Брал кабину тут, недорого
– «А теперь, как бы ты хотела править в этих странах? Парочка несчастных случаев со смертельным исходом – Галган и пара-тройка других – и ты могла бы объявить себя Императрицей. Конечно, с моей помощью. Едва ли это важно, но обстоятельства складываются удачно, и ты, безусловно, была бы более сговорчивой Императрицей, чем была предыдущая».
У Сюрот подвело живот. Она испугалась, что ее может стошнить. – «Великая Госпожа», – глухо проговорила она, – «наказанием за подобный проступок является медленное сдирание кожи заживо на глазах истинной Императрицы, пусть живет она вечно. А после этого…»
«Изобретательно, хотя и примитивно», – поморщилась Семираг. – «Но не имеет значения. Императрица Радханан мертва. Примечательно, сколько может натечь крови из одного человеческого тела. Достаточно, чтобы полностью залить весь Хрустальный Трон. Принимай предложение, Сюрот. Я не буду повторять его дважды. Ты определенно способна кое-что сделать верно, но недостаточно, чтобы мне отрываться лишний раз».
Сюрот заставила себя снова дышать. – «Но тогда Туон – Императрица, пусть живет она…» Туон примет новое имя, о чем редко упоминается вне Императорского семейства. Императрица всегда была Императрицей, пусть живет она вечно. Обхватив себя руками, Сюрот зарыдала, сотрясаясь всем телом, не имея сил остановиться. Алмандарагал приподнял голову и вопросительно заскулил.
Семираг рассмеялась низким перезвоном колоколов. – «Что это, Сюрот? Печаль по Радханан, или оттого, что Туон станет новой Императрицей?»
Сбиваясь, фразами по три-четыре слова, прерываемых неуправляемым плачем, Сюрот попыталась объяснить. В качестве объявленной наследницы Туон стала Императрицей в то же мгновение, в которое скончалась ее мать. Если только ее мать не была убита, что должно быть, было подстроено одной из сестер Туон, что подразумевает, что Туон тоже должна быть мертва. Но одно от другого отличается мало. Формальности все равно будут выполнены. Ей придется вернуться в Синдар и покаяться за смерть Туон, а теперь уже за смерть Императрицы, той самой женщине, которая все это подстроила. Потому что та не сможет занять трон, пока официально не объявлено о смерти Туон. Но она не смогла заставить себя признаться, что сперва покончит жизнь самоубийством. О подобном позоре не принято говорить в слух. Слова умерли, задушенные завываниями ее рыданий. Она не хотела умирать. Ей обещали, что она будет жить вечно!
В этот раз смех Семираг был настолько отвратительным, что слезы Сюрот разом высохли. Огненная голова запрокинулась назад, задыхаясь от громких перезвонов веселья. Наконец она восстановила над собой контроль, вытирая огненные слезы пламенеющими пальцами. – «Как я поняла, мне не удалось выразиться достаточно точно. Раданан мертва, и все ее дочери, и все ее сыновья, и вместе с ними половина Императорского двора. Императорского семейства больше нет, если не считать Туон. И Империи тоже нет. Синдар во власти мятежников и мародеров, как и дюжина других городов. По меньшей мере, полсотни дворян с собственными армиями сейчас сражаются друг с другом за трон. Война идет от Алдаэльских гор до Салакина. Именно по этой причине для тебя будет совершенно безопасно избавиться от Туон и провозгласить себя Императрицей. Я даже отправила сюда корабль со скорбным посланием, который должен скоро прибыть». – Она снова рассмеялась, и сказала нечто странное. – «Пусть правит Властелин Хаоса».
Сюрот, забыв про все и разинув рот, взирала на другую женщину. Империя… разрушена? Семираг убила Импера…? Не то чтобы убийство не применялось среди Благородных, Высокородных или Низкородных, и даже среди венценосных родственников, но чтобы кому-то постороннему посягнуть на Императорскую семью было ужасающе, и немыслимо. Даже для одной из Да’консион, Избранных. Но стать Императрицей самой, даже здесь… Она почувствовала головокружение, и начинающийся приступ истеричного веселья. Она могла бы закончить цикл, завоевав эти страны, а затем отправить армии назад, чтобы восстановить Шончан. С усилием, она сумела взять себя в руки.
