– Как будто у меня других дел нет.
На крыльце появился граф Серрей, как всегда улыбающийся и уверенный в себе; натягивая перчатки, он направился к охотникам.
Мастер Грейвс задумчиво проводил его глазами.
– Если бы он заботился о людях хоть вполовину так же, как о своих конях, соколах и книгах!
Малкольм усмехнулся:
– Он начнет думать о людях, когда придет время. Конечно, ему предстоит многому научиться, но ведь герцог, его отец, здоров и полон сил и к тому же больше любит младшего сына, хоть, между нами говоря, Эдвард ничем не заслужил такого предпочтения. Нет, мастер Грейвс, тут дело не в безразличии Серрея: у него просто нет возможности заботиться о слугах.
Доктор молча вздохнул.
– Как себя чувствует Джейми? – спросил Малкольм, понизив голос.
– Спит, как ей и положено!
– Она достаточно ест и пьет? – продолжал расспрашивать Малкольм, стараясь, чтобы голос не выдал его тревогу. – Вчера за ужином леди Френсис говорила, что Джейми не просыпается уже два дня! Скажите, так и должно быть?
– Должен сказать, ваша Джейми – прирожденная актриса! – ответил врач, растирая ноющее плечо. – Вчера я уменьшил дозу лекарств, чтобы она начала постепенно приходить в себя. Сейчас она должна была бы уже прийти в сознание, сил у нее еще мало и встать она пока не может, но сознание к ней уже вернулось. Но мне ни разу не удавалось увидеться с ней наедине, а присутствие посторонних заставляет ее по-прежнему притворяться спящей.
– Не давайте ей больше лекарств, – потребовал Малкольм. – Серрей уже отправил письмо отцу: он не пошлет Джейми во дворец, пока та окончательно не по правится. А слабость можно изобразить и без столь сильных средств.
Грейвс кивнул:
– Я и сам подумывал, что пора прекратить прием лекарств. Кадди, горничная мистрис Джейми, уже начала беспокоиться о своей госпоже. Очень преданная женщина.
Охотники садились в седла, готовые отправляться в путь. Малкольм свистом подозвал своего коня.
– Когда вы уезжаете? – тихо спросил врач.
Малкольм вскочил на коня и наклонился, притворяясь, что поправляет стремя.
– В канун Иванова дня. Может быть, даже раньше.
– Меньше чем через неделю! Послушайте, голубчик, к этому времени она еще не сможет двигаться достаточно быстро!
– Тогда мы что-нибудь придумаем. – Малкольм ощупал пояс, где было спрятано еще не прочитанное письмо. – Впрочем, кто знает, какие новости принесли вы мне сегодня? Может быть, побег придется отложить. Возможно, времени у нас больше, чем мы думаем.
***
Дверь отворилась, на пороге комнаты стоял герцог Норфолк. Эдвард поспешно сунул за пояс письмо от Кэтрин, которое он не успел прочесть.
Герцог не сел и не стал наливать себе вина. Даже не вошел – так и стоял у дверей. Эдвард еще не осужден, ему даже не предъявлено обвинение, однако хитрый царедворец уже торопится отречься от запятнанного сына. Ни улыбка его, ни слащавый тон не могли обмануть Эдварда.
Рыцарь знал, зачем явился его отец. Гонец, принесший ему письмо от Кэтрин, сообщил, что доставил герцогу весть от Серрея. С Джейми случилось что-то непредвиденное: кажется, она заболела или что-то в этом роде – в общем, не приедет. Подробностей гонец не знал, но намекнул, что в письме мистрис Кэтрин Эдварду написаны все подробности. Эдвард машинально похлопал себя по поясу, где лежало письмо.
– Итак, отец, моя милая нареченная решила снова поиграть в недотрогу?
– Она больна, Эдвард. Но скоро поправится, – добавил герцог. – Серрей уверил меня письмом, что отправит ее во дворец, как только ей станет лучше.
