к тому же он задумал свое бегство задолго до того, как его приволокли в эту комнату. Стремительно вскочив на ноги, Мэттью изо всей силы толкнул стол, и ему удалось опрокинуть на пол нескольких епископов и с полдюжины свечей. Горячий воск и мелькающие в воздухе ноги, перевернутые стулья и стол, шатающийся помост и громкие крики — все это придало прыти виконту Саутертону, и он рванулся к двери. Распахнув ее, Мэттью столкнулся с директором.
— Так вы здесь? — с благодушной улыбкой проговорил мистер Глассер.
Директор бросил взгляд на раскрасневшееся лицо Саутертона и, казалось, не обратил ни малейшего внимания на то, что происходило в комнате. Но, судя по всему, он успел оценить обстановку и понял: ни школе и ни одному из епископов не угрожает гибель от пожара. «А жаль», — промелькнуло у директора, но он тотчас же отогнал столь неуместную мысль.
Пытаясь успокоить Мэттью, мистер Глассер положил руку на худенькое плечо мальчика и с едва заметной улыбкой проговорил:
— Я пришел взглянуть, как протекает ваше заседание в этом склепе. Не уверен, что подобное зрелище доставит мне удовольствие, но все же любопытно…
Немного помолчав, директор обвел взглядом членов Трибунала и осведомился:
— У вас произошел несчастный случай, не так ли? Лорд Барлоу отвел глаза, и все остальные поспешили последовать его примеру.
— Не обращайте на меня внимания, — продолжал директор. — Вставайте и, умоляю вас, продолжайте ваше заседание. То немногое, что я услышал из-за двери, откровенно говоря, меня зачаровало.
Мальчики принялись подниматься на ноги и наводить порядок в комнате. Директор же отступил на шаг и, повернувшись к узкому коридору, произнес:
— Сюда, джентльмены, не робейте. Здесь хватит места для всех.
Сначала появились двое стражей Трибунала, дежурившие снаружи. Они вошли, волоча ноги и опустив головы, чтобы не встречаться взглядами с архиепископом — тот, конечно же, ужасно гневался. За ними с явной неохотой последовали Гейбриел Уитни, Эван Марчмен и Брэндон Хэмптон, известные друг другу и Саутертону под прозвищами Ист, Уэст и Норт.
— Не угодно ли сесть? — с любезной улыбкой осведомился мистер Глассер. Оглядев комнату и закрыв дверь, он продолжал: — Не важно, что здесь произошло. Мы все уладим, не беспокойтесь. Вы, Марчмен, и ваши друзья сегодня сядут на возвышение. Пендрейк и Харт, садитесь за стол и постарайтесь не поджечь свечами свою одежду. Все остальные тоже садитесь.
Мэттью уже направился к своему стулу, но вдруг остановился и, обратившись к директору, спросил:
— А вы, сэр? Может, сядете на мой стул?
Мистер Глассер, стоявший у двери, едва удержался от смеха; директор прекрасно понял: стоя у выхода, он преграждал путь всякому, кто захотел бы ускользнуть, а таких, наверное, было немало.
— Думаю, я останусь здесь, — ответил мистер Глассер. — Откровенно говоря, я заинтригован. Оказывается, многие из вас так интересуются историей, что решили заниматься ею в свободное от занятий время. Что ж, пожалуй, вы правы. Эти сырые, покрытые плесенью стены весьма располагают к полету фантазии и настраивают… на определенный лад. Я уверен: созерцая эти стены, вы испытываете истинное наслаждение. Итак, продолжайте, лорд Саутертон. Кажется, вы подошли к тому моменту, когда король решил тайно жениться на Анне Болейн.
Бросив виноватый взгляд на своих друзей, Мэттью продолжил свой рассказ:
— После того как Томас Кранмер стал архиепископом Кентербентером… — Это не было случайной оговоркой, и Мэттью, заметив, что в глазах его друзей заплясали смешинки, тотчас же понял: друзья его простили. Епископы же, вероятно, уже обдумывали план мести, но виконта это нисколько не интересовало. — Простите, я хотел сказать Кентерберийским. — Мэттью с невинной улыбкой взглянул на директора. — Так вот, после этого было объявлено о браке Генриха и…
Мэттью Форрестер, виконт Саутертон, упивался собственным красноречием. Он очень любил приключения.
Глава 1
Сентябрь, 1818 год
Взрыв смеха донесся из частной ложи. Смех был раскатистым, неудержимым. И долго не затихал. Он походил на волны прибоя, следовавшие одна за другой, и ей это чертовски мешало. Она все ждала, когда смех иссякнет, — ждала до тех пор, пока не раздался очередной взрыв смеха. Черт бы их побрал! Ведь они могли заглушить все слова и провалить ее роль.
Она остановилась на середине фразы и уставилась на ложу, скрытую от нее огнями рампы. «Неужели они никогда не успокоятся?» — подумала она в отчаянии.
