Советую магазин Wodolei.ru
– Я помню графа, вашего мужа. Какой прекрасный человек. Правда, я была совсем девочкой, когда он умер.
– Да, он был прекрасный человек, – согласилась леди Стенбурн. – Благодарю вас.
Они обменялись еще несколькими любезностями, и Бетс настойчиво увела мать от миссис Драмонд-Барел, хотя леди Стенбурн была готова рассказывать о своем муже столько, сколько миссис Драмонд-Барел была готова слушать.
Бетс торжествовала.
– Ты слышала? – спросила она, ликуя. Ей приходилось сдерживать себя и следить за тем, чтобы ее голос не звучал слишком громко. – Она сама не слышала, как Берлингем произнес эти ужасные слова. Она поверила тому, что ей сказал этот мерзкий Джордж Пертуи! Клянусь, я все время это знала. Берлингем никогда бы не стал ее оскорблять. Это на него не похоже. И ты это знаешь, мама. Он когда-нибудь говорил что-нибудь подобное в твоем присутствии? Нет, конечно!
– Но он был пьян, – возразила леди Стенбурн. – Ты знаешь, что даже джентльмен перестает себя вести по-джентльменски, когда он пьян, – она со значением посмотрела на дочь.
Они обе слишком хорошо знали, как вел себя, когда напивался, младший сын покойного графа Стенбурна. Брат Годфри – Уильям.
Возмущенная Бетс забылась.
– Берлингем не имеет ничего общего с Уильямом! – заявила она и покраснела, когда несколько человек повернули головы в их сторону.
В этом месте не стоило афишировать свое знакомство с Берлингемом. Здесь слишком многие знали о его падении и не испытывали к нему никакого сочувствия.
– Мне нужно поправить прическу, – пробормотала Бетс и подтолкнула мать к дамской уборной. – Как Уильям, в самом деле. Ха!
Успокоившись, Бетс вернулась в зал. Ее живое лицо, светившееся радостью, оттого что она выполнила свою миссию, платье, которое ей необыкновенно шло, привлекли к ней внимание не одного молодого человека. А ей больше всего хотелось отправиться домой и придумать, как бы побыстрей сообщить графу Берлингему хорошие новости. Когда она предложила леди Стенбурн поехать домой, та пришла в ужас.
– Когда на тебя стали обращать внимание?! – воскликнула леди Стенбурн. – Мы ведь здесь именно для этого, вспомни. Посмотри внимательно! Разве не сын маркиза Меркуорта идет к нам? И я вижу, как виконт Прейд смотрит на тебя! Мы остаёмся. – Она, нахмурившись, посмотрела на дочь и отвернулась, чтобы улыбнуться сыну маркиза Меркуорта.
Бетс незаметно вздохнула и постаралась быть любезной с джентльменами, которые приближались к ним, позаимствовав походку у гусей, Бетс была в этом уверена.
Они пробыли в «Олмеке» почти до одиннадцати вечера. Бетс танцевала, ее угощали пирожным и оршадом, и она снова танцевала. Леди Стенбурн радостно наблюдала за ней. Молодой лорд Фидминстер настоял на том, чтобы отвезти их домой в своем экипаже, когда узнал, что у них нет сопровождающего, и задержал руку Бетс в своей, когда помогал ей сесть в экипаж.
– Необыкновенно удачный вечер! – воскликнула леди Стенбурн, когда они оказались дома. Она сняла свой тюрбан и поправила перед зеркалом волосы. – Разве нет? Ты выглядишь усталой, дорогая. Боюсь, ты не привыкла так много танцевать.
– Возможно, – рассеянно ответила Бетс.
Завтра! Завтра она его увидит и скажет ему, что оскорбление, которое он якобы нанес миссис Драмонд-Барел, было выдумано Джорджем Пертуи от начала до конца. Он будет в восторге. Он возьмет ее руки в свои и посмотрит ей в глаза…. ближе… и ближе… и…
Но есть ли у них будущее? Что, если слова мистера Пертуи о том, что граф Берлингем беден, правда?
