Элизабет с тревогой пощупала ее лоб. Нет, жара нет. Напротив, лоб холодный, да и руки ледяные. Элизабет взяла шерстяное одеяло и заботливо укутала Мэри.
Может быть, это очередной приступ болезни? У нее так давно не было никаких болезненных приступов, что они успокоились и поверили, что организм Мэри окончательно справился с заразой. Элизабет обеспокоенно подумала, не приведет ли ее поспешное решение отправиться немедленно в Шотландию к ухудшению здоровья сестры. Ей стало нехорошо при мысли о том, что, возможно, долгая утомительная дорога может оказать на Мэри губительное воздействие. Элизабет крепко сжала ее руки, пытаясь согреть их своим теплом.
– Ты могла видеть меня. Это было так глупо! Я стояла там, на набережной.
Элизабет молча слушала.
– Он приближался ко мне. Он был уже близко от меня. Я видела, он не отрывал от меня глаз. Плащ за спиной трепетал на ветру, но он, казалось, не замечал этого. Мне показалось на секунду, что все вокруг как бы растворилось, остался только он. Я знала, что он подойдет и скажет…
Мэри опустила глаза.
Элизабет почувствовала, как в сердце закрадывается горечь. Ей навстречу пришла боль. Тяжелая тупая боль.
– Он остановился. Совсем рядом. Я подняла голову, посмотрела на него – и… ну, я почувствовала себя как девчонка, которая краснеет и бледнеет при первом свидании. Понимаешь? Сердце отчаянно колотилось, в висках стучало. Только в тот момент я поняла, что никогда раньше никого не любила.
Элизабет стиснула руки так, что побелели костяшки пальцев.
– Он просто стоял и смотрел на меня, слегка улыбаясь. Я почувствовала, что интересна ему, что он ищет моего общества. Я уже давным-давно не испытывала такого ощущения. Просто от одного его взгляда, понимаешь? Как будто он ниспослан мне богом, чтобы разбудить что-то дремавшее в моей душе или умершее, не знаю. И тут…
Элизабет не решалась поднять глаза на сестру. Она сидела застыв, не шелохнувшись, безмолвно ожидая продолжения.
– И тут его окликнули. Его позвал сэр Эмрис Макферсон, и они вместе ушли.
Элизабет смогла наконец расцепить руки и свободно вздохнуть.
– Так ты о Гэвине Кэрре!
Мэри мечтательно смотрела куда-то в пространство.
– Да, это был он. Он так и не произнес ни слова. А я…
Слезы опять выступили у нее на глазах. Она плакала беззвучно и безутешно. Элизабет вновь обняла сестру, пытаясь успокоить. Да, конечно, у Мэри было множество любовников, что и говорить. И во Франции, и во Флоренции. Но она не помнила ни одного случая, когда Мэри была бы столь расстроена, столь безутешна. Даже когда выяснилось, что ребенок, которого она родила, – девочка, и таким образом рухнули все ее безумные надежды на благодарность Генриха.
– Мы встретились с ним впервые, но у меня такое чувство, что я его уже давно знаю. Он – мужчина моей мечты! Ты понимаешь, о чем я говорю, Элизабет? Он – именно тот, кого я ждала… – Она замолчала и виновато посмотрела на сестру. – Но я не ждала… Я прыгала в первую же подвернувшуюся мне кровать! Мне не хватило терпения, теперь я понимаю. Я просто была эгоистична, да? А теперь… когда я встретила его, я наказана за это.
Мэри смотрела покрасневшими, припухшими глазами в пространство перед собой, плечи ее бессильно поникли. Элизабет не знала, чем тут можно помочь, как успокоить ее, чем смягчить бурю чувств, терзающих душу и разум ее непутевой сестры. Голос Мэри стал глухим и напряженным, она пристально вглядывалась куда-то перед собой, словно пытаясь высмотреть врага, потом стала отмахиваться руками, как будто прогоняя кого-то от себя.
– Этот друг, ты думаешь, я не знаю, почему он его увел? Наверняка чтобы предупредить его, чтобы он не имел со мной дела! Чтобы держался подальше от грязной шлюхи! Репутация у меня известная! И самое ужасное, что это правда. Я такая и есть. Потрепанная шлюха – вот кто я!
– Прекрати, Мэри! – оборвала ее сестра. Элизабет попыталась схватить Мэри за руку, но та увернулась и продолжала:
– Ты же сама знаешь, что это правда. А Гэвин – я еще раз его видела, – он подошел к нам, когда мы садились на корабль. Но он больше даже не взглянул на меня. Ни разу! Ясно, что его предостерегли. Ко мне не только опасно подходить. Нет, на меня даже смотреть – и то от грязи не отчистишься. – Голос Мэри был полон горечи. – Как я хочу очиститься! Мне хочется содрать с себя всю эту мерзость, что осела на мне за последние годы. Мне хочется быть любимой и желанной. Для него! Разве я хочу невозможного? Но я не могу. Знаю, знаю, Элизабет, что не могу. Я потеряла его. Мою волшебную мечту, моего сказочного принца. Мне так хотелось его найти, и вот, только увидев, я его уже потеряла. Потому что я недостойна его! О господи!
