Она не могла себе позволить жалеть его. Не сейчас.
– И какой же урок дала вам я? – спросила она.
– В тебе есть невероятная сила, Элизабет. Убежденность. Ты как пламя – чистая и сильная. Я пытался сломить тебя, но ты выстояла. Выстояла даже против короля. Думаю, ты никогда никого не боялась, независимо от его положения.
Он удивленно покачал головой.
– Ты предпочла отдаться какому-то шотландцу, но не уступила ни на дюйм. Ты преподнесла мне великолепный урок мужества. После того, как ты в ту ночь убежала от меня, вся в крови, я понял, что ни меч у горла, ни кинжал у сердца не заставят тебя поступить вопреки твоим убеждениям.
Элизабет помнила все события той ужасной ночи, как будто это было вчера.
– Ты продемонстрировала такую силу духа, какой я больше ни у кого не встречал. – Старческий голос упал до шепота. – У меня никогда ее не было.
Томас Болейн спрятал лицо в ладонях и на некоторое время замолчал.
– А потом была Мэри. Моя бедная, юная, доверчивая девочка. Она всегда была ребенком, вечным ребенком, нуждающимся в заботе и опеке. Послушным и ласковым. Если ты была огнем, то она – мягкой глиной, из которой я мог лепить все, что хотел. Так легко было сеять в ней семена моих собственных амбиций. Я никогда не любил мать Мэри и Анны. Она была для меня лишь ступенькой к более высокому положению. Признаюсь честно, я манипулировал Мэри в своих целях. Использовал ее красивое личико и подложил в постель к Генриху. И она послушно легла туда. Думаю, не без удовольствия, но и потому, что так приказал отец. Она никогда не спорила со мной. Никогда!
– Ты оттолкнул ее, отец. Ты не поверил ей, когда она пришла и призналась, что беременна от Генриха.
– Я знал, что она говорит правду, но как дурак поддался на уговоры Сэди, твоей тетки. Она внушила мне, что будет разумней отослать Мэри в Кент до тех пор, пока она не родит. Я всегда знал, что это ребенок короля. Мы просто хотели, чтобы она выносила и родила ребенка в тихом, уединенном месте. Но одного я не мог предусмотреть. Того, что она сбежит.
– Ты знал, что она со мной?
– Мы догадались, когда она бесследно исчезла. Никаких следов! Это заставило меня призадуматься. Сама Мэри не решилась бы на такой шаг. А позже, когда пришло от нее письмо, я узнал это от нее самой.
– Письмо? – Это было для Элизабет новостью.
– Да, письмо, в котором она сообщала о смерти королевского сына при родах.
Элизабет отвела глаза, пряча свое волнение. Она припомнила первые дни после рождения Джеми, когда разочарованная Мэри отказывалась видеть ребенка. Это, несомненно, повлияло на нее. Сообщив в письме о смерти сына, она отомстила отцу за то, что ей пришлось пережить по его милости.
– Мне было очень плохо, Элизабет. Я многое пережил. Когда я представлял себе, что выпало на вашу долю, сердце мое истекало кровью. Подумать только, потерять сына короля, которого он так хотел! И все по моей вине. Я один был во всем виноват.
В голосе отца она слышала боль, а в темных глазах отражался отблеск пережитых мучений.
– Это был еще один поучительный урок. То, как Мэри распорядилась своей судьбой. Я считал Мэри легкомысленной и слабой, но теперь понял, как заблуждался. – Он посмотрел на Элизабет долгим взглядом. – Она стала сильной рядом с тобой.
– Мэри училась на своих ошибках.
– Да. Я подозреваю, что это единственный способ чему-то научиться в жизни. – Он опять отвел глаза, но Элизабет успела заметить, как в них блеснули слезы. – Я оплакал ее ребенка. И не как наследника короля, поверь, а как своего единственного внука… Я же не знал о твоей Джеми!
– Джеми… – машинально повторила она, с трудом вникая в услышанное.
– До сегодняшнего дня я ничего о ней не знал. Я никогда и не подозревал, что вы с Мэри обе зачали в Золотой долине…
Элизабет заставила себя не отвести глаза.
– Дочь шотландца!
Элизабет промолчала и на этот раз.
– Что я наделал, девочка? Какие беды натворил из-за своего упрямства и эгоизма. Оплакивая внука, не смог порадоваться рождению внучки.
Элизабет лихорадочно обдумывала ситуацию. Мэри сделала свой выбор. До последнего дня жизни она хотела, чтобы девочка росла в безопасности, вдали от жестокого и честолюбивого деда. Услышав о письме сестры, Элизабет лишний раз в этом убедилась. Ну что же, замечательно! Так тому и быть!
– Да, Мэри многому научила меня. – Старик покачал головой. – Ее письмо дышало ненавистью и гневом. Только меня она винила в смерти сына. И это правда. Она возненавидела меня… И это девочка, которая так уважала, так слушалась и… наверное, по-своему любила меня. Я сам все разрушил. Я заслужил ее ненависть. Она имела на нее право, как и ты…
Элизабет смотрела, как щуплое тело отца съеживается, спиной вжимаясь в массивное кресло. Все это было так странно. Эта исповедь, обнажавшая душу человека, которого она еще недавно так боялась. Она никак не ожидала такого от отца.
