Амелия послала свою горничную Соланж за охлажденным фруктовым соком, свежими пирожными и крепким ликером, любимым напитком Кита.
— Кстати, — оживился брат, — тебе будет приятно услышать, что дом почти закончен!
Он так гордился своим достижением, что Амелия, решив сделать ему приятное, радостно заулыбалась, хотя не слишком рвалась покинуть Новый Орлеан.
— Разумеется, я довольна. Но и здесь неплохо жилось. Я полюбила этот очаровательный город.
— Вот увидишь, жизнь на острове тебе куда больше понравится. Не хочу, чтобы ты проводила здесь летние месяцы, когда повсюду свирепствует желтая лихорадка.
В Бель-Терр куда безопаснее.
Амелия послушно кивнула, вспомнив прошлогоднюю эпидемию, когда Новый Орлеан покинули все кто мог, сбежав на соседние плантации. Дома были заперты, ставни задвинуты, а смрад переполненных сточных канав сделался невыносимым. Рабы мерли как мухи, заражаясь друг от друга и ядовитых болотных испарений, поднимавшихся из топей, которые окружали город, и висевших над рекой.
— Кроме того, — добавил Кит, — на Бель-Терр я могу приезжать в любое время незамеченным, не возбуждая подозрений и не рискуя навлечь на себя гнев Клейборна.
— Кит! — выдохнула девушка, положив руку ему на плечо. — Ты не считаешь, что нам пора покинуть эти места? Если хочешь, мы вернемся в Виргинию…
— Прошу тебя, Ами, не начинай снова! — нетерпеливо бросил Кит, отстраняясь от нее, чтобы устроиться на стуле под тенью пальмовых листьев. — Пока у меня нет иного выбора. Как только капитан Джек захватил меня, я стал считаться таким же пиратом, как все остальные. По чистой случайности я избежал виселицы. Поймали бы меня вместе с командой Джека, повесили бы в Порт-Ройале. Бедняга Климент… он расплатился за меня, поплясал джигу на конце веревке за все преступления, что его вынудили совершить Мне чертовски повезло уйти с Лафитом.
— Так повезло, что каждый раз, когда приезжаешь в Новый Орлеан, я боюсь твоего ареста! — бросила она куда язвительнее, чем намеревалась. — О, Кит, просто я так волнуюсь за тебя и о том, что когда-нибудь неминуемо случится. Сам понимаешь, все это не может продолжаться вечно.
— Конечно, знаю, — отмахнулся Кит, сдвинув брови. — Я в отличие от моих товарищей не трачу все, что попадает в руки, до последнего цента. Вот уже давно я коплю деньги и сумел выстроить себе дом на собственном клочке земли, хотя это не совсем то, чего я хотел. Когда-нибудь я смогу навсегда уехать и начать новую жизнь. Если не пожелаешь остаться со мной, я отошлю тебя, куда скажешь…
— Нет, я никогда тебя не покину, — поклялась пристыженная сестра, встав на колени рядом с Китом. Он нежно погладил ее по волосам и улыбнулся, когда она призналась:
— Просто страшусь снова тебя потерять.
— И я тоже, — кивнул Кит.
Во дворике было тихо, уличный шум почти не проникал за запертые ворота; здесь, в привычном уюте, все казалось надежным и безопасным.
Кит с сожалением покосился на сестру Она права, но он никогда не откроет ей этого Кольцо сужается, особенно с тех пор, как губернатор удвоил усилия по избавлению Баратарии от пиратов и Жана Лафита, публично объявив о своих намерениях.
Лафит, с типичной для предводителя пиратов бесшабашностью, вернулся в город и окунулся в вихрь развлечений. Его обеды посещали самые известные жители города, включая богатейших торговцев, сам он имел дерзость показываться в кафе — правда, в компании влиятельных друзей. Более того, Лафит нагло объявлял даты аукционов по продаже рабов и товаров, похищенных с захваченных судов.
Едва Клейборн назначил расследование, большое жюри предъявило обвинение в пиратстве Жану Лафиту и другим обитателям Баратарии. Пьера осудили как «соучастника и пособника» и бросили в кутузку без права внесения залога. Жан, разумеется, немедленно заручился услугами известнейших адвокатов, Джона Граймса и Эдварда Ливингстона, которые принимали присягу самого Джорджа Вашингтона при вступлении последнего в должность. Но алчность — весьма соблазнительная приманка, и Граймс отказался от должности окружного прокурора, чтобы принять дело, а вместе с ним и жирный кусочек в виде двадцати тысяч долларов за защиту Пьера Лафита.
Но даже если Пьера и оправдают, конец близок. Нет, Кит правильно поступил, выстроив дом на песчаном островке в Мексиканском заливе. Там Ами будет в безопасности, пока не настанет время потихоньку улизнуть и заняться бизнесом где-нибудь подальше отсюда. Кит подумал о Виргинии, о пещерах и крошечных озерцах, которые так любил в детстве, зеленых полях и невысоких холмах, где можно нажить состояние, выращивая табак и хлопок. Какая жизнь ждет его!..
И Ами.
