Ее крепкие круглые груди, казалось, вот-вот порвут зеленую куртку.
– Если мы отправимся в путь на рассвете, то будем там еще ранним утром.
Она принялась обламывать тонкие ветки кустов, росших поблизости, для костра, но он пинком разбросал хворост.
– Нам лучше никому не выдавать нашего присутствия, – буркнул он. – Почему ты вообще думаешь, что они еще там?
Она спрятала кресало обратно в свой заплечный мешок и улыбнулась ему, развеселившись.
– Если они и ушли, то ты по меньшей мере будешь ближе к ним, чем был до сих пор. Кто этот человек из Шадизара, который хочет вернуть невольницу?
– Если мы выступаем рано, то сейчас нам лучше спать, – ответил он, никак не реагируя на ее вопрос, и она улыбнулась снова.
Он укрылся своим плащом, однако не уснул. Вместо этого потихоньку наблюдал за ней. Она завернулась в одеяло, которое служило попоной ее вороному, а в качестве подушки использовала высокое седло из выделанной красной кожи. Он совершенно не верил, что она не задумала исчезнуть среди ночи со всеми лошадьми, однако через несколько минут он действительно убедился в том, что она собирается спать.
Ночь была соткана из глубокого мрака, звезды сверкали, как алмазы на черном бархате. Конан все еще не смыкал глаз. Выглянул прибывающий серп луны, и когда он поднялся над ним, Конан вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Незаметно он вытащил из ножен кинжал с узким лезвием, расстегнул бронзовую пряжку, скалывающую его плащ, и ползком скользнул в ночь. Трижды он проползал вокруг лагеря, и все это время чувствовал на себе глаза, но он не только не видел никого, но и не нашел следов, которые мог бы оставить невидимый шпион. И внезапно чувство, что кто-то за ним наблюдает, исчезло. Еще раз он обошел лагерь, но снова ничего необычного не заметил. Злой на самого себя он встал и вернулся назад к своему плащу. Карела все еще спала. Обессиленный, он укрылся плащом. Во всем виновата женщина. Он все время ждал предательства с ее стороны – и из-за этого начал видеть и чувствовать вещи, которых не существует.
Когда красное солнце поднялось над горизонтом, Карела проснулась, и они снова поскакали на север. Постепенно волнистая равнина превратилась в гористую местность. Конан спрашивал себя, что нужно этим людям так далеко к северу от караванной дороги. Внезапно девушка помчалась галопом.
– Там! – крикнула она. – За следующим холмом!…
Он помчался за ней.
– Карела, назад! Карела!
Она неслась вперед и скоро пропала за холмом. Чокнутая, подумал он. Если паломники все еще там, она непременно обратит на себя внимание. Поднявшись на холм, он остановил коня. Ее нигде не было видно, и он не слышал больше стука копыт ее вороного.
– Конан!
Он повернулся на ее крик. Карела на своем вороном стояла на вершине холма справа от него.
– Кром! Девушка, что ты…
– Я Карела! – крикнула она. – Я Рыжий Ястреб!
Она пронзительно свистнула, и тотчас в ложбинах между холмами из-под земли выросла орда каких-то людей – пестрое смешение ярких одежд и оружия самых разных родов и видов. В мгновение ока он оказался в центре кольца стоящих плечом к плечу бандитов. Он осторожно сложил руки на луке седла. Одно неверное движение, и в него воткнутся четыре болта из четырех арбалетов, которые он обнаружил сразу, а возможно, имеются еще другие.
– Карела, – громко сказал он, – ты сдержишь обещание?
– Я не огорчила тебя неприветливым словом, – колко ответила она, – и не подняла на тебя руки. Я не сделаю этого и впредь. Но я боюсь, что не смогу сказать того же о моих людях. Ордо!
Крепкий чернобородый человек с кожаным браслетом на левой руке вывел своего коня из круга разбойников и остановился перед Конаном. Неровный шрам пересекал его лицо от брови до щетинистой бороды, под которой исчезал. Эта сторона его лица была искажена постоянной издевательской улыбкой. Его кольчуга несомненно раньше принадлежала состоятельному человеку, еще сейчас были заметны следы позолоты. В его ушах качались большие золотые кольца, на боку висел послуживший кривой меч.
– Она назвала тебя «Конан», – сказал рослый бандит. – А я Ордо, капитан Рыжего Ястреба. Я хочу знать – то есть, мы все хотели бы знать, почему мы прямо здесь и прямо сейчас не должны перерезать тебе горло.
– Карела привела меня сюда, – начал Конан и оборвал себя, когда Ордо ударил его кулаком размером с добрый окорок. Уцелевший глаз бандита, казалось, выскочит из орбиты, когда Конан отразил его удар.
Один миг оба они были неподвижны, а потом Ордо взревел:
– Взять его!
