Всех, кроме одного. Безумец с мушкетом лишь ухмыльнулся и нажал на спуск.Грохот выстрела расколол утреннюю тишину, согнав с ближайших деревьев стаи голубей и крикливых чаек. Запах серы, дым и пыль наполнили воздух, но зоркие глаза Фейт разглядели красное пятно, расплывшееся на белой рубашке Моргана, и она снова закричала.Ошарашенный, Эдвард обнаружил, что держит в руках заходящийся криком и судорожно извивающийся сверток, а его крохотная соседка, перебравшись через бортик повозки, соскочила на землю. Майлз отчаянно ухватился за поводья, пытаясь удержать свою запаниковавшую лошадь, чтобы она не затоптала Фейт, бесстрашно бросившуюся к скорчившейся в пыли фигуре. Сзади раздавался топот копыт еще одной лошади, нагонявшей их галопом, а впереди два злоумышленника, явившиеся вместе с Томасом, повернули лошадей и понеслись вдогонку за своим предводителем.Не обращая внимания на царившую вокруг неразбериху, Фейт склонилась над Морганом и, заливаясь слезами, положила его голову себе на колени.— Морган! Морган, не покидай меня! Ты не можешь умереть. Пожалуйста, Морган. Я сделаю все, что ты скажешь. Я никогда больше не стану ссориться с тобой. Я люблю тебя. И всегда любила. Неужели ты не понимаешь? О, Морган, будь ты проклят! Где твой камзол? Почему ты не надел камзол? Почему… — Она подняла голову и крикнула: — Дайте мне ваши платки, галстуки, что-нибудь! Он истекает кровью!Когда она снова склонилась над ним, прикладывая скомканную ткань к разрастающемуся красному пятну на плече Моргана, черные ресницы дрогнули, затем поднялись, осветив ее золотисто-зеленым сиянием. Чувственные губы изогнулись, и вкрадчивый голос произнес:— Все? Все, что я скажу?Фейт издала облегченный возглас и осыпала поцелуями его лицо.— Все. Ты сумасшедший, но ты мой сумасшедший и только попробуй отрицать это.— И не подумаю. Я твой, малышка. Кстати, не могла бы ты повторить, что любишь меня? Мне хотелось бы убедиться, что это не ангелы поют у меня в ушах.— Ангелы, как бы не так! Скорее это сам дьявол дышит тебе в уши. Черт бы тебя побрал, Морган, если ты еще когда-нибудь сотворишь такое…— Надо будет научить тебя парочке ругательств, моя фея, — шепнул Морган у самых ее губ. — Странно, что за столько времени ты не усвоила ни одного стоящего выражения. Но начало положено.В его поцелуе не было и намека на слабость, и Фейт уступила властному натиску его губ, прежде чем отстраниться. Всхлипнув в последний раз, она вытерла слезы.— Ах ты, дурак несчастный, — невнятно вымолвила она. — Жалкий, бессовестный, гадкий, противный шелудивый пес. Я никогда не прощу тебя. Никогда!Майлз и Эдвард, оказавшиеся свидетелями этого обмена любезностями, с изумлением взирали на Моргана, расплывшегося в белозубой ухмылке, казавшейся особенно яркой на фоне темной щетины. С силой, неожиданной для умирающего, он сгреб в горсть густые локоны Фейт и привлек ее к себе так близко, что его дыхание обожгло ее щеку.— Ты всегда была способной ученицей, малышка. Ни когда — это слишком долго, но я принимаю твой вызов. Дай мне время, и я докажу, что заслуживаю твоей любви.Глаза Моргана закрылись, и Фейт почувствовала, что он ускользает. В панике она закричала:— Я никогда тебя не прощу, Морган де Лейси, если ты посмеешь умереть!Темные ресницы снова поднялись, и чувственные губы изогнулись в ласковой улыбке при виде серебристых глаз, устремленных на него с мольбой и отчаянием.— Я люблю тебя, Фейт, и всегда буду любить, где бы я ни был. Не бойся за меня, малышка. Больше мне нечего желать. — Он снова закрыл глаза.Обжигающие слезы хлынули по щекам Фейт, капая на его загорелую грудь. Когда мужчины потянулись к Моргану, чтобы поднять его с земли, она прошептала:— Я последую за тобой повсюду, где бы ты ни был, любимый. Помни об этом.Майлз хмыкнул при виде улыбки на лице своего клиента, когда его положили в повозку. Человек, схлопотавший пулю, отправлялся в мир иной с улыбкой на устах. Такого Майлз еще не видел. Глава 38 Драпировки из винно-красного бархата не пропускали полуденное солнце, создавая приятный полумрак в просторной гостиной с мраморным камином, пушистыми коврами и массивной мебелью из ореха, обтянутой золотистой парчой и изысканными гобеленами. Но стоило кому-нибудь приоткрыть шторы, впустив дневной свет, как ярко вспыхивали хрустальные плафоны незажженных светильников, а на золоченой консоли столика в стиле барокко, стоявшего у стены, и полированной поверхности инкрустированного бюро пускались в пляс солнечные блики.