https://wodolei.ru/catalog/installation/klavishi-smyva/
Эдвард взял бумажку в руки и показал Квентину, стоявшему сзади. Обрывок был верхней половиной листа из блокнота Эдварда с его телефоном и адресом. В левом верхнем углу карандашом была нацарапана карта окрестностей Кауфлита и на ней несколько названий печатными буквами. Весь текст, очевидно, остался на второй половинке, за исключением фразы «Дорогая мисс Фэрли!», написанной почерком Лэтимера.
– Папа! Ты что, ей писал? – с гневом воскликнул Квентин. – И не сказал мне об этом?
Эдвард смутился…
– Я уже отправил это письмо, Квентин. Еще до того, как вышел спор. Ты был так отчаянно против контактов с ней, что мне показалось неловко что-либо тебе сообщать. Вернуть его я не мог.
Квентин недовольно присвистнул.
– Правый Боже! И что же там было?
– Я написал, что если она не откажется от своего дикого обвинения, с моей жизнью в поселке будет покончено. И я воззвал к ее совести, умоляя рассказать суду правду. Вот и все…
– Когда, вы говорите, вы написали это письмо, мистер Лэтимер? – спросил Хольт, разглаживая обрывок. – Как вы могли разглядеть, дата отсутствует.
– Неделю назад, инспектор, – я отправил его с вечерней почтой.
– Вы писали ей только однажды или несколько раз?
– Только однажды. Это письмо перед вами. Вернее, его обрывок.
– Сэр, для чего была предназначена карта?
– Я ничего не знаю об этом. Рисунок не мой, – Эдвард почувствовал раздражение. – Вы, видимо, склонны предположить, что это часть письма, в котором я назначаю ей встречу, и что именно я рисовал эту карту?
– Папа! – закричал Квентин. – Ты думаешь, что ты сейчас говоришь?
Эдвард успокаивающе похлопал его по плечу.
– Квентин, ты даже не знаешь, насколько я вовлечен в это дело… Должен вам сказать, мой милый инспектор, что все обстояло иначе. Я действительно собирался встретиться с мисс Фэрли на прошлой неделе, но это она выбирала место для встречи, и, как можно предположить, нацарапала карту на обрывке письма.
Квентин с яростью посмотрел на него.
– Ты собирался с ней встретиться?!…
– Я даже ходил к месту встречи, – признался Эдвард. Все замолчали… Хольт размеренно произнес:
– Мне бы очень хотелось добраться до истины, дорогой мистер Лэтимер. Однако, имея в виду все, что вы здесь рассказали,, мне, очевидно, придется уведомить вас, что вы отнюдь не обязаны…
– Все в порядке, инспектор, я знаю законы. Но мне нечего скрывать…
– Папа, послушай! – настойчиво прервал его Квентин. – Перестань городить эту чушь! Вот послушай меня…
– Квентин, не нужно. Мой долг – рассказать инспектору все, что я знаю. Мне слишком долго мешали… С этого момента решать буду я… – Лэтимер побледнел и решительно взглянул в глаза Хольту. – Вот что на самом деле случилось, мой милый инспектор: в прошлую пятницу я получаю письмо от Хелен. В нем она утверждает, что хочет видеть меня одного и по очень важному делу. Пятница – единственный подходящий день, в остальные дни она занята. Время и место: в два часа пополудни, у реки, в уединенном месте чуть повыше Кауфлита. Она нарисовала карту, очень схожую с той, которую вы сейчас показали. Рядом с баржей, о которой вы говорили, неподалеку от дамбы.
И снова в комнате стало душно. Хольт избегал упорного взгляда Эдварда.
– Довольно странное она выбрала место, не правда ли, сэр?
– Именно это мне и пришло в голову, но, кажется, она неплохо знала этот район.
– Почему же ты мне ничего не сказал? – возмутился Квентин. – Как же ты мог с ней встречаться?
– У меня не было времени на размышления, Квентин. Я должен был тотчас решиться. И ты стал бы меня отговаривать, а мне хотелось пойти. Я должен был это сделать! Она обещала, что все хорошо кончится, и я решил, что услышу признание. Наедине ей будет легче… – он умоляюще взглянул на Квентина. – Конечно, ты считаешь меня наивным, но это был единственный шанс.
Хольт опередил Квентина.
– Могу я взглянуть на письмо, судья Лэтимер?
