Это же страшно подумать!
Покрытый кровью, с Джастином на руках, Рольф являл собой воистину пугающее зрелище. Но вот он остановился в нескольких шагах от Эннис и опустил мальчика на пол. Джастин был тоже в крови, но ни сын, ни отец не хромали и не стонали и вообще не производили впечатления тяжелораненых… Если бы не ужасный шрам на горле ребенка, Эннис бы даже, наверное, постаралась заставить себя не беспокоиться.
Рольф кратко переговорил с сэром Гаем и тем человеком, которого оставил охранять жену. Этот мужчина казался Эннис двойником мужа, только более старым, хотя и более легкомысленным: с тех пор, как Эннис пришла в себя, она только и слышала что его шуточки насчет Рольфа, причем такого свойства, что ее благовоспитанная кузина Алиса впала в неистовство и пообещала зарезать его своим кинжалом, если он не уймется. Увы, ее угроза никак на него не подействовала.
И вот теперь этот человек, которого Рольф называет Джеффри, с торжественным и серьезным видом обращается к Алисе:
– Миледи, мой брат принес вам скорбную весть.
– Тарстон мертв, – ровным невыразительным голосом отвечает она, и Джеффри кивает.
Только теперь Эннис сообразила, что это – брат Рольфа и что они объединили свои силы, чтобы прийти ей на помощь. Тарстон умер, а Алиса – вдова… Она с сочувствием поглядела на кузину. Та тихо и неподвижно стояла, глубоко задумавшись.
– Я предвидела, что этим кончится, – сказала она наконец. – Меня теперь ждет тюрьма?
Рольф покачал головой:
– Нет, вы вольны отправляться, куда пожелаете и когда будете готовы покинуть Стонхем. Замок отныне мой по праву сильного. Сэр Сигир будет сопровождать вас.
Эннис заметила, что каменное спокойствие Алисы заставило Рольфа уважать ее. Если он ожидал истерического припадка или слезных молений, то ничего подобного не произошло. Алиса просто пожала плечами и высказала пожелание отправиться в свой любимый с детства наследственный замок, который хотя и меньше Стонхема, но не в пример комфортабельней, да и климат там куда здоровее… Она с детьми будет там счастлива.
Обернувшись к кузине, Алиса спросила:
– От меня, наверное, ждут, что я заберу с собой всех бастардов Тарстона? Мне бы этого совсем не хотелось. Им, конечно, нужна какая-то поддержка, только мне совершенно нет дела до них.
Это была уже прежняя Алиса с ее непобедимым эгоизмом. Не успела Эннис открыть рот для ответа, как Джеффри, расхохотавшись, сказал:
– Ах, миледи, пусть уж лучше они остаются! Я не поручусь, пожалуй, за их благополучие, если вы возьмете их к себе…
Присев рядом с Эннис, кузина взяла ее за руку.
– Вы считаете меня эгоисткой, я знаю, – мягко сказала она. – Так оно и есть. Но, чтобы выжить с таким человеком, как Тарстон, только это мне и оставалось. Вот что хочу сказать вам, кузина, – я вас очень уважаю и всегда восхищалась вашей храбростью. Я желаю вам счастья с вашим лордом, потому что вижу, что вы нашли достойного вас человека.
Слезы подступили к горлу Эннис. Она не могла отвечать. В ее состоянии любые сильные чувства вызывали боль. Алиса улыбнулась и пожала ей руку, затем быстро поцеловала в лоб.
– Искупайтесь как можно скорее, – прошептала она, затем выпрямилась и объявила о своем немедленном отъезде. – И пришлите ко мне сэра Сигира, наконец, – приказала она и покинула зал.
Эннис не могла больше сдерживаться. Слезы потекли по ее щекам. Она спрятала лицо в подушках. Вокруг нее звучали мужские голоса, отдававшие распоряжения насчет обеспечения порядка и безопасности в замке. Рольф до сих пор еще не подошел к ней, всецело поглощенный тихим разговором с сыном.