– Вы обе были потеряны для меня. У меня появилась такая пустота в душе, которую ничем невозможно заполнить. Такая боль, на которую я теперь обречен до конца своих дней. У меня осталась только Анна. Она стала единственным утешением после смерти Сэди Экстон.
– Там мадам умерла? – спросила Элизабет.
Новость о смерти женщины, которую она боялась и ненавидела, не принесла никакой радости. Это казалось таким далеким – детство у мадам Экстон как будто относилось к другой жизни, никак не связанной с настоящим, где у нее были Джеми и Эмрис.
– Да, она умерла в страшных муках. Боль грызла ее изнутри, доводя до безумия. Она пряталась от нас в углу комнаты, считая нас слугами дьявола, пришедшими за ее душой.
Элизабет невольно вздрогнула, представив себе эту картину.
– И после ее смерти, – продолжил сэр Томас, – я взял Анну к себе. Она была еще совсем юной. Мне казалось – это прекрасная возможность исправить тот вред, который я сотворил. Я думал, что после тех уроков, которые получил от вас, сумею воспитать ее как надо. Считал, что бог услышал мои мольбы о прощении и дает мне еще один шанс.
– Она, наверное, была потрясена до слез, увидев, как ты изменился.
Томас Болейн тяжело поднялся с кресла и стал беспокойно мерить шагами пространство перед камином. Подойдя к очагу, он протянул руки к погасшему огню, даже не заметив этого. Он отрицательно покачал головой, не глядя на дочь.
– Нет, девочка. Я опоздал. Было уже слишком поздно.
– Поздно для чего? Она больна?
У него вырвался смешок, больше похожий на всхлипывание.
– Она страдает не от телесного недуга, Элизабет. Он у нее гнездится в голове, в душе.
Элизабет в ужасе смотрела на отца. Анна же совсем ребенок! Не может быть, чтобы она уже могла заразиться от короля…
– У тебя такое испуганное лицо, девочка…
– Она болеет тем же, чем была больна Мэри? – осторожно спросила она.
– Дурной болезнью? – Сэр Томас отрицательно покачал головой. – Нет. Пока нет, во всяком случае. Ее недуг совсем другого рода. Морального. Дело в том, что она очень сильно похожа на меня. Ее мысли отравлены мечтами о власти, даже в таком нежном возрасте она планирует свои действия очень тщательно. Она знает, чего хочет, и готова добиваться цели любыми способами.
– Странно слышать, как ты осуждаешь свою дочь за то, что она хочет достичь положения в обществе, отец. Не тебе осуждать ее за это.
Глаза их встретились. Отец не отвел взгляда и кивнул.
– Да, ты права. Я не имею на это права. – Он тяжело вздохнул и вернулся к креслу. С трудом усевшись, он положил худые руки на подлокотники и уставился в камин. – Ну вот, я перед тобой. Совсем старик. Другие в моем возрасте окружены любящими женами, детьми и внуками, а я – Томас Болейн, виконт Рошфор, граф Ормунд, член королевского совета, сижу в чужом доме в чужой и враждебной стране, умоляя дочь о прощении.
Элизабет была потрясена.
– Я должен дожить свою жизнь так, как того заслуживаю – одинокий и отвергнутый. И, боюсь, это еще не самое худшее, что меня ждет впереди. Но я вижу Анну, которая неотвратимо идет к такому же концу, и должен действовать. Боже мой, Элизабет, я сам помог ей встать на путь, который ее погубит!
Элизабет смотрела на солнечный свет, льющийся из окон. Ей не хотелось все это слышать. Судьба Анны – ее личное дело. Самая младшая из них, она всегда отличалась независимостью.
Элизабет знала, что ее сестра очень умна. И даже если в ней проступили черты отца, это может, наоборот, стать для нее благом, помочь выжить в полном хитроумных интриг лабиринте английского двора.
– Элизабет, – окликнул ее отец, выводя из задумчивости. – Анна намеревается выйти замуж за короля Генриха. Мечтает о пышной свадьбе.
– Анна? – удивилась она. – Но она же еще так молода.
– Ей почти семнадцать, – возразил он.
Элизабет вспомнила события четырехлетней давности. Мэри тоже было семнадцать, когда она стала любовницей короля. Хотя Анна тогда была совсем ребенком, но должна же помнить, чего это стоило Мэри. «И какая свадьба? – удивилась она. – Это какой-то бред».
– Но ведь король уже женат.
– Твоя сестра надеется изменить это.
– Господи, зачем? Она что, не знает, чем это закончилось для Мэри? Неужели она не в курсе того, что он болен и так мало значения придает своим романам?
– Королевские лекари утверждают, что вылечили Генриха.
«Ложь», – подумала про себя Элизабет.