– Конечно, я сейчас его вам покажу, – Эдвард поднялся и вышел. Квентин разглядывал сад, Труди, забившись в кресло, испуганно смотрела оттуда.
Эдвард вернулся минут через пять.
– Весьма странно… Оно лежало в кармане, в моем выходном пиджаке… Труди, ты не брала?
– Да нет, я о нем никогда не слыхала. Хольт поджал губы.
– Так вы, мистер Лэтимер, даже дочери не сказали о предполагаемой встрече?
– Нет… Как видите, нет… Понимаете ли… Квентин решительно повернулся, весь собравшись, как пружина.
– Отец, что же здесь происходит?! Что ты нам здесь говоришь?! Ради Бога, подумай! Инспектор, он болен, и очень давно. Не стоило и начинать…
– Со мной все в порядке, – настаивал Эдвард. – Я знаю, Квентин, что это звучит очень странно, но истина важнее всего. Ах, если бы я только смог показать вам это письмо!…
– А почтальон ничего не припомнит? – отрывисто спросил Хольт.
Лэтимер покраснел.
– Да вряд ли, инспектор. В то утро он доставил мне пять или шесть таких писем. Уверяю, что среди них находилось и это.
– Что ж, тогда нам следует его разыскать, – сказал Квентин. – Когда ты видел его в последний раз?
Лэтимер напряженно нахмурил брови.
– Постой-ка… Мне кажется, я прихватил его с собой в пятницу, когда шел на встречу. Помню, как вытаскивал его из кармана, стоя у дамбы, чтобы взглянуть на рисунок. Но с тех пор уже больше не видел… Может, где-нибудь обронил?…
– Труди, – вмешался Квентин. – Сходи, пожалуйста, наверх и посмотри там везде хорошенько. Особенно в карманах у папы.
– Быть может, – пробормотал Хольт, испытующе посмотрев на Эдварда, – сержант Фэрроу пойдет вместе с ней, мистер Лэтимер? Не возражаете, если он тоже хорошенько там все осмотрит?
Квентин хотел возразить, но Эдвард спокойно махнул рукой.
– Буду рад вам помочь. Инспектор, считайте, что комната в вашем распоряжении.
– Ну что ж, – более резко продолжил Хольт, когда Труди с сержантом ушли, – теперь постарайтесь-ка, сэр, рассказать мне как можно подробней все, что случилось в тот день.
– Расскажу вам все, что я знаю, – ответил Эдвард. – На машине я доехал до Кауфлита. Дальше пешком по болотам в сторону дамбы, затем – к верховью реки. Минут через двадцать я наткнулся на баржу, подойдя к ней как раз в два часа, как и было назначено, но девушки не было… И вокруг – ни души. Вы знаете, местность здесь хорошо просматривается на многие мили вокруг. Я страшно расстроился и решил подождать… А потом… – он замолчал в нерешительности, мучительно потирая ладонью висок.
– Итак? – подтолкнул его Хольт.
– И именно в этот момент, инспектор, я почувствовал себя плохо. Не знаю, что оказалось причиной – может, жара… Во всяком случае так думает доктор Скотт. У меня и раньше такое бывало. Знаете, вроде обмороков. Должно быть, я просто упал, потому что очнулся уже на земле. Меня сильно мутило, а голова буквально раскалывалась. Я огляделся в поисках шляпы, но она, должно быть, упала в реку и ее унесло. Ну а потом… потом я вернулся домой.
Хольт все больше мрачнел.
– Уж не хотите ли вы сказать, что вообще не встречались с мисс Фэрли? – спросил он официально и сухо.
– Она так и не появилась.
– А когда вы вернулись домой, сэр, не пытались ли вы связаться с ней каким-либо образом и выяснить, почему она не пришла?
Квентин сердито вмешался.
– Послушайте, инспектор, ваш допрос уже выходит за рамки дозволенного. Папа! Это просто чудовищно! Почему бы тебе не послушать меня?
Эдвард устало махнул рукой.
– Да бросьте, инспектор, я ничего такого не сделал. Просто не было сил… Ведь меня уложили в постель… Я поднялся сегодня утром. Наверное, я позвонил бы ей завтра, если бы она не связалась со мной.
– Понятно… – промолвил Хольт, игнорируя протестующий взгляд Квентина. Он слишком далеко продвинулся в расследовании, чтобы сейчас замолчать. – И как же долго продолжался этот ваш… обморок, мистер Лэтимер?