«Великая Госпожа, если Туон действительно жива, то… то убить ее будет весьма трудно». – Она должна была произнести эти слова. Убить Императрицу. Даже мысль о подобном давалась с трудом. Стать Императрицей. Она чувствовала, как ее голова сама уплывает с плеч. – «С ней ее сул’дам и дамани, а также часть ее Стражи Последнего Часа». – Трудно? Да в подобных обстоятельствах ее убийство невозможно. Если только Семираг не захочет сделать это сама. Шесть дамани могут быть опасны даже для нее. Кроме того, у простолюдинов есть пословица: «Сильные приказывают слабым копаться в грязи, сохраняя собственные руки чистыми». Она услышала ее случайно, и наказала мужчину, который это сказал, но сказано было верно.
«Подумай, Сюрот!» – Колокол зазвонил сильнее и требовательнее. – «Капитан Музенге и прочие, вместе с ее брошенной служанкой, ушли бы в ту же ночь, что и Туон, если бы только они имели хоть какое-то понятие, где ее искать. Они ее ищут. И ты должна приложить все силы, чтобы найти ее первой, но даже если это не удастся, то Стража Последнего часа будет ей куда меньшей защитой, чем они кажутся. Почти каждый из солдат в твоей армии слышал, что, по крайней мере, некоторые из Стражи вовлечены в историю с самозванкой. Общее настроение такое, что самозванка и все, с ней связанные, должны быть мелко нашинкованы, а части их тела, захоронены в сточной канаве. По-тихому». – Огненные губы раздвинулись в короткой изумительной улыбке. – «Чтобы избежать позора для Империи».
Это возможно. Отряд Стражей Последнего часа легко разыскать. Ей только требуется узнать точно, сколько человек Музенге взял с собой, и отправить Эльбара с пятидесятикратно превосходящим отрядом на перехват. Нет, стократно, если принять во внимание дамани. А потом… – «Великая Госпожа, вы понимаете, что я отказываюсь объявлять о чем-то прежде, чем не буду уверена, что Туон мертва?»
«Конечно», – ответила Семираг. Колокола снова звонили удивленно. – «Но помни, если Туон сумеет благополучно вернуться, то для меня это уже не будет иметь значения, поэтому не трать время попусту».
«Не буду, Великая Госпожа. Я собираюсь стать Императрицей, а для этого я должна убить Императрицу». – На сей раз, произнести это было вовсе нетрудно.
* * *
На вкус Певары апартаменты Тсутамы Рас были пышны сверх той меры, которую принято называть сумасбродством. Притом, что ее собственное прошлое дочки мясника никак не повлияло на подобную оценку. В гостиной всего было чересчур много. На стене под карнизом с золочеными резными ласточками, висели два огромных гобелена из шелка. На одном красовались яркие кроваво-красные розы, а на другом куст ромашки с алыми бутонами, каждый был размером в два кулака. Мебель – столы и стулья – была тонкой работы, если не замечать, что резьбы и позолоты на них было достаточно для пары королевских дворцов. Лампы тоже были сплошь в позолоте, как и каминная полка с резными скакунами над камином из красного мрамора. На нескольких столиках стояли изделия из красного фарфора Морского Народа, самого редчайшего – четыре вазы и шесть чаш, что само по себе составляло небольшое состояние. Но кроме этого, там были еще и несколько ценных резных фигурок из нефрита и кости, и не маленькие, а одна фигурка в виде танцовщицы размером в ладонь высотой, похоже была вырезана из целого рубина. Неуместная демонстрация богатства, а еще ей было известно о такой детали: кроме позолоченных часов на каминной полке, в апартаментах были и еще другие – одни в спальне Тсутамы, а еще одни… где бы вы подумали?.. В гардеробной! Трое часов! Это хуже чем сумасбродство, даже если забыть про золото и рубины.
