— Она вопросительно взглянула на него. — Любым предметом?Роберт пожал плечами.— Если я вдруг стану невыносимым ослом, тебе, вероятно, захочется стукнуть меня чем-нибудь потяжелее ридикюля.Плечи ее затряслись от беззвучного смеха, когда она дочитывала:— «Подписано: Роберт Филип Артур Кембл, граф Макклсфилд».— Я не силен в юриспруденции, но, по-моему, этот документ можно считать вполне законным.Виктория расплылась в улыбке и смахнула слезы со щек.— Вот почему я согласна выйти за тебя замуж, — сказала она, торжественно потрясая листком.— Потому что я позволил тебе молотить меня по голове, когда вздумается?— Нет, не поэтому, — возразила она, смеясь, — а потому, что мне трудно представить, что было бы со мной, если бы ты не дразнил меня. Я стала чересчур серьезной, Роберт. Но я не всегда была такой.— Я знаю, — нежно промолвил он.— Целых семь лет я не позволяла себе даже улыбнуться. И я уже почти забыла, как можно смеяться.— Я тебе напомню. Она кивнула.— Мне кажется, ты мне действительно нужен, Роберт. Правда.Он присел рядом с ней на край кровати и нежно ее обнял.— И ты мне тоже нужна, милая моя Тори. Правда.Некоторое время она молчала, наслаждаясь теплом его объятий. Потом вдруг встрепенулась и спросила:— — А ты серьезно решил жениться именно сегодня?— Совершенно серьезно.— Но это же невозможно. Мы должны еще получить разрешение на брак.Он хитро улыбнулся.— Я уже достал это специальное разрешение.— Как, уже? — Она открыла рот. — Но когда ты успел?— Неделю назад.— Ты несколько самоуверен, тебе не кажется?— Но ведь я оказался прав, не так ли? Виктория попыталась напустить на себя неприступный вид, но глаза ее продолжали смеяться, и она ничего не могла с этим поделать.— Я думаю, милорд, в данном случае вы вели себя, как властный тупоголовый осел.— Просто осел или невыносимый осел? Я хочу знать, поскольку от этого зависит сохранность моего черепа.Виктория не выдержала и захихикала.— Знаешь, Роберт, мне начинает нравиться эта мысль — стать твоей женой.— Значит ли это, что ты простила меня за то, что я тебя похитил?— Пока нет.— Нет?— Нет. Я попридержу свое прощение до тех пор, пока не получу все, что мне причитается.На этот раз пришел черед Роберта согнуться пополам от хохота. Пока он ловил ртом воздух, Виктория стукнула его кулачком по плечу и заметила:— Мы в любом случае не сможем сегодня обвенчаться.— Почему это?— Время к вечеру. А по правилам венчание должно происходить утром.— Дурацкое правило.— Но мой отец всегда строго его придерживался, — возразила она. — Я прекрасно это помню, поскольку вынуждена была колотить по клавишам органа каждый раз, когда он проводил брачную церемонию.— Я и не знал, что в нашей деревенской церкви есть орган.— Нет, это было в Лидсе, где мы раньше жили. И мне кажется, ты пытаешься сменить тему.— Вовсе нет, — пробормотал он, потершись носом о ее щеку, — это всего лишь маленькое отступление. А что до утренних венчаний, то это касается только обычных свадеб. Со специальным разрешением мы можем делать все что вздумается.— Да, мне следует благодарить судьбу за то, что мой избранник исключительно предусмотрительный и дальновидный джентльмен.Роберт счастливо вздохнул.— Я согласен принимать твои комплименты в любой форме.— Так ты хочешь, чтобы мы поженились сегодня вечером?— А что еще нам делать? У меня здесь нет игральных карт, и я уже перечитал почти все книги в библиотеке.Она бросила в него подушкой.— Я серьезно.Не успела она и глазом моргнуть, как он повалил ее на спину, придавив своей тяжестью, и сказал:— И я серьезно.Она перевела дух и улыбнулась.— Я тебе верю.— Кроме того, если я сегодня на тебе не женюсь, то вынужден буду снова совершить грех прелюбодеяния.— Правда?— Конечно. Но ты ведь порядочная, верующая женщина, дочь священника, поэтому я почти уверен, что ты захочешь покончить с нашими внебрачными отношениями. — Он внезапно посерьезнел. — Когда-то я поклялся себе, что буду заниматься с тобой любовью только после свадьбы.Она улыбнулась и погладила его по щеке.— — Что ж, мы оба нарушили эту клятву.— Один раз, я думаю, не такой уж большой грех, — сказал он, сосредоточив свое внимание на мочке ее уха. — Но я бы хотел надеть кольцо тебе на палец прежде, чем меня снова одолеет страсть.— А разве она тебя еще не одолела? — лукаво спросила она. Нетрудно было догадаться, что уткнулось ей в бедро.Роберт рассмеялся, продолжая целовать ее в шею.— Жду не дождусь, когда мы станем мужем и женой, Тори.— Я… я думаю, это достаточное основание для того, чтобы пожениться, — выдохнула она, стараясь не обращать внимания на волны наслаждения, прокатывающиеся по телу.