Она убеждала себя в том, что уже поймала мистера Пертуи на лжи. Можно не сомневаться, что он лгал, когда говорил, что у Берлингема нет ни фартинга за душой.
Убедив себя, Бетс подробно рассказала матери о всех своих кавалерах и отправилась спать. Она заснула почти мгновенно.
Следующий день, четверг, был неприятным, мрачным и сырым. Над городом повис туман, временами моросил дождь. В доме было так темно, что леди Стенбурн приказала зажечь свечи за завтраком. Казалось, что такая атмосфера, действовавшая на всех угнетающе, не смогла испортить приподнятого настроения лишь Бетс. Леди Стенбурн с несчастным выражением лица смотрела на яйца вкрутую, было видно, что она думает о чем-то своем. Молли рядом грохотала тарелками, словно это были ее злейшие враги. Хорошее настроение Бетс казалось неуместным.
– Чему это ты так радуешься? – спросила ее мать, когда очнулась от своих мыслей и заметила веселое лицо Бетс. – Признаюсь, что я ожидала букеты цветов, письма, приглашения после такого успеха в «Олмеке». Я думала, что хотя бы молодой лорд Фидминстер… Ведь он был так любезен, подвез нас домой и… Но никого нет и ничего нет. Ах, может быть, позже… – Она театрально вздохнула.
– Но, мама! Берлингем должен сегодня прийти! Как ты могла забыть? Для меня большое облегчение, что больше никто не появился, иначе мне пришлось бы их оставить, и тебе пришлось бы их развлекать, пока я бы ездила кататься с графом, – Бетс улыбнулась в предвкушении.
– Кататься? Сегодня? В такую погоду? О чем ты думаешь? Ты никуда не поедешь. Сомневаюсь, что граф тебе предложит сегодня кататься, если он появится, в чем я тоже сомневаюсь. В любом случае я не разрешаю тебе выходить, ты простудишься. Посмотри на себя! Да этот тонкий муслин никого не согреет. Что у тебя в голове? – леди Стенбурн продолжала причитать и принялась за яйцо, которое уже остыло.
– Я обязательно надену накидку и шляпу и возьму зонтик, – ответила Бетс. Она отхлебнула чаю. Он был слегка теплый. – Принеси мне, пожалуйста, свежего чаю, Молли, – попросила она мрачную горничную. – Этот уже остыл.
– Он был горячим, когда я его принесла, – пробурчала Молли. – Всегда опаздывают к завтраку… – Она отправилась на кухню с чайником. Бетс слышала, как они с кухаркой громко обменивались мнениями, и вскоре Молли, настроенная воинственно, принесла чайник.
– Вот, – сказала Молли, – стряпуха хочет знать, сколько еще ее горячей воды вам понадобится.
– Ее горячей воды? – Леди Стенбурн была возмущена. – Молли, не могла бы ты узнать у стряпухи, что она имеет в виду. – Она встала и в негодовании отодвинула подставку с холодным яйцом. – Я сама с ней поговорю, я думаю… или, может быть, ты, Бетс? Ты жаловалась, что чай холодный. – Она снова села и принялась за яйцо.
Молли зловеще улыбалась, когда Бетс неохотно отправилась на кухню. Настроение Бетс быстро портилось. Их слуги снова поссорились.
Леди Стенбурн сокрушалась, что нет никаких известий от джентльменов, с которыми танцевала Бетс накануне в «Олмеке». На нее ни один из них не произвел впечатления. А Берлингем? Неужели он надеется, что она поедет с ним на прогулку в такой мерзкий день? В открытой коляске? Но как еще они могут остаться наедине, чтобы она смогла ему рассказать о своей встрече с миссис Драмонд-Барел? Разве они не собирались в «Эстлиз»?
