Это пришел Адриан. Анри сам дал ему ключи, но почему он явился так поздно?
– Папа! Это я!
Конечно. Никто другой не стал бы так шуметь.
– Ты уже обедал?
Стоя на пороге спальни, сын с беспокойством смотрел на Анри.
– Нет, – вздохнул отец.
– Я тоже. Хочешь, пойдем в ресторан?
– Нет, у меня полный холодильник.
– Хорошо, тогда я пойду готовить!
Боже мой, как приятно и в то же время обидно было чувствовать такую заботу о себе! Неужели Адриан думал, что он голодает и не может о себе позаботиться? Анри встал и побрел следом за сыном.
– Тебе звонила Паскаль? – спросил он.
– Конечно. От этой истории с цветами у меня до сих пор мурашки по коже идут.
– Почему?
Сжимая в руке сковородку, Адриан удивленно обернулся к нему.
– Как это почему? Только представь – мама все время… Когда я вспоминаю, как она горбатилась на этих клумбах, я думал, что это ей приносит удовольствие! Я даже начал думать, что все женщины обожают сажать цветы. Но, полагаю, для нашей мамы это было чем-то вроде траурного ритуала. Однако нельзя же всю свою жизнь быть в трауре?
Анри не стал отвечать и вынул из шкафа две тарелки, пока Адриан взбивал яйца.
– По правде говоря, я думал, что Паскаль зря все это ворошит, но ведь она живет в Пейроле и ей необходимо было во всем разобраться.
Из-за этого паршивого свидетельства Паскаль добралась до семейной тайны, и теперь ящик Пандоры был открыт.
– Почему ты молчишь? – спросил Адриан.
– Я устал все время думать о прошлом.
Адриан кивнул и улыбнулся. Он был очень хорошим мальчиком, внимательным сыном, хорошим врачом. Наверное, и у него было немало проблем, но он никогда не осмеливался расспрашивать отца о его жизни с Камиллой.
– Твоя сестра спросила меня, хочу ли я увидеться с Юлией Косте, – сказал он. – Об этом не может быть и речи. Даже ради памяти Камиллы я не стану делать этого.
Как ему удавалось так спокойно и размеренно говорить об этом? Конечно, Юлия ничего не значила для него, но мысль о том, чтобы увидеться с ней, приводила его в ужас.
– Да, это нездоровое любопытство! – констатировал Адриан. – У Паскаль всегда в голове странные идеи, она…
– Но ведь это ее сводная сестра, Адриан.
Паскаль была права. Разве она могла рассудить по-другому? По телефону Анри слышал, как дрожал ее голос, когда она говорила о Юлии. Единственным утешением было то, что несчастная женщина находилась в хорошем заведении, где с ней прекрасно обращались.
Адриан вылил взбитые яйца на сковородку и выложил туда нарезанную соломкой ветчину, затем закурил сигарету.
– Ты слишком много куришь, – машинально сказал Анри.
Он исподтишка рассматривал Адриана. Был ли он похож на Александру, свою мать? У Анри остались лишь самые смутные воспоминания о первой жене, он помнил только, что она была красавицей, и Адриан тоже был очень красив. Но почему тогда он до сих пор один? Почему он пришел пообедать со своим старым отцом, вместо того чтобы поехать куда-нибудь с одной из своих подруг? У него было слишком много подруг, и это являлось признаком того, что в жизни Адриана что-то шло не так.
Аромат омлета вызвал у Анри аппетит. Он встал, чтобы достать бутылку шабли из холодильника, открыл ее и налил два стакана. Затем он порезал хлеб и сложил его в корзинку. Каждое утро к нему приходила домработница, чтобы сделать уборку и приготовить еду, так что в помощи он не нуждался. Ему просто не хотелось оставаться одному на этой кухне. Может, стоит продать эту огромную квартиру и переехать жить в другое место? Здесь почти ничто не напоминало о Камилле, зато в Пейроле все говорило о ней. Взять хотя бы эту надпись из цветов, которую сумела разгадать Паскаль… Она так упряма, так проницательна… Какая у него все-таки чудесная дочь!
– Потом, если захочешь, сыграем в шахматы, – предложил Адриан, выкладывая омлет на блюдо.
– Я заранее сдаюсь, но играть согласен, – ответил Анри. Он уже начал приходить в себя после шока, вызванного звонком Паскаль, и почувствовал определенное удовлетворение от ощущения собственного существования, как, например, в этот момент, когда Адриан так ласково ему улыбался. Но что будет с этой улыбкой, когда Анри поведает своим детям недостающие «детали» семейной истории Фонтанелей?
Он положил вилку на стол – у него пропал аппетит.
Эту идею предложила Аврора, и Паскаль поддержала ее, поэтому в четыре часа дня в пейрольском зимнем саду состоялся веселый обед.
Поначалу Паскаль думала, что не сможет развлекаться после того, что увидела во время полета, но в конце концов юмор Жоржа и заразительный смех Самюэля увлекли и ее.