И тем не менее, эти апартаменты как нельзя лучше подходили своей хозяйке, сидевшей напротив них с Джавиндрой. «Яркая» было достаточно точное слово для описания ее внешности. Тсутама была поразительно красивой женщиной. Ее волосы украшала золотая сетка тонкой работы, на шее и в ушах сверкали огневики, а одета она была сегодня, впрочем, как и всегда, в платье из темно-красного шелка, подчеркивающем ее полную грудь, с золотым вышитым орнаментом, увеличивающим данный эффект. Если вы с ней не были знакомы, то вам могло бы прийти в голову, что ей хочется завлечь какого-нибудь мужчину. Но о неприязни Тсутамы к мужчинам было известно задолго до того, как ее отправили в ссылку. Она скорее пожалела бы бешеную собаку, чем сжалилась над мужчиной.
И хотя после ее возвращения в Башню многие решили, что она сломалась, как тростинка на ветру, на самом деле она только окрепла, словно под ударами кузнечного молота. Заблуждались они не долго. Каждый, кто провел с ней рядом некоторое время, понимал, что этот бегающий взгляд принадлежит не трусливой женщине. Ссылка изменила ее, но только не сделала ее мягкотелой. Эти глаза могли принадлежать дикой кошке, ищущей врага или добычу. А в остальном лицо Тсутамы было все той же непробиваемой маской безмятежности. До тех пор, пока вы не вызвали ее гнев. Но даже тогда ее голос остался бы спокоен и холоден, как скользкий лед. Сочетание, убивающее наповал.
«Этим утром до меня дошли тревожные слухи о битве у Колодцев Дюмай», – резко начала она. – «Отвратительно тревожные». Она теперь приобрела привычку делать длинные паузы во время беседы, или делать внезапные неожиданные высказывания. Ссылка также плохо повлияла на ее культурную речь. Эта дальняя ферма, на которой она жила, должно быть очень… впечатляющее место. – «Считая трех убитых Сестер из нашей Айя. Чтоб вас всех!» – Все вышесказанное было произнесено самым ровным тоном. Но ее глаза обрушились на них обвиняющим ударом.
Певара спокойно встретила этот пристальный взгляд. Любой прямой взгляд Тсутамы казался обличающим, и Певара отлично знала, что вне зависимости от степени виновности, лучше не позволять Верховной Сестре это в тебе увидеть. Женщина набрасывалась на замеченную слабину как сокол на добычу. – «Не понимаю, почему Кэтрин не последовала вашим приказам держать свои знания при себе, и немыслимо, чтобы Тарна желала опозорить Элайду». – Не при всех, это точно. Тарна лелеяла свои чувства к Элайде столь же бережно, как кот мышиную норку. «Но Сестры получают сообщения от их осведомителей. Мы не можем им помешать узнать, что произошло на самом деле. Я удивлена только тем, что все это слишком затянулось».
«Это верно», – поддакнула Джавиндра, расправляя юбки. Костлявая дама не признавала драгоценностей кроме Кольца Великого Змея, и даже платья носила простые, без вышивки, столь глубокого красного оттенка, что оно казалось почти черным. – «Рано или поздно, правда все равно выйдет наружу, даже если мы собьем руки в кровь». – Она так сильно сжала челюсти, словно пыталась кого-то укусить, но при том ее голос прозвучал почти удовлетворенно. Странно. Все знали, что она – ручная собачонка Элайды.
Тсутама сосредоточилась на ней, и через мгновение на щеках Джавиндры выступил румянец. Возможно, чтобы найти себе оправдание за то, что отвела глаза, она сделала длинный глоток из чашки с чаем. Конечно, из золотой чашки, с выкованными леопардами и оленями. Тсутама осталась верна себе. Верховная Сестра продолжала молча смотреть толи на Джавиндру, толи куда-то мимо нее, Певара уже не бралась утверждать.
Когда Кэтрин принесла весть о том, что Галина погибла у Колодцев Дюмай, Тсутаму выбрали, едва только не рукоплескав. У нее была великолепная репутация в бытность Восседающей, по крайней мере, до того отвратительного случая, приведшего к ее изгнанию, и многие из Красных полагали, что для суровых времен требуется столь же суровая Верховная Сестра. Смерть Галины сняла с плеч Певары тяжкий груз. Верховная Сестра – Приспешница Тени. О, это было тяжкой мукой! Но все же она не была на сто процентов уверенна в Тсутаме. Было в ней теперь что-то… дикое. Что-то неопределенное. А в своем ли она уме? Но тогда, тоже самое можно предположить о всех Сестрах в Белой Башне. Сколько осталось в Башне полностью нормальных Сестер?