Она стала совсем другой. Постоянная печаль, таящаяся в глазах, особенно когда она думает, что он ничего не замечает. Что же произошло на самом деле? Какие события заставили ее бежать в Испанию вместе с обедневшим аристократом? Не влюбилась же она в него, ясно как день! Амелия никогда не выражала особенных чувств к своему нареченному, если не считать довольно поверхностного сочувствия к его судьбе.
Но и Кит уже успел узнать женщин, многого навидался за последние годы и понимал, что, несмотря на то что Ами довольно удачно разыгрывает безразличие, все же глубоко страдает. Кит готов поклясться, что сердце ее разбито. Дважды ему удалось застать ее врасплох и на глазах сестры блестели слезы, а лицо, искаженное мучительной гримасой, лучше всяких слов говорило о неподдельном отчаянии. Она тоскует по мужчине, в этом нет сомнения. Значит, его долг — найти того, кто причинил ей столько боли.
Кит поднялся, увлекая за собой Ами, и крепко обнял ее тонкую талию. Она сильно похудела, весит не больше ребенка, личико осунулось, и глаза кажутся просто огромными.
— Тереза станет кормить тебя гамбо, чтобы ты набрала жирка на костях. Дом не очень велик, но уютен.
Пусть жизнь не кипит ключом, как в Новом Орлеане, можешь вернуться сюда, когда захочешь. Но ты полюбишь Бель-Терр.
— Разумеется, Кит, — грустно улыбнулась Ами. Брат молча прижал ее к себе, проклиная негодяя, сотворившего это с ней. Если он когда-нибудь встретится с подлецом, тому не жить. Кит зарубит его тесаком, как цыпленка.
Впервые увидев Бель-Терр, Амелия заверила Кита, что только о таком доме и мечтала. Выстроенное из кипарисового дерева, обшитое гонтом, с высокими окнами от пола до потолка, открытое соленому ветерку из залива и солнечному свету, здание действительно показалось девушке обителью покоя. Сам остров был безымянным, хотя Лафит называл его Кампичи. Необитаемая полоска песка длиной в тридцать миль, в стороне от побережья Новой Испании.
Здесь, вдали от города и Баратарии, не появлялись катера таможенников, зато при желании можно было вернуться морем в Новый Орлеан всего задень. «Какафуэго» оказался довольно быстроходным шлюпом, хотя щетинился пушками так, что Амелия в тревоге кинулась к брату.
— Я не забыл уроков, полученных на «Саксессе» и корабле капитана Джека, — сухо возразил Кит. — Больше меня не возьмут в плен.
Они прожили в Бель-Терр почти месяц, прежде чем Кит объявил, что должен уехать.
— Нужно возвращаться, — невразумительно пояснил он и по затуманившимся глазам сестры понял, что она знает, куда и зачем отправляется брат. Разлука была неизбежной, но Кит отказывался извиняться и молить о прощении. Такова его дорога, и Киту придется идти по ней, пока он не накопит достаточно денег, чтобы уехать из Луизианы вместе с сестрой и навсегда забыть о мрачном прошлом.
— Когда ты отплываешь? — тихо спросила она, и Кит постарался не обратить внимания на легкую дрожь в голосе.
— Утром. Но сегодня на берегу устроят праздник.
Кое-кто из мужчин и их женщины весь день готовили.
Будут жареная свинина и вареные крабы. Ты ведь любишь крабов? Помнишь, как ловила их в Виргинии?
— Да, и как одни крабы тянули вниз других, старавшихся улизнуть. То же самое произойдет, когда попытаешься покинуть Баратарию.
Кит не ответил, хотя был согласен с сестрой. Но пока ничего нельзя поделать.
На изогнутом серпом берегу протянулась цепочка костров. Высокий тростник раскачивался над песчаными дюнами, у подножия которых пучками росли ярко-синие полевые цветы. Закатное солнце окрасило воды залива в оранжево-желтые тона. Пылающий багровый шар медленно опускался в огромную разинутую хищную пасть.
Странный завораживающий ритм перекрывал непрестанный шум прибоя. Барабаны выбивали странную, примитивную, волнующую мелодию, давно знакомую Киту, но новую для Ами, не отходившей от брата.
Она восторженно смотрела на темнокожие фигурки, танцующие вокруг огня. В зеленых глазах плясали крошечные языки пламени. Кит познакомил Ами с новыми членами своей команды. В его хриплом голосе звучало предостережение тем, кто осмелится вольничать с сестрой.
Но все были вежливы — на свой лад, конечно. Никому не хотелось навлечь на себя гнев капитана. Он правил железной рукой и не имел ни малейших намерений уступить другому капитанский мостик. Слишком много он потрудился, чтобы занять свое нынешнее положение.
Вскоре Ами совсем освоилась и, улыбаясь, притопывала ногой в такт музыке. От вкусного запаха текли слюнки: на вертелах жарились поросята, и жир с шипением стекал в пламя. Вино, купленное у французского торговца, лилось рекой. Когда стемнело, повсюду зажглись факелы, отбрасывавшие на песок островки неверного света. Женщины танцевали у костров под барабаны и гитары: длинные волосы развевались по ветру, широкие юбки вились у стройных ног. Движения были грациозными, как у профессиональных танцовщиц.