Неужели ему больше нет до нее дела? Значит, ее страхи – не выдумка и она для него – просто часть его собственности? Она знала и видела, как ревностно он относится к тому, что считает своим, как яростно бьется за это. Он никогда не говорил ей, что любит ее, но только что боится ее потерять. А это совсем не одно и то же! Однажды она уже было понадеялась услышать слова любви, когда, сжимая ее в объятиях, он говорил, что пойдет за ней всюду и будет оберегать от всякого зла. Но он не произнес заветной фразы… И когда покидал ее в женском монастыре близ Гедни, он не сказал слов, которые она так мечтала услышать…
И вот теперь, когда сын его с ним, он забыл про нее… Да простит ей Господь эти грешные мысли, но она завидует ребенку, который может удержать его любовь, тогда как она не способна на это. Слезы струились из-под ее сжатых век, и сдавленный стон вырвался из груди.
Она не заметила, как он подошел. Его приглушенный голос нежно прозвучал над нею:
– Не плачьте, моя дорогая. Мы уже вне опасности. Мои люди надежно охраняют замок, и мы пробудем здесь до тех пор, пока вы не наберетесь сил для дороги домой. – Его рука легонько тронула прядь ее волос. – Хватит ли у вас сил меня выслушать?
Открыв глаза, она с боязнью повернула лицо в его сторону. Хотя в его взгляде и не было отвращения, она сознавала, какой страшной должна сейчас выглядеть. Собрав самые последние остатки своего жизнелюбия, Эннис заставила себя улыбнуться:
– Я только устала – и все… Прошло ведь уже много времени… – Она перевела дух и спросила: – Как Белл? Вернулась ли она в Драгонвик вместе с Говейном?
Рольф отвернулся, и сердце ее упало. Он медленно произнес:
– Белл благополучно вернулась и приходит в себя после всех испытаний, хотя ей и сильно досталось. Но Говейн был смертельно ранен. Он боролся за жизнь ровно столько, чтобы успеть сообщить, что вы похищены.
Горло Эннис сжалось при воспоминании о честном охотнике, который ей верно служил, и она поклялась поставить крест над его могилой. Господи! Как много потерь за последние годы…
– Как долго держали меня в подземелье?
Рольф ласково погладил ее щеку:
– Сегодня неделя со Дня Всех Святых.
Эннис похолодела. Итак, сейчас ноябрь, а последний раз в Драгонвике она была в середине сентября. Слезы вновь покатились у нее по щекам, и она прошептала:
– Я хочу домой. Рольф, отвези меня домой, в Драгонвик.
Он молча смотрел на нее, потом сказал:
– Любовь моя, я отвезу тебя, куда бы ты ни пожелала. Ты – моя жизнь. От этих простых слов у Эннис перехватило дыхание. Она набрала для храбрости побольше воздуха и выдохнула:
– Я люблю тебя, Рольф Драгонвик.
– Да, милая жена, я это знаю. – Его рука нежно ласкала ее щеку, а в зеленых глазах появился свет. – Я думаю, ты, может быть, любишь меня так же сильно, как и я тебя люблю…
Сердце Эннис едва не выскочило из груди. Она схватила руку Рольфа и прижалась к ней лицом, словно желая поцеловать. Никогда еще она не слышала таких слов, не надеялась уже их услышать… А теперь ей хотелось, чтобы он повторял их еще и еще, но она была так слаба, что не могла попросить об этом.
Но в этом и не было нужды: приблизив свои губы к ее губам, он шептал:
– Я всегда тебя буду любить, дорогая. Я поклялся беречь тебя и заботиться о твоих нуждах, и я выполню мое обещание, насколько это в моих силах. Правда, мне не все и не всегда удается. Но любовь, которую я отдал тебе, никогда не погаснет. И всегда она будет с тобой, даже если меня нет рядом. Я молю Бога, чтобы тебе было этого достаточно, чтобы простить меня за эти последние месяцы.