На сцене небольшого театра «Друри-Лейн» находились, кроме нее, еще четверо актеров. Зрители, в основном мужчины, наконец-то замолчали и повернулись в своих креслах, чтобы лучше разглядеть ложу, где веселились те, кто заставил умолкнуть актеров. Конечно же, все прекрасно знали: эту ложу занимал маркиз Истлин со своими веселыми приятелями.
Из-за кулис послышался громкий шепот:
— Твоя реплика! «Не рассчитывай на то, что я всегда буду приходить тебе на помощь, Гортензия!»
— Я знаю текст. — Она досадливо поморщилась. — Но я понятия не имею, когда мне удастся произнести мою реплику.
Эти слова актрисы вызвали сочувственные смешки из зрительного зала. В конце концов в злополучной ложе воцарилась тишина, — видимо, люди, там сидевшие, осознали, что оказались в центре внимания.
— Ты добился своего, Ист. Думаю, она имела в виду нас.
Лорд Нортхем указал на сцену, где мисс Индия Парр стояла, упираясь сжатыми кулачками в каркас своих фижм и выставив в стороны острые локотки. Ее накрашенные губки были сжаты — теперь они приняли безупречную форму лука купидона, — а начерненные брови она подняла так высоко, что они почти исчезли под челкой напудренного парика. Эта чрезмерная демонстрация нетерпения казалась бы гораздо забавнее, если бы не была столь явно направленной против них.
Маркиз Истлин отвернулся от друзей и перенес свое внимание на фигурку на подмостках. Он старался показать, что очень увлечен происходящими на сцене событиями.
— О, это она! Но как странно, что она забыла свою реплику! — Его приятный низкий голос разнесся по всему залу.
Эван Марчмен, сидевший рядом с Истом, с улыбкой проговорил:
— «Не рассчитывай на то, что я всегда буду приходить тебе на помощь, Гортензия!» — кажется, так ей сказали? — Друзья снова рассмеялись, но на сей раз тут же умолкли. Зато расхохотались зрители в партере.
Саут посмотрел на сцену и тотчас же понял: актриса вот-вот может потерять настрой. Виконт покачал головой и медленно поднялся; он почувствовал, что ему необходимо вмешаться. В конце концов, именно его фривольное замечание вызвало у Иста столь неуместный в данном случае пароксизм смеха.
Вцепившись пальцами в бортик ложи, Саут подался вперед и тут же почувствовал, что Норт ухватил его за фалды фрака. «Неужели он всерьез опасается, что я могу свалиться в партер? — промелькнуло у виконта. — Но ведь это полнейший абсурд». И действительно, виконт Саутертон мог бы и в полусне взобраться на верхушку мачты по обледенелым снастям во время шторма в Северном море. Громким и не допускающим возражений голосом Саут произнес:
— «Не рассчитывай на то, что я всегда буду приходить тебе на помощь, Гортензия!»
Леди на сцене прищурилась и, подняла к глазам ладонь, чтобы получше рассмотреть зрителей, сидевших в ложе, откуда прозвучал столь хорошо поставленный голос.
— Благодарю вас, милорд, — сказала она с вежливой улыбкой. — Вы произнесли реплику совершенно точно. Будете продолжать? Или предоставите это нам?
Сауту показалось, что она вела себя на удивление непринужденно и даже попыталась сесть на стул, стоявший на сцене, и предоставить ему продолжить произносить текст за всех актеров, если бы он того пожелал. Но он, разумеется, этого не пожелал.
— Я смиренно прошу прощения. — Саут изобразил смущение. — Прошу прощения за себя и своих друзей. Продолжайте, умоляю вас.
Леди склонила голову к плечу, потом ступила в круг света, опустила руки — и без малейшего усилия снова вошла в образ. Это превращение, произошедшее столь быстро и проделанное столь профессионально, словно по волшебству, было встречено громкими аплодисментами. Из дальней части зала, где находились только стоячие места, послышались одобрительные возгласы. Мужчины, стоявшие там, затопали ногами. В ложе маркиза Истлина это артистическое чудо тоже было замечено и встречено весьма одобрительно. Правда, реакция оказалась не столь бурной, как в задних рядах.
Наконец занавес опустился, и зрители потянулись к выходу. Однако четверо друзей по-прежнему оставались в ложе маркиза Истлина.
Марчмен указал на небольшую группу молодых людей, направлявшихся к дверям гримерной.
— Не все же они уверены, что смогут поглазеть на нее, а? Это было бы вопиющей наглостью.
— А ты что, предпочитаешь любоваться прелестницей издали? — осведомился Ист. Он вытянул перед собой свои длинные ноги и скрестил их в лодыжках. Локон каштановых волос упал ему на лоб, но маркиз даже не сделал попытки откинуть его. Его глаза под тяжелыми веками казались сонными, и он с трудом мог сфокусировать взгляд.
Мистер Марчмен молча покачал головой, словно обдумывая вопрос Иста. Наконец рассмеялся и сказал:
— Я вовсе не хочу стать жертвой физической расправы за ущерб, нанесенный леди.
Осмыслив этот довод, Ист улыбнулся:
— Ты полагаешь она влепит тебе пощечину? А может быть, решится и на большее?