Она была готова уже отражать атаки стряпухи, когда в дверь постучали. Молли, руки которой были заняты тарелками, шла на кухню, когда Бетс появилась в коридоре, собираясь сама открыть дверь. Столкновение оказалось неизбежным. Они с Молли отошли в сторону, одну и ту же сторону, затем одновременно – в другую, но ничего не помогло. Они столкнулись, и Молли уронила тарелку леди Стенбурн, наполовину съеденное яйцо вылетело из подставки и приземлилось на ковер в холле. Молли вскрикнула. Бетс замерла на мгновение, стиснув кулаки. Она смотрела на Молли.
– Убери, – приказала она, – я открою дверь.
– Да, мэм, – кивнула сконфуженная Молли. Она пыталась собрать с ковра остатки яйца, когда Бетс прошла мимо нее, задев ее своим платьем, и открыла дверь.
– Доброе утро! – весело произнес Роб.
Бетс посмотрела через его плечо на коляску. Билли держал вожжи и танцевал какой-то дикий танец. Его тога намокла и прилипла к тощему телу, и под ней, казалось, мало что было.
Роб заметил ее взгляд.
– Он пытается согреться, – объяснил Роб. – Противный день. Можно мне войти?
– Конечно, – сказала она, вспомнив о правилах хорошего тона. – А как же Билли?
– А что с Билли?
– Вы не можете оставить его на холоде и под дождем. Он до смерти замерзнет!
Она впустила Берлингема, но продолжала смотреть в открытую дверь на Билли.
– Он привык. К тому же я не собираюсь у вас надолго оставаться. Вы поедете со мной? Я думал, мы можем поехать в Британский музей, день сегодня неподходящий для прогулок.
Роб улыбнулся ей, снимая мокрую шляпу. В Британском музее они смогут поговорить, там никто не будет мешать. «Эстлиз» подождет до лучших времен.
Ей вдруг больше всего на свете захотелось поехать с ним в Британский музей. Бог с ней, с погодой.
– С удовольствием, – улыбнулась она. – Входите, пожалуйста, и погрейтесь у огня, пока я оденусь. – Она проводила его в гостиную и показала на кресло у камина.
Роб встал, как только она вышла, и подошел к камину так близко, что одежда его начала дымиться. Ах, огонь! Как приятно иметь возможность разводить огонь в это время года и не волноваться о расходах! Он объявил в своем доме, что отопительный сезон закончен, и у него и его слуг было только одно место, где можно было согреться, – у печки в кухне. Роб медленно поворачивался, стараясь подставить огню все свое тело. Он ожил.
Если бы не ноги. Ноги промокли, и он их почти не чувствовал.
Бетс стремительно вошла в комнату.
– Я готова, – сказала она, задыхаясь. На ней была накидка, подходящая для погоды черная шляпа и перчатки, оставшиеся от траурного туалета, в руках – зонтик. – Мы идем?
– Я хотел бы поздороваться с вашей матерью, – тихо проговорил Роб. Ему не хотелось уходить от огня.
– О, конечно, – кивнула Бетс. – Пойду приведу ее. – Она положила зонтик и сумочку на пустой стул и пошла за леди Стенбурн.
Леди Стенбурн вошла в комнату, глаза ее сверкали.
– Вы думаете, моя дочь поедет с вами кататься в такую погоду? – спросила она, поздоровавшись.
– На короткую прогулку, – улыбнулся Роб. – В Британский музей. Не хотите поехать с нами?
– Господи, нет! – покачала головой леди Стенбурн. – И мне совсем не нравится, что вы оба собираетесь ехать… Вы замерзнете, помяните мое слово! Вы и так уже замерзли, ваша светлость. – Она многозначительно посмотрела на его ноги, которыми он перебирал, чтобы восстановить кровообращение.
Робу хватило такта, чтобы покраснеть.