Эннис улыбнулась. Ее рука доверчиво покоилась в его ладони.
– Мне нечего прощать тебе. Если у меня есть твоя любовь, у меня есть все.

ЭПИЛОГ
Замок Драгонвик
Май, 1218 год
– Теперь Джастин выглядит гораздо счастливее.
Эннис сложила ладонь козырьком, чтобы защититься от солнца. Джастин увлеченно играл в саду с Бордэ. Огромный мастифф был очень заботлив и вежлив с ребенком, в который уже раз неутомимо принося ему брошенную палочку.
Рольф проследил за направлением взгляда жены. Действительно, Джастин был счастлив. Он был по-прежнему худ, хотя со времени приезда в Драгонвик заметно окреп. В маленьком саду, защищенном стенами замка, вовсю цвели розы. Их яркие головки утвердительно кивали в такт теплому ветру. Впервые в жизни укрепленный замок стал для него настоящим домом, а не просто военной крепостью. Перемены, начавшиеся с появлением Эннис, продолжались. Они стали семьей. У Рольфа теперь были сын и жена, и, если на то будет воля Господня, новый малыш, которого носит Эннис, родится здоровым и сильным.
– Милорд, – позвала Эннис, и он обернулся на ее голос.
Сэр Гай приближался к ним, широко шагая по газону. Рольф поднялся с каменной скамьи.
Широко улыбаясь, сэр Гай приветствовал сначала своего лорда, а потом – свою леди, опустившись перед нею на одно колено и поцеловав руку.
– И даже располнев, вы все равно прекрасны, – отвесил он изысканный комплимент и весело рассмеялся, когда краска смущения бросилась Эннис в лицо.
Она положила ладонь на свой увеличившийся живот:
– Я вовсе не располнела. Я, может быть, приятно округлилась.
Гай вновь приложился к ее руке и встал, не спуская с нее восторженных глаз. Эннис улыбнулась ему:
– Как идут дела на землях Бьючампа?
– О, великолепно! – Гай поглядел на Рольфа. – Честертон процветает. Я думаю, при умелом руководстве замок может стать исключительно доходным.
Рольф кивнул:
– Я в этом не сомневаюсь, если кастеляном будете вы.
– Я думаю, очень удачно, – сказала Эннис, – что этими землями будет управлять человек из рода Бьючампов.
Глаза Гая слегка увлажнились при этих словах, и он кивнул:
– Я никогда и не мечтал, что смогу претендовать на свое наследство. Мне и в голову не приходило, что вы когда-нибудь признаете меня братом…
– Не признать вас?.. – удивилась Эннис. – Да вы мне в тысячу раз больше брат, чем Ауберт! Ведь вас со мною связывает не только кровь, но и любовь, и верность. И разве невинный ребенок в ответе за то, что его родители не были женаты? Мне стыдно, что Ауберт оказался так бессердечен и отрицал любые ваши права на наследство.
– Ну, это, пожалуй, нетрудно понять, – сказал Гай. – Брат, даже если он бастард, неудобен и опасен тем, что может потребовать свою долю. Ауберт же всегда очень ревностно относился к своей собственности.
– И к не своей тоже, – резко добавила Эннис. – Мой брат жаден. Наш отец должен был обеспечить вас.
– Он бы, конечно, так и поступил, – задумчиво сказал Гай, – если бы только знал о моем существовании. Когда отец моей матери потребовал от Ауберта сообщить лорду Хью о моем рождении, тот сказал, что уже сделал это, хотя в действительности лорд так ничего и не узнал. Именно Ауберт отправил меня в монастырь еще в раннем детстве и, пока я не повзрослел, нес все бремя забот о моем имуществе. По-моему, я у него в неоплатном долгу…
– Не беспокойтесь за Ауберта и его должников, – вступил в разговор до сих пор молчавший Рольф. – Принц Людовик сейчас возвратился во Францию и обнаружил там множество своих подданных и соседей, более всего озабоченных тем, чтобы вернуть то, что он у них занял перед войной. Так что сейчас Ауберт осаждает короля Филиппа просьбами заставить принца платить.