– Зачем ей это нужно? Выходить замуж за человека вдвое старше себя. Она что, любит его?
– Любит? – горько засмеялся сэр Томас. – Мне однажды посчастливилось любить. И быть любимым к тому же. И что я сделал? У Анны нет даже этого. Она любит только себя. Нет, девочка, Анна не любит короля. Она хочет быть королевой, только и всего. Элизабет, жажда власти – страшная болезнь.
Элизабет удивленно посмотрела на отца.
– Но ты же не думаешь серьезно, что она ее получит? Ты же прекрасно знаешь короля, наверное, как никто другой. Разве есть хоть малейшая вероятность, что он на ней женится?
В глазах человека, который подчинил все свои чувства восхождению наверх, не было ни триумфа, ни даже намека на удовлетворение, когда он ответил:
– Да, это вполне вероятно. До сих пор Анне удавалось все, что она задумывала. В кулуарах дворца уже ходят слухи о том, что король собирается подавать на развод. Но я, поверь, к этому абсолютно не причастен. И не собираюсь в этом участвовать. Клянусь тебе.
– Ты не одобряешь ее амбиций? – недоверчиво спросила Элизабет.
– Нет. – Томас Болейн помолчал и покачал головой. – Я вовсе не пытаюсь произвести на тебя впечатление, девочка. И не думай, что Анна не смогла бы сама без моей помощи это задумать. Она прекрасно знает, чего хочет, но, к сожалению, еще не знает, что за все нужно платить. Она наивно полагает, что все это увлекательная игра с высокими ставками. Она села на коня и скачет во весь опор к вершине, не оглядываясь и не думая о камнях и кочках. О том, что конь может споткнуться или сорваться в пропасть, увлекая за собой всадника.
Элизабет отвела глаза от лица отца и подошла к каминной полке.
Ее давно не волновала английская политическая жизнь, и было безразлично, какими изменениями в ней грозит появление Анны, борющейся за корону. Как и то, каким образом это может отразиться на всей семье. Она не собиралась возвращаться в Англию до конца своих дней. Но что-то в глубине души отозвалось болью за маленькую сестру, которую они с Мэри покинули в Золотой долине. Хорошая или плохая, она все равно оставалась ее сестрой. Единственной, после трагической смерти Мэри. Элизабет чувствовала, что ей далеко не безразлична судьба Анны.
– Чем все это для нее чревато, как ты думаешь? Что ей угрожает? Надеюсь, угроза исходит не от короля.
– Нет. Король здесь ни при чем. Он очарован ее красотой, молодостью и умом, пока во всяком случае. – Сэр Томас поднял кубок с вином и жадно отхлебнул. – Насколько я могу судить, он уже позволяет себе поворчать вслух о том, что его брак с Екатериной Арагонской нарушает законы божьи. Ведь она была уже обвенчана с его старшим братом, принцем Артуром. Надеется получить специальное разрешение от папы римского. Возможно, это просто политическая интрига. Сейчас он думает, что бесплодность королевы может стать основанием для развода. У него нет законного сына, Элизабет, и он уже не верит, что Екатерина когда-нибудь родит. Мне кажется, он хочет жениться на Анне. А если король разведется, для Анны наступят тяжелые дни. Ей придется за все заплатить… тем или иным образом.
– Но почему?
– Те, кто сейчас пользуются влиянием при дворе, не расстанутся так легко со своим положением. Все старинные дворянские семьи объединятся против этого брака. И Поулсы, и Картенисы – ставленники Екатерины. И они не скоро забудут то, что она для них сделала. Как не простят Анне, что она явилась причиной ее падения. Они дождутся, когда Анна надоест королю, и тогда…
Элизабет неподвижно стояла возле камина, глядя, как у отца поникли плечи.
– Кардинал Уолси, лорд-канцлер, – продолжил сэр Томас, – высказал мнение, что в случае развода король должен жениться на одной из сестер короля Франции. Это единственное приемлемое для всех решение. Уолси и знать не очень-то ладят между собой, но против Анны они объединятся. У меня много друзей при дворе, девочка, и я достаточно наслышан. Готовится целый заговор. Поулсы даже пали так низко, что ищут помощи у любимчика короля Питера Гарнеша, отчаянного головореза. Они пойдут на все, только бы заставить короля поступить так, как они решили.
Элизабет застыла, ничего не видя перед собой. Сэр Томас внимательно посмотрел на дочь.
– Ты знаешь его, да? Он заметно выделялся на турнире, пока твой шотландец не победил его.
– Я помню его…
– Так вот, каким-то образом этот необузданный сэр Питер приобрел в последние годы большое влияние на короля. Думаю, что ни одно решение Генриха не обходилось без совета этого негодяя.
– Этот человек – подлец!
– Интересно, почему ты так думаешь? – Сэр Болейн вопросительно посмотрел на дочь, но не дождался от нее ответа. – С тех пор, как он вошел в доверие у Генриха, наша семья ему почему-то особенно не по душе. А сейчас, когда король увлечен Анной, тем более.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45