– Не могу вам точно ответить, инспектор. Минут пять или десять, наверное…
– И вы абсолютно не помните, что происходило в эти пять или десять минут?
– Именно так.
– И вы не припомните, отходили ли вы от баржи?
– Я даже уверен, что нет. Ведь я бы тогда не очнулся там, где упал.
Хольт промолчал. Вместо ответа он встал и открыл свой портфель. Покопавшись в его просторных глубинах, он извлек потрепанный грязный предмет, напоминавший клок соломы.
– Это не вы потеряли?
Эдвард взял его в руки и расправил на коленях.
– Да-да, конечно! Это она и есть! Где вы нашли мою шляпу?
– В небольшом болотце футах в двадцати от того места, где нашли труп Хелен Фэрли.
Эдвард с ужасом уставился на него, начиная осознавать всю безнадежность своего положения.
– Боже милосердный, – пробормотал он, взглянув на Квентина в поисках утешения и обнаружив на его лице лишь отражение собственных страхов. – Ее отнесло туда ветром… Согласны, инспектор?
– Был ветреный день? Эдвард покачал головой.
– Да нет, стояла жара… духотища… Ах, если бы только я мог все как следует вспомнить! – воскликнул он, прижав ладони к вискам. – Инспектор, клянусь, я рассказал вам всю правду – все, что я смог вспомнить! Каждое сказанное мной слово содержит правду, и я ничего не могу к ней добавить. Насколько я помню, в тот день я не виделся с Хелен Фэрли.
В гостиную возвратилась Труди с сержантом, следовавшим за ней по пятам.
– Нашли? – отрывисто спросил Квентин.
– Нет, – ответила Труди. – Я все обыскала. Если оно находится там, мне кажется, оно бы мне попалось, – направившись к его письменному столу, она стала копаться в бумагах.
Сержант Фэрроу обратился к инспектору.
– Валялось в корзине для грязного белья, – сообщил он доверительным тоном, протягивая скомканную тряпицу.
Хольт развернул ее. Белый мужской носовой платок с ярко-красным пятном в середине.
– Это ваш носовой платок, мистер Лэтимер?
– Да, похоже… – слабым голосом ответил Эдвард, бывший на грани нервного срыва.
– Мисс Лэтимер, – продолжал допрос Хольт, – вы случайно не пользовались в последнее время носовыми платками отца?
Труди едва заметно покачала головой, не отрывая глаз от пятна.
– Пользуетесь ли вы помадой подобного цвета?
– Я вообще никогда не крашусь.
– Не посещала ли вас особа, которая могла бы пользоваться такой помадой, после того как вы собрали корзину?
Труди вопросительно взглянула на Квентина. Эдвард поспешил ответить и на этот вопрос.
– Нет, инспектор, не посещала.
Хольт, убрав носовой платок обратно в портфель вместе со шляпой, с самым серьезным видом обратился к Эдварду.
– Мне очень жаль, мистер Лэтимер, но, боюсь, мне придется просить вас отправиться в полицейский участок вместе со мной.
– Да-да, конечно, – пошатнувшись, Эдвард еле встал на ноги. – Я все понимаю… Готов идти вместе с вами, инспектор.
Труди стремглав подскочила к нему.
– Папочка, ради Бога! Ты выглядишь просто ужасно! Что же это такое?! Что же это у нас происходит?!
– Труди, пожалуйста, не устраивай сцену. Лучше пойди собери ему вещи, – Квентин успокаивающе погладил отца по плечу. – Не беспокойся, отец, все как-нибудь обойдется… Я непременно свяжусь с доктором Скоттом.
Глава 7
Спустя три часа в полицейском участке Рэмсфорда после подписания официального протокола со всеми подробностями, уже известными инспектору Хольту, Эдварду Лэтимеру было предъявлено официальное обвинение в убийстве Хелен Фэрли. Квентин немного посовещался с доктором Скоттом и полковником Эйнсли, которые немедленно прибыли в полицейский участок, как только узнали о том, что случилось, и поспешил в «Лаванду» сообщить печальную новость Труди. Он немного побаивался, что у сестры начнется истерика, но Труди перед лицом такого несчастья внутренне собралась и, казалось, приготовилась к самому худшему. Не пролив ни слезинки, она напряженно слушала брата, излагавшего всю последовательность событий, итогом которых стал неизбежный арест.