– Одна нога заснула. Я просто хотел ее разбудить. Вы уверены, что не хотите поехать с нами? – Он добродушно посмотрел на леди Стенбурн. Когда та опять отрицательно покачала головой, он продолжил: – Тогда пойдемте, леди Элизабет. Билли уже достаточно настоялся под дождем. – Он подал Бетс ее сумочку, взял зонт под мышку и проводил ее до коляски.
– А верх… у вашей коляски есть? – спросила огорченно Бетс. На сиденье лежало старое одеяло, но оно казалось таким же мокрым, как и сама коляска. Роб широким жестом откинул одеяло и продемонстрировал ей знакомый плед.
– Я надеюсь, плед сухой. Да, у коляски есть верх, но он почему-то отказывается подниматься. Такой вот непокорный верх. Мы с Билли все утро с ним боролись, но проиграли. Нам пришлось решать: ехать к вам без верха или вообще не ехать. Вы простите меня? Позвольте, я открою ваш зонтик? – Он раскрыл зонт и помог ей сесть в коляску. – Ну, вот. Так нормально?
– Да… да, мне кажется, – ответила она.
Билли пристроился на запятках, и они отправились в путь.
Бетс приходилось держать зонт так, чтобы спицы не задевали ее спутника, и наклонять его вперед, чтобы ветер не вывернул его наизнанку. Это было ужасно неудобно, и она чувствовала, как временами вода попадала ей за воротник. Но рядом с ней был человек, которого ей хотелось видеть больше всего на свете. Она счастливо рассмеялась.
Тысяча чертей! Роб выехал из дома в ярости из-за своей коляски. И надо же было такому случиться! Неисправность коляски – это знак всему свету, что он в стесненных обстоятельствах или что он стал чудовищно беспечным.
Они с Джорди потратили добрых два дня, распределяя деньги, вырученные им от продажи книг, таким образом, чтобы использовать их с наибольшей пользой, то есть сохранить видимость богатства и одновременно иметь возможность жить, не голодая, но скромно. Может пройти не один месяц, прежде чем он сможет прибрать к рукам деньги леди Элизабет, если они у нее имеются, в чем он теперь очень сомневался. Они, отложили определенную сумму на новую обивку для сидений в коляске, но ему и в голову не могло прийти, что верх тоже нуждается в починке. Сегодня в последнюю минуту они с Билли обнаружили, что замок, державший верх, когда тот поднимали, исчез. То есть исчез замок с одной стороны, с другой же стороны он выглядел так, словно по нему били кувалдой. Случайность? От времени или небрежного обращения? Роб так не думал. Ему это казалось вандализмом, но уже было поздно что-нибудь предпринимать. Кипя от гнева и сожаления, что не проверил все заранее, Роб все равно отправился в Найтсбридж-Терес. Необходимость узнать, смогла ли леди Элизабет получить аудиенцию у миссис Драмонд-Барел, перевесила все.
Дорога в Британский музей не располагала к откровенным разговорам. Мерзкий мелкий дождь снова уступил место туману, и Робу приходилось сосредоточить все свое внимание на дороге. Время от времени леди Элизабет старалась закрыть его голову своим зонтом, но он был мал для двоих. Когда дождь в очередной раз прекратился, это уже не имело большого значения. Роб был мокрым с головы до пят.
– Вы уже ели? – неожиданно спросил он. – Эта чертова… то есть эта прогулка – ужасна… а я знаю здесь недалеко одно кафе, нам по пути.
– О, это было бы замечательно, – ответила Бетс. Она вспомнила, что ее завтрак состоял всего из нескольких глотков холодного чая. – Мне кажется, Билли тоже чего-нибудь горя чего не помешало бы.
– Билли? – изумился Роб. – Он крепкий парень, не волнуйтесь за него, хотя, должен признать, по его виду этого не скажешь. Ему и не такое приходилось испытывать.
