Речь за столом шла о закончившемся походе, о захваченных драгоценностях, о различных замковых делах, мало интересных для Джейми. Она с удовольствием бы рассказала об уроках музыки, которые она давала детям, но об этом никто и не вспоминал.
Год назад, прибыв в Кеннингхолл, Джейми обнаружила, что здешний учитель музыки недавно уволился при загадочных обстоятельствах и никто не позаботился подыскать ему замену. Музыкальная комната стояла запертой, многочисленные арфы, флейты и лютни лежали без дела. Джейми с детства обожала музыку – и детей: решение открыть «музыкальный класс» пришло к ней само собой.
Обитатели замка не сразу согласились с ее решением. Особенно возмущало многих, что Джейми не делает различия между сословиями, и маленькие простолюдины занимаются у нее вместе с благородными дворянами! «Подумать только, – возмущались иные дамы, – моя дочь – рядом с сыном какой-то кухарки!» Едва ли Джейми удалось бы отстоять свою «школу», если бы не неожиданная поддержка герцога Норфолка.
Прошел почти год, и теперь Джейми могла с уверенностью сказать, что выиграла битву. Пусть кому-то и не разрешали ходить на ее уроки – все равно учеников было достаточно. А дети, еще не испорченные «мудростью» взрослого мира, с удовольствием пели и играли вместе, не обращая внимания на то, что одни из них ходят в шелке и бархате, а другие – в некрашеном холсте.
В течение ужина Джейми не без труда отбивалась от заигрываний Эдварда. Но когда подали сладкое, разговор принял более серьезный оборот.
– Ваша светлость, – заявил Эдвард, через голову Джейми обращаясь к отцу, – завтра на рассвете я собираюсь похитить эту прекрасную деву и умчать ее в Норвич.
– Не слишком приятное место для юной девушки, Эдвард.
Джейми вопросительно взглянула на Эдварда. Она слышала о замке Норвич много страшных историй: в былые времена в этом старинном замке совершилось немало злодеяний, сейчас же Эдвард использовал его как темницу для своих пленников.
– Мистрис Джейми, вы поедете со мной? – небрежно спросил он.
Джейми понимала, что ехать нельзя. Ни за какие блага мира она не останется больше с Эдвардом наедине – даже на секунду! Но никакие отговорки не приходили ей в голову.
– Но я… я должна заниматься с детьми…
– Разрази меня гром, – ответствовал Эдвард, – если эти сорванцы не проживут денек без вас!
– Эдвард, что за выражения в разговоре с благородной дамой! – Герцог заметил колебания Джейми и, кажется, решил встать на ее сторону. – В пленниках, захваченных на море, едва ли найдется что-то интересное или привлекательное для юной леди. Быть может, ее больше заинтересуют привезенные тобой сокровища…
– Отец, – почтительно, но твердо прервал его Эдвард, – мистрис Джейми никогда не видела Норвича, нашей древней фамильной твердыни. В жилах моей прелестной кузины течет не только французская и шотландская, но и английская кровь: я хочу посмотреть, забьется ли ее сердце сильнее при виде одного из величайших замков Англии?
Отец и сын многозначительно переглянулись, и Норфолк кивнул:
– Ты прав, мой мальчик.
– Так как же, миледи? – повернулся к ней Эдвард. В серых глазах его сверкал вызов. – Составите нам компанию? Мы выедем на рассвете и вернемся не позже заката.
Все взгляды за главным столом обратились к Джейми. Она поняла, что это испытание – испытание на верность Англии и Говардам. В Норвиче Эдвард держит своих пленников, захваченных на французском корабле, – сможет ли Джейми смотреть на них бестрепетно, как на врагов?
«Что ж, герцог и Эдвард в своем праве», – подумала Джейми. Обоих можно понять – они хотят удостовериться, что не впустили под свой кров предательницу. Она начала новую жизнь, воспользовалась гостеприимством герцога, всерьез раздумывает о браке с Эдвардом – значит, должна быть лояльна к своей новой семье.
Я поеду, – ответила она наконец.
Глава 3
От Кеннингхолла к Норвичу вела широкая ровная дорога. Поднявшись на холм, Джейми придержала лошадь, чтобы полюбоваться раскинувшимся внизу городом. Щурясь от яркого полуденного солнца, она вглядывалась в узкие кривые улочки и островерхие крыши домов. Блестели высокие шпили собора. А на соседнем холме, словно грозный часовой, возвышалась мрачная громада древнего замка Норвич, уже много лет служившего Говардам темницей.
Эдвард, заметив, что Джейми отделилась от остальных, направил было коня к ней, но девушка пришпорила свою серую в яблоках кобылу и присоединилась к группе. После того, что произошло вчера, Джейми ни за что на свете не осталась бы с Эдвардом наедине!