Как будто услышав ее мысли, Тсутама перевела свой пристальный немигающий взгляд на нее. Певара не покраснела и не испугалась, как случилось бы и со многими другими, помимо Джавиндры, но ей сильно захотелось, чтобы с ними оказалась Духара, чтобы у Верховной было три Восседающих в качестве цели для разглядывания. Жаль только, что она не знает, куда запропастилась эта женщина и почему в такой момент, когда под боком у стен Тар Валона находилась армия мятежниц. Больше недели назад Духара, никому ни слова не говоря, села на корабль. Насколько узнала Певара, никто даже не знал, куда она направилась, на север или на юг. А в последнее время Певара с подозрением относилась ко всем и каждому.
«Ты позвала нас из-за чего-то написанного в том письме, Верховная Сестра?» – спросила она наконец. И спокойно встретила этот нервирующий взгляд, но, тем не менее, ей тоже захотелось сделать глоточек подлиннее из своей кованной чашки, а еще было жаль, что в чашке чай, а не вино. Но она сознательно опустила чашку на узкий подлокотник своего стула. От этого пристального взгляда казалось, что по телу поползли пауки.
После долгой паузы взгляд Тсутамы опустился на свернутое письмо, лежащее на ее коленях. Только ее рука удерживала его, не дав свернуться в маленькую трубку. Оно было написано на очень тонкой бумаге, которой обычно пользовались для сообщений, отправляемых голубиной почтой, и вся страница была плотно исписана мелкими буковками.
«Это сообщение от Сашалле Андерли», – сказала она, заметив, как вздрогнула от жалости Певара, и что-то проворчала Джавиндра. Бедная Сашалле. Тсутама внешне не проявила никаких признаков участия. – «Проклятая женщина уверена, что Галина уцелела, так как сообщение адресовано ей. По большей части то, что она пишет, подтверждает то, что мы уже знаем из других источников, включая Тувин. При этом проклятая женщина утверждает, что она «отвечает за всех Сестер в Кайриэне», но не называет их имена».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
У Сюрот подвело живот. Она испугалась, что ее может стошнить. – «Великая Госпожа», – глухо проговорила она, – «наказанием за подобный проступок является медленное сдирание кожи заживо на глазах истинной Императрицы, пусть живет она вечно. А после этого…»
«Изобретательно, хотя и примитивно», – поморщилась Семираг. – «Но не имеет значения. Императрица Радханан мертва. Примечательно, сколько может натечь крови из одного человеческого тела. Достаточно, чтобы полностью залить весь Хрустальный Трон. Принимай предложение, Сюрот. Я не буду повторять его дважды. Ты определенно способна кое-что сделать верно, но недостаточно, чтобы мне отрываться лишний раз».
Сюрот заставила себя снова дышать. – «Но тогда Туон – Императрица, пусть живет она…» Туон примет новое имя, о чем редко упоминается вне Императорского семейства. Императрица всегда была Императрицей, пусть живет она вечно. Обхватив себя руками, Сюрот зарыдала, сотрясаясь всем телом, не имея сил остановиться. Алмандарагал приподнял голову и вопросительно заскулил.
Семираг рассмеялась низким перезвоном колоколов. – «Что это, Сюрот? Печаль по Радханан, или оттого, что Туон станет новой Императрицей?»
Сбиваясь, фразами по три-четыре слова, прерываемых неуправляемым плачем, Сюрот попыталась объяснить. В качестве объявленной наследницы Туон стала Императрицей в то же мгновение, в которое скончалась ее мать. Если только ее мать не была убита, что должно быть, было подстроено одной из сестер Туон, что подразумевает, что Туон тоже должна быть мертва. Но одно от другого отличается мало. Формальности все равно будут выполнены. Ей придется вернуться в Синдар и покаяться за смерть Туон, а теперь уже за смерть Императрицы, той самой женщине, которая все это подстроила. Потому что та не сможет занять трон, пока официально не объявлено о смерти Туон. Но она не смогла заставить себя признаться, что сперва покончит жизнь самоубийством. О подобном позоре не принято говорить в слух. Слова умерли, задушенные завываниями ее рыданий. Она не хотела умирать. Ей обещали, что она будет жить вечно!