– Я с трудом могу это выговорить, – мрачно закончил он, – но, боюсь, нам придется признать, что отец «не в себе» и что, убивая несчастную девушку, он не отдавал себе отчета в том, что он совершает.
– Наверное, ты прав, – подумав, ответила Труди. – Я все еще пытаюсь заставить себя поверить в то, что случилось. Но все произошло с такой пугающей быстротой… Ах, Квентин, зачем же я отпустила папу из дома в то злополучное утро?!
– Ты не можешь всерьез обвинять себя в этом, – сказал Квентин. – Скорее это я виноват… Я должен был настоять на том, чтобы он обратился к врачу сразу же после истории в поезде. Я так бы и сделал, если бы не поверил в сказки о том, что Хелен частично признала вину. Угроза была вполне ощутимой, но все же поддаться обману – непростительная ошибка.
– Ох, даже не знаю… – Труди печально вздохнула. – Ведь за ним ничего такого не наблюдалось. Он всегда был в здравом уме, если не считать последнего инцидента да его ужасных мигреней. Как он вел себя в полицейском участке, Квентин? Что он им там говорил?
– Да так, ничего особенного. Опять рассказал все ту же историю. Держался спокойно… Даже, пожалуй, слишком спокойно для нормального человека. Мне показалось, бедняга был просто ошеломлен. Он все время рассматривал свои руки, как будто видел их в первый раз.
– Квентин!
– Он вызвал жалость у всех. Ведь как, должно быть, мучительно сознавать, что ты сделал что-то ужасное, и ничего при этом не помнить. Он так отчаянно пытался заставить себя восполнить этот пробел. На него было больно смотреть… Но он так ничего и не вспомнил и окончательно сдался, предоставив другим разбираться во всем. «Говорите и делайте что хотите!» – такова его теперешняя позиция. Он наконец-то признался себе, что он болен.
– Что с ним собираются делать?
– Сегодня еще подержат в Рэмсфорде. А завтра судья-магистрат отправит его в тюрьму, где его подвергнут тщательному осмотру.
– Можем ли мы хоть чем-то помочь?
– Сейчас-то у него есть все, что нужно. Когда его уводили, он слегка улыбнулся и пошутил: «Единственное мое преимущество как мирового судьи, раньше часто посещавшего тюрьмы, заключается в том, что я прекрасно знаю тамошние порядки».
– Бедняжка! Квентин, что же будет с ним дальше?
– Его скорее всего пошлют в Бродмур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Папа! Ты что, ей писал? – с гневом воскликнул Квентин. – И не сказал мне об этом?
Эдвард смутился…
– Я уже отправил это письмо, Квентин. Еще до того, как вышел спор. Ты был так отчаянно против контактов с ней, что мне показалось неловко что-либо тебе сообщать. Вернуть его я не мог.
Квентин недовольно присвистнул.
– Правый Боже! И что же там было?
– Я написал, что если она не откажется от своего дикого обвинения, с моей жизнью в поселке будет покончено. И я воззвал к ее совести, умоляя рассказать суду правду. Вот и все…
– Когда, вы говорите, вы написали это письмо, мистер Лэтимер? – спросил Хольт, разглаживая обрывок. – Как вы могли разглядеть, дата отсутствует.
– Неделю назад, инспектор, – я отправил его с вечерней почтой.
– Вы писали ей только однажды или несколько раз?
– Только однажды. Это письмо перед вами. Вернее, его обрывок.
– Сэр, для чего была предназначена карта?
– Я ничего не знаю об этом. Рисунок не мой, – Эдвард почувствовал раздражение. – Вы, видимо, склонны предположить, что это часть письма, в котором я назначаю ей встречу, и что именно я рисовал эту карту?
– Папа! – закричал Квентин. – Ты думаешь, что ты сейчас говоришь?
Эдвард успокаивающе похлопал его по плечу.
– Квентин, ты даже не знаешь, насколько я вовлечен в это дело… Должен вам сказать, мой милый инспектор, что все обстояло иначе. Я действительно собирался встретиться с мисс Фэрли на прошлой неделе, но это она выбирала место для встречи, и, как можно предположить, нацарапала карту на обрывке письма.
Квентин с яростью посмотрел на него.