Граф Нортхем тотчас смекнул, к чему может привести такой поворот темы. Как единственный женатый человек в их компании, пусть и недавно состоящий в браке, Норт решил, что имеет преимущество в разрешении конфликта.
— Предлагаю пари на три шиллинга. Думаю, она дружески пожмет протянутую руку.
— Решено, — кивнул Марчмен.
Ист пожал плечами:
— Я собирался предложить то же самое. Но мы не станем заключать пари, если Саут придерживается другого мнения. Что скажешь, Саутертон? Как думаешь, она отвесит пощечину? Или приложится кулаком? Или все-таки протянет руку дружбы?
Виконт обвел взглядом друзей. Наконец проговорил:
— Полагаю, что это будет зависеть от того, кто из нас приблизится к ней.
Норт поднял руки, давая понять, что он вне игры.
— Боюсь, я не отважусь на это. Элизабет услышит об этом нынче же вечером, а я не желаю давать ей объяснения по поводу своих взаимоотношений с актрисами. Не думаю, что сообщения подобного рода могут быть восприняты ею благосклонно.
Марчмен хмыкнул.
— Тебе следует только сказать, что ты был с нами. То есть составил компанию. Она поймет.
— Моя жена сейчас у моей матери, — проворчал Норт. Он тяжко вздохнул и провел пятерней по копне золотистых волос. — Я мог бы умиротворить одну, но не обеих. Очень трудно с ними справиться, когда они объединяются, в этом случае они непобедимы.
Приятели тоже вздохнули и утвердительно закивали. Было очевидно, что слова Нортхема произвели на них должное впечатление.
— Боюсь, мне тоже придется устраниться, — пробормотал Ист. — Видите ли, я и так запутался. Не стоит натягивать поводья слишком сильно.
Марчмен криво ухмыльнулся.
— По-видимому, — сказал он, — ты намекаешь на свою помолвку.
— Я намекаю на то, что помолвка — дело еще не решенное, Уэст.
Заявление маркиза не оказало никакого воздействия на Марчмена, и его ухмылка не исчезла — казалось, она была накрепко приклеена к его красивому породистому лицу.
— Глупости! — откликнулся Саут. Он тотчас же уловил план, предложенный Истом, и принялся его осуществлять. — Мне показали заметку в «Газетт». Не помню кто… Кто-то из знакомых, из тех, кто замечает такие вещи. Эти шутники рассказывали целую историю. Они побились об заклад в ресторане «У Уайта», что помолвка должна состояться. И твоя любовница, Ист, говорит то же самое.
— Моя любовница? Моя бывшая любовница. Именно она и распространяет эти сплетни.
Ист непроизвольно сжал челюсти и тут же почувствовал, что где-то за левым глазом начала зарождаться головная боль.
— Единственное, что могла сделать миссис Сойер, что бы усугубить положение, — это заявить, что она — моя невеста.
— В таком случае ты не станешь возражать, если тебя накрепко прикуют к леди Софии.
— Я не потерплю никаких оков, — заявил Ист. — Стоит посмотреть на Норта, чтобы понять, почему я избегаю брачных уз.
Граф Нортхем с невозмутимым видом пожал плечами. В данный момент он знал только одно: жена находилась в гостях у его матери и это обстоятельство не могло не вызывать некоторого беспокойства, хотя отчасти и радовало.
Почувствовав, что должен покончить с этим разговором, Норт заявил:
— Уверяю, брак почти не ограничил мою свободу. Если вы помните, ведь это именно я предложил развлечься сегодня вечером.
Марчмен покачал головой:
— Ошибаешься, приятель. Это пришло в голову Сауту, когда мы обнаружили тебя дома в одиночестве. Ты был в полной тоске.
— Я просто думал, как бы развлечься, — проворчал Норт и вдруг весело рассмеялся: — Что ж, спасибо, что вытащили меня из дома. А то я бы ничего подходящего не придумал.
Граф уже собрался подняться, но тут Саут положил руку ему на плечо, и Норт остался сидеть на своем месте.
— Садись, дружище. Если тебе наплевать на то, что думают о тебе твоя жена или мать, то кое-кому из нас это не все равно. Ист прав. Ему также не следует идти в гримуборную актрисы.
Следует учесть сложную ситуацию с его любовницей и невестой. У него и так много хлопот. Но Уэста мы тоже не можем туда послать. Вы заметили, что никто больше не смеет его ударить? Но почему? Рискну предположить, что Уэст, опасаясь внезапного нападения, всегда носит нож за голенищем сапога. Разумеется, дамы не знают о столь грозном оружии, но все же… Как бы то ни было, идти должен именно я. — Саут поднялся с кресла и добавил: — Полагаю, что вы уже можете вручить мне выигрыш. Я уверен, что она меня ударит, хотя никто и никогда не давал мне оплеух.
Хотя Индия и притворилась, что не замечает его, но на самом деле она сразу же приметила молодого человека, пробившегося в ее гримерную. Индия поняла: он не уверен в том, что его узнают. Но она-то во время их краткого диалога прекрасно его запомнила — темные волосы, светло-серые глаза и чуть приподнятые уголки губ, будто он втайне чему-то улыбается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38