– Ты заставляешь меня думать о самых скверных и греховных вещах.Лайон радостно улыбнулся.– Тебе, случайно, не приходила в голову мысль запереть дверь и снять с себя одежду?Миллисент испуганно посмотрела на мужа.– Снять одежду?– Всю, до последней нитки. Я хочу увидеть твое красивое стройное тело, хочу попробовать тебя на вкус, потрогать каждое укромное местечко, прежде чем ты примешь меня в себя.– Ты хочешь, чтобы мы занялись любовью здесь, в этой комнате? – изумленно прошептала Миллисент.– Это, по-твоему, греховно? – улыбаясь, спросил Лайон.Фантазии Миллисент не простирались дальше того, чтобы гладить Лайона сквозь одежду, но когда губы Эйтона завладели ее губами, у нее перехватило дыхание. Поцелуй, требовательный, властный и необыкновенно чувственный, заставил Миллисент задрожать от желания. Когда Лайон неохотно отпустил ее, она покорно поднялась и заперла дверь. Повернувшись к мужу, она внезапно почувствовала, как ее с новой силой охватывает страх. День был в самом разгаре. В любую минуту кто-нибудь мог постучать в дверь или заглянуть в окно. И, самое главное, гораздо безопаснее заниматься любовью в мягкой полутьме спальни, где недостатки ее внешности не так бросались в глаза. Миллисент нерешительно замерла и прислонилась к двери.– Будь моими руками, хорошо? – Не в силах противиться волшебному сиянию его голубых глаз, она согласно кивнула. – Расстегни оставшиеся пуговицы на своем платье. Сделай это для меня.Леди Эйтон смущенно опустила глаза. Дрожащими руками она принялась расстегивать пуговки на корсаже, ощущая на себе восхищенный взгляд Лайона. Вот поддалась последняя пуговица, и платье оказалось расстегнуто до талии.– А теперь распахни его.Миллисент нерешительно подчинилась, смущенно открывая груди. Ее кожа пылала, тело сотрясала дрожь, хотя Лайон еще даже не прикасался к ней.– Сними с себя платье и нижние юбки, переступи через них.Миллисент медленно сделала то, о чем просил ее Лайон.– Не думаю, что нам стоит заходить дальше. Я так неловко себя чувствую, что вряд ли смогу…– Иди сюда, любовь моя. – Хриплый шепот Лайона заставил затрепетать сердце Миллисент. Она перешагнула через платье и медленно направилась к креслу мужа. – Ты такая красивая. – Эйтон наклонился вперед, обнял жену за талию, притянул к себе и поцеловал в губы. Его пальцы нежно скользнули по ее животу, ладонь легла на грудь. – У тебя изумительные волосы. Распусти их. – Миллисент подняла руки и неспешно вынула шпильки из волос. От прикосновений Лайона ее кожа пылала огнем. Когда ее волосы упали тяжелой волной на плечи, Эйтон с наслаждением погрузил пальцы в их шелковистую массу. – Я мечтал об этой минуте с самого утра, – прошептал он.Лайон стянул рубашку с плеча жены, приоткрыв одну грудь. У Миллисент перехватило дыхание, но внезапно в коридоре раздались голоса слуг, вырвав молодую женщину из блаженной истомы. Леди Эйтон бросила опасливый взгляд на дверь.– Может, нам лучше подождать, пока…– Нет, мы не станем ждать. – Лайон обнажил второе плечо Миллисент и усадил ее к себе на колени.– Но миссис Пейдж наверняка уже ищет меня, да и Гиббз может прийти. Что будет, если они подойдут к двери?Лайон прижался губами к плечу Миллисент, наслаждаясь нежным запахом ее кожи.– Я скажу им, что занимаюсь любовью со своей женой и что все они могут убираться к дьяволу.– Вот теперь я чувствую себя законченной грешницей, – прошептала Миллисент. Расстегнув несколько пуговиц на рубашке Лайона, она коснулась рельефных мышц его мощной груди. – Думаю, все уже знают, чем мы с тобой занимались прошлой ночью.– И очень может быть, что все уже знают, чем мы занимаемся здесь сегодня днем. Советую тебе перестать беспокоиться о том, что о нас подумают, потому что существует великое множество вещей, которые мы еще не пробовали. Я хочу заняться этим с тобой в саду, в карете, во всех комнатах этого дома. – Лайон провел пальцами по кружевному краю сорочки, касаясь нежных округлостей груди. – А теперь позволь мне увидеть тебя.Охваченная желанием, Миллисент забыла о своих недавних страхах, и Лайон приник губами к ее приоткрытым от нетерпения губам. Его язык скользнул в сладкую горячую глубину ее рта, вызывая дрожь предвкушения. Мягко прервав поцелуй, Лайон потянул вниз сорочку жены, и тонкая ткань скользнула к ногам Миллисент.– Ты восхитительна! – Лайон любовался ее телом с таким неподдельным восторгом, что на глазах у Миллисент выступили слезы. Благодаря Эйтону она чувствовала себя прекрасной и желанной. Его рука скользнула вниз и коснулась ее лона, даря такое острое наслаждение, что у Миллисент захватило дыхание. Прежде чем нарастающая волна блаженства завладела Миллисент, она успела выкрикнуть имя Лайона и почувствовать на губах вкус его поцелуя. – А теперь люби меня, – прошептал он ей на ухо.