Ненависть переполняла Лавинию. У Рейли было все — власть, деньги. Он был хозяином положения и знал это.
— С другой стороны, Хью, — продолжал Рейли, — если ты женишься на мисс Марагон, я разрешу вам обоим жить в моем доме в Лондоне и уступлю вам его насовсем. Так ты согласен жениться?
— Кажется, у меня нет .выбора? — пробормотал Хью.
— Только тот, о котором я тебе сказал.
— А что будет со мной? — спросила Лавиния.
— Вы, мадам, на время останетесь в Равенуортском замке. По моему твердому убеждению, первый год супружества молодоженам полагается жить отдельно от родителей.
Хью весело засмеялся.
— Ну вот, мама, ты и получила подарок! Я сделался женихом. Впрочем, девчонка премиленькая, и я не буду с ней скучать.
— Не позволю! — вскричала Лавиния, бросившись на Рейли, словно в намерении выцарапать ему глаза. — Ты хочешь отнять у меня сына!
Рейли схватил ее за руки и, усмехнувшись, твердо сказал:
— Держи себя в руках, Лавиния! Больше я не потерплю подобных сцен.
От бешенства она едва не помутилась рассудком.
— До следующего понедельника Хью решит, как ему поступить, — продолжал Рейли. — А мы с тобой благословим его на этот брак. Я сполна отблагодарю тебя за это… В противном случае, если ты станешь возражать против того, чтобы мисс Марагон сделалась членом нашей семьи, я сниму с себя всякую ответственность за вашу дальнейшую судьбу.
Умолкнув, Рейли поспешно направился к двери. Он больше ни минуты не желал оставаться в этом обществе.
Его мысли снова возвратились к недавней встрече с мисс Марагон. Теперь он понимал, что она вовсе не собиралась навязывать ему отцовство. Она лишь хотела, чтобы он заставил брата взять на себя ответственность за ребенка. И, конечно, она была абсолютно права. Кто-то должен заставить Хью исполнить свой долг, и он, Рейли, это сделает. Возможно, подобным образом ему удастся избавить Хью от развращающего влияния Лавинии.
Молодая женщина, которую он видел сегодня днем, была не очень-то похожа на то застенчивое и безответное существо, каким описал ее Хью. Она прекрасно умела постоять за себя. Она знала, чего хотела, и могла этого добиться.
Рейли улыбнулся, вспомнив ее решительность. Нужно обладать недюжинной смелостью, чтобы решиться высказать ему в лицо подобные обвинения. В ее зеленых глазах, горевших враждебностью, было что-то притягательное. Возможно, именно она, мисс Марагон, и призвана спасти Хью от его собственной матери.
Как это ни странно, но в глубине душе Рейли, кажется, даже завидовал Хью, что тот сумел покорить сердце такой красивой и темпераментной девушки.
Глава 10
Гнев Лавинии перекинулся на сына.
— Господи, — восклицала она, — что ты с нами сделал, Хью! Я предупреждала, что твои похождения погубят тебя, но ты меня не послушался. Неужели ты раб своей похоти и готов ради ее удовлетворения пожертвовать и мной, и собственным будущим?
Хью недовольно пожал плечами. Нравоучения матери его раздражали.
— Пора тебе одуматься, Хью, — продолжала Лавиния. — До каких пор ты будешь зависеть от Рейли! Он нас даже за людей не считает. Когда ты, наконец, повзрослеешь и сможешь за себя постоять?
— Что я могу сделать, мама? — проворчал Хью. — Ты слышала, что сказал Рейли — мне предстоит сделаться мужем и отцом. Не представляю себе, как можно от этого отвертеться.
— Я никогда не допущу, чтобы ты составил себе такую недостойную партию. Неужели ты не понимаешь, что при определенных усилиях с моей стороны тебе может достаться титул герцога Равенуорта. Вот тогда ты и женишься на подобающей тебе женщине. Когда придет время, я сама подыщу тебе невесту.
