Существовали заклинания, которые позволяли скрыть облик личности, чтобы показать иную личность — искусственную и чарующую. Роберта знала очень простое средство, чтобы определить, использовал ли граф какую-то хитрость, создавая себе маску.— Каждый город построен по образцу венецианской лагуны, — продолжал Палладио, склонившись к Виктории. — Лондон, наверное, был одним из самых сложных творений. Все искусство кроется в механике, позволяющей сохранять жилые кварталы в череде дней, когда надо менять декорации.Роберта внимательно вглядывалась в профиль графа.— Ваши предки ведь были театральными декораторами? — спросил Пакстон.— Декораторы и архитекторы. Города Палладио… — мечтательно протянул хозяин.Роберта до боли прикусила язык. Словно от электрошока, лицо Палладио исказилось и тут же превратилось в лицо едва постаревшего господина Роземонда.— Вам плохо, моя дорогая? — участливо осведомился он, поворачиваясь к Роберте.— Нишего, — ответила она, прикрывая рот салфеткой, — я шебя укушила.Она встала и сделала вид, что прогуливается по палубе, чтобы справиться с болью. Мартино после нескольких мгновений колебания подошел к ней.— Потрясающий человек! — восхищенно воскликнул он.Под корпусом Альбатроса мелькали чудеса техники. Модели походили на металлические доисторические чудовища, утонувшие в хрустальном море.— И то, что он изобрел, — титанический труд.— Мартино, кого он вам напоминает? Молодой человек покачнулся, словно потерял равновесие от вопроса.— Вы знаете, я… я тоже спрашивал себя об этом. Думаю, он напоминает мне Годдфри.— Автора учебника теоретической полиции?— Технической, технической полиции.— Опишите мне его. Облик.Мартино смешался под напором Роберты, но повиновался:— Вообще-то он полноватый. Кареглазый. Лысый. Но очаровывает своим молодым духом, своими способностями к анализу, силой своей дедукции…— Значит, очарование… — проворчала Моргенстерн.Палладио придавал своей персоне облик, близкий каждому, идеальный облик. Колдовство скрывало его истинное лицо, но Роберте надо было в этом удостовериться. Граф был одним из подозреваемых, как и любой житель этого города. Она вернулась на место в сопровождении своего напарника.Брюнель беседовал со своим живым богом о проекте лайнера «Левиафан», который обеспечит связь между историческими городами: Лондоном, Парижем, Сан-Франциско, Венецией. Какие круизы можно организовать! Правда, течения, встречные ветры и небольшая глубина лагун были препятствием для судна…Роберта уставилась на стеклянные стены, возвышавшиеся по обе стороны корабля, и со всей силой, на которую была способна, мысленно приказала: «Отражайте, сверкайте, удваивайте, но дверь в другой мир не отворяйте». Это же заклинание работало в ее ванной комнате. Почему бы ему не подействовать на стены Хрустального Дворца.И стекла на самом деле засверкали. По отражению корабля пронеслась световая волна. И колдунья увидела истинный облик графа Палладио.Тот, кто сидел за столом, несомненно, был человеком в расцвете сил несколько веков назад… Граф кутался в грязную, влажную простыню. Трясущаяся голова свисала на грудь. Крохотные порочные желтые глаза перескакивали с одного гостя на другого. Уши походили на лезвие пилы. Все лицо закрывало старческое пятно, усыпанное фурункулами.Колдунья вгляделась в кошмарное видение, в человеческое существо, о котором забыла Смерть, а Время терзало уже целую вечность. Она почувствовала прикосновение к руке и отвернулась от изображения. Никто ничего не заметил. Впрочем, они и не могли видеть.— Вы вновь с нами, моя дорогая? — спросило ее идеальное подобие господина Роземонда.Роберта ответила не сразу. Она не сводила глаз с гладкой кожи кисти с ухоженными ногтями, потом поглядела прямо в глаза графу.— Это здание навевает печаль, — сказала она. — Прошу меня простить. Накатило что-то.