– Ты собирался с ней встретиться?!…
– Я даже ходил к месту встречи, – признался Эдвард. Все замолчали… Хольт размеренно произнес:
– Мне бы очень хотелось добраться до истины, дорогой мистер Лэтимер. Однако, имея в виду все, что вы здесь рассказали,, мне, очевидно, придется уведомить вас, что вы отнюдь не обязаны…
– Все в порядке, инспектор, я знаю законы. Но мне нечего скрывать…
– Папа, послушай! – настойчиво прервал его Квентин. – Перестань городить эту чушь! Вот послушай меня…
– Квентин, не нужно. Мой долг – рассказать инспектору все, что я знаю. Мне слишком долго мешали… С этого момента решать буду я… – Лэтимер побледнел и решительно взглянул в глаза Хольту. – Вот что на самом деле случилось, мой милый инспектор: в прошлую пятницу я получаю письмо от Хелен. В нем она утверждает, что хочет видеть меня одного и по очень важному делу. Пятница – единственный подходящий день, в остальные дни она занята. Время и место: в два часа пополудни, у реки, в уединенном месте чуть повыше Кауфлита. Она нарисовала карту, очень схожую с той, которую вы сейчас показали. Рядом с баржей, о которой вы говорили, неподалеку от дамбы.
И снова в комнате стало душно. Хольт избегал упорного взгляда Эдварда.
– Довольно странное она выбрала место, не правда ли, сэр?
– Именно это мне и пришло в голову, но, кажется, она неплохо знала этот район.
– Почему же ты мне ничего не сказал? – возмутился Квентин. – Как же ты мог с ней встречаться?
– У меня не было времени на размышления, Квентин. Я должен был тотчас решиться. И ты стал бы меня отговаривать, а мне хотелось пойти. Я должен был это сделать! Она обещала, что все хорошо кончится, и я решил, что услышу признание. Наедине ей будет легче… – он умоляюще взглянул на Квентина. – Конечно, ты считаешь меня наивным, но это был единственный шанс.
Хольт опередил Квентина.
– Могу я взглянуть на письмо, судья Лэтимер?
– Конечно, я сейчас его вам покажу, – Эдвард поднялся и вышел. Квентин разглядывал сад, Труди, забившись в кресло, испуганно смотрела оттуда.
Эдвард вернулся минут через пять.
– Весьма странно… Оно лежало в кармане, в моем выходном пиджаке… Труди, ты не брала?
– Да нет, я о нем никогда не слыхала. Хольт поджал губы.
– Так вы, мистер Лэтимер, даже дочери не сказали о предполагаемой встрече?
– Нет… Как видите, нет… Понимаете ли… Квентин решительно повернулся, весь собравшись, как пружина.
– Отец, что же здесь происходит?! Что ты нам здесь говоришь?! Ради Бога, подумай! Инспектор, он болен, и очень давно. Не стоило и начинать…
– Со мной все в порядке, – настаивал Эдвард. – Я знаю, Квентин, что это звучит очень странно, но истина важнее всего. Ах, если бы я только смог показать вам это письмо!…
– А почтальон ничего не припомнит? – отрывисто спросил Хольт.
Лэтимер покраснел.
– Да вряд ли, инспектор. В то утро он доставил мне пять или шесть таких писем. Уверяю, что среди них находилось и это.
– Что ж, тогда нам следует его разыскать, – сказал Квентин. – Когда ты видел его в последний раз?
Лэтимер напряженно нахмурил брови.
– Постой-ка… Мне кажется, я прихватил его с собой в пятницу, когда шел на встречу. Помню, как вытаскивал его из кармана, стоя у дамбы, чтобы взглянуть на рисунок. Но с тех пор уже больше не видел… Может, где-нибудь обронил?…
– Труди, – вмешался Квентин. – Сходи, пожалуйста, наверх и посмотри там везде хорошенько. Особенно в карманах у папы.
– Быть может, – пробормотал Хольт, испытующе посмотрев на Эдварда, – сержант Фэрроу пойдет вместе с ней, мистер Лэтимер? Не возражаете, если он тоже хорошенько там все осмотрит?
Квентин хотел возразить, но Эдвард спокойно махнул рукой.
– Буду рад вам помочь. Инспектор, считайте, что комната в вашем распоряжении.
– Ну что ж, – более резко продолжил Хольт, когда Труди с сержантом ушли, – теперь постарайтесь-ка, сэр, рассказать мне как можно подробней все, что случилось в тот день.
