Все указывает на то, что он хочет, чтобы его считали способным к оплодотворению женщины. Как вы думаете, зачем он это делает?
В трубке долго молчали. Потом капитан Шледзик сказал доктору только одно слово:
— Спасибо.
И повесил трубку. Доктор же снял белый халат, закрыл кабинет на ключ и на своем старом «газике» медленно поехал в Скиролавки.
Был предпоследний день августа, с пасмурным небом, предвещающим дождь. По обеим сторонам дороги тут и там поспешно заканчивали рвать лен, вспахивали опустевшие поля. Пожелтела картофельная ботва, и, хоть лето продолжалось, чувствовалась печаль близкой осени.
Доктор удивлялся, что его не распирает гордость от проницательности его мысли, а чувствует он скорее всего печаль. Он задумывался, почему желания никогда не исполняются так, как человек об этом мечтал. Он хотел встретить преступника на поляне и выстрелить ему между глаз. В то же время ему все время виделось лицо преступника, его голова в облеванной постели хромой Марыны. Видел он и раскачивающуюся петлю веревки, подвешенную над головой спящего в этой постели человека, и подумал, что иногда легче выстрелить кому?нибудь между глаз, чем убить на расстоянии. По телефону.
О том, как трудно бывает поверить,что не всегда черное бывает черным, а белое белым
Пятого сентября в семь часов утра арестовали Антека Пасемко в рабочем общежитии на Выбжеже. Исполнил это майор Куна и доставил Антека в следственный изолятор. Тем временем весть об этом событии привез в Скиролавки капитан Шледзик, снова начиная следствие.
Может быть, оба несколько поспешили, но поимка сексуального убийцы относится к самым трудным задачам в криминальной практике. Не приставишь же к каждой женщине, которая на своей дороге может повстречаться с таким типом, специального и хорошо замаскированного стражника. Никогда не известно и когда он нападет — можно ждать этого месяц, полгода и даже год. Убийца ездит по стране на грузовом автомобиле, сегодня он здесь, завтра — в другом месте как же за ним следить так тонко, чтобы он этого не заметил, и поймать с поличным? Сколько же людей должно было бы заниматься этим делом, какие огромные потребовались бы средства и оборудование? И кто, наконец, может поручиться, что он не ускользнет от наблюдения и не совершит нового преступления, что не погибнет еще одно молодое человеческое существо. Арест подозреваемого без полного портфеля доказательств его вины — это трудное решение. Но оставить его на свободе? Против этого тоже протестует совесть, ведь ставкой бывает жизнь или смерть какой?нибудь девушки. Однако есть надежда, что даже при хрупких доказательствах вины, под огнем вопросов, он сломается и признается во всем, сообщив подробности своих преступлений. Надо считаться и с тем, что известие об аресте убийцы иногда способно оживить человеческую память, обнаружить неизвестный до тех пор факт, который бросит на все дело новый луч света.
Зофья Пасемко не уронила ни одной слезинки и, стиснув свои тонкие губы, с ненавистью сказала капитану Шледзику:
— Да, это он сделал. И пусть его за это повесят.
На следующий день, проинформированная, что, как мать, она может отказаться от дачи показаний, она воспользовалась этим правом и даже заявила Шледзику, что Антек невиновен.
Анализ путевых листов показал, что в ночь, когда в Скиролавках погибла маленькая Ханечка, Антек Пасемко находился на трассе между Побережьем и столицей. Вопреки правилам он ехал без напарника и мог свернуть с главной трассы на дорогу через Скиролавки. Никто, однако, той ночью не видел в деревне ни его, ни его машину.
Точно так же в день после свадьбы на севере страны Антек Пасемко ехал, тоже без напарника, с Побережья в столицу и мог встретить на трассе ту девушку, которая хотела автостопом добраться до деревни на юге. Но точной даты смерти той девушки никто не мог установить, потому что ее останки полностью разложились. Она могла погибнуть в ту ночь, когда Антек ехал с Побережья в столицу, или на день или два позже. С такими девушками ведь по-разному бывает, они могут на ночь?другую задержаться у какого?нибудь случайно встреченного мужчины. А впрочем, действительно ли она уехала со свадьбы автостопом? Ближе к вечеру в день, когда было совершено нападение на Ренату Туронь, Антек Пасемко тоже ехал на грузовике с Побережья в столицу. И снова без напарника. Было высчитано, что если бы он свернул с главной трассы на Скиролавки, именно в сумерках он миновал бы деревню и лесничество Блесы. Никто его, однако, в это время не видел, и не было доказательств того, что он свернул с главной трассы.
