Гораздо удобнее взять книгу с полки, чем проделать настоящее, путешествие до публичной библиотеки.
«И гораздо дешевле», – подумала она про себя.
– О Господи! – снова сказал он. – Люблю ли я читать? Даже и не знаю. Мне кажется, у меня просто нет на это времени. Не припомню, чтобы открыл хоть одну книгу с тех пор, как закончил Кембридж.
– О, но вы столько теряете! – разволновалась Бетс. – Значит, вы никогда не узнаете трагическую историю Ромео и Джульетты, никогда не рассмеетесь над Паком, или…
– Или никогда не буду рыдать над печальной историей Агаты?
– Этого в папиных книгах не было, – возмущенно заявила она. – Сэр, вы смеетесь надо мной?
– Я не хотел обидеть вас. Вы имеете полное право рыдать над Агатой, если вам так хочется. Я уверен, что время от времени Шекспира следует разбавлять какой-нибудь чепухой, подобной вашей «Агате». Пожалуйста, простите меня.
Она повеселела и улыбнулась.
– Рассказать вам, что случилось с Агатой? – лукаво спросила она. – Там, кажется, был злодей-герцог…
– Пощадите, – взмолился он, мученически закатывая глаза.
– Я могу дать вам почитать, когда мама закончит, если хотите. Она легко читается. Могу предложить и что-нибудь большое, если вы пожелаете заняться систематическим чтением – Шекспиром, Джонсоном, Платоном и другими, – она выразительно посмотрела на него.
– Нет, спасибо. Может, в другой раз, – ответил он. Она боялась, что он будет смеяться над ней, но лицо его было серьезным. – Мы приехали. Не хотите немного пройтись? Билли присмотрит за коляской.
– С удовольствием, – улыбнулась Бетс. – Нужно размяться.
Он помог ей сойти, взяв ее за руки. Ей не хотелось, чтобы он ее отпускал. Бетс взяла его под руку и почувствовала то же приятное чувство, которое испытала в тот первый раз, когда он провожал ее домой из парка. Неужели это было всего неделю назад?
Они отошли от коляски всего на несколько ярдов, когда громкий возглас остановил их. Роб оглянулся, крепко держа Бетс за руку, и увидел Джорджа Пертуи в сияющем новом кабриолете. Он был один и энергично махал им.
– Черт, – пробормотал Роб.
– Я видел, как вы ехали впереди, – с явным удовольствием сказал Джордж. – Твой экипаж сломался? Бедная старая коляска, настолько старая, что отказывается ехать дальше.
Я бы вас обоих подвез, но в моем экипаже есть еще место только для одного человека. Леди Элизабет, могу я предложить вам свою помощь?
Бетс рассмеялась.
– Мне не нужна помощь. Пожалуйста, не нужно делать таких поспешных выводов. Как видите, коляска его светлости в полном порядке, – она кивнула в сторону Билли, стоящего рядом с лошадьми. Его тога развевалась на ветру, несмотря на отчаянные усилия мальчика удержать ее. – Мы просто гуляем. Полезно для здоровья.
Джордж нахмурился. Она заметила, что Берлингем вот-вот вспылит. Да что это с ними? Ей совсем не понравилось, как Пертуи разговаривал с графом, было понятно, что он намеренно пытался его разозлить.
– О, простите мне мою ошибку, – нарочито любезно проговорил Джордж. – Мне очень жаль. У тебя чудесная коляска, кузен. А твой грум, судя по платью, – женщина? Не так ли?
– Нам лучше распрощаться, пока я тебе не врезал, – сказал Роб, изо всех сил стараясь сдержаться. Он резко повернулся и повел Бетс прочь от Джорджа.
Бетс чувствовала, как он разгневан. Он так сжимал ее руку, что ей стало больно, губы его были плотно сжаты. Роб смотрел прямо перед собой и вел ее, словно солдат упирающегося пленника.