Хью взглянул на мать с удивленной улыбкой.
— Разве ты забыла, что титул герцога перешел к моему брату? Сомневаюсь, что он захочет мне его уступить. А кроме того, хотя я Рейли об этом и не сказал.
— Тебе я могу признаться, что я уже состою в браке с Абигейл Марагон.
— Что ты сказал?! — вскричала Лавиния. — Идиот! Ты погубишь нас обоих!
— То была слабость, мама, — оправдывался Хью. — Я женился на ней, потому что в тот момент мне казалось, что я этого хочу. Потом я в этом раскаялся. Я понял, что радости супружества не для меня…
Лавиния помотрела на сына, как на сумасшедшего. Затем ее глаза сузились.
— Любопытно, — задумчиво проговорила она, — почему это она не призналась в этом Реили? В ее интересах было рассказать ему о вашем браке.
— Вовсе нет, мама. Должно быть, ей просто надоело дожидаться моего возвращения. А может быть, она не хочет оставаться моей женой. Вероятно, ей кажется, что я ее бросил.
— Идиот! — снова повторила Лавиния. Но Хью даже не взглянул на мать.
— Я понятия не имел, что она беременна, — сказал он. — Значит, теперь у меня есть дочь… — его глаза лукаво блеснули. — Трудно представить, что ты уже стала бабушкой!
— Заткнись, Хью! Я не позволю тебе над собой издеваться. У нас с тобой большие неприятности, а ты смеешься! Титул и состояние Рейли были почти у тебя в руках!
— Что ты хочешь этим сказать, мама? Лавиния прижалась своей щекой к щеке сына и возбужденно проговорила:
— Ради того, чтобы ты стал герцогом Равенуортским, я готова продать душу дьяволу! Меня ничто не остановит!
— Мне и в голову не приходило, что я могу занять место Рейли. Я не думал об этом, даже когда считал, что его уже нет в живых… Не уверен, что я хотел этого. Мне просто не по силам занять его место…
Прежде всего Лавинии хотелось разжечь в сыне самолюбие, однако она никогда даже не подозревала, что тот такого высокого мнения о своем сводном брате. Ну ничего, придет время, и она разделается с Рейли!
— Когда я вышла замуж, я и не помышляла о том, чтобы сделаться герцогиней, — сказала она. — Для этого было слишком много препятствий. Но когда умер твой дядя, а из Бельгии пришло известие о смерти Рейли, единственной помехой тому, чтобы ты получил титул герцога, оказался Джон… — внезапно во взгляде Лавинии отразилась ненависть. — Но теперь на твоем пути стоит не только Рейли, но еще и эта шельма Марагон, которая хочет навязать тебе своего ребенка!
Хью был немного шокирован ожесточенностью матери.
— Мне ничего не остается, как подчиниться Рейли — я должен поступить, как честный человек, и признать ребенка своим.
— Наверное, ты не в своем уме. Неужели ты думаешь, что я тебе это позволю? — воскликнула Лавиния и, помолчав, продолжала: — Теперь послушай меня. Во-первых, нам нужно избавиться от этой женщины. Как ты полагаешь, от нее можно откупиться?
— Вряд ли. Боюсь, что, в отличие от нас с тобой, мама, у Абигейл есть честь…
Лавиния похлопала сына по руке.
— Не беспокойся. Просто предоставь право действовать мне. Рейли не сможет навязать тебе ребенка и заставить жениться, если не найдет этой женщины. Даже если мне придется истратить все деньги твоего отца, я найду способ от нее избавиться!
На лице Хью промелькнуло беспокойство.
— Я не хочу, чтобы с Абигейл что-нибудь случилось. Я прожил с ней почти полгода. Так долго я не терпел соседства ни с одной женщиной. А с тех пор, как я ее бросил, меня мучает совесть… Тебе это не кажется странным, мама? — виновато пробормотал он. — Скажу больше, мне даже кажется, что я ее по-прежнему люблю ее.