Бесчисленное количество свечей, поставленных Авророй во все имевшиеся в наличии подсвечники, создавали праздничную атмосферу, которую поддерживало шампанское, принесенное Жоржем. И хотя повода для общего сбора не имелось, они были рады друг другу.
Обменявшись самыми свежими медицинскими анекдотами и рассказами о последних проделках Надин Клеман, они незаметно перешли к теме пейрольского парка.
– По крайней мере, мы теперь спокойны, – весело провозгласила Аврора. – Лестрейд вовсе не какой-то там опасный психопат, и сейчас мы знаем, зачем он все это высаживал!
– Он что, действительно такой ужасный? – спросил Жорж.
– Мне всегда было немного страшно, когда он внезапно возникал неизвестно откуда. Он никогда не соглашался отдать ключ от боковой калитки, и я всегда боялась, что он неожиданно выйдет из-за какого-нибудь дерева.
– Размахивая каким-нибудь садовым инструментом, – смеясь, добавила Паскаль. – Однажды вечером он до смерти напугал меня!
– Да, когда две женщины живут одни в огромном доме на отшибе… – иронично заметил Жорж.
– Не беспокойся, – перебила его Аврора, – нас не так-то просто запугать, и мы не нуждаемся в охране!
Она одарила его ослепительной улыбкой и предложила гостям кофе.
– Я сама приготовлю, – решила Паскаль, встав из-за стола.
Самюэль прошел за ней в кухню, неся стопку грязных тарелок.
– Вижу, что тебе уже лучше, – сказал он. – Ты смеешься от души, и я рад.
Он всегда замечал, когда у нее менялось настроение; он знал ее, как никто другой. Она молча посмотрела на него.
– Да, теперь мне спокойнее.
– Потому, что раскрыла все тайны, связанные с Юлией?
– Да… Вот думаю, как быть с садом. Папа советует все перекопать, но я не хочу уничтожать весь этот огромный труд. Это было бы почти что святотатством.
– Почему? Эти цветы – пережиток прошлого, Паскаль. Они здесь больше не нужны.
– Значит, мы будем единственными, кто видел их?
– Нет.
Она заметила колебание в его голосе, но он продолжил: – Я сегодня еще раз пролетал над Пейролем с одним из своих стажеров и сфотографировал эту надпись.
Она ошеломленно смотрела на него. Как он смог разгадать ее намерения? Даже приняв решение изменить парк, она хотела оставить память о том, что так долго оставалось тайной для всех и отражало немое страдание ее матери.
– Я привез снимки и негатив, они в машине.
– Спасибо тебе, Самюэль…
Она смотрела на него с грустью, на своего Самюэля, такого знакомого, никем не заменимого… Когда, в какой момент они потеряли друг друга?
– Как дела у Марианны? – спросила она.
– Понятия не имею. Думаю, что она уже вышла на работу, мы больше не видимся с ней.
Покачав головой и чувствуя подступающий к горлу ком, Паскаль едва прошептала:
– Ты найдешь себе другую женщину, Самюэль. Я так хочу, чтобы ты был счастлив!
– Конечно, все это придет со временем… А как ты? Как твой роман с Лораном?
На самом деле ему не хотелось знать об этом.
– Вы решили пить кофе без нас? – воскликнул появившийся на пороге кухни Жорж.
Обрадовавшись возможности избежать ответа, Паскаль поставила чашки и сахарницу на поднос, передала его Жоржу, и они вместе пошли в зимний сад, где Аврора открывала окна.
– Сегодня настолько тепло, что можно прямо в саду пить кофе…
Повернувшись к Паскаль, она с энтузиазмом добавила:
– В одном магазинчике я видела классные фонари, знаешь, такие, что можно ставить на лужайке или где захочешь, и они могут светить всю ночь. К следующему разу, когда мы будем устраивать обед, я куплю их, потому что наши фонарики очень красивые, но толку от них почти никакого!
Паскаль заметила, как при этих словах Авроры помрачнел Жорж. Кажется, он терял надежду убедить ее переехать в его квартиру.
– Проблема Пейроля состоит в том, – прошептал ему на ухо Самюэль, – что, когда вкусишь его прелестей…
Он стоял сзади Паскаль, и она воспользовалась этим, чтобы на секунду опереться на него, закрыв глаза.
– Мне нужно возвращаться, красавица, уже поздно, а у меня завтра на восемь утра назначена операция. Твой рай чересчур далек от цивилизации! Ты едешь со мной, Жорж?
– Э…я…
– Я оставляю его здесь на эту ночь! – сказала Аврора, смеясь.
– Тогда до свидания.
Он взял куртку, висевшую на спинке кресла.
– Проводи меня до машины, чтобы я отдал тебе фотографии.
Паскаль, чувствуя себя немного неловко, вышла вместе с ним. Он возвращался один в Тулузу, и это было логично.
– Держи, это тебе…
Он протянул ей конверт, который она машинально взяла.
– Приятных снов, красавица, – сказал он, наклоняясь к ней.