Кит поймал взгляд капризно надувшейся Розы и не удивился, когда та смело подступила к Ами.
— Ты спляшешь с нами?
— О нет, не стоит, — отказалась Амелия, нерешительно посмотрев на брата, но когда тот пожал плечами, неожиданно улыбнулась. — Я бы потанцевала, да не умею.
Ты меня научишь?
Восхищенная согласием леди, которую считала раньше серенькой мышкой, пока Кит не рассказал, как Ами едва не убила насильника на борту арабского дау. Роза торжествующе ухмыльнулась и, взяв Ами за руку, повела в круг танцующих.
Кит со снисходительным видом наблюдал за первыми скованными движениями Ами. Из-под туфель девушки, пытавшейся подражать чувственной грации Розы, летели фонтаны песка. Перед глазами Кита вновь возникла сестра, какой он видел ее на палубе: величественная, грозная в своей неудержимой ярости. Тогда он поразился тому, что женщина может быть способна на такое, и был потрясен, узнав в незнакомке сестру.
Что могло так разительно изменить былую жизнерадостную, милую девочку? Дело не только в пиратах, каким бы ужасом ни стало для нее пережитое. Нет, тут нечто другое. За безмятежным видом кроется постоянная тревога, а может, и безбрежная тоска. Как отрадно видеть, что Амелия хоть ненадолго отвлеклась и искренне веселится.
Смеющаяся Амелия, задыхаясь, приостановилась, чтобы снять туфли, и бросила на брата игривый взгляд.
Стянув заодно и чулки, она оставила их вместе с туфлями возле горничной и вернулась к костру. Кит ответил широкой улыбкой, прислонился к стволу толстого дерева и принялся с удовольствием наблюдать, как сестра на глазах превращается в того озорного чертенка, которого он знал много лет назад. Но постепенно его улыбка померкла.
Едва ее ноги обрели наконец нужный ритм, Амелия подняла руку, вынула из волос затейливые испанские гребни, и черная шелковистая масса водопадом обрушилась на плечи и спину. Сегодня она надела крестьянскую блузку с низким круглым вырезом, как у Розы, белую, с красной вышивкой. В таком наряде куда удобнее и прохладнее, чем в модных туалетах, которые, согласно этикету, принято носить в обществе Нового Орлеана. Юбка тоже была простой, широкой, собранной на длинный шнурок и падающей мягкими складками до самых щиколоток. При малейшем движении тонкий ситец зазывно колыхался.
Теперь она без труда следовала буйному, первобытному бою барабанов и эротической пульсации гитар. Кто-то протянул ей кружку с вином, и Амелия, осушив ее в два глотка, засмеялась и отдала обратно.
Темп все нарастал, музыка становилась все громче, смешиваясь с восторженными криками и хлопками в ладоши. Все новые женщины присоединялись к танцующим. Но глаза мужчин были прикованы к Амелии. В подражание Розе, она кокетливо приподняла юбки, обнажая ноги, искушая зрителей кокетливыми взорами и улыбками, приближаясь и ускользая.
Господи, думал Кит, не зная, смеяться или злиться, сейчас она в точности как одна из них, цыганка, вроде Розы…
Полные губки сложены как для поцелуя, глаза полуприкрыты, на лбу поблескивает пот… В эту минуту не было здесь мужчины, который не хотел бы ее! Пусть танец не представлял собой ничего сложного, но в каждом движении пылала такая страсть, что пираты следили за ней с неподдельным обожанием и нескрываемой похотью. Открытые плечи белели в темноте, выражение лица менялось от мечтательного к дразнящему. Она словно излучала сладострастие, но, несмотря на манящий вид, каждый понимал, что будет непременно отвергнут. Только женщина, опытная, знойная, знающая мужчин и все способы поймать их в сети, может так танцевать.
Киту только сейчас пришло в голову, что ее тоска гораздо глубже, чем он предполагал. И что сестра горюет по навеки утраченному любовнику куда сильнее, чем по Англии. Кто же этот человек и почему покинул ее?
В эту минуту он был готов собственными руками прикончить неизвестного. Как он посмел осквернить и бросить его сестру?!
— Любимый, — прошептала Роза, пытаясь его отвлечь. — Твоя сестра не такая уж леди, какой ты ее считал, верно? Танцует, как цыганка. Как одна из нас.
— Моя сестра всегда была энергичной девушкой, — резко бросил Кит.
— Энергичной? Ах, ты это так называешь? Какая ошибка! Взгляни на нее получше: видишь, она танцует с Мигелем. Нет, она не застенчивая крошка, как я предполагала. Посмотри, что она творит!
Кит в бешенстве сжал кулаки, боясь сорваться. Амелия с ума сошла!
Пока мужчины свистели и топали ногами в знак одобрения, Амелия приняла от кого-то еще одну кружку с вином и, запрокинув голову, допила до дна, прежде чем со смехом швырнуть кружку обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37