Пожилой джентльмен в парике, расположившийся в глубоком кресле у камина, идеально вписывался в эту роскошную обстановку. На изрезанном морщинами лице с резкими чертами, крючковатым носом и упрямым подбородком яростно сверкали глубоко посаженные глаза. Атласный камзол винного цвета и расшитый золотом парчовый жилет, казалось, были специально подобраны, чтобы гармонировать с интерьером гостиной, но мужчина едва ли сознавал это, зачарованно уставившись на молодую женщину, стоявшую посередине комнаты.С рыжеватыми локонами, убранными в простую прическу, в голубом шелковом платье с кружевной отделкой, ладно облегавшем изящную фигурку, она спокойно стояла, сцепив перед собой руки и устремив на него твердый взгляд серебристых глаз.— Вы очень великодушны, милорд, но я не могу принять ваше любезное предложение.— Не можете принять? Да вы не можете отказаться, глупое дитя! Ваш ребенок будет объявлен наследником моего сына и должен получить соответствующее воспитание. — Маркиз побагровел, столкнувшись с неожиданным препятствием для осуществления его планов.— Для этого необязательно жить здесь, милорд, — упрямо возразила Фейт. — Я не могу принять ваше приглашение и не могу оставить своего ребенка. Печально, что наши семьи были разлучены, и я хотела бы исправить это, но не ценой счастья собственного ребенка. Мы вернемся в колонии при первой же возможности.Монтджой повернулся к хрупкой старушке, восседавшей в самом изящном кресле.— Скажите же ей, что она не может уехать. Объясните ей, в чем состоит долг женщины.Старушка улыбнулась, глядя на свою неугомонную внучку.— Ты совершенно права, дорогая, что желаешь счастья своему ребенку. Если бы я больше думала о счастье своей дочери, возможно, ничего этого не случилось бы. Но сделанного не воротишь. Неужели нет ни одного обстоятельства, которое могло бы убедить тебя остаться с нами?Высокому мужчине, прислонившемуся к зашторенному окну, не нужно было видеть замешательство на лице Фейт, чтобы догадаться, о чем она думает. Он скрестил руки на груди и вмешался в разговор:— Вы хотите сказать, что готовы принять в свою семью ирландского разбойника? Вот уж не думаю.— Фейт, ты слишком деликатна с этими людьми. Они глухи ко всему, кроме собственных желаний.Маркиз резко поднялся со своего кресла, потрясая кулаком, и рухнул назад от боли в перевязанной ноге. Он разразился проклятиями, заставившими поморщиться пожилую даму, но Фейт лишь улыбнулась в ответ на эту почти человеческую реакцию со стороны старого тирана, приходившегося ей дедом.— Черт бы побрал вашу ирландскую шкуру, де Лейси! — рявкнул он. — Если бы не вы, она бы с радостью осталась здесь.Глаза Фейт возмущенно сверкнули, но прежде чем она успела что-либо сказать, раздался голос Эдварда. Развалившись на двухместном диванчике, он небрежным жестом указал на Моргана.— Если бы не он, у тебя сейчас не было бы ни внучки, ни наследника. Он принял на себя пулю, предназначенную мне. Приютил Фейт, когда она оказалась в отчаянном положении. И, если ты не забыл, он отец юного Джорджа. По-моему, ты обязан выслушать этого человека.Монтджой откинулся в кресле и проворчал:— Не могу поверить, что Томас… Эдвард резко перебил его:— Придется. Твой красавчик племянник был настоящим дьяволом в душе. Если бы ему удалось прикончить меня, он нашел бы способ ускорить и твою кончину. Неужели ты думаешь, что он позволил бы Фейт получить половину состояния? И я нисколько не сожалею о том, что он сломал свою дурацкую шею, свалившись с лошади. Это избавило нас от множества хлопот.Эта тирада отвлекла внимание маркиза от Фейт. Плечи ее слегка поникли, но, прежде чем она пришла в отчаяние от этих бесконечных препирательств, сильная рука Моргана обвила ее талию. Он проводил ее к леди Карлайл и усадил рядом. Старушка послала ему благодарный взгляд и успокаивающе похлопала внучку по руке.— Они вечно спорят, дорогая. Полагаю, это их способ выражать привязанность. Они не могут жить вместе, но жить порознь они тоже не могут. В сущности, они неплохие люди, просто чересчур упрямые. Сможешь ли ты когда-нибудь простить их?Фейт устало улыбнулась. Из всех, кого она встретила после возвращения в Лондон, леди Карлайл оказалась самой сердечной и ласковой. Она охотно общалась бы с бабушкой и признала в ней родственную душу, если бы не постоянное присутствие вечно раздраженных Монтегю. За время путешествия Фейт имела возможность оценить ум Эдварда и прониклась сочувствием к его одинокому существованию, но он был не из тех, кто пробуждал в людях теплые чувства. Что же до его отца… В этот момент внимание Фейт привлекли громкие голоса на противоположном конце комнаты.— И что с того, что он граф?! По-твоему, я должен тратить бешеные деньги на какого-то ирландского бродягу только потому, что он называет себя графом? Клянусь Господом, Эдвард, на сей раз ты окончательно лишился разума. Он известный разбойник! Пусть отправляется в колонии и разводит своих проклятых лошадей. Там ему и место среди отпетых преступников и потаскушек.