– Расскажу вам все, что я знаю, – ответил Эдвард. – На машине я доехал до Кауфлита. Дальше пешком по болотам в сторону дамбы, затем – к верховью реки. Минут через двадцать я наткнулся на баржу, подойдя к ней как раз в два часа, как и было назначено, но девушки не было… И вокруг – ни души. Вы знаете, местность здесь хорошо просматривается на многие мили вокруг. Я страшно расстроился и решил подождать… А потом… – он замолчал в нерешительности, мучительно потирая ладонью висок.
– Итак? – подтолкнул его Хольт.
– И именно в этот момент, инспектор, я почувствовал себя плохо. Не знаю, что оказалось причиной – может, жара… Во всяком случае так думает доктор Скотт. У меня и раньше такое бывало. Знаете, вроде обмороков. Должно быть, я просто упал, потому что очнулся уже на земле. Меня сильно мутило, а голова буквально раскалывалась. Я огляделся в поисках шляпы, но она, должно быть, упала в реку и ее унесло. Ну а потом… потом я вернулся домой.
Хольт все больше мрачнел.
– Уж не хотите ли вы сказать, что вообще не встречались с мисс Фэрли? – спросил он официально и сухо.
– Она так и не появилась.
– А когда вы вернулись домой, сэр, не пытались ли вы связаться с ней каким-либо образом и выяснить, почему она не пришла?
Квентин сердито вмешался.
– Послушайте, инспектор, ваш допрос уже выходит за рамки дозволенного. Папа! Это просто чудовищно! Почему бы тебе не послушать меня?
Эдвард устало махнул рукой.
– Да бросьте, инспектор, я ничего такого не сделал. Просто не было сил… Ведь меня уложили в постель… Я поднялся сегодня утром. Наверное, я позвонил бы ей завтра, если бы она не связалась со мной.
– Понятно… – промолвил Хольт, игнорируя протестующий взгляд Квентина. Он слишком далеко продвинулся в расследовании, чтобы сейчас замолчать. – И как же долго продолжался этот ваш… обморок, мистер Лэтимер?
– Не могу вам точно ответить, инспектор. Минут пять или десять, наверное…
– И вы абсолютно не помните, что происходило в эти пять или десять минут?
– Именно так.
– И вы не припомните, отходили ли вы от баржи?
– Я даже уверен, что нет. Ведь я бы тогда не очнулся там, где упал.
Хольт промолчал. Вместо ответа он встал и открыл свой портфель. Покопавшись в его просторных глубинах, он извлек потрепанный грязный предмет, напоминавший клок соломы.
– Это не вы потеряли?
Эдвард взял его в руки и расправил на коленях.
– Да-да, конечно! Это она и есть! Где вы нашли мою шляпу?
– В небольшом болотце футах в двадцати от того места, где нашли труп Хелен Фэрли.
Эдвард с ужасом уставился на него, начиная осознавать всю безнадежность своего положения.
– Боже милосердный, – пробормотал он, взглянув на Квентина в поисках утешения и обнаружив на его лице лишь отражение собственных страхов. – Ее отнесло туда ветром… Согласны, инспектор?
– Был ветреный день? Эдвард покачал головой.
– Да нет, стояла жара… духотища… Ах, если бы только я мог все как следует вспомнить! – воскликнул он, прижав ладони к вискам. – Инспектор, клянусь, я рассказал вам всю правду – все, что я смог вспомнить! Каждое сказанное мной слово содержит правду, и я ничего не могу к ней добавить. Насколько я помню, в тот день я не виделся с Хелен Фэрли.
В гостиную возвратилась Труди с сержантом, следовавшим за ней по пятам.
– Нашли? – отрывисто спросил Квентин.
– Нет, – ответила Труди. – Я все обыскала. Если оно находится там, мне кажется, оно бы мне попалось, – направившись к его письменному столу, она стала копаться в бумагах.
Сержант Фэрроу обратился к инспектору.
– Валялось в корзине для грязного белья, – сообщил он доверительным тоном, протягивая скомканную тряпицу.
Хольт развернул ее. Белый мужской носовой платок с ярко-красным пятном в середине.
– Это ваш носовой платок, мистер Лэтимер?
– Да, похоже… – слабым голосом ответил Эдвард, бывший на грани нервного срыва.
– Мисс Лэтимер, – продолжал допрос Хольт, – вы случайно не пользовались в последнее время носовыми платками отца?
Труди едва заметно покачала головой, не отрывая глаз от пятна.