Лавиния снисходительно улыбнулась.
— Ты влюблялся много раз, Хью. Это всегда проходит.
Хью спешно оставил Абигейл, как только получил известие о том, что ни Джона, ни Рейли больше нет в живых. Если бы не эта новость, он скорее всего все еще был бы с Абигейл. Временами он чувствовал, что ему не хватает ее нежности и любви.
— Не вижу ничего ужасного в том, что Рейли узнает о том, что мы уже женаты, — пожал плечами Хью. — Думаю, что даже буду счастлив с Абигейл.
Лавиния побледнела, едва сдерживая гнев.
— Господи, кого я только родила?! — возмутилась она. — За что ты со мной так поступаешь, Хью?
— Она прекрасная женщина, — сказал он. — Уверен, что она тебе понравится.
Лавиния так яростно затрясла головой, что ее волосы рассыпались по плечам.
— Она хоть из состоятельной семьи, Хью?
— У ее братца водятся денежки, но, кажется, Абигейл на них нечего рассчитывать. Мы поселились в самом скромном доме и живя на мои деньги. Пока они у меня были…
— Они у тебя будут! — заверила Лавиния. — Ты женишься и получишь два прекрасных дома и огромное состояние!
Хью устал сопротивляться и сдался. Он всегда уступал матери, поскольку знал, что она позаботится о нем лучше, чем он сам о себе.
— Я готов на все, чтобы ты чувствовала себя счастливой, мама. Но спорить с Рейли опасно. Тебе ведь известно, что он может быть очень жестким. И его угрозы вовсе не пустой звук. Если он пожелает, ему ничего не стоит превратить нашу жизнь в ад.
Глаза Лавинии заблестели.
— Мой глупый сыночек, — улыбнулась она, — ты переоцениваешь Рейли и недооцениваешь свою мать.
Лавиния вошла в темную детскую. Лунный свет мирно освещал колыбель, в которой в свое время спали многие поколения де Винтеров.
Она пересекла комнату и, остановившись, воззрилась на спящего младенца. Глядя на него, она не испытывала никакого умиления.
Меньше всего на свете ей улыбалось сделаться «бабушкой». По крайней мере, не бабушкой этой девчонки. Если бы это был внук — тогда другое дело. Она чувствовала, что в последнее время Хью начинает освобождаться из-под ее влияния, однако знала, что ей нужно делать…
Дитя было таким хрупким и беззащитным, что ничего не стоило лишить его жизни. Для этого было бы достаточно лишь ненадолго прикрыть подушкой его личико — и дело с концом. Никакого крика, никаких следов , никаких признаков борьбы. Никому и в голову не придет мысль о насильственной смерти.
Конечно, потом ей еще придется разделаться с этой новоявленной женушкой своего сына…
Она решительно шагнула к колыбели, но в следующую секунду вскрикнула от боли — кто-то крепко схватил ее за руку и заставил обернуться.
— Я ждал, что ты придешь, Лавиния.
— Что это значит? — воскликнула она, стараясь освободить руку.
— Я знал, что ты обязательно придешь, и решил быть неподалеку. Мне не пришлось долго ждать.
Рейли отпустил ее руку, и она с ненавистью взглянула ему в глаза.
— Надеюсь, ты не станешь подозревать меня в том, что я хотела навредить ребенку?
— Я здесь как раз для того, чтобы ты не смогла этого сделать.
Лунный свет едва освещал его лицо. В нем было что-то завораживающее. Лавиния чувствовала, что Рейли опасен, и это волновало ее. Собственно говоря, она всегда это ощущала, обычно он искусно скрывал свою силу, и только теперь увидела, на что он способен. Она представила себе, каким страстным он мог бы быть в любви, если бы ей довелось оказаться в.его объятиях…
Но она увидела в его глазах лишь презрение. Это было единственное чувство, на которое Рейли был способен по отношению к ней. Они были заклятыми врагами. На свете им двоим было тесно. Один из них должен умереть.