В этот раз смех Семираг был настолько отвратительным, что слезы Сюрот разом высохли. Огненная голова запрокинулась назад, задыхаясь от громких перезвонов веселья. Наконец она восстановила над собой контроль, вытирая огненные слезы пламенеющими пальцами. – «Как я поняла, мне не удалось выразиться достаточно точно. Раданан мертва, и все ее дочери, и все ее сыновья, и вместе с ними половина Императорского двора. Императорского семейства больше нет, если не считать Туон. И Империи тоже нет. Синдар во власти мятежников и мародеров, как и дюжина других городов. По меньшей мере, полсотни дворян с собственными армиями сейчас сражаются друг с другом за трон. Война идет от Алдаэльских гор до Салакина. Именно по этой причине для тебя будет совершенно безопасно избавиться от Туон и провозгласить себя Императрицей. Я даже отправила сюда корабль со скорбным посланием, который должен скоро прибыть». – Она снова рассмеялась, и сказала нечто странное. – «Пусть правит Властелин Хаоса».
Сюрот, забыв про все и разинув рот, взирала на другую женщину. Империя… разрушена? Семираг убила Импера…? Не то чтобы убийство не применялось среди Благородных, Высокородных или Низкородных, и даже среди венценосных родственников, но чтобы кому-то постороннему посягнуть на Императорскую семью было ужасающе, и немыслимо. Даже для одной из Да’консион, Избранных. Но стать Императрицей самой, даже здесь… Она почувствовала головокружение, и начинающийся приступ истеричного веселья. Она могла бы закончить цикл, завоевав эти страны, а затем отправить армии назад, чтобы восстановить Шончан. С усилием, она сумела взять себя в руки.
«Великая Госпожа, если Туон действительно жива, то… то убить ее будет весьма трудно». – Она должна была произнести эти слова. Убить Императрицу. Даже мысль о подобном давалась с трудом. Стать Императрицей. Она чувствовала, как ее голова сама уплывает с плеч. – «С ней ее сул’дам и дамани, а также часть ее Стражи Последнего Часа». – Трудно? Да в подобных обстоятельствах ее убийство невозможно. Если только Семираг не захочет сделать это сама. Шесть дамани могут быть опасны даже для нее. Кроме того, у простолюдинов есть пословица: «Сильные приказывают слабым копаться в грязи, сохраняя собственные руки чистыми». Она услышала ее случайно, и наказала мужчину, который это сказал, но сказано было верно.
«Подумай, Сюрот!» – Колокол зазвонил сильнее и требовательнее. – «Капитан Музенге и прочие, вместе с ее брошенной служанкой, ушли бы в ту же ночь, что и Туон, если бы только они имели хоть какое-то понятие, где ее искать. Они ее ищут. И ты должна приложить все силы, чтобы найти ее первой, но даже если это не удастся, то Стража Последнего часа будет ей куда меньшей защитой, чем они кажутся. Почти каждый из солдат в твоей армии слышал, что, по крайней мере, некоторые из Стражи вовлечены в историю с самозванкой. Общее настроение такое, что самозванка и все, с ней связанные, должны быть мелко нашинкованы, а части их тела, захоронены в сточной канаве. По-тихому». – Огненные губы раздвинулись в короткой изумительной улыбке. – «Чтобы избежать позора для Империи».
Это возможно. Отряд Стражей Последнего часа легко разыскать. Ей только требуется узнать точно, сколько человек Музенге взял с собой, и отправить Эльбара с пятидесятикратно превосходящим отрядом на перехват. Нет, стократно, если принять во внимание дамани. А потом… – «Великая Госпожа, вы понимаете, что я отказываюсь объявлять о чем-то прежде, чем не буду уверена, что Туон мертва?»
«Конечно», – ответила Семираг. Колокола снова звонили удивленно. – «Но помни, если Туон сумеет благополучно вернуться, то для меня это уже не будет иметь значения, поэтому не трать время попусту».