Вместо того чтобы поцеловать ее, он легко коснулся ее щеки и дружески пожал плечо. Она смотрела, как удалялись огоньки его машины, а затем вовсе исчезли за поворотом. Ночь была ласковой и теплой. Запрокинув голову, Паскаль всматривалась в темное звездное небо. Она нашла свою сестру, поняла немое горе своей матери, позади нее возвышался огромный дом, к которому она так стремилась, она потеряла Самюэля, с которым по-настоящему была счастлива. Оказывается, жизнь такая сложная штука…
В конце рабочей пятницы Лоран вышел из клиники немного раньше обычного. Придя домой, он принял душ, надел бледно-голубую рубашку и легкий костюм; после недолгого размышления галстук решил не надевать. Он заранее заказал столик в ресторане «Жарден де л'Опера», где назначил Паскаль свидание. Ему нравилось смотреть, как она пробовала блюда, именно такая женщина была способна оценить кухню великого кулинара.
Он находил в Паскаль одни лишь достоинства, что свидетельствовало о том, как сильно он ее любит. Погода просто манила прогуляться пешком. Пройдя мимо музея Огюстена, он пересек рю де ля Пом и вышел на Пуа-де-Люиль. Подойдя к зданию оперы, он остановился, как всегда очарованный его архитектурой.
Часы показывали половину девятого, и он торопливо зашагал к «Жарден де л'Опера». Метрдотель провел его к столику, где уже сидела Паскаль.
– Я заставил тебя ждать? – опечаленно спросил он.
– Нет, я просто раньше приехала. Какое великолепное место! Чтобы я не скучала, мне дали карту, но я в растерянности, и ты должен мне помочь.
Она улыбнулась, глядя на него, и была так хороша, что его охватило волнение. На шее у нее блестело золотое украшение в виде полумесяца. По его наблюдениям, она любила именно желтое золото, и обручальное кольцо, которое он сегодня принес с собой, было подобрано соответственно ее вкусу. Отдать его сразу или немного подождать? Ему надо было набраться мужества и найти подходящие слова, чтобы сделать ей предложение. А вдруг она рассмеется, сочтет его слишком торопливым или каким-нибудь приверженцем старомодных традиций?
– Как ты считаешь, может, мне взять равиоли с гусиной печенкой и соусом из трюфелей? – спросила она, не отрывая взгляда от карты.
– Да здесь все блюда готовят просто отменно. Хочешь шампанского, пока ты выбираешь?
– Мы празднуем что-то особенное?
Он попытался вынуть футляр с кольцом, но ему помешал приход метрдотеля. Наверное, лучше подождать до конца вечера; дома он будет чувствовать себя увереннее и сможет сделать ей предложение. Эта отсрочка успокоила его, и он расслабился.
– Ты обворожительна, – сказал он негромко, – все мужчины должны мне завидовать.
– При условии, что им нравятся брюнетки! – ответила она, смеясь.
Ее веселость была одной из черт, которые он в ней любил. Несмотря на свои заботы и страхи, она умела развлекаться, как девочка. Даже во время серьезных бесед у нее проскальзывали веселые нотки – редкое для медиков качество, которые в большинстве своем были склонны драматизировать любую ситуацию. По сравнению с его предыдущими женщинами Паскаль казалась ему настолько идеальной, что он уже начинал сомневаться в себе. Только она могла заставить его покраснеть. И по иронии судьбы, она была единственной женщиной, о которой он не мог поговорить со своим лучшим другом.
Как он и ожидал, она наслаждалась обедом, даже пробовала из его тарелки то, что выбрал он.
Когда они вышли из «Жарден де л'Опера», было уже около двенадцати ночи. Они сели в машину Паскаль, стоявшую на стоянке, и отправились на улицу Нино.
– Я приготовлю чай или кофе – что ты захочешь, – пообещал он, пропуская ее вперед.
Они прошли в кухню. Паскаль села, а Лоран поставил чайник.
– Это был прекрасный вечер, Лоран, мы с тобой чудесно пообедали.
Он занервничал, чувствуя, что пришло время главного разговора, и едва не опрокинул заварочный чайник.
– Я должен тебе кое-что сказать, – проговорил он.
– У тебя такой серьезный вид…
– Да, потому что я говорю серьезно.
– Нет, пожалуйста. – Она встала, подошла к нему и обняла его за шею. – Не надо ничего серьезного, – прошептала она.
Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в губы, словно заставляя замолчать.
– Паскаль, выслушай меня, – сказал он, освобождаясь от ее объятий.
Ему вдруг стало страшно за возможную ошибку, но он больше не мог ждать.
– Я хочу сказать тебе, что люблю тебя, и прошу тебя выйти за меня замуж. Разве это так плохо?
Она отошла от него на шаг и опустила руки.
– Лоран, – выдохнула она.
Он сразу понял, что она не хочет быть его женой и он таки ошибся. Поскольку он не мог выразить словами то, что чувствовал в этот момент, он обнял ее за плечи и прижал к себе, чтобы она не смотрела на него.
– Я слишком поторопился? – прошептал он. – Мне очень жаль…
Она не шевельнулась. Заговорив, он вынуждал ее ответить, но ему не хотелось услышать то, что она могла ему сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35