Мэри в отчаянии начала колотить кулаками по скамейке, на которой они сидели. Элизабет схватила ее руки и крепко зажала в своих.
– И тогда я увидела, кто я есть. Я заново увидела всю свою жизнь. Господь мне помог. И ведь я, только я сама, во всем виновата. Я испортила жизнь собственными руками. После первого раза, после короля Генриха, я уже не могла остановиться. Да, знаю, ты говорила мне, что это не моя вина, что во всем виноват наш отец. Но ведь когда он попробовал проделать то же самое с тобой, ты не подчинилась. Ты сильная. А я поддалась. А я оказалась не только слабой, но и жадной. И после Генриха уже не останавливалась. И ведь я знала, что когда-нибудь его встречу, когда-нибудь моя мечта исполнится. Но я не хотела ждать. Я была нетерпелива… – Мэри не могла больше говорить и разразилась рыданиями. – Я… я недостойна его.
Элизабет склонилась над плачущей сестрой и, не говоря ни слова, обняла ее. Что тут можно было сказать?
Вокруг была темнота и ничего больше. Элизабет вцепилась в край скамьи и попробовала спустить ноги на пол. Однако пол неожиданно ушел куда-то вниз из-под ног. Элизабет вдруг оказалась в воздухе и приземлилась, сильно ударившись о деревянную поверхность… Все вокруг качалось, скрипело и дребезжало. Ее опять швырнуло куда-то в сторону, и она оказалась погребенной под свалившейся на нее тяжелой корзиной. Элизабет попыталась столкнуть корзину с себя, но совершенно безуспешно. Тут корабль опять резко накренился, и корзина свалилась с нее под своей собственной тяжестью.
Элизабет ничего не видела в окружающей ее полной темноте.
– Мэри! – крикнула она. – Ты здесь?
Элизабет заснула подле Мэри, когда та пришла немного в себя и успокоилась. Где же она сейчас?
Пол неожиданно резко накренился, и тяжелый сундук сдвинулся с места, грозя раздавить Элизабет. Перекатившись подальше от опасного соседства, она кое-как сумела встать на четвереньки и поползла в том направлении, где, как ей казалось, находилась койка… Однако сильная качка отбрасывала ее назад.
– Мэри! – громко позвала она еще раз.
Но в ответ ей был слышен только жуткий свист ветра, завывавшего в снастях, да скрип обшивки ходящего ходуном корабля.
Полная тьма вокруг, ни единого проблеска света. Как она сможет найти дверь, чтобы выбраться из этой распроклятой каюты. Шторм. Это шторм! Только не надо впадать в панику. Надо найти дверь и открыть ее. Господи, и где же Мэри? И что с Джеми и остальными? Надо срочно выбираться отсюда.
Элизабет с усилием смогла наконец встать на ноги. Расставив руки в стороны, она сумела дотянуться до стены. Это уже хорошо. Каюта не настолько большая, чтобы она не смогла обойти ее и не обнаружить выход. Тут корабль в очередной раз резко качнуло, и Элизабет швырнуло на стену. Одновременно она услышала грохот падающих со всех сторон сундуков, ящиков и корзин. Ей грозило быть погребенной под багажом с платьями Мэри.
Корабль, скрипя всеми снастями, тяжело взобрался на гребень волны, высотой с приличную гору. Сэр Гэвин Кэрр воспользовался моментом, чтобы еще раз осмотреться. Никаких признаков берега. Темно-зеленые горы волн вздымались со всех сторон, придавленные сверху низко висящими лохматыми грозовыми тучами.
– Чертова погодка! – пробормотал Гэвин, ежась под шквалом жалящих соленых брызг. – Подумать только! Двух часов не прошло, как все тут любовались голубыми небесами.
В этот момент судно начало падать с гребня волны вниз с головокружительной скоростью. Гэвин вцепился в поручни, чтобы его не смыло за борт. «Только сумасшедший может любить море», – подумал он. Посмотрев на мрачные лица шотландцев, сгрудившихся у носа корабля, он догадался, что большинство храбрых вояк думают примерно то же, что и он. Господи, пошли нам скорее твердую землю под ногами – чего нам еще надо!
Пассажиры торгового судна толпились на верхней палубе, громко вознося вслух молитвы Всевышнему. Совсем рядом с Гэвином раздавались причитания, оханья и стенания какой-то пожилой четы.
Эмрис опять пошел вниз осматривать каюты. Он уже вывел на верхнюю палубу почти всех своих людей. Гэвин не мог удержаться от ухмылки, когда вспомнил выражение на лицах моряков, которым Эмрис объяснял, что ему плевать, много или мало народу на верхней палубе, но что если корабль будет тонуть, то ему, Эмрису, нужно, чтобы все его люди были с ним рядом.
Гэвин посмотрел вниз сквозь невысокое ограждение на стоящую у борта корабля сестру художника. Она уже некоторое время стояла там, задумчиво глядя на разбушевавшуюся стихию.
Шотландец заметил ее еще раньше, еще когда она только неторопливо спускалась туда, держась за поручни. Красивая девушка. Гэвин слышал, что зовут ее Мэри.