– И поэтому он должен страдать? – спросила Бетс. – Пока не пообещаете, что найдете укрытие для Билли, я отказываюсь выходить из коляски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Да, он был прекрасный человек, – согласилась леди Стенбурн. – Благодарю вас.
Они обменялись еще несколькими любезностями, и Бетс настойчиво увела мать от миссис Драмонд-Барел, хотя леди Стенбурн была готова рассказывать о своем муже столько, сколько миссис Драмонд-Барел была готова слушать.
Бетс торжествовала.
– Ты слышала? – спросила она, ликуя. Ей приходилось сдерживать себя и следить за тем, чтобы ее голос не звучал слишком громко. – Она сама не слышала, как Берлингем произнес эти ужасные слова. Она поверила тому, что ей сказал этот мерзкий Джордж Пертуи! Клянусь, я все время это знала. Берлингем никогда бы не стал ее оскорблять. Это на него не похоже. И ты это знаешь, мама. Он когда-нибудь говорил что-нибудь подобное в твоем присутствии? Нет, конечно!
– Но он был пьян, – возразила леди Стенбурн. – Ты знаешь, что даже джентльмен перестает себя вести по-джентльменски, когда он пьян, – она со значением посмотрела на дочь.
Они обе слишком хорошо знали, как вел себя, когда напивался, младший сын покойного графа Стенбурна. Брат Годфри – Уильям.
Возмущенная Бетс забылась.
– Берлингем не имеет ничего общего с Уильямом! – заявила она и покраснела, когда несколько человек повернули головы в их сторону.
В этом месте не стоило афишировать свое знакомство с Берлингемом. Здесь слишком многие знали о его падении и не испытывали к нему никакого сочувствия.
– Мне нужно поправить прическу, – пробормотала Бетс и подтолкнула мать к дамской уборной. – Как Уильям, в самом деле. Ха!
Успокоившись, Бетс вернулась в зал. Ее живое лицо, светившееся радостью, оттого что она выполнила свою миссию, платье, которое ей необыкновенно шло, привлекли к ней внимание не одного молодого человека. А ей больше всего хотелось отправиться домой и придумать, как бы побыстрей сообщить графу Берлингему хорошие новости. Когда она предложила леди Стенбурн поехать домой, та пришла в ужас.
– Когда на тебя стали обращать внимание?! – воскликнула леди Стенбурн. – Мы ведь здесь именно для этого, вспомни. Посмотри внимательно! Разве не сын маркиза Меркуорта идет к нам? И я вижу, как виконт Прейд смотрит на тебя! Мы остаёмся. – Она, нахмурившись, посмотрела на дочь и отвернулась, чтобы улыбнуться сыну маркиза Меркуорта.
Бетс незаметно вздохнула и постаралась быть любезной с джентльменами, которые приближались к ним, позаимствовав походку у гусей, Бетс была в этом уверена.
Они пробыли в «Олмеке» почти до одиннадцати вечера. Бетс танцевала, ее угощали пирожным и оршадом, и она снова танцевала. Леди Стенбурн радостно наблюдала за ней. Молодой лорд Фидминстер настоял на том, чтобы отвезти их домой в своем экипаже, когда узнал, что у них нет сопровождающего, и задержал руку Бетс в своей, когда помогал ей сесть в экипаж.
– Необыкновенно удачный вечер! – воскликнула леди Стенбурн, когда они оказались дома. Она сняла свой тюрбан и поправила перед зеркалом волосы. – Разве нет? Ты выглядишь усталой, дорогая. Боюсь, ты не привыкла так много танцевать.
– Возможно, – рассеянно ответила Бетс.
Завтра! Завтра она его увидит и скажет ему, что оскорбление, которое он якобы нанес миссис Драмонд-Барел, было выдумано Джорджем Пертуи от начала до конца. Он будет в восторге. Он возьмет ее руки в свои и посмотрит ей в глаза…. ближе… и ближе… и…
Но есть ли у них будущее? Что, если слова мистера Пертуи о том, что граф Берлингем беден, правда?