– К тому времени моя голова уже будет торчать на пике! – с горькой усмешкой ответил Эдвард и одним глотком опорожнил свой кубок. – Или вы полагаете, что письмо брата послужит мне защитой? И лорды судьи оправдают меня, поверив моим собственным словам? – Он горько усмехнулся. – Как сейчас вижу, я поднимаюсь со скамьи и говорю: «Помилуйте, милорды, меня никак нельзя казнить – ведь я жених Джейми Тюдор! Да, милорды, вы не ослышались: Джейми – незаконная дочь короля. И не кто иной, как я сам, установил истину. Не правда ли, как благородно с моей стороны – воссоединить отца с давно потерянной дочерью!»
– Я напишу его величеству и попрошу отложить слушания, – резко прервал его герцог.
– Может быть, не стоит? – мрачно прервал его Эдвард. – С вашей репутацией, отец, боюсь, вы принесете мне больше вреда, чем пользы. – Он судорожно схватился за кубок, словно утопающий за соломинку. – Разве я теперь не обуза для вас? Благодаря страсти короля к Кэтрин наша семья была уже на вершине благополучия, и вдруг какой-то провинившийся сын может все испортить! Неудивительно, что вы во мне разочарованы! – Эдвард отсалютовал отцу вновь наполненным кубком и опрокинул в рот все до последней капли.
– Я действительно разочарован, – угрюмо ответил герцог, по-прежнему стоя в дверях, – но не твоим предполагаемым проступком, а нынешним твоим малодушием! Только из-за того, что ты под арестом…
– Скажите лучше, в заточении, – поправил его Эдвард.
– В заточении? Разве ты не знаешь, что такое настоящее заточение? Или не ты превратил замок Норвич в ад на земле для всех, кому случится провиниться перед тобой? И это, по-твоему, тюрьма? – Герцог обвел презрительным взглядом богато убранные покои, несколько кувшинов вина на столе, неубранную постель. – В тюрьме, Эдвард, не пьют и не водят к себе шлюх!
– Шлюх? – расхохотался Эдвард.
Герцог отмахнулся.
– Меня не интересует, сколько ты тратишь на женщин; все, что мне нужно, чтобы ты хотя бы притворялся приличным человеком!
– Поберегите нервы, отец, палачу плевать на мою нравственность.
– Хорошо, Эдвард, продолжай в том же духе – и ты обречен!
– Боже мой, разве мое поведение хоть что-то может изменить?
– Я разговаривал с его величеством.
Эдвард замер с кубком в руке. Глаза его вспыхнули безумной надеждой.
– Вы рассказали ему о Джейми?
– Только намекнул, – ободряющим тоном ответил герцог. – Не назвал ни ее имени, ни обстоятельств. Просто сказал, что до меня дошли слухи о внебрачном ребенке короля.
– И?.. – поторопил его Эдвард, вскакивая с места.
– Его величество заинтересовали мои слова. И даже если тебя признают виновным, Эдвард, это еще не конец – ведь у короля есть право помилования!
Эдвард поставил кубок на стол и вгляделся в лицо отца.
– Вы действительно думаете, что он не станет казнить своего зятя?
– Он выслушал меня с интересом и явным удовольствием, – уверенно ответил герцог. – Так что хватит разыгрывать мученика. Готовься к свадьбе. Как только Джейми поправится, Серрей немедленно пришлет ее сюда. Тогда ты представишь Джейми его величеству уже как свою жену.
Эдвард откинулся в кресле, задумавшись над словами отца.
– Но что, если наша свадьба разозлит его еще сильнее? И моя голова окажется на Лондонском мосту!
– Об этом я уже подумал.
– И что же?
Герцог провел рукой по бархатному камзолу.
– Мы немного исказим истину в своих интересах: скажем ему, что сами узнали правду совсем недавно и были потрясены. А затем продемонстрируем королю свое почтение и лояльность, предложив аннулировать брак.