Гэвин всегда чувствовал себя неуютно в женском обществе. То ли дело друзья-вояки. Поэтому он мог только догадываться о том, что может твориться у девушки в голове. Интересно, о чем она думает? Она такая одинокая, держится от всех в стороне. Он и сам такой же.
Первый раз он увидел ее на пирсе. Издалека ему почему-то почудилось, что она стоит там, дожидаясь… поджидая… именно его. Казалось, что ее удивительная улыбка обращена к нему. Он даже оглянулся, чтобы удостовериться, что позади него никого нет, что она в самом деле смотрит на него самого. Никого и не было. «Она, должно быть, знает меня», – подумалось ему тогда. Он был уже недалеко от девушки. Может быть, мы встречались когда-либо раньше? Хотя нет. Это было невозможно. Гэвин был уверен, что уж ее-то он бы запомнил.
В шаге от нее он остановился. Нет, он точно никогда не видел ее раньше. Гэвин еще не заговорил с ней, но почему-то уже знал, точно знал, что она ждет именно его. Тут ему пришло в голову, что, возможно, ей нужна какая-то помощь.
Ему хотелось сказать ей что-нибудь, но она была такая красивая, что язык просто присох к гортани и он не мог вымолвить ни слова. Может быть, понадеялся он, она сама что-нибудь скажет? Ему так хотелось услышать ее голос.
И тут за спиной раздался голос Эмриса. Он звал его – надо было окончательно договориться с капитаном перед отплытием.
И он так и не увидел ее опять, пока на корабль не спустились сумерки.
Корабль плавно заскользил по впадине, приближаясь к следующему подъему на очередную волну, когда внезапно на них обрушился мощный боковой шквал, одним ударом разметавший по палубе аккуратно выстроенные ряды бочек с оливковым маслом. Сбежавшаяся команда с руганью и проклятиями пыталась отловить бочонки, чтобы их не слизнуло в море. Выкрики и шум, доносившийся до Гэвина с палубы, тонули в бешеном свисте ветра.
Одна из бочек, вынесенная мощной волной на середину палубы, покатилась к борту. В тот самый момент, когда взоры всех были прикованы к катящемуся бочонку, Гэвин краем глаза уловил, как другой водяной вал хлынул через пролом в носовом бортике и устремился туда, где стояла черноволосая девушка.
Он с ужасом увидел, как волна сбила девушку с ног и затем стремительно отхлынула, увлекая ее за собой.
Не медля ни секунды, Гэвин перемахнул через невысокие перила и, соскочив на нижнюю палубу, бросился на выручку черноволосой красавице, которой грозила неминуемая гибель.
Гэвин с трудом передвигал ноги, двигаясь наперерез отхлынувшей волне. Сильный порыв ветра взвихрил его длинные черные волосы, и на мгновение они облепили его лицо, лишая обзора. Поток тем временем протащил Мэри уже к ближе к дыре в борту.
В следущий момент корабль опять накренился, и в промоину хлынул очередной мощный поток воды. Гэвин прилагал отчаянные усилия, но ему все еще оставалось несколько шагов, когда голова Мэри скрылась в водовороте, возникшем у самого борта. Шотландец вплавь кинулся в бурлящую воду, боясь, что девушку уже смыло за борт. Однако он успел вовремя. Ему удалось схватить ее. Прилагая нечеловеческие усилия, он вытянул из воды почти бездыханное тело. Взвалив ее себе на плечи, Гэвин преодолел обратный путь сквозь беснующийся поток и уже через несколько минут передал Мэри в руки людей, с нетерпением следивших за их приближением с верхней палубы.
Тем временем внизу Эмрис распахнул дверь в каюту. Где же Элизабет? После того, как он отвел всех своих людей наверх, вдруг обнаружилось, что ее среди них нет! Как ни странно, его это даже не удивило. Подсвечивая себе фонарем, Эмрис заглянул поглубже в темный зев распахнутой двери. Никого. Конечно, фонарик светил не очень ярко, но все же достаточно, чтоб удостовериться, что в каюте никого нет. Выйдя и захлопнув дверь, он двинулся дальше в глубь темного коридора в сторону носового отсека корабля.
Коридорчик был тесным – широченные плечи воина разве что не задевали за стены. Голову ему приходилось пригибать, чтобы не стукнуться о низкие переборки. Он остановился перед следующей каютой. Отсюда, как он помнил, появилась Мэри, когда он спускался прошлый раз за пассажирами.
Эмрис не успел добраться до двери, как корабль опять резко качнуло. Позади рывком распахнулась крышка люка, ведущего на палубу. Оттуда пахнуло свежим соленым ветром. В тот же момент слабо мигавший фонарь погас, и в переходе воцарилась полная темнота. Эмрис звучно выругался. Куда теперь идти? Где эта чертова дверь?
Он двинулся вперед на ощупь. Пол резко накренился под ним, и его швырнуло на фальшборт. Поднимаясь, Эмрис нащупал руками на стене деревянную щеколду – это была дверь. Распахнув ее, он крикнул в темноту:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45