Десятки рук схватили киммерийца, вырвали у него меч и сбросили его с седла. Но из-за большого их количества нападающие мешали друг другу, и одолеть его было не так-то просто. Его кинжал нашел себе новое прибежище между ребер, скрытых желтой одеждой – в давке он не рассмотрел, кому они принадлежали; неосмотрительная рука была сломана в локтевом суставе, и несколько большее число людей, чем один, выплевывало выбитые зубы после того, как их лица познакомились с его могучими кулаками. Но численное превосходство было слишком велико, и в конце концов его противникам удалось связать ему руки за спиной и затянуть на его щиколотках кожаный ремень длиною в две ступни. После чего те, кто был обут в сапоги, начали пинать его под ребра. Наконец Ордо разогнал их дикими ругательствами и поднял голову Конана, держа его за волосы.
– Мы называем ее Рыжий Ястреб, – проворчал он. – Ты должен называть ее «госпожа», и не отваживайся больше никогда осквернять ее имя своим грязным ртом! Иначе тебе не жить!
– А почему он вообще должен жить? – спросил человек с лицом хорька, одетый в трофейную кирасу и лейб-гвардейский шлем, которому недоставало конского султана. – Гепакиах захлебнулся в собственной крови из-за кинжала этого парня. А я… – Он неожиданно скривился и выплюнул зуб. – Перережь ему глотку, и мы избавимся от него.
Ухмыляясь, Ордо извлек свой вендийский кинжал с «пламенеющим» клинком.
– Абериусу пришла в голову неплохая мысль.
Внезапно Карела пробилась на своем коне сквозь толпу, обступившую Конана, и ее зеленые кошачьи глаза сверкнули над ним.
– А тебе ничего интересного в голову не приходит, Ордо?
– А, так ты все-таки верна своей клятве? – проворчал Конан. – Милая награда за то, что я спас тебя от невольничьего рынка или кое-чего похуже.
Ордо отпустил его волосы, и голова Конана упала обратно на землю.
– Рыжий Ястреб не может быть спасена – никем и ни от чего! – запальчиво рявкнул он. – Она получше любого мужчины управляется как с мечом, так и со своими мозгами! Не забывай этого!
Карела звонко рассмеялась.
– Конечно, я такая, дружок Конан. Если тебя кто-то и ударил, то это руки моих людей, но не мои. Ордо, мы забираем его в лагерь. Там ты в тишине и покое обдумаешь, что ты с ним хочешь сделать.
Человек со шрамом прокричал приказ, и под руки Конана мгновенно была продета веревка. Разбойники залезали в свои седла. Ордо схватил конец веревки, и они рысью пустились вскачь. Копыта лошадей вздымали пыль, и мелкие камешки, которые дождем летели в лицо киммерийцу.
Конан сцепил зубы. Поскольку они связали ему руки за спиной, ему пришлось перевернуться на живот. Острые камни царапали его грудь, и жесткие комья глины раздирали кожу.
Когда лошади остановились, Конан выплюнул попавший в рот песок и грязь, и жадно глотнул свежего воздуха. Казалось, не было такого мускула, такой кости, которые бы не болели, и кровь капала из тех его ссадин и царапин, которые не были еще забиты пылью. Он был вовсе не уверен в том, что умереть, волочась в пыли за скачущей лошадью, – это худшая участь, чем та, которую они для него приготовили.
– Ордо! – радостно крикнула Карела. – Ты уже разбил мою палатку!
Она соскочила с седла и побежала к красной полосатой палатке – единственной в лагере. Она стояла, укрытая в ложбине между двумя высокими подковообразными холмами. Скомканные одеяла лежали возле доброго десятка погасших кострищ. Несколько человек принялись снова раскладывать огонь, в то время как остальные вытащили кувшин с килом, крепкой пряной водкой, и пустили его по кругу.
Конан откатился в сторону, когда Ордо оказался рядом.
– Ты бандит, – прохрипел киммериец, – зачем тебе королевское сокровище?
Ордо не удостоил его ни единого взгляда.
– Вбейте колья! – заорал он. – И привяжите его!
– Пять подвесок с драгоценными камнями, золотой ларец, усыпанный самоцветами, – продолжал Конан, – подарки Илдиза Тиридату.
Ему совсем не по душе было, что эти негодяи узнают, из-за каких предметов он оказался в этих краях, ему будет нелегко сохранить свою жизнь и еще труднее – получить даже малую часть того, что он уже привык считать своей собственностью. Но если он этого не сделает, то вряд ли ему вообще удастся спасти свою жизнь.
– Оторвите задницы от земли! – рявкнул бородатый. – Пить вы сможете и потом!
– Десять тысяч золотых, – сказал Конан. – Столько этот человек готов выложить за одни только подвески. Может быть, кто-нибудь другой может дать за них больше. И еще имеется ларец.
В первый раз за то время, что они находились в лагере, Ордо повернулся в его сторону. Единственный глаз разбойника сверкал.
– Рыжий Ястреб хочет твоей смерти. Мы всегда видели от нее только добро, и поэтому ее желание – это и мое желание тоже.