— Мне вовсе нет дела до ребенка, Рейли. Меня лишь интересует эта женщина, — сказала Лавиния.
— А жаль, мадам, — покачал головой Рейли, — ведь этот ребенок — ваша кровь.
— Не стоит, Рейли. Ты затеял рискованную игру.
— Я уже обдумал, как мне поступить, Лавиния. Ты отправишься в Лондон и побудешь там, пока я не найду выхода из положения.
Ее глаза вспыхнули ненавистью.
— Сейчас я у тебя в руках, Рейли, но придет время, когда я сумею тебе отплатить.
— Пока этот день еще не настал, Лавиния, — спокойно сказал он, — ты соберешь свои вещи и завтра в полдень отправишься в Лондон.
Ей хотелось с визгом вцепиться ногтями ему в лицо, но его взгляд испугал ее. Лавиния повернулась и, тяжело ступая, вышла из комнаты.
Рейли взглянул на спящую девочку и легонько коснулся ее нежной кожи. Он понял, как дорога ему эта малышка. Раньше он никогда ни о ком не заботился и теперь почувствовал, как щемящая нежность заполняет пустоту в его душе. Он будет заботиться о ней как о собственном ребенке.
Рейли укрыл ее одеяльцем и вышел из комнаты.
Постучав в дверь миссис Габбинс, он распорядился, чтобы ребенок находился при ней и чтобы кормилица не спускала с нее глаз.
Это требование показалось ей довольно странным, однако она ничего не сказала. Когда Рейли отправился к себе, Элоиза Габбинс зашла в детскую, взяла девочку и унесла к себе.
Глава 11
Кэссиди в задумчивости стояла в спальне Абигейл. Она избегала смотреть в сторону кровати, на которой так страдала и скончалась ее сестра.
Как это печально, что мужчина, которого Абигейл любила и от которого она забеременела, отрицал даже то, что знаком с ней.
Сегодня должна приехать тетушка Мари. Вдвоем они соберут вещи Абигейл и запрут домик. Как бы там ни было, Кэссиди придется вернуться в дом своего брата.
Жизнь казалась ей унылой и пасмурной. Рядом не было сестры. Милая, добрая Абигейл! Какую короткую и печальную жизнь она прожила! Как мало счастья и радости выпало на ее долю. Какой-то мужчина соблазнил ее, сделал ей ребенка, а потом просто предал.
Сердце Кэссиди заныло, когда она вспомнила о младенце, оставленном на попечение герцога. Будут ли там заботиться о нем как подобает? Какая жизнь ждет бедную малышку рядом с этим холодным, бесчувственным человеком? Она сделала ошибку, оставив ему ребенка. Если бы Абигейл видела лицо своего возлюбленного, когда ребенок оказался у него на руках, она бы никогда не доверила ему малютку.
«Да, — подумала Кэссиди, — именно так отреагировала бы Абигейл».
Если бы ребенок остался у Кэссиди, то рядом с ней была бы частичка ее любимой сестры.
Решительными шагами она направилась к двери я сбежала вниз по лестнице. Она должна вернуться в Равенуорт и забрать девочку.
Кэссиди задумалась о том, что скажет бессердечному герцогу, когда вернется за ребенком. В прошлый раз он даже не спросил ее об Абигейл. Теперь она непременно расскажет герцогу, что сестра умерла по его вине.
Взглянув на безоблачное небо, Кэссиди спустилась с крыльца. Сияло солнце, и на ветках дуба чирикали птицы. Полноводная Темза омывала пологие берега. В воздухе пахло свежескошенной травой. Ах, если бы Абигейл видела этот замечательный день!
Кэссиди обошла дом и направилась прогуляться в рощу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41