И Миллисент, чье тело все еще трепетало от пережитого наслаждения, расстегнула бриджи Лайона и села к нему на колени. Прижимаясь к нему всем телом, она ощутила в себе его горячую плоть. Этот ошеломляющий полет им суждено было пережить вместе. Она поняла, что по-настоящему любит этого мужчину. Глава 22 Карета свернула на Флит-Бридж и остановилась. От канала поднимался невыносимый смрад. Пахло гнилью, нечистотами и еще чем-то, о чем Гарри не хотелось даже думать. Да, Лондон не Ямайка. Секретарь вгляделся в темноту, пытаясь различить лицо своего нанимателя. Он сидел напротив и сжимал в руке пистолет. «Мистер Хайд все тот же, – подумал Гарри. – Храни Бог того глупца, который рискнул перебежать ему дорогу».– Ты меня понял? – раздраженно спросил Хайд. С каждой минутой плантатор все больше хмурился. – Это ты во всем виноват. Если бы ты не завалил дело с аукционом, нас бы здесь сейчас не было.– Да, сэр. Я постараюсь сегодня все исправить. Вот увидите.– Надеюсь, но если ты и здесь оплошаешь, чертов ублюдок, будешь валяться в этой вонючей канаве, пока собаки не станут глодать твои кости. Ты меня слышишь?– Да, мистер Хайд. – При мысли о канале и отвратительных отбросах, плавающих в тухлой стоячей воде, Гарри затошнило. – Я не подведу вас, сэр, – поспешно заверил он плантатора.– Помни, что я тебе сказал. А теперь иди вверх по этому переулку, пока не заметишь вывеску, где намалевана баранья голова. Сверни за угол и увидишь таверну. Ее держит один малый по прозвищу Турок. Там ты и найдешь людей, которые нам нужны.– Да, сэр. С полдюжины парней.– Это самое меньшее. Ты заплатишь им по гинее на брата и пообещаешь еще, если они согласятся иметь с нами дело. Но все они должны держать язык за зубами, а иначе ничего не получат. От них пока требуется только ждать условного сигнала. Мы придем за ними через пару недель. Скажи им об этом. Ты меня понял?– Так мне сказать им, что, даже если вы не воспользуетесь их услугами, они могут оставить деньги себе?– Вот чертов дурак! Ты что же думаешь, эти мерзавцы вернут тебе деньги? Да если тебе не перережут глотку и ты сможешь выбраться оттуда живым, считай, тебе крупно повезло. Скажешь им, что сегодня они могут взять деньги себе, но если мы попросим их схватить рабыню, они получат намного больше.Гарри опасливо вгляделся в темный переулок. Ему вовсе не хотелось пробираться сквозь обветшалые здания, теснившиеся вдоль грязного канала, и лезть прямиком в крысиную нору.– Простите, что спрашиваю, сэр, но мистер Платт был совершенно уверен, что нам удастся заполучить эту женщину. Ведь есть свидетели, которые подтвердят, что она колдунья. Вот я и подумал, не лучше ли нам подождать, прежде чем мы… заплатим хорошие деньги каким-то гнусным негодяям? Может, удастся решить все при помощи законника?Стоило Гарри произнести эти слова, как серебряный набалдашник трости Хайда уперся ему в грудь, прижав секретаря к подушкам кареты.– Послушай меня, ты, жалкое отродье. Я плачу тебе вовсе не зато, чтобы ты думал, и, конечно, не позволю болванам вроде тебя, Платта или этого болтливого хвастуна Кранча провалить все дело. Скажи на милость! Кранч всего лишь простой работяга, черт бы его побрал, а воображает, что способен завоевать весь мир. Нет, я никому из вас не доверяю! У меня есть план, и к тому же не один. Я все предусмотрел, но предпочитаю держать свои мысли при себе, пока не схвачу за горло эту ведьму. – Гарри покорно кивнул. Насчет Кранча Хайд был совершенно прав. Может, этот каменщик и в самом деле умеет обращаться с бабенками, но парень дьявольски хвастлив. Это чистая правда. – А теперь проваливай! – рявкнул Хайд. – Помни, вывеска с бараньей головой. И смотри держи ухо востро.
– Если мне дозволено будет спросить, – нерешительно начал Уилл, осторожно снимая бритвой щетину с шеи Лайона. – Вы сообщили об этом ее светлости?Эйтон окинул задумчивым взглядом рослую худощавую фигуру слуги.– Кажется, ты чем-то напуган?– Просто вы стали выглядеть немного по-другому, милорд. С подстриженными волосами и без бороды. Вот я и подумал, что надо бы предупредить леди Эйтон, пока вы не перепугали ее до смерти.– Перепугал до смерти? – Лайон весело рассмеялся. – Побойся Бога, Уилл. Да моя жена сама постоянно требовала, чтобы я побрился. С самого первого дня, стоило ей меня увидеть. Уж она-то точно будет теперь довольна.«Довольна. Конечно, довольна. И не только моей новой внешностью», – с надеждой подумал Лайон.