– Аннулировать? – вскочил Эдвард.
– Помолчи. – Движением руки герцог заставил сына сесть. – Никакого аннулирования не будет. Я представлю документы о помолвке, подписанные будто бы два месяца назад. С архиепископом Норвичским я уже договорился: он дал все необходимые разрешения, и вам осталось только обвенчаться. – Норфолк бросил взгляд на неубранную постель. – Так что в предвкушении скорой свадьбы хорошо бы вести себя поприличнее.
– Как у вас все просто получается!
– Так оно и есть, – ответил герцог. – Король будет только рад узнать, что его незаконная дочь вошла в могущественное семейство, верное короне. Все, что от тебя требуется, – подождать несколько дней.
Эдвард поднялся с места и запустил руку за пояс, где прятал письмо от Кэтрин.
– Возьми себя в руки: умойся, приведи в порядок платье. Все обойдется.
Эдвард покорно кивнул. Но как только за старым придворным закрылась дверь, он выхватил из-за пояса письмо Кэтрин и углубился в чтение.
Глава 38
Увидев на пороге спальни шотландца, старушка-горничная тревожно оглянулась, затем впустила его и быстро захлопнула за ним дверь. Мгновение спустя Малкольм Маклеод уже стоял у постели Джейми. Нахмурившись, он наклонился и осторожно прикоснулся к ее прохладной щеке. Кадди, стоя рядом, не сводила с хозяйки озабоченных глаз.
– Как я рада, что вы пришли, милорд! С госпожой неладно, и я не знаю, у кого просить помощи! – шептала она, заглядывая Малкольму через плечо. – Конечно, за ней смотрит мастер Грейвс, но, мне кажется, эти его лекарства дурно действуют на мою госпожу. Уже два дня она не открывает глаз! Совсем не открывает. Правда, и первый день она почти весь проспала, но тогда она все-таки изредка просыпалась и голова у нее была ясная – она понимала, кто она и где находится. А сейчас… – Горничная сцепила руки. – Перед алтарем могу поклясться, что-то с ней неладно!
Малкольм провел пальцами по сухим губам Джейми, погладил ее по щеке.
– Врач сказал мне, что со вчерашнего дня не дает ей никаких лекарств. – Малкольм снял со лба Джейми влажную тряпку. – А это что? – резко спросил он, поднося тряпку к носу и морщась. Тошнотворно-сладковатый запах опиума был необычайно силен.
– Не знаю, милорд, – тревожно прошептала горничная, – я думала, так надо. Не знаю, откуда взялась эта тряпка, но я ее не трогала, это точно! Со вчерашнего вечера, когда врач объявил, что лекарства больше не нужны, я ничего ей не давала!
Малкольм взял Джейми за руку. Холодная и вялая рука ее безжизненно выскользнула из его пальцев и упала на постель.
– Кто, кроме тебя, присматривает за ней?
– Когда я хожу на кухню за едой, с ней остается горничная леди Френсис. – Кадди взяла у Малкольма мокрую тряпку и протянула ему взамен сухую.
– Кто еще? – спросил Малкольм, вытирая лоб Джейми. – Кто еще оставался с твоей хозяйкой наедине?
Он кивнул в сторону стола, и горничная, повинуясь молчаливому распоряжению, подала ему кувшин с водой.
– Больше никто, – ответила она.
Прежде чем смочить тряпку, Малкольм понюхал воду и снова скривился.
– Сюда что-то подмешано! Она сегодня пила из этого кувшина?
– Сегодня – нет, милорд. – Горничная уставилась на мутную воду и недоверчиво покачала головой. – Матерь божья, как это могло случиться? Только сегодня утром я принесла эту воду с кухни. Хотела напоить госпожу, но она была слишком слаба и не смогла выпить ни глотка. Клянусь вам, вода была свежая, и кувшин я ополоснула! Боже, смотрите, сударь, кто-то переставил лекарства!