Она убеждала себя в том, что уже поймала мистера Пертуи на лжи. Можно не сомневаться, что он лгал, когда говорил, что у Берлингема нет ни фартинга за душой.
Убедив себя, Бетс подробно рассказала матери о всех своих кавалерах и отправилась спать. Она заснула почти мгновенно.
Следующий день, четверг, был неприятным, мрачным и сырым. Над городом повис туман, временами моросил дождь. В доме было так темно, что леди Стенбурн приказала зажечь свечи за завтраком. Казалось, что такая атмосфера, действовавшая на всех угнетающе, не смогла испортить приподнятого настроения лишь Бетс. Леди Стенбурн с несчастным выражением лица смотрела на яйца вкрутую, было видно, что она думает о чем-то своем. Молли рядом грохотала тарелками, словно это были ее злейшие враги. Хорошее настроение Бетс казалось неуместным.
– Чему это ты так радуешься? – спросила ее мать, когда очнулась от своих мыслей и заметила веселое лицо Бетс. – Признаюсь, что я ожидала букеты цветов, письма, приглашения после такого успеха в «Олмеке». Я думала, что хотя бы молодой лорд Фидминстер… Ведь он был так любезен, подвез нас домой и… Но никого нет и ничего нет. Ах, может быть, позже… – Она театрально вздохнула.
– Но, мама! Берлингем должен сегодня прийти! Как ты могла забыть? Для меня большое облегчение, что больше никто не появился, иначе мне пришлось бы их оставить, и тебе пришлось бы их развлекать, пока я бы ездила кататься с графом, – Бетс улыбнулась в предвкушении.
– Кататься? Сегодня? В такую погоду? О чем ты думаешь? Ты никуда не поедешь. Сомневаюсь, что граф тебе предложит сегодня кататься, если он появится, в чем я тоже сомневаюсь. В любом случае я не разрешаю тебе выходить, ты простудишься. Посмотри на себя! Да этот тонкий муслин никого не согреет. Что у тебя в голове? – леди Стенбурн продолжала причитать и принялась за яйцо, которое уже остыло.
– Я обязательно надену накидку и шляпу и возьму зонтик, – ответила Бетс. Она отхлебнула чаю. Он был слегка теплый. – Принеси мне, пожалуйста, свежего чаю, Молли, – попросила она мрачную горничную. – Этот уже остыл.
– Он был горячим, когда я его принесла, – пробурчала Молли. – Всегда опаздывают к завтраку… – Она отправилась на кухню с чайником. Бетс слышала, как они с кухаркой громко обменивались мнениями, и вскоре Молли, настроенная воинственно, принесла чайник.
– Вот, – сказала Молли, – стряпуха хочет знать, сколько еще ее горячей воды вам понадобится.
– Ее горячей воды? – Леди Стенбурн была возмущена. – Молли, не могла бы ты узнать у стряпухи, что она имеет в виду. – Она встала и в негодовании отодвинула подставку с холодным яйцом. – Я сама с ней поговорю, я думаю… или, может быть, ты, Бетс? Ты жаловалась, что чай холодный. – Она снова села и принялась за яйцо.
Молли зловеще улыбалась, когда Бетс неохотно отправилась на кухню. Настроение Бетс быстро портилось. Их слуги снова поссорились.
Леди Стенбурн сокрушалась, что нет никаких известий от джентльменов, с которыми танцевала Бетс накануне в «Олмеке». На нее ни один из них не произвел впечатления. А Берлингем? Неужели он надеется, что она поедет с ним на прогулку в такой мерзкий день? В открытой коляске? Но как еще они могут остаться наедине, чтобы она смогла ему рассказать о своей встрече с миссис Драмонд-Барел? Разве они не собирались в «Эстлиз»?