«Не буду, Великая Госпожа. Я собираюсь стать Императрицей, а для этого я должна убить Императрицу». – На сей раз, произнести это было вовсе нетрудно.
* * *
На вкус Певары апартаменты Тсутамы Рас были пышны сверх той меры, которую принято называть сумасбродством. Притом, что ее собственное прошлое дочки мясника никак не повлияло на подобную оценку. В гостиной всего было чересчур много. На стене под карнизом с золочеными резными ласточками, висели два огромных гобелена из шелка. На одном красовались яркие кроваво-красные розы, а на другом куст ромашки с алыми бутонами, каждый был размером в два кулака. Мебель – столы и стулья – была тонкой работы, если не замечать, что резьбы и позолоты на них было достаточно для пары королевских дворцов. Лампы тоже были сплошь в позолоте, как и каминная полка с резными скакунами над камином из красного мрамора. На нескольких столиках стояли изделия из красного фарфора Морского Народа, самого редчайшего – четыре вазы и шесть чаш, что само по себе составляло небольшое состояние. Но кроме этого, там были еще и несколько ценных резных фигурок из нефрита и кости, и не маленькие, а одна фигурка в виде танцовщицы размером в ладонь высотой, похоже была вырезана из целого рубина. Неуместная демонстрация богатства, а еще ей было известно о такой детали: кроме позолоченных часов на каминной полке, в апартаментах были и еще другие – одни в спальне Тсутамы, а еще одни… где бы вы подумали?.. В гардеробной! Трое часов! Это хуже чем сумасбродство, даже если забыть про золото и рубины.
И тем не менее, эти апартаменты как нельзя лучше подходили своей хозяйке, сидевшей напротив них с Джавиндрой. «Яркая» было достаточно точное слово для описания ее внешности. Тсутама была поразительно красивой женщиной. Ее волосы украшала золотая сетка тонкой работы, на шее и в ушах сверкали огневики, а одета она была сегодня, впрочем, как и всегда, в платье из темно-красного шелка, подчеркивающем ее полную грудь, с золотым вышитым орнаментом, увеличивающим данный эффект. Если вы с ней не были знакомы, то вам могло бы прийти в голову, что ей хочется завлечь какого-нибудь мужчину. Но о неприязни Тсутамы к мужчинам было известно задолго до того, как ее отправили в ссылку. Она скорее пожалела бы бешеную собаку, чем сжалилась над мужчиной.
И хотя после ее возвращения в Башню многие решили, что она сломалась, как тростинка на ветру, на самом деле она только окрепла, словно под ударами кузнечного молота. Заблуждались они не долго. Каждый, кто провел с ней рядом некоторое время, понимал, что этот бегающий взгляд принадлежит не трусливой женщине. Ссылка изменила ее, но только не сделала ее мягкотелой. Эти глаза могли принадлежать дикой кошке, ищущей врага или добычу. А в остальном лицо Тсутамы было все той же непробиваемой маской безмятежности. До тех пор, пока вы не вызвали ее гнев. Но даже тогда ее голос остался бы спокоен и холоден, как скользкий лед. Сочетание, убивающее наповал.
«Этим утром до меня дошли тревожные слухи о битве у Колодцев Дюмай», – резко начала она. – «Отвратительно тревожные». Она теперь приобрела привычку делать длинные паузы во время беседы, или делать внезапные неожиданные высказывания. Ссылка также плохо повлияла на ее культурную речь. Эта дальняя ферма, на которой она жила, должно быть очень… впечатляющее место. – «Считая трех убитых Сестер из нашей Айя. Чтоб вас всех!» – Все вышесказанное было произнесено самым ровным тоном. Но ее глаза обрушились на них обвиняющим ударом.
Певара спокойно встретила этот пристальный взгляд. Любой прямой взгляд Тсутамы казался обличающим, и Певара отлично знала, что вне зависимости от степени виновности, лучше не позволять Верховной Сестре это в тебе увидеть. Женщина набрасывалась на замеченную слабину как сокол на добычу. – «Не понимаю, почему Кэтрин не последовала вашим приказам держать свои знания при себе, и немыслимо, чтобы Тарна желала опозорить Элайду». – Не при всех, это точно. Тарна лелеяла свои чувства к Элайде столь же бережно, как кот мышиную норку. «Но Сестры получают сообщения от их осведомителей. Мы не можем им помешать узнать, что произошло на самом деле. Я удивлена только тем, что все это слишком затянулось».