– Признаюсь, я ничего не понимаю, – решилась заговорить она, когда они, промаршировав по траве через клумбы, чуть не врезались в кусты. У огромного дуба ей с большим трудом удалось его остановить. – Да остановитесь же, сэр! Мистер Пертуи далеко.
Роб, казалось, вышел из транса. Он потер лоб и посмотрел на нее так, словно впервые видел.
– Почему этот человек не хочет оставить меня в покое? Чем я это заслужил? – спросил он.
– Не знаю, что сказать, – ответила Бетс. – И часто такое происходит?
Роб опустил голову и опять задумался. Когда он снова посмотрел на нее, она увидела в его глазах боль и решимость. Он осторожно положил руки ей на плечи.
– Я с детства не ссорился с Джорджем, – сказал он, – но, кажется, в последнее время он меня очень сильно невзлюбил. Я не имею ни малейшего понятия почему. Могу я вам рассказать? Мне бы не хотелось, чтобы об этом начали говорить, но…
– Да, пожалуйста! – кивнула Бетс. – Может быть, мы пойдем? Только, пожалуйста, не так быстро.
– Конечно, – сказал он, и она снова взяла его под руку. Теперь они шли медленнее, обходя клумбы и кусты.
– Вы, наверное, слышали о том, что произошло со мной на прошлой неделе в «Олмеке», – начал он. – Пропади все пропадом!
– Я… я что-то слышала, – призналась она. – Но я не могу в это поверить.
– Благодарю вас! Но мы с вами тогда еще не были знакомы. Если вам хоть что-нибудь известно о моей репутации, то я удивлен, почему вы не можете в это поверить. Все, похоже, отнеслись к этому, как к само собой разумеющемуся, – он внимательно посмотрел на нее.
– Я хочу сказать, что после того, как мы с вами познакомились, я поняла, что не могу в это поверить.
– Почему?
Что она может сказать? Что он обаятельный, вежливый, нежный, заботливый? Что она и не думала, что в него можно так легко влюбиться? Но вслух произнесла:
– Вы не производите впечатление человека, способного на подобную выходку.
– Благодарю вас, – с облегчением вздохнул он. – По правде говоря, я ничего не помню. Я помню только, как выпил в «Друге под рукой» и как сел в коляску, чтобы ехать в «Олмек». Там я должен был встретиться со своим другом. Я знаю, что проснулся на следующее утро в своей постели – и все. – У меня большое подозрение, что мне что-то подсыпали в вино и заставили сделать то, что я сделал. Подвели? Подтолкнули?
Туда, где была миссис Драмонд-Барел, где я и потерял сознание. Мой друг пытается помочь мне узнать правду. Но я начинаю думать, что за всем этим стоит Джордж Пертуи. Он единственный человек, который, насколько я знаю, очень меня не любит. Черт бы его побрал! Что я ему сделал?
Бетс пожалела, что согласилась встретиться с Джорджем Пертуи на следующий день. После того, что рассказал Берлингем, как она сможет спокойно разговаривать с мистером Пертуи?
И вдруг она поняла, что должна сделать.
– Я завтра еду на прогулку с мистером Пертуи, – сказала она. Роб вздрогнул, и она поспешно добавила: – возможно, мне удастся разузнать что-нибудь. Вы позволите мне помочь вам?
– Вы не должны об этом думать. Если он поймет, что мы с вами… скажем, близкие друзья, то вам будет только хуже. И он, естественно, ничего вам не скажет.
Бетс выдернула руку и остановилась. Она повернулась к нему. Во всей ее позе была решимость. Ее карие глаза смотрели на него в упор.
– Весь свет прекрасно знает, что у меня нет «близких друзей» противоположного пола. Те немногие, которые за мной ухаживали, не устраивали меня. Я говорю вам правду. Мне неприятно в этом признаваться, но я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Если мне не удастся убедить мистера Пертуи, что вы – очередной кандидат на отставку, то, клянусь, я с радостью покину свет и стану нянькой детей своего сводного брата.