Она была готова уже отражать атаки стряпухи, когда в дверь постучали. Молли, руки которой были заняты тарелками, шла на кухню, когда Бетс появилась в коридоре, собираясь сама открыть дверь. Столкновение оказалось неизбежным. Они с Молли отошли в сторону, одну и ту же сторону, затем одновременно – в другую, но ничего не помогло. Они столкнулись, и Молли уронила тарелку леди Стенбурн, наполовину съеденное яйцо вылетело из подставки и приземлилось на ковер в холле. Молли вскрикнула. Бетс замерла на мгновение, стиснув кулаки. Она смотрела на Молли.
– Убери, – приказала она, – я открою дверь.
– Да, мэм, – кивнула сконфуженная Молли. Она пыталась собрать с ковра остатки яйца, когда Бетс прошла мимо нее, задев ее своим платьем, и открыла дверь.
– Доброе утро! – весело произнес Роб.
Бетс посмотрела через его плечо на коляску. Билли держал вожжи и танцевал какой-то дикий танец. Его тога намокла и прилипла к тощему телу, и под ней, казалось, мало что было.
Роб заметил ее взгляд.
– Он пытается согреться, – объяснил Роб. – Противный день. Можно мне войти?
– Конечно, – сказала она, вспомнив о правилах хорошего тона. – А как же Билли?
– А что с Билли?
– Вы не можете оставить его на холоде и под дождем. Он до смерти замерзнет!
Она впустила Берлингема, но продолжала смотреть в открытую дверь на Билли.
– Он привык. К тому же я не собираюсь у вас надолго оставаться. Вы поедете со мной? Я думал, мы можем поехать в Британский музей, день сегодня неподходящий для прогулок.
Роб улыбнулся ей, снимая мокрую шляпу. В Британском музее они смогут поговорить, там никто не будет мешать. «Эстлиз» подождет до лучших времен.
Ей вдруг больше всего на свете захотелось поехать с ним в Британский музей. Бог с ней, с погодой.
– С удовольствием, – улыбнулась она. – Входите, пожалуйста, и погрейтесь у огня, пока я оденусь. – Она проводила его в гостиную и показала на кресло у камина.
Роб встал, как только она вышла, и подошел к камину так близко, что одежда его начала дымиться. Ах, огонь! Как приятно иметь возможность разводить огонь в это время года и не волноваться о расходах! Он объявил в своем доме, что отопительный сезон закончен, и у него и его слуг было только одно место, где можно было согреться, – у печки в кухне. Роб медленно поворачивался, стараясь подставить огню все свое тело. Он ожил.
Если бы не ноги. Ноги промокли, и он их почти не чувствовал.
Бетс стремительно вошла в комнату.
– Я готова, – сказала она, задыхаясь. На ней была накидка, подходящая для погоды черная шляпа и перчатки, оставшиеся от траурного туалета, в руках – зонтик. – Мы идем?
– Я хотел бы поздороваться с вашей матерью, – тихо проговорил Роб. Ему не хотелось уходить от огня.
– О, конечно, – кивнула Бетс. – Пойду приведу ее. – Она положила зонтик и сумочку на пустой стул и пошла за леди Стенбурн.
Леди Стенбурн вошла в комнату, глаза ее сверкали.
– Вы думаете, моя дочь поедет с вами кататься в такую погоду? – спросила она, поздоровавшись.
– На короткую прогулку, – улыбнулся Роб. – В Британский музей. Не хотите поехать с нами?
– Господи, нет! – покачала головой леди Стенбурн. – И мне совсем не нравится, что вы оба собираетесь ехать… Вы замерзнете, помяните мое слово! Вы и так уже замерзли, ваша светлость. – Она многозначительно посмотрела на его ноги, которыми он перебирал, чтобы восстановить кровообращение.
Робу хватило такта, чтобы покраснеть.