Прошлым вечером ей удалось выскользнуть из-за стола, когда праздник был еще в самом разгаре. Укрывшись в спальне, она накрепко заперла дверь. Мэри пришлось постучать и назвать себя, прежде чем Джейми ее впустила. Джейми хотела рассказать кузине о том, насколько позволил себе забыться Эдвард, но стыдливость удержала ее от откровенности. Джейми знала, что ни в чем не виновата, однако чувствовала себя так, словно сама совершила что-то неприличное.
Теперь Джейми боялась заговорить с Эдвардом. Он начнет задавать вопросы – вопросы, на которые у нее нет ответов. Быть может, она сама каким-то неосторожным словом или жестом дала повод считать себя доступной? Эдвард ошибся, но Джейми не знала, как объяснить ему это, чтобы не разрушить их дружбу и не уничтожить возможность иных, более достойных отношений.
Тяжелые ворота растворились, и взору Джейми предстали заключенные. Их было множество – мужчин, женщин и детей в жалких лохмотьях, с изможденными серыми лицами. Судя по всему, они жили во дворе замка. Узники столпились у ворот: многие кричали, о чем-то умоляя, другие молчали и смотрели на Эдварда и его спутников горящими, ненавидящими глазами. Двое воинов, осыпая несчастных грубой бранью, пинками отгоняли их с дороги.
Один мальчуган, не более пяти-шести лет, прижался к стене и не отрывал глаз от нарядного платья Джейми – должно быть, впервые в жизни видел такую роскошь. Джейми несколько раз оборачивалась в его сторону. Старческое личико ребенка, его худые, как веточки, ножки и безобразно раздутый от голода живот надолго врезались ей в память.
Эдвард пристально наблюдал за Джейми, и серые глаза его странно поблескивали.
– Кто эти несчастные? – спросила Джейми шепотом.
– В основном враги короля, – ответил он, беря ее под руку. – Но есть и наши, местные преступники.
Они поднялись по крутой лестнице и, пройдя извилистым коридором, оказались в огромном помещении. Когда-то, очевидно, это был большой зал замка Норвич.
На деревянном полу, устланном грязной соломой, стояло или сидело около сотни людей. Джейми не удивили их лохмотья и измученный вид – она была готова к чему-то подобному. Поразил ее запах. От стоящего в темнице зловония к горлу подступала тошнота. Но Джейми сжала зубы и смело двинулась вперед.
– Может быть, я напрасно привез тебя сюда? – послышался над ухом насмешливый шепот Эдварда. – Таким нежным цветам, как ты, вреден воздух, которым дышат простые смертные.
Джейми смерила его уничтожающим взглядом, но промолчала. Постепенно ноздри ее начали привыкать к вони; она уже различала отдельные запахи – мочи, гниющего мяса, горелой овсянки… В дальнем конце зала раздавали кашу, намазанную на куски хлеба, судя по их виду, по меньшей мере недельной давности. Рядом мальчишка черпал воду из бадьи. Узники, грязные и оборванные, выстроились в очередь за своим скудным обедом.
– Зачем ты держишь их здесь? – приглушенно спросила Джейми, повернувшись к Эдварду.
– Мы служим королю, – пожав плечами, ответил он. – Многие из этих людей – преступники, нарушившие закон и ждущие допроса; некоторые – пленники, за которых мы надеемся получить выкуп.
– А после допроса они остаются здесь… навсегда?
– Что ты! Это было бы слишком разорительно! – Эдвард усмехнулся, блеснув стальными глазами. – Немногие выживают после беседы с Ридом, моим тюремщиком! Не слишком приятный человек этот Рид, но очень полезный. Он в курсе всего, что делается на побережье, – а то, что ему неизвестно, он обязательно узнает. У него безотказные методы.
Джейми обвела темницу затравленным взглядом. Со всех сторон взору ее представали только боль, только грязь, только унижение и страдание.
– Эдвард, что за ужасное место! – содрогнувшись, прошептала она.
– Такова обратная сторона войны. У всего на свете есть свои темные стороны. – Он взял ее за руку. – Если хочешь наслаждаться властью и богатством, ты должна знать, какими средствами достается то и другое. Иначе твое наслаждение будет неполным.
– Покажи тех, ради кого ты привез меня сюда, – с трудом выговорила Джейми.
Эдвард кивнул и показал ей на середину зала. Там, на грязном полу, лежали пять или шесть человек: Джейми догадалась, что это и есть его последняя добыча. Пленники, захваченные на французском корабле.
– Милорд! – к ним приблизился массивный краснолицый человек с дубиной в руке.
Эдвард нетерпеливо обернулся к нему:
– Чего тебе, Рид?
– Милорд, испанец, похоже, вот-вот сломается. Вы, кажется, хотели с ним поговорить? Тогда пойдемте, а то как бы концы не отдал – уж больно слаб, еще несколько ударов, и ноги протянет.
– Хорошо, – кивнул Эдвард и обратился к Джейми: – Подожди меня здесь. Я сейчас вернусь.
Джейми проводила его глазами. Эдвард и тюремщик направились к нише в темном углу: прищурившись, девушка разглядела там силуэт человека, словно распятого на стене. Камень рядом с ним почернел от крови.