Вызванная на допрос из самой столицы пани Рената Туронь не смогла определить, как именно выглядел грузовик, который разминулся с ней на шоссе незадолго перед нападением, потому что он ослепил ее фарами. Она не была уверена и в том, остановился ли этот грузовик за поворотом или поехал дальше. Эксперты — к возмущению пани Туронь — очень подробно велели ей рассказать, как долго она удовлетворяла свою физиологическую потребность. Она должна была показать им место, где она это совершила и каким способом, а один из них даже поехал на грузовике за поворот, остановился там и, как оказалось, успел добежать краем шоссе именно в тот момент, когда пани Туронь признала, что уже начала заканчивать широко распространенный во всех слоях общества процесс подтирания задницы.
Из описания Ренаты Туронь вытекало, что тип, который на нее напал, был молодой, невысокий и слабый физически, такой же, как Антек Пасемко. Его лица она не видела и не могла с полной уверенностью утверждать, что показанный ей в следственном изоляторе человек — тот самый налетчик из леса.
Расспрашивали и девушек в Скиролавках, имела ли которая?либо из них удовольствие близко общаться с Антеком Пасемко, и все в один голос твердили, что никогда с ними ничего подобного не случалось. Если бы, однако, было иначе, они сказали бы то же самое, потому что каждая из них твердила, что еще невинна. Хромая Марына отпиралась: мол, никогда она не говорила доктору, что сначала с ней вступил в сношение Франек Шульц, а потом молодой Галембка, и показывала, что ребенок у нее от Антека Пасемко. Об этом она знает совершенно точно, потому что в то время она была совсем не пьяная, никогда, впрочем, судя по ее показаниям, она пьяной не бывает. Что же касается групп крови — нулевой у ребенка и АБ у Пасемко, — что якобы научно исключает отцовство Антека, то хромая Марына заявила со всей силой, что не верит ни в какие группы крови, а те, кто выдумывает такие истории, могут ее в задницу поцеловать. Она хочет и дальше получать деньги от Зофьи Пасемковой. Когда капитан Шледзик спросил ее, разговаривала ли она в последнее время с Зофьей Пасемковой о деньгах на ребенка, она призналась, что был между ними на эту тему разговор. А именно Зофья Пасемкова сказала ей попросту: «Если ребенок не от Антека, не буду тебе платить. Если от Антека — платить тебе буду». Такая позиция Пасемковой показалась Марыне правильной, потому что зачем Пасемкова платила бы на ребенка, если бы она, Марына, показала, что ребенок не от Антека? В судах же это дело она решать не собирается, потому что обе они — и Зофья Пасемко, и хромая Марына — слишком гордые.
Молодой Галембка тоже отрицал, что когда?либо что?либо связывало его с хромой Марыной. Ему хватит собственных детей, и он не позволит приписать себе еще и ребенка хромой Марыны. Что же касается Антека Пасемко, то Галембка признал, что никогда не видел его при мужских делах с какой?нибудь девушкой или женщиной, хоть и бывали для этого разные подходящие случаи. Например, ночью, когда у дороги возле кладбища вместе с паном художником Порвашем они выполняли пожелания жены лесника Видлонга и подошла очередь Антека Пасемко, он начал блевать и мужские обязанности не исполнил. Неохотно и после долгого раздумья подтвердил это и художник Порваш. Эрвин Крыщак поведал милиции, что сколько бы раз, как обычно, на лавочке возле магазина он ни рассказывал разные пакости о женщинах, Антек Пасемко изменялся в лице и ему делалось нехорошо, а когда Стасяк, Зентек и Ярош хвастались своей погоней за Кручеком, чтобы ему ядра вырезать, он аж позеленел, будто бы со страху, и решил покинуть Скиролавки и уехать на Побережье. Это означало, по мнению Крыщака, что чего?нибудь или кого?нибудь он испугался. Может быть, представил себе, что и его, после какого?нибудь страшного преступления, будут догонять люди в лесу и ядра ему захотят вырезать.
Порова сказала, что правды скрывать не собирается — почти со всеми мужчинами и мальчиками в деревне она имела дело, за исключением писателя Любиньского и художника Порваша, а также лесничего Турлея, ведь даже доктор использовал ее много лет назад, когда она была значительно моложе, — но Антек Пасемко никогда у нее не был, что ей кажется странным и даже подозрительным.
Психиатров заинтересовала проблема кнута, которым Зофья Пасемкова пользовалась для того, чтобы приводить в чувство своих сыновей и мужа. Однако, как это случается с психиатрами, каждый придерживался иного мнения. Один говорил, что, когда мать бьет мальчика кнутом и роль женщины в родительском доме доминирует, это приводит к ложной сексуальной идентификации в период полового созревания, вызывает страх перед женщинами и сложности в установлении сексуальных контактов, и тем самым может разбудить ненависть и садизм по отношению к девушкам. Другой заявил, что применявшийся Пасемковой кнут породил в Антеке не садизм, а скорее мазохизм, который исключает совершение садистских преступлений. Третий склонялся к мнениям обоих и определил Антека Пасемко как садо?мазохиста. Не могло между ними быть согласия, потому что каждый из них представлял свою школу психиатрии: один — северную, другой — столичную, а третий — юго?западную.