– Одна нога заснула. Я просто хотел ее разбудить. Вы уверены, что не хотите поехать с нами? – Он добродушно посмотрел на леди Стенбурн. Когда та опять отрицательно покачала головой, он продолжил: – Тогда пойдемте, леди Элизабет. Билли уже достаточно настоялся под дождем. – Он подал Бетс ее сумочку, взял зонт под мышку и проводил ее до коляски.
– А верх… у вашей коляски есть? – спросила огорченно Бетс. На сиденье лежало старое одеяло, но оно казалось таким же мокрым, как и сама коляска. Роб широким жестом откинул одеяло и продемонстрировал ей знакомый плед.
– Я надеюсь, плед сухой. Да, у коляски есть верх, но он почему-то отказывается подниматься. Такой вот непокорный верх. Мы с Билли все утро с ним боролись, но проиграли. Нам пришлось решать: ехать к вам без верха или вообще не ехать. Вы простите меня? Позвольте, я открою ваш зонтик? – Он раскрыл зонт и помог ей сесть в коляску. – Ну, вот. Так нормально?
– Да… да, мне кажется, – ответила она.
Билли пристроился на запятках, и они отправились в путь.
Бетс приходилось держать зонт так, чтобы спицы не задевали ее спутника, и наклонять его вперед, чтобы ветер не вывернул его наизнанку. Это было ужасно неудобно, и она чувствовала, как временами вода попадала ей за воротник. Но рядом с ней был человек, которого ей хотелось видеть больше всего на свете. Она счастливо рассмеялась.
Тысяча чертей! Роб выехал из дома в ярости из-за своей коляски. И надо же было такому случиться! Неисправность коляски – это знак всему свету, что он в стесненных обстоятельствах или что он стал чудовищно беспечным.
Они с Джорди потратили добрых два дня, распределяя деньги, вырученные им от продажи книг, таким образом, чтобы использовать их с наибольшей пользой, то есть сохранить видимость богатства и одновременно иметь возможность жить, не голодая, но скромно. Может пройти не один месяц, прежде чем он сможет прибрать к рукам деньги леди Элизабет, если они у нее имеются, в чем он теперь очень сомневался. Они, отложили определенную сумму на новую обивку для сидений в коляске, но ему и в голову не могло прийти, что верх тоже нуждается в починке. Сегодня в последнюю минуту они с Билли обнаружили, что замок, державший верх, когда тот поднимали, исчез. То есть исчез замок с одной стороны, с другой же стороны он выглядел так, словно по нему били кувалдой. Случайность? От времени или небрежного обращения? Роб так не думал. Ему это казалось вандализмом, но уже было поздно что-нибудь предпринимать. Кипя от гнева и сожаления, что не проверил все заранее, Роб все равно отправился в Найтсбридж-Терес. Необходимость узнать, смогла ли леди Элизабет получить аудиенцию у миссис Драмонд-Барел, перевесила все.
Дорога в Британский музей не располагала к откровенным разговорам. Мерзкий мелкий дождь снова уступил место туману, и Робу приходилось сосредоточить все свое внимание на дороге. Время от времени леди Элизабет старалась закрыть его голову своим зонтом, но он был мал для двоих. Когда дождь в очередной раз прекратился, это уже не имело большого значения. Роб был мокрым с головы до пят.
– Вы уже ели? – неожиданно спросил он. – Эта чертова… то есть эта прогулка – ужасна… а я знаю здесь недалеко одно кафе, нам по пути.
– О, это было бы замечательно, – ответила Бетс. Она вспомнила, что ее завтрак состоял всего из нескольких глотков холодного чая. – Мне кажется, Билли тоже чего-нибудь горя чего не помешало бы.
– Билли? – изумился Роб. – Он крепкий парень, не волнуйтесь за него, хотя, должен признать, по его виду этого не скажешь. Ему и не такое приходилось испытывать.
– И поэтому он должен страдать? – спросила Бетс. – Пока не пообещаете, что найдете укрытие для Билли, я отказываюсь выходить из коляски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29