Джейми снова посмотрела на пленников, захваченных Эдвардом в последнем бою. Двое из них были хотя и в изорванном, но дорогом платье, какое носит французская знать. Джейми вдруг поняла – Эдвард надеется, что она узнает кого-нибудь из французов, и таким образом выяснится, какого выкупа можно за него ожидать. Джейми содрогнулась от отвращения. Да, грязную работу припас для нее Эдвард. Впрочем, что обижаться – разве он не в своем праве? Она приняла гостеприимство его отца и обязана платить им обоим безоговорочной верностью.
Донесся свист кнута и пронзительный крик. Джейми зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть тоже. Обернувшись, она увидела, как Эдвард наклонился над несчастным испанцем, но, как видно, ничего не добившись, отступил в сторону. Рид снова занес кнут. Джейми зажмурила глаза и попятилась, неосознанно стремясь скрыться от страшного зрелища.
Пятясь, она споткнулась о чью-то ногу. Страшно исхудавший человек смотрел на нее пустыми глазами, словно ничего уже не видел. Он схватился рукой за грудь и зашелся в надрывном кашле. Изо рта его стекла на грудь струйка крови. Джейми шарахнулась в другую сторону и оказалась возле французов.
Они о чем-то тихо разговаривали между собой: Джейми различила слова «западнее», «скоро». Бросив осторожный взгляд на Эдварда, она хотела было подойти поближе, но, заметив ее, французы тут же смолкли.
Рядом с ними на соломе лежал старик в килте и тартане – Джейми узнала цвета клана Макгрегоров. Шотландец! Эдвард не говорил, что захватил в битве шотландцев! Опустившись перед ним на колени, Джейми поняла, что старик мертв. Положив руку ему на плечо, она прошептала молитву об упокоении его души и хотела уже отойти прочь – но что-то мешало ей. Мешало в буквальном смысле слова – кто-то держал ее за юбку. Джейми едва не вскрикнула: на секунду ей показалось, что это мертвец схватил ее за подол, чтобы утащить с собой на тот свет. Однако держащая ее мускулистая рука явно не принадлежала мертвецу. Джейми хотела позвать на помощь – но тут же поняла, что не сделает этого. Пленные и так терпят невыносимые муки. Она не принесет им новых страданий. Она справится сама.
Человек, не дававший Джейми уйти, лежал на куче грязной соломы. Плащ, прикрывающий тело, пропитался кровью. Волосы, упавшие на лицо, мешали разглядеть его. На ногах пленника Джейми заметила высокие сапоги, какие носят французские рыцари.
Джейми украдкой осмотрелась, проверяя, не заметили ли ее спутники неладного. Но Эдвард был занят допросом, а двое воинов у дверей о чем-то спорили и не обращали внимания на то, что творится вокруг. Один из них поймал взгляд Джейми; она кивнула ему и отвернулась. Притворяясь, что разглядывает закопченные стены, на которых кое-где мелькали остатки старинной росписи, Джейми подергала юбку – напрасно. Умирающий пленник, должно быть, в бреду крепко вцепился в нее и не отпускал.
Джейми присела – ив тот же миг сильные пальцы схватили ее за руку.
Вся сила воли понадобилась Джейми, чтобы немедленно не закричать. Пленник приподнялся на локте: лицо его было по-прежнему скрыто растрепанными волосами, и Джейми видела только волевой подбородок.
– Джейми! – прошептал пленник.
Кровь застыла у нее в жилах при звуке его голоса. Джейми не нужно было смотреть ему в лицо: этот голос она узнала бы из тысячи.
Малкольм.
Он с усилием откинул волосы. В душе у Джейми царило смятение: ей казалось, что все это – страшный сон. «Почему, – думала она, – почему именно он… и именно здесь?»
– Джейми! – повторил он. – Это не сон… это действительно ты…
Джейми не знала, что ответить. Перед ней был человек, предавший ее, – человек, которого она поклялась ненавидеть, которому много раз желала смерти. Вот он лежит, бледный, израненный, невыносимо страдающий. Почему же она не рада? Почему боль ледяными когтями сжала ей сердце?
Из ниши снова раздался крик, и Джейми невольно обернулась.
– Не привлекай к нам внимания, – тихо, но твердо приказал Малкольм.
– Но ты ранен, – прошептала Джейми, тщетно стараясь, чтобы голос ее звучал бесстрастно. – Я прикажу привести врача.
Малкольм сжал ее запястье так, что Джейми едва не вскрикнула.
– Нет! – воскликнул он. – Ничего никому не говори. Ты меня не знаешь.
– Но ты умрешь!..
– Значит, так суждено, – хрипло прошептал Малкольм. – Лучше умереть, чем позволить этим стервятникам тянуть деньги из моего клана!
Боль, терзавшая сердце Джейми, стала невыносимой.
– Я не позволю им издеваться надо мной, – говорил Малкольм. – Пусть умру, но честь свою не предам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38