Малкольм взглянул на стол: он, конечно, не мог знать, права ли Кадди, но доверял ее памяти. Если она говорит, что лекарства стоят не в том порядке, в каком она их оставляла, очевидно, так оно и есть.
– Кто еще был здесь, кроме служанки? Кто из Говардов?
– Каждые несколько часов леди Френсис заходит проведать больную, – начала Кадди, – но она ни разу не заходила без меня. В первый день приходила мистрис Мэри, забрала свои вещи и больше не появлялась. – Помолчав, старуха добавила, как будто ее осенило: – Подождите-ка! Горничная леди Френсис говорила мне, что при ней сюда заходила мистрис Кэтрин!
Малкольм быстро взглянул на Кадди через плечо.
– Она оставалась с Джейми наедине?
Покраснев, горничная кивнула.
– Девушка говорила, мистрис Кэтрин послала ее за плащом. Да-да, и во второй день мистрис Кэтрин тоже что-то забыла в своей комнате и посылала горничную сходить и принести. То же самое было и вчера, и позавчера. – Кадди прижала руки к груди. – Но не думаете же вы, что она…
Гнев, отразившийся на лице шотландца, заставил ее мгновенно прикусить язык.
Отбросив покрывало, Малкольм сел на кровать и сжал в ладонях лицо Джейми. Оно было бледным, безжизненным, из приоткрытого рта вырывалось тяжелое дыхание. Под глазами залегли черные тени. «Черт бы побрал Кэтрин!» – думал Малкольм. Сомнений нет: это ее штучки. Она пробиралась в спальню и потихоньку травила Джейми, добавляя лишнее к тем лекарствам, что предписал мастер Грейвс.
– Но почему, милорд? – простонала Кадди. – Все любят нашу мистрис Джейми.
Она говорила что-то еще, но Малкольм уже ничего не слышал. Он должен был догадаться, на что намекала Кэтрин, когда два дня назад предложила ему заняться любовью в комнате Джейми! Будь проклята эта тварь! Попадись она Малкольму сейчас – убил бы, не задумываясь!
– Беги за врачом! – приказал он. – Приведи его сюда – немедленно!
И Кадди, словно сбросив с плеч лет тридцать, стрелой вылетела за дверь.
Бесконечный коридор вел вниз – под землю, в вечную тьму. Кто-то хватал ее за платье, но Джейми рвалась прочь из хищных рук и бежала дальше. Сердце ее гулко колотилось в груди, ноги слабели с каждым шагом. Она бежала все медленнее.
И все сильнее становились слышны за спиной тяжелые шаги Эдварда.
– Шлюха! Грязная шлюха! Не уйдешь! – его громовой голос, казалось, отражался от стен, и ужасная брань повторялась снова и снова.
Джейми бежала дальше. Страх побуждал ее оглянуться, но она знала, что оглядываться нельзя. Не рассчитав, она налетела на стену и упала, вскрикнув от боли, но тут же вскочила и помчалась вновь – быстрее и быстрее.
Она уже не чувствовала под собой ног. С каждым шагом на плечи наваливалась многопудовая тяжесть. Ну, еще, еще немного! Каменный пол, как живой, заскользил у нее под ногами. Эдвард неумолимо приближался.
Где-то вверху послышались отдаленные голоса. Там – спасение!
Джейми пыталась закричать, позвать на помощь, но голос ей не повиновался.
Дыхание Эдварда уже слышалось совсем рядом. Она должна закричать! Джейми в панике вцепилась руками себе в горло. Леденящий ужас охватил ее, ужас, перед которым все прошлые страхи показались детской игрой. Она не могла закричать.
У нее не было рта.
– Не уйдешь, сука! Настал твой конец!
Приглушенным голосом доктор отдавал указания Кадди. Малкольм прижал руки Джейми к кровати, удерживая ее на месте. Джейми беспокойно металась, беззвучно открывая рот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38