.Не прошло и одной минуты, как все пятеро были уже на земле, а еще через мгновение они бежали к лесу, в сторону, противоположную той, куда скрылись пираты.Они перебежали поляну и вошли в лес из диких банановых пальм и орехов.Воздушная хижина горела теперь, как громадный факел, отбрасывая кругом багровые тени и клубы черного дыма. Крыша рухнула; обе площадки, охваченные пламенем, отваливались кусками; пылающие бамбуковые столбы с грохотом падали на землю, воспламеняя вокруг сухие листья и кусты. — Вовремя мы убрались из хижины… Еще несколько секунд — и никто из нас не ушел бы живым, — проговорил капитан.— Но отчего удрали пираты? Ведь мы были почти в их руках? — настойчиво спрашивал Ханс.— Очевидно, на берегу происходит какая-то битва. На пиратов напало, наверно, какое-нибудь враждебное им племя, — ответил капитан. — Ты слышишь, какие крики несутся оттуда?— Да, если бы не это неожиданное нападение, — отозвался Ван-Горн, — спеклись бы мы живьем. Хотел бы я знать, что за друзья оказались у нас на этом острове.— Но и этим друзьям нам попадаться не следует. Пусть дикари перережут друг друга, а мы подождем, пока можно будет подойти к реке.Шум становился все сильнее и сильнее. Теперь с берега доносились вопли неистовой ярости. Изредка эти кровожадные крики мешались с глухими раскатами не то барабана, не то другого, подобного барабану, инструмента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22