Явилось около двадцати уже полупьяных вояк, чтоб поднять Конана и доставить его на место, где они вколотили в сухую землю четыре колышка. Он яростно отбивался, но их было слишком много, и вскоре он, с раскинутыми руками и ногами, был привязан сыромятными ремнями к этим кольям. На солнце его царапины рассыхались и трескались, становясь все более болезненными.
– Почему Ордо не хочет, чтоб вы получили десять тысяч золотых? – заорал Конан хрипло. Все, кроме одноглазого капитана, замерли, и пьяные вопли стихли, как по волшебству.
Дико ругаясь, одноглазый подскочил к нему. Конан попытался отвернуть голову, когда Ордо оказался рядом. В единственном глазе сверкали молнии.
– Заткни свою лживую пасть! – взревел капитан.
Абериус поднял голову и мрачно посмотрел на одноглазого: хорек, изображающий из себя дога.
– О чем это он говорит, Ордо? – коварно спросил он.
– Заткнись! – рявкнул на него Ордо, но Абериус был отнюдь не пуглив.
– Пусть он говорит! – произнес он с угрозой в голосе, и остальные согласно загудели. Ордо в ярости метнул на них взгляд, но промолчал.
Конан втайне ухмыльнулся. Если так пойдет и дальше, эти бандюги освободят его и привяжут к колышкам на его место Ордо и Карелу. Однако в его планы не входило позволить им украсть подвески, из-за которых он уже так много рисковал.
– Пять подвесок, – заявил он, – и золотой ларец, весь усыпанный драгоценностями. Они были похищены дней четырнадцать назад из дворца Тиридата, я гонюсь за ними. Один человек обещал мне за одни только подвески десять тысяч золотых, а если кто-то платит, то другой может заплатить дороже. Ларец принесет столько же, если не больше.
Люди вокруг жадно облизывались и сгрудились над ним еще теснее.
– Что же в них кроется такое, что делает их столь драгоценными? – спросил Абериус. – Я никогда не слышал о подвесках, которые бы были настолько ценными и дорогими.
Конан позволил себе улыбку.
– Но эти были подарены королю Тиридату королем Илдизом. Драгоценные камни, которых до сих пор не видел ни единый смертный. И такие же украшают ларец, – добавил он, несколько отступая от истины.
Внезапно Карела растолкала собравшихся вокруг Конана людей, которые при виде ее искаженного гневом лица поспешно шарахнулись в стороны. Она больше не была одета в трофейные шаровары. Золотые чаши, покрытые серебряной филигранью, прикрывали ее грудь, и жемчужный пояс шириной в палец, обвивал ее бедра. Ее стройные ноги были обуты в сапожки из мягкой красной кожи, доходившие до середины икр, а эфес ее кривой сабли был украшен сапфиром размером с голубиное яйцо.
– Этот пес лжет! – прошипела она.
Люди отступили еще на шаг, но не увидеть на их лицах жадность было невозможно.
– Он ищет не драгоценности, а какую-то невольницу. Это он сам говорил мне. Он просто покрытый мышцами охотник за рабами, нанятый больным от страсти болваном из Шадизара. Сознайся, что ты лжешь, Конан!
– Я говорю правду!
Или, по меньшей мере, часть ее, добавил он про себя.
Она резко повернулась, пальцы ее, сжимавшие эфес, побелели на сгибах.
– Ползучая тварь! Сознайся, что ты лжешь, или я велю с живого содрать с тебя кожу!
– Ты нарушила первую половину клятвы, – спокойно ответил он. – Злое слово.
– Разрази тебя Деркэто! – С диким криком она ударила его под ребра носком сапога. Он не сумел удержаться от стона. – Придумай для него медленную и мучительную смерть, Ордо, – распорядилась она. – Он скоро сознается, что лжет.
Внезапно она взялась за свою саблю, и острый, как бритва, клинок на длину ладони вышел из кожаных ножен, изящно украшенных.
– Или кто-нибудь из вас хочет возразить мне?
– Нет! – взревели они, и к своему удивлению Конан увидел страх не на одном лице, покрытом боевыми шрамами. Удовлетворенно кивнув, Карела опустила клинок в ножны и быстрым шагом направилась к своей палатке. Люди толкались, уступая Кареле дорогу.
– И вторая половина клятвы! – крикнул Конан ей в спину. – Ты ударила меня! Ты нарушила слово, данное именем Деркэто. Как ты думаешь, какой мести захочет богиня любви и смерти от тебя и от каждого кто ей поклоняется?
Она слегка замедлила шаг, но не обернулась. Вскоре после этого она закрыла за собой вход в свою палатку.
– Ты умрешь более легкой смертью, если попридержишь свой язык, Конан, – проворчал Ордо. – У меня руки чешутся вообще его отрезать, но кое-кто из ребят хотел бы послушать, не поболтаешь ли ты еще об этом славном сокровище.
– Вы собаки, которых отхлестали кнутом, – презрительно сказал Конан. – Неужели ни у кого из вас нет собственной воли?
Ордо покачал лохматой головой.
– Сейчас я кое-что расскажу тебе, и если ты вынудишь меня потом снова заговорить об этом, я проткну тебя насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30