«Это верно», – поддакнула Джавиндра, расправляя юбки. Костлявая дама не признавала драгоценностей кроме Кольца Великого Змея, и даже платья носила простые, без вышивки, столь глубокого красного оттенка, что оно казалось почти черным. – «Рано или поздно, правда все равно выйдет наружу, даже если мы собьем руки в кровь». – Она так сильно сжала челюсти, словно пыталась кого-то укусить, но при том ее голос прозвучал почти удовлетворенно. Странно. Все знали, что она – ручная собачонка Элайды.
Тсутама сосредоточилась на ней, и через мгновение на щеках Джавиндры выступил румянец. Возможно, чтобы найти себе оправдание за то, что отвела глаза, она сделала длинный глоток из чашки с чаем. Конечно, из золотой чашки, с выкованными леопардами и оленями. Тсутама осталась верна себе. Верховная Сестра продолжала молча смотреть толи на Джавиндру, толи куда-то мимо нее, Певара уже не бралась утверждать.
Когда Кэтрин принесла весть о том, что Галина погибла у Колодцев Дюмай, Тсутаму выбрали, едва только не рукоплескав. У нее была великолепная репутация в бытность Восседающей, по крайней мере, до того отвратительного случая, приведшего к ее изгнанию, и многие из Красных полагали, что для суровых времен требуется столь же суровая Верховная Сестра. Смерть Галины сняла с плеч Певары тяжкий груз. Верховная Сестра – Приспешница Тени. О, это было тяжкой мукой! Но все же она не была на сто процентов уверенна в Тсутаме. Было в ней теперь что-то… дикое. Что-то неопределенное. А в своем ли она уме? Но тогда, тоже самое можно предположить о всех Сестрах в Белой Башне. Сколько осталось в Башне полностью нормальных Сестер?
Как будто услышав ее мысли, Тсутама перевела свой пристальный немигающий взгляд на нее. Певара не покраснела и не испугалась, как случилось бы и со многими другими, помимо Джавиндры, но ей сильно захотелось, чтобы с ними оказалась Духара, чтобы у Верховной было три Восседающих в качестве цели для разглядывания. Жаль только, что она не знает, куда запропастилась эта женщина и почему в такой момент, когда под боком у стен Тар Валона находилась армия мятежниц. Больше недели назад Духара, никому ни слова не говоря, села на корабль. Насколько узнала Певара, никто даже не знал, куда она направилась, на север или на юг. А в последнее время Певара с подозрением относилась ко всем и каждому.
«Ты позвала нас из-за чего-то написанного в том письме, Верховная Сестра?» – спросила она наконец. И спокойно встретила этот нервирующий взгляд, но, тем не менее, ей тоже захотелось сделать глоточек подлиннее из своей кованной чашки, а еще было жаль, что в чашке чай, а не вино. Но она сознательно опустила чашку на узкий подлокотник своего стула. От этого пристального взгляда казалось, что по телу поползли пауки.
После долгой паузы взгляд Тсутамы опустился на свернутое письмо, лежащее на ее коленях. Только ее рука удерживала его, не дав свернуться в маленькую трубку. Оно было написано на очень тонкой бумаге, которой обычно пользовались для сообщений, отправляемых голубиной почтой, и вся страница была плотно исписана мелкими буковками.
«Это сообщение от Сашалле Андерли», – сказала она, заметив, как вздрогнула от жалости Певара, и что-то проворчала Джавиндра. Бедная Сашалле. Тсутама внешне не проявила никаких признаков участия. – «Проклятая женщина уверена, что Галина уцелела, так как сообщение адресовано ей. По большей части то, что она пишет, подтверждает то, что мы уже знаем из других источников, включая Тувин. При этом проклятая женщина утверждает, что она «отвечает за всех Сестер в Кайриэне», но не называет их имена».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21