— М-м, да. — Он поднял голову и закрыл ей рот поцелуем, дразня её, пока она не затрепетала под ним. Затем внезапно отпустил ее и встал с кровати. — Пожалуй, мне следует остановиться, — сказал он с довольной улыбкой на губах, — ибо потом будет уже поздно.Виктория хотела было закричать, что ей все равно, но удовлетворилась тем, что швырнула в него второй подушкой.— Я не собираюсь больше компрометировать тебя, — продолжал Роберт, с легкостью поймав подушку. — Я просто хотел напомнить тебе, — он склонился к ней и запечатлел на ее губах очередной поцелуй, — об этом. Чтобы у тебя не осталось никаких сомнений.— Вот теперь они у меня точно появятся, — буркнула она, надеясь, что на лице ее написано все то разочарование и недовольство, которое она чувствовала в этот момент.Роберт рассмеялся и отошел в другой угол комнаты к письменному столу.— Уверен, тебе будет приятно узнать, что меня, как и тебя, это маленькое напоминание привело в состояние легкой неудовлетворенности.— — Я чувствую себя прекрасно, — возразила она, вздёрнув подбородок.— Ну конечно, так я тебе и поверил, — поддразнил он ее и потянулся к своему дорожному чемодану, который оставил на столе. Виктория собиралась уже отпустить на этот счет какую-нибудь колкость, как вдруг он переменился в лице, и у него вырвалось громкое «О дьявол!»— Что случилось? Он обернулся к ней.— Ты не открывала этот чемодан?— Нет, конечно. Я бы ни за что… — Она залилась краской, вспомнив, как рылась в его вещах. — Ну, на самом деле, признаюсь, я бы непременно заглянула в него, но я обнаружила твою ванную раньше, чем чемодан.— Мне наплевать, даже если бы тебе вздумалось поднять все половицы в комнате, — рассеянно сказал он. — Все мое принадлежит и тебе. Но в этом чемодане у меня были важные бумаги, а теперь они куда-то исчезли.В груди у Виктории все заклокотало от беззвучного смеха.— Какие бумаги? — осторожно спросила она. Роберт негромко выругался себе под нос и ответил:— Специальное разрешение, которое я добыл с таким трудом.Виктория понимала, что сейчас не совсем подходящий момент для веселья, но не смогла удержаться, закатившись от хохота.Роберт подбоченился и сурово взглянул на нее.— Это не смешно.— Прости, — вымолвила она извиняющимся тоном. — Это просто потому, что… О Господи! — И Виктория согнулась пополам, корчась от смеха.— Должно быть, они в другом чемодане, — в раздумье промолвил Роберт. — О черт!Виктория вытерла глаза.— А где твой второй чемодан?— В Лондоне.— Понятно.— Мы выезжаем в Лондон через час.— Что? Прямо сейчас?— Я не вижу другого выхода,— Но как мы туда доберемся?— Макдугал оставил мой экипаж у одного любезного сквайра, который живет в четырех милях отсюда. Уверен, он предоставит нам и кучера, который отвезет нас в Лондон.— Значит, ты нарочно заставил меня поверить, что я никуда отсюда не выберусь?— Но ты же не спрашивала меня, так ли это на самом деле, — возразил он, пожимая плечами. — А теперь тебе пора одеваться. В данный момент ты выглядишь прелестно, но в таком наряде тебе будет прохладно на улице.Она плотно завернулась в простыню.— Мое платье в соседней комнате.— А не поздно строить из себя скромницу?Она оскорбление поджала губы.— В отличие от тебя я еще не освободилась от предрассудков. У меня нет опыта в подобных вещах.Он улыбнулся и нежно чмокнул ее в лоб.— Прости, прости. Мне так нравится тебя дразнить. Я сейчас принесу тебе платье. И, — добавил он, открывая дверь, — оставлю тебя в одиночестве, чтобы ты могла спокойно облачиться.Через полчаса они были на пути в Лондон. Роберт с трудом удерживался, чтобы не запеть от счастья. Когда он возвращался из поместья сквайра, у которого оставил карету, он исполнил довольно фальшиво версию «Аллилуйя» Генделя. Роберт, может быть, и закончил бы музыкальную фразу, если бы лошади не пришли в беспокойство. Тогда он умолк, твердо решив не подвергать подобному испытанию уши своей невесты — своей невесты! Ему приятно было это говорить.Черт возьми, не только говорить, но и думать об этом было чертовски здорово.Но счастье переполняло его, и он не мог держать его в себе. И как только он забывался, то начинал потихоньку насвистывать.— Я и не знала, что ты любишь свистеть, — заметила Виктория после того, как он уже в пятый раз пытался вывести какой-то веселенький мотивчик.— Петь-то я уж точно не умею, — ответил он. — Поэтому я предпочитаю свистеть.— Давно я не слышала, как ты свистишь — с тех пор как… — Она задумалась. — Не помню. Он улыбнулся.— Я не был так счастлив много-много лет. Наступила пауза.У Виктории был до смешного довольный вид, и Роберт был до смешного доволен, что она довольна. Он продолжал насвистывать еще несколько минут, потом поднял глаза и спросил:— Знаешь ли ты, как это замечательно — вновь почувствовать себя способным на необдуманные поступки?