Антек Пасемко показал для протокола, что он никогда не имел дело с хромой Марыной, кроме того, что один раз у нее заснул и действительно его вырвало в ее постели. Ребенок не его, он всегда об этом публично заявлял. Но его мать, неизвестно почему, уперлась, чтобы признать его и платить Марыне. Он не испытывал мужских желаний ни к Марыне, ни к Поровой, ни к Видлонговой, ни к другим женщинам и девушкам в деревне, потому что он чувствует к ним отвращение. Все они потаскухи, а ему мать с детства говорила, что таких девушек и женщин надо остерегаться, потому что они могут заразить венерическими болезнями, которых он, Антек Пасемко, очень боится. Когда-то он читал книжки, а также видел по телевизору разные фильмы, в которых мужчина встречается с красивой и чистой женщиной, между ними возникает любовь, они женятся, заводят детей и живут счастливо. Он верит, что и с ним когда-нибудь случится такая история, и для такой женщины он хочет сохранить свое мужское семя, а не подвергать себя риску заболеть венерической болезнью Не его, Антека, вина, что порядочных девушек в последнее время все меньше, он такой еще не встретил, а те, с которыми он знакомится, нахальные, доступные и отвратительные.
Что касается убийств — он их не совершал. Даже в голову ему не пришло, чтобы что-то подобное сделать. Он всегда ездил с Побережья в столицу главной трассой, не сворачивал в Скиролавки, потому что иначе он сжигал бы больше бензина и накручивал бы больше километров на спидометре. Да, время от времени он мудрил со спидометром, но так все водители делают, чтобы продавать сэкономленный бензин.
Десять дней спустя после ареста, ночью, Антек Пасемко, лежа в камере на нарах, начал громко плакать и жаловаться, что он чувствует, как три голые девушки затягивают ему веревку на шее, потому что он их жестоко убил и этим поломал себе жизнь. Второй арестант стуком в двери разбудил охранника, но, пока тот вызвал капитана Шледзика, Антек выплакался и вырыдался. Шледзику он поклялся, что не плакал и не рыдал, а тот арестант врет, чтобы получить меньший срок за совершенные преступления. Третья девушка?
Поехал капитан Шледзик в Скиролавки и снова ходил по домам и выспрашивал людей. Но ведь, как все в один голос твердили, только две девушки были убиты в Скиролавках. Только старший сержант Корейво, внимательно просмотрев старые книги происшествий, отыскал в них рапорт, что два года назад в июле компания молодых парней и девушек приехала в воскресенье из Барт, чтобы купаться в озере. Одна из девочек, тринадцатилетняя Анета Липска, из-за отсутствия костюма несколько удалилась от компании и купалась в одиночестве, обнаженной, за кустами и тростниками. А когда она не вернулась к подругам, в милицию заявили, что она, видимо, утонула, и сетями была обшарена эта часть озера, но останков никогда уже не выловили. Впрочем, каждый год озеро Бауды поглощало по несколько жертв, останки находили спустя день, неделю, полгода или никогда. В списках невыловленных было четверо мужчин и только одна тринадцатилетняя девочка по имени Анета. Ее вещи остались на берегу озера — поэтому никому не пришло в голову искать другие причины исчезновения.
— Не ее ли имел в виду Антек Пасемко, упоминая о третьей обнаженной девушке?
«По делу подозреваемого А.П. следствие продолжается», — написали в местной газете.
В Скиролавках потихоньку стихали и съеживались разговоры об Антеке Пасемко и его преступлениях. Не этого здесь ожидали и не этого желали. Они хотели, чтобы милиция показала им какого?нибудь чужого человека с лицом, которое пробуждает страх, как у дьявола на картине, с торчащими клыками и блуждающим взором, с руками, длинными, как у обезьяны, и с пеной на губах. Антек был невысоким, милым и симпатичным парнем. Он всегда вежливо всем кланялся и даже на гулянках не устраивал скандалов. Если такой парень втихаря совершил преступления такие ужасные, жил среди них и вел себя так, словно никогда мухи не обидел, сидел на лавочке возле магазина и слушал рассказы Крыщака — чем же в таком случае на самом деле является человеческое существо и какое чудовище каждый носит в себе? Как оценивать себя и других, если не по поведению?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103