На лице Роба было полное изумление. Он тихо спросил:
– Правда?
– Правда что?
– Что я – очередной кандидат на отставку.
Бетс покраснела.
– Не совсем, – сказала она.
– Очень хорошо, – вздохнул Роб. – Я думаю, мне следует вам довериться и позволить вам поехать на прогулку с Джорджем. Обещайте, что будете осторожны.
Бетс кивнула и оглянулась. Коляски нигде не было.
– Не лучше ли нам вернуться к вашей коляске? – спросила она. – Уже темнеет.
– Конечно. Идемте. – По дороге обратно Роб вспомнил о бале у леди Доналдсон на следующей неделе. Бетс сказала, что она будет там. Он предложил сопровождать ее с матерью, и девушка приняла его предложение.
– Я надеюсь, мы с вами еще увидимся до бала, – сказал Роб. – Ведь он будет только через неделю!
– Но если нас будут слишком часто видеть вместе, ваш кузен узнает об этом и не поверит, что… что…
– Что я очередной кандидат на отставку, – закончил он за нее и рассмеялся. – Возможно, вы и правы. Если я хочу разобраться в том, что же на самом деле произошло в «Олмеке», то у меня будет много дел и мне нужно вести себя осторожно хотя бы несколько дней. Если мы не встретимся с вами через несколько дней, тогда я буду ждать нашей встречи у Доналдсонов.
Когда они подъехали к Найтсбридж-Терес, Роб согласился зайти на несколько минут. Ему хотелось разузнать, что известно леди Стенбурн.
– Чай будет то что надо, – ответил он хозяйке, когда та предложила ему напитки на выбор. Когда осторожная, полная чувства собственного достоинства, Молли принесла чай, он с удовольствием принялся за печенье. Леди Стенбурн и ее дочь наблюдали, как печенье исчезает одно за другим. Каждая взяла по одному, пока не стало слишком поздно.
– Думаю, вы слышали сказку о том, как ужасно я вел себя на прошлой неделе в «Олмеке», – проговорил Роб без всякой прелюдии, потянувшись за очередным печеньем. – Я не имею ни малейшего понятия о том, что произошло, но я не верю, что сказал миссис Драмонд-Барел то, что мне приписывают. Я едва знаком с этой дамой! Сомневаюсь, что я когда-нибудь говорил ей что-то большее, чем «Добрый вечер!» Вы были там, мэм? – Он посмотрел на леди Стенбурн. – И как вы об этом узнали? Надеюсь, не из четвертых или пятых рук.
Было совершенно очевидно, что леди Стенбурн рада услышать, что Берлингем, возможно, не виноват. Она просияла и поставила на стол свою чашку.
– Нет, меня там не было. Мне об этом рассказала подруга, – ответила она.
– Моя подруга видела… вас… но сказала, что была слишком далеко, чтобы что-нибудь слышать. Она услышала о том, что вы сказали, от своего мужа, который услышал об этом от… Дайте подумать. Кто это был, Бетс?
– Ты мне не говорила, – сказала дочь. – Подумай, мама!
– Я пытаюсь! – растерялась мать. – Ты ведь знаешь, как вертится на языке, а вспомнить не можешь. Я, наверное, старею. Я знаю, что старею! О Боже. О Боже! – она потерла лоб, словно пытаясь заставить свою голову выдать ей нужное имя.
– Старость здесь ни при чем, – подбодрила ее Бетс. – Мы сначала выпьем чаю, и ты, может быть, вспомнишь.
– Я знаю! – сказала она. – Я должна узнать у леди Стафф… моей подруги. Она помнит. Прямо сейчас и спрошу. – Она встала, словно хотела помчаться немедленно.