— Прости, но я не совсем тебя понимаю.— В тот день, когда мы повстречались с тобой, мы в ту же ночь убежали в лес и смотрели там на звезды. Мы были молоды и беспечны.— Да, это было прекрасно, — мечтательно промолвила Виктория.— Но сейчас… Ты знаешь, как упорядочена моя жизнь. Я, как ты любишь говорить, самый организованный человек во всей Британии. У меня всегда есть план, и я всегда стараюсь ему следовать. И мне приятно снова совершать безрассудные и необдуманные поступки.— Ты похитил меня, — сказала Виктория. — Вот это был самый необдуманный поступок.— Вовсе нет, — возразил он. — Я разработал тщательный план и все предусмотрел.— Но не настолько тщательный, чтобы позаботиться 6 пище, — едко заметила она.— Ах да, еда, — задумчиво промолвил он. — Маленькое упущение.— Тогда оно не казалось нам «маленьким», — пробормотала она.— Но ты же не умерла с голоду, верно?Она игриво стукнула его по плечу.— И ты забыл письменное разрешение на брак. Если считать, что целью твоего похищения было жениться на мне, то это досадный пробел в твоем плане.— Я не забыл получить разрешение. Я просто забыл взять его с собой — вот и все.Виктория выглянула в окно. В небе сгущались сумерки, скоро станет совсем темно. Скорее всего сегодня они не попадут в Лондон засветло, но больше половины пути, несомненно, проедут.— Если честно, — сказал вдруг она, — то я даже рада, что ты забыл разрешение.— Ты хочешь оттянуть неизбежное насколько возможно? — спросил Роберт.И хотя тон у него был легкомысленный, Виктория чувствовала, что он с замиранием сердца ждет ответа.— Нет, не угадал, — сказала она; — Если уж я приняла решение, то не отступлю. Но мне приятно сознавать, что у тебя тоже бывают ошибки и промахи.— Извини, я что-то не понял.Она пожала плечами.— — Ты же безупречен — само совершенство.— Почему-то в твоих устах это звучит как недостаток. Да, кстати: если я такой чертовски идеальный, почему мне понадобилось столько времени, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж?— Да именно потому, что ты идеальный, — пояснила она, лукаво улыбаясь. — Ведь это ужасно раздражает. Что бы я ни делала, ты все равно сделаешь лучше.Он хитро ухмыльнулся и прижал ее к себе.— Не правда, ты во многом преуспела лучше меня.— Неужели? — пробормотала она, стараясь не замечать, как его рука ласкает ее бедро.— — М-м… Ты гораздо лучше умеешь целоваться, — И, чтобы проиллюстрировать сказанное, он запечатлел на ее губах нежный поцелуй.— Это ты меня научил.— Ты гораздо лучше выглядишь без одежды.Она вспыхнула от смущения, но поскольку уже успела привыкнуть к подобным шуточкам, то осмелилась заметить:— Ну, это дело вкуса.Он со вздохом откинулся на спинку сиденья.— Хорошо, тогда ты шьешь гораздо лучше.Она вскинула брови.— Да, в этом ты прав.— И уж конечно, ты гораздо больше меня знаешь о детях, — добавил он. — Когда у нас будут дети, я доверю их воспитание тебе, а то ведь я стану читать им лекцию о трех законах Ньютона, не успеют они начать ходить. Это никуда не годится. Ты должна будешь научить меня всяким детским стишкам и колыбельным.От этих слов Виктория просто расцвела. Она поработала портнихой совсем недолго, но успела узнать, как приятно быть самой себе хозяйкой. Больше всего она боялась, что брак будет означать для нее потерю самостоятельности. Но Роберт дал ей понять, что он высоко ценит ее мнение.— И у тебя доброе и великодушное сердце, — сказал он, ласково коснувшись ее щеки. —.Я довольно часто бываю занят только собой. А ты в отличие от меня прежде всего думаешь о других. Это редкий и прекрасный дар.— О Роберт! — Она потянулась к нему, ожидая, что сейчас он заключит ее в объятия, но в этот момент карета попала колесом в рытвину на дороге, Виктория потеряла равновесие и слетела со скамейки. — Ой! — воскликнула она от неожиданности.— А-ах! — взревел Роберт от боли.— Боже мой, Боже мой! торопливо пробормотала Виктория. — Что случилось?— Твой локоть, — прохрипел он.— Что? Прости, я не расслышала… — Карета снова подпрыгнула, и ее локоть опять врезался ему в живот. По крайней мере ей так показалось.— Прошу… убери… его… сейчас же!Виктория кое-как забралась на сиденье, высвободив свою руку.— Прости пожалуйста, — повторила она. Потом вгляделась в него повнимательнее: он согнулся пополам, и даже в сумеречном свете ей было видно, что лицо его приобрело зеленоватый оттенок. — Роберт, — неуверенно позвала она его, — с тобой все в порядке?— В ближайшие несколько минут нет.Она пристально разглядывала его в течение минуты, потом отважилась спросить:— Я ударила тебя локтем в живот?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36