Фейт открыла было рот, но Эдвард снова опередил ее, лишив возможности выразить свое возмущение:— Признаться, я и сам подумывал приобрести в тех краях участок земли. Меня поразило плодородие тамошней почвы. Это будет неплохое вложение капитала. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я переселюсь туда на неопределенный срок, пока собственность не начнет приносить доход?— И где, по-твоему, ты возьмешь деньги? От меня ты не получишь ни гроша, пока я жив.Эдвард потер ухоженные ногти о рукав камзола и полюбовался их блеском.— О, нет ничего проще. Конечно, картежная игра — довольно скучное времяпрепровождение, но если с умом вложить выигрыш… Ты и не представляешь, чего можно добиться разумными инвестициями. Как ты думаешь, Морган, из меня получился бы хороший плантатор?Морган, стоявший за спиной Фейт, лукаво усмехнулся.— Не сомневаюсь, Степни. Кстати, мы могли бы объединить усилия. У меня есть пара отличных лошадок. Судя по тому, что я видел, в колониях, там можно разводить лошадей с тем же успехом, что и на изумрудных берегах моей родины.Маркиз снова побагровел, переводя растерянный взгляд с одного мужчины на другого.— Не пройдет и года, как вас обоих убьют и оскальпируют. Впрочем, я этого не допущу. Вы останетесь здесь и займетесь тем, что вам уже принадлежит. Незачем носиться без толку по всему свету.Лицо Эдварда снова приняло скучающее выражение, но улыбка Моргана стала еще шире.— О, я непременно займусь тем, что мне принадлежит. — Он по-хозяйски положил ладонь на плечо Фейт. — Как я понял, Уэсли не возражает, чтобы Фейт помогала ему в его писательских трудах. Поначалу будет трудновато, но я не из тех, кто привык к праздности. Думаю, мы неплохо устроимся и здесь, хотя, должен согласиться с Фейт, в Виргинии это было бы проще. Она не будет ни в чем нуждаться, уверяю вас. Так что можете не беспокоиться за свои деньги, Монтджой. Нам они не нужны.Фейт с улыбкой взглянула на мужа.— Не будь таким самоуверенным, Морган. Я велела Майлзу передать трастовый фонд в распоряжение последователей Уэсли.Морган поперхнулся, а Эдвард кашлянул в ладонь, увидев выражение, мелькнувшее на лице разбойника при этом известии, но ничто не могло омрачить любовь, связывавшую этих двоих. Они улыбались друг другу и были похожи на голубков. Эдвард поерзал на мягком сиденье.— В таком случае дело можно считать решенным, отец. Поскольку де Лейси предпочитает колонии, я отправлю их туда, пусть присмотрят за моими приобретениями. По-моему, из него получится отличный партнер. Ну а ты можешь сделать наследником ребенка Томаса. Похоже, твой покойный племянник не унаследовал неспособность Монтегю к продолжению рода. Надеюсь, ты не забыл, что у Томаса были жена и ребенок?Загнанный в угол, маркиз грозно сверкнул глазами.— Побойся Бога, она же шлюха! Я даже не уверен, что ее отродье Монтегю!Эдвард пожал плечами.— А насчет меня ты уверен? Или Джорджа? Мы живем в несовершенном мире, отец. Не стоит лишний раз копаться в грязи. Фейт носит наше имя, Сара тоже. Будь доволен, что они живы, здоровы и произвели на свет младенцев мужского пола, которым можно передать этот чертов титул. В ближайшее время я вряд ли отойду в лучший мир. Так что мы еще успеем решить, кто станет следующим маркизом Монтджоем. А пока пусть они живут, как им нравится, и будут счастливы.Фейт расслабилась и одарила Эдварда благодарной улыбкой. Морган погладил ее по щеке, и она склонила голову набок, прижавшись к его ладони, шершавой, обветренной, загрубевшей от работы и в то же время удивительно нежной. Морган всегда был нежен к ней. Вспомнив ночи, когда они занимались любовью на пути сюда — после поспешной свадьбы на борту корабля, узаконившей их брак, — Фейт зарделась и обратила жаркий взор на мужа. Он ответил ей не менее пылким взглядом.Заметив это, Монтджой раздраженно хмыкнул. Чертов ирландец! Да, красивый малый, а для женщин нет ничего важнее смазливой физиономии. И Фейт, похоже, не исключение. Ладно, теперь уже поздно. Она родила паренька и, возможно, ждет следующего, поскольку у Эдварда не хватило ума держать эту парочку врозь во время плавания. Маркиз уже имел возможность подержать мальчика на руках. Непоседливый чертенок! В сущности, он не стал бы возражать против еще одного. Да и о ребенке Сары не следует забывать. Пожалуй, Эдвард прав, надо разыскать мальчугана и вернуть в семью. Мысль о двух младенцах в детской и еще одном на подходе наполнила его сердце гордостью. Если повезет, через пару лет он заткнет Нортхэма за пояс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52