– Пользуетесь ли вы помадой подобного цвета?
– Я вообще никогда не крашусь.
– Не посещала ли вас особа, которая могла бы пользоваться такой помадой, после того как вы собрали корзину?
Труди вопросительно взглянула на Квентина. Эдвард поспешил ответить и на этот вопрос.
– Нет, инспектор, не посещала.
Хольт, убрав носовой платок обратно в портфель вместе со шляпой, с самым серьезным видом обратился к Эдварду.
– Мне очень жаль, мистер Лэтимер, но, боюсь, мне придется просить вас отправиться в полицейский участок вместе со мной.
– Да-да, конечно, – пошатнувшись, Эдвард еле встал на ноги. – Я все понимаю… Готов идти вместе с вами, инспектор.
Труди стремглав подскочила к нему.
– Папочка, ради Бога! Ты выглядишь просто ужасно! Что же это такое?! Что же это у нас происходит?!
– Труди, пожалуйста, не устраивай сцену. Лучше пойди собери ему вещи, – Квентин успокаивающе погладил отца по плечу. – Не беспокойся, отец, все как-нибудь обойдется… Я непременно свяжусь с доктором Скоттом.
Глава 7
Спустя три часа в полицейском участке Рэмсфорда после подписания официального протокола со всеми подробностями, уже известными инспектору Хольту, Эдварду Лэтимеру было предъявлено официальное обвинение в убийстве Хелен Фэрли. Квентин немного посовещался с доктором Скоттом и полковником Эйнсли, которые немедленно прибыли в полицейский участок, как только узнали о том, что случилось, и поспешил в «Лаванду» сообщить печальную новость Труди. Он немного побаивался, что у сестры начнется истерика, но Труди перед лицом такого несчастья внутренне собралась и, казалось, приготовилась к самому худшему. Не пролив ни слезинки, она напряженно слушала брата, излагавшего всю последовательность событий, итогом которых стал неизбежный арест.
– Я с трудом могу это выговорить, – мрачно закончил он, – но, боюсь, нам придется признать, что отец «не в себе» и что, убивая несчастную девушку, он не отдавал себе отчета в том, что он совершает.
– Наверное, ты прав, – подумав, ответила Труди. – Я все еще пытаюсь заставить себя поверить в то, что случилось. Но все произошло с такой пугающей быстротой… Ах, Квентин, зачем же я отпустила папу из дома в то злополучное утро?!
– Ты не можешь всерьез обвинять себя в этом, – сказал Квентин. – Скорее это я виноват… Я должен был настоять на том, чтобы он обратился к врачу сразу же после истории в поезде. Я так бы и сделал, если бы не поверил в сказки о том, что Хелен частично признала вину. Угроза была вполне ощутимой, но все же поддаться обману – непростительная ошибка.
– Ох, даже не знаю… – Труди печально вздохнула. – Ведь за ним ничего такого не наблюдалось. Он всегда был в здравом уме, если не считать последнего инцидента да его ужасных мигреней. Как он вел себя в полицейском участке, Квентин? Что он им там говорил?
– Да так, ничего особенного. Опять рассказал все ту же историю. Держался спокойно… Даже, пожалуй, слишком спокойно для нормального человека. Мне показалось, бедняга был просто ошеломлен. Он все время рассматривал свои руки, как будто видел их в первый раз.
– Квентин!
– Он вызвал жалость у всех. Ведь как, должно быть, мучительно сознавать, что ты сделал что-то ужасное, и ничего при этом не помнить. Он так отчаянно пытался заставить себя восполнить этот пробел. На него было больно смотреть… Но он так ничего и не вспомнил и окончательно сдался, предоставив другим разбираться во всем. «Говорите и делайте что хотите!» – такова его теперешняя позиция. Он наконец-то признался себе, что он болен.
– Что с ним собираются делать?
– Сегодня еще подержат в Рэмсфорде. А завтра судья-магистрат отправит его в тюрьму, где его подвергнут тщательному осмотру.
– Можем ли мы хоть чем-то помочь?
– Сейчас-то у него есть все, что нужно. Когда его уводили, он слегка улыбнулся и пошутил: «Единственное мое преимущество как мирового судьи, раньше часто посещавшего тюрьмы, заключается в том, что я прекрасно знаю тамошние порядки».
– Бедняжка! Квентин, что же будет с ним дальше?
– Его скорее всего пошлют в Бродмур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27