Эннис и Гай рассмеялись. Их смех привлек внимание Джастина, и он подошел к взрослым. Его зеленые глаза сияли. Эннис прижала мальчика к себе и взъерошила его светлые волосы.
– Да вы совсем утомили нашего бедного Бордэ, – ласково сказала она, указывая на собаку, лежавшую на газоне с высунутым языком.
Джастин кровожадно ухмыльнулся:
– Не более чем он того заслужил. Он сгрыз одного из моих деревянных рыцарей.
– Из тех, что вырезал ваш отец?
– Да. Но это был тот, которого я называл Сибруком, так что я не жалею о его гибели.
Последние слова были произнесены с мрачным удовлетворением.
Рольф смотрел на сына и думал, что мучительные воспоминания детства навряд ли забудутся когда-нибудь. После приезда в Драгонвик Джастин постепенно становился спокойнее, но порой среди ночи он просыпался, мучимый кошмарами.
– Да, едва не забыл, – сказал Гай, извлекая из сумки письмо. – У меня тут послание от вашего брата, милорд.
Рольф удивленно взял пергамент.
– Джеффри что-то сильно понадобилось, если уж он взялся за перо. Я никогда раньше не замечал за ним страсти к сочинительству.
Пока он читал, Эннис спросила:
– А как обстоят дела в королевстве?
– Неплохо, милая сестра, – отвечал Гай. – Хотя король Генрих еще очень юн, у него достойные опекуны и нет дяди, который спит и видит, как бы устранить ребенка с пути к трону.
– Главное, чтобы его советники не перегрызлись между собой, – сказал Рольф. – Тогда в Англии наконец-то наступит мир.
– Генрих еще вырастет. Рассказывают, что он совершенно не похож на своего отца. У него есть все шансы стать хорошим правителем.
Прочитав послание Джеффри, Рольф тихо выругался:
– Мой энергичный братец взялся помогать леди Элис. Уэльский вождь Ллевелин-ап-Иорверт захватил часть ее наследственных земель. Джеффри просит моей помощи.
Эннис поднялась. Ее руки дрожали, хотя голос оставался почти что спокойным:
– И вы поедете, милорд?
Он выдержал паузу и улыбнулся:
– Мне нечего делать в Уэльсе. Однажды я уже там воевал и скорее отправлюсь в ад, чем вернусь туда. Но у меня служат люди, которые грезят славой и новыми землями. Гарет Кестевен давно жаждет себя проявить, да и юный Корбет совсем недавно заслужил свои рыцарские шпоры. Я сообщу им о предложении моего безумного братца, и пусть они решают, кому из двоих эта авантюра больше по вкусу.
В глазах Эннис он прочитал облегчение и мягко привлек ее к себе. Ребенок давал знать о себе, и Рольф всячески оберегал жену от резких движений.
Склонив голову ему на плечо, она улыбнулась:
– Не прогуляться ли нам по саду, милорд?
– Я думаю, – подхватил Гай, – нам с Джастином пора наведаться к Белл, которая наверняка знает, чем сегодня нас порадуют повара.
И с этими словами он увлек мальчика в сторону кухонь.
Рольф заботливо обнял Эннис за плечи. Солнце высвечивало углы двора и верхушки башен. Ему казалось, что вся Англия залита этим светом. Та Англия, над которой еще совсем недавно нависали черные тени войны, страха и разрушений…
Да, новым битвам не будет конца, и воинственные бароны еще долго будут уничтожать друг друга. Но Великая хартия, из-за которой пролилось так много крови, уже становится законом, благодаря ей распри и междуусобицы когда-нибудь уйдут из жизни, и все англичане – короли, бароны и простые крестьяне – осознают свое равенство перед этим законом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45