— Не извиняйтесь! — воскликнул Пакстон, автор проекта. — Мы не предвидели такого воздействия. А ведь Дворец посвящен свету. Однако под моими хрустальными сводами теряют сознание множество женщин. Кто бы поверил, что такое количество стекла вызывает странные мечты?«И кошмары», — дополнила колдунья.— Пакстон, вы истинный поэт, — подхватила Виктория. — Я была права, поддержав ваш замысел.Гости хвалили друг друга. Произносились тосты. Роберта не осмеливалась смотреть на отражения в хрустальных фасадах. Истинный облик могло скрыть только заклинание четвертого уровня. Но ни одно колдовство, насколько она знала, не могло поддерживать жизнь в графе. Этот человек, пригласивший их на обед, прожил несколько веков. Но колдунье было известно, что в этом мире нет бессмертных.— Мисс Моргенстерн, наверное, думает о своем расследовании, — произнес Палладио. — Нас оно удивительно волнует. Может, скажете, что вам уже удалось узнать?Мартино молчал, наблюдая за Робертой.— Я знаю, кто убил Мэри Грэхем, — спокойно ответила она, наблюдая за реакцией графа в гигантском зеркале.Голова мумии вдруг приподнялась. Острые, как кнопки, глаза остановились на Роберте.— Вы знаете, кто убил Мэри Грэхем? — переспросило идеально-гладкое воплощение. — Вот это новость! А еще что?Симмонс и Мартино обменялись непонимающими взглядами.— У убийцы несколько имен: Монтегю Джон Друитт, Северин Клоссовский, доктор Рослин Д'Онстон Стивенсон. Я называю только лучших.Побелевший как скатерть Симмонс едва сумел выговорить:— Боже правый, как…Роберта сжалилась и тут же сообщила расследователю:— Дополнительные сведения. Убийца назвал жертву Энни Чепмен, а не Мэри Грэхем. Я проверила в архивах Криминального отдела. Эта Энни Чепмен действительно существовала, как Виктория, Пакстон и Брюнель. — Колдунья оглядела три воплощения и снова повернулась к графу. — Если наш человек любит историю, как, похоже, любите ее вы, полагаю, что в ближайшие ночи еще три невинных жителя покажут Потрошителю свои внутренности.На несколько секунд воцарилась полная тишина.— Ну конечно, Потрошитель, — пробормотал Мартино. — Джек. Вернее, кто-то, кто считает себя им.— У вас есть доказательства? — спросил Палладио после недолгого раздумья.Роберта с яростью бросила на стол салфетку, переполошив гостей, в том числе и Мартино.— Быть может, вы считаете, что Мэри Грэхем споткнулась и распорола брюхо об острый камень? В вашем историческом городе бродит убийца, житель, который с огромной достоверностью играет свою новую роль. И он не один.— Что вы хотите сказать? — спросил Мартино.Роберта смотрела на Палладио, похожего на зверя, попавшего в западню. Граф попросил Викторию, Брюнеля и Пакстона пройти в другую часть корабля, где их ждали напитки. Гости беспрекословно повиновались. Заклинание действовало и в виде приказа, и в виде обольщения.— Что вам точно известно? — спросил он, когда чужие уши оказались далеко.— Убийца носит жилет с особым змееобразным рисунком. Я разослала его описание по всем гардеробам города. Такой костюм облюбовали несколько жителей. Но данные на них мне не сообщили, несмотря на неоднократные требования.— Все верно, мисс Моргенстерн. Успех моих исторических городов основан на полной анонимности. Вы не можете…Роберта стукнула кулаком по столу.— Мне плевать, что ваши дурацкие воссоздания служат Луна-парком для растленных и развратных миллиардеров. Исторический город или нет, но он находится под юрисдикцией министерства, на которое я работаю. Откажете в сотрудничестве, и я закрою Лондон за серьезное нарушение национальной безопасности.— Не осмелитесь, — уверенно сказал граф.— И церемониться не буду, — тут же возразила Роберта. — И не пытайтесь воздействовать на меня заклинанием. Палладио, я вижу вас таким, какой вы есть на самом деле.Роберта с наслаждением увидела в зеркале, как, услышав эту новость, вздрогнуло изображение скрюченного старикашки. Симмонс попытался отвлечь внимание.— Лично мне интересно, — начал он, поджав губы, — как мисс