Ему так много хотелось рассказать Миллисент! Желая убедиться еще раз, что все это не сон, Лайон медленно спустил ноги с кресла и поставил их на пол, а затем снова согнул. Долговязый Уилл, поглощенный своим занятием и думавший только о том, как бы не порезать хозяина, ничего не заметил.Последние четыре-пять дней с Лайоном творились настоящие чудеса. Эйтон и сам не смог бы этого объяснить, но его тело каким-то непостижимым образом стало меняться. Конечно, поначалу эти изменения были незначительными. Лайону удавалось совершить отдельные движения. Такое случалось с ним и раньше. И все же на этот раз, как ни странно, с каждым днем его успехи становились все более явными. Теперь он уже мог шевелить пальцами правой руки, сгибать и разгибать колени. Лайон пока не осмеливался переносить вес своего тела на ноги, но собирался проделать это в будущем. И от сознания такой возможности его бросало в дрожь.В эти последние несколько дней, особенно когда они с Миллисент были близки, Лайон едва сдерживался, чтобы не поделиться с женой своими удивительными открытиями. Эйтон не спешил раскрывать свою тайну. Он решил подождать, пока не убедится окончательно, что его тело действительно начинает оживать. Вот тогда можно будет ошеломить Миллисент великой новостью. Этой женщине он был обязан всем, и ему страстно хотелось вознаградить ее за доброту и самоотверженность.Слуга вытер салфеткой лицо Лайона и отступил, придирчиво оглядывая результаты своих усилий. В этот момент за спиной у него показалась Охинуа. Если старая негритянка хотела куда-то попасть, ее не могли остановить никакие двери. Она внезапно появлялась и исчезала в любое время дня, двигаясь бесшумно, словно призрак. И Лайон уже привык к ее визитам.Конечно, своим исцелением Эйтон во многом обязан и Охинуа. Африканка продолжала присматривать за ним, готовила для него мази и притирания. В отличие от всех прочих докторов, с которыми Лайону приходилось иметь дело после падения с утеса, эта старуха твердо верила в его выздоровление и сумела внушить ему надежду. Лайон собирался рассказать о своих успехах и ей тоже. Когда придет время.Старая негритянка окинула внимательным взглядом ноги Эйтона.– Ну что, так лучше? – спросил Лайон, проводя ладонью по свежевыбритой щеке.– Пожалуй, – ответила африканка. – А ей вы уже сказали?– Вот и я только что спросил его светлость об этом, – затараторил Уилл, собирая бритвенные принадлежности. – При всем моем уважении, милорд, вы теперь совсем не похожи на того мужчину, за которого выходила замуж ее светлость. Мы ведь не хотим, чтобы она не признала вас и выгнала из Мелбери-Холла как какого-нибудь чужака.– А ну-ка проваливай, болтливое чучело.Ухмыляясь во весь рот, Уилл скрылся за дверью. Охинуа не стала повторять свой вопрос, а Лайон не счел нужным притворяться, что не понял его.– Нет, ей я еще не говорил, но собираюсь сказать сегодня. – Он согнул пальцы правой руки. – Я все ждал, надеясь, что настанет момент, когда смогу совершить какой-нибудь красивый жест – например сделать шаг или подхватить Миллисент на руки, – но, боюсь, это пока невозможно.– Со временем все получится. Вам просто нужно набраться терпения и постоянно тренировать мышцы. – Охинуа поставила склянки, которые держала в руках, на стол. – Ваша жена привыкла довольствоваться малым и получать удовольствие от самых простых вещей. Ей по вкусу скромные радости. Большие потрясения могут ошеломить ее. Она совсем не такая женщина, как те, с которыми вам приходилось иметь дело.– Кто-то уже рассказывал вам о моем первом браке? Вы так чутко улавливаете настроения и чувства Миллисент!Старая негритянка окинула Лайона долгим взглядом из-под полуопущенных век и презрительно фыркнула. Ничего не сказав, она повернулась к столу. Эйтон молча наблюдал, как ловкие руки Охинуа перебирают баночки и склянки на столе.– Вы можете заглянуть человеку в душу и исцелить ее, как вы исцеляете тело, Охинуа? Мне уже доводилось встречать таких же тонко чувствующих людей, как вы. Но у них не было ни вашей убежденности, ни ваших знаний, не обладали они и целительским даром.– В том, что я делаю, нет никакого волшебства. Просто я видела слишком много человеческих страданий на своем веку. Могу сказать только одно: или раны затягиваются, или человек умирает. Но мне удалось узнать и еще кое-что, кроме этого. Иногда болезнь поражает тело из-за того, что душу держат в плену воспоминаний.– Вы думаете, что до сих пор мне мешало исцелиться сознание вины?Вы сами заговорили о чувстве вины, я не упоминала об этом. Вина, сожаление, печаль. Загляните себе в душу, и вы получите ответ. Все это, – Охинуа обвела рукой баночки с мазями, – просто пустяковины, безделицы. Они были нужны лишь для того, чтобы отвлечь вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46