– О нет, нет, миледи, – остановил ее Роб. – Ваша подруга удивится, почему у вас вдруг проснулся к этому такой интерес. Мне не хочется поднимать из-за этого шум. Может быть, в следующий раз, когда вы ее встретите, вы сможете спросить ее так, между прочим. Да и вы сами сможете вспомнить имя. Если я буду знать имя… Тогда я смогу узнать, кто рассказал ему и кто рассказал тому другому… На расследование уйдет время. – Я понимаю, мой мальчик, – кивнула леди Стенбурн. – Какой стыд. Поверьте, я постараюсь вспомнить!
Когда чайник опустел и на тарелке не осталось ни одного печенья, только несколько крошек, Роб попрощался.
Бетс снился необыкновенно приятный сон: она едет в новом блестящем кабриолете, но ее спутник – граф Берлингем, который ей не уставая говорит, что отказывается быть очередным кандидатом на отставку. Она услышала, что кто-то зовет ее по имени.
– Что-о-о? – сонно спросила она. Она увидела над собой лицо матери, освещенное свечой, которую та держала в руках. – Уже утро?
– Что ты, Бог с тобой! Ты спала? Сейчас только одиннадцать. Я уже собиралась лечь, когда вспомнила! Я вспомнила! – Радостный голос матери громко звучал в ночной тишине Бетс, я все-таки вспомнила!
– Что ты вспомнила? – Бетс поднялась и протерла глаза. Чудесный сон пропал, растаял.
– Это сказала Амалия. Помнишь, я сказала, что она узнала от Руперта, а ты плохо отозвалась о нем. Я не знаю почему Руперт всегда так внимателен к нам обеим.
Бетс окончательно проснулась. Она села на кровати и за ставила мать сесть рядом с собой.
– Это не Руперт, – решительно заявила она. – Я помню про Руперта. Он узнал от кого-то. Мама! Перестань рассуждать о Руперте и скажи, пока снова не забыла, от кого Руперт услышал об этом?
– Амалия сказала… Дай подумать. Она сказала что-то вроде того, что Руперт узнал об этом от лорда Пертуи или, может быть, от его сына Джорджа. Тот или другой, или оба случайно оказались рядом с миссис Драмонд-Барел и все слышали. Вот так! Моя дорогая, боюсь, нам нужно с большой осторожностью относиться к уверениям Берлингема о его невиновности. Я не сомневаюсь в порядочности лорда Пертуи. Он ни за что бы не сочинил подобную историю. И не забывай, что Амалия своими глазами видела, как он, пьяный, мешком свалился перед миссис Драмонд-Барел.
Бетс оставила без внимания слово защиты в пользу лорда Пертуи.
– Я знала! – закричала она. – Я знала! Джордж Пертуи, конечно! Эта змея!
Леди Стенбурн была в недоумении.
– Змея? Но мне казалось, ты едешь с ним завтра на прогулку. Он – образец джентльмена. У тебя нет никакой причины называть его змеей! Скорее это Берлингем – змея! Я ему не верю, Бетс. Ему следовало набраться мужества и признать, что он совершил чудовищную ошибку в «Олмеке», и постараться загладить свою вину, а не притворяться, что он ничего не помнит. Пьяный дурак, вот кто он, – фыркнула она.
Бетс решила, что в такой поздний час не стоит выдвигать аргументы в пользу Берлингема и против Джорджа Пертуи.
Она объявила, что хочет спать и они смогут утром все обсудить. Бетс надеялась, что снова увидит приятный сон, но напрасно.
Глава седьмая
– Что ты узнал от Тесси? – спросил Роб Тома Хейзлтона. Они сидели в библиотеке Роба, опустошая графин с бренди. Была открыта предпоследняя бочка из запасов хозяина.
– Умная девушка эта Тесси, – сказал Хейзлтон. – Она любого заставит платить за каждое слово, вылетающее из ее рта.
Я потратил на нее почти два фунта и очень мало узнал.
– А может быть, тебе понравилось развлекаться с потаскухами в «Друге под рукой», и поэтому твое расследование так затянулось?
Роб хорошо знал Хейзлтона. У них были одинаковые привычки, особенно до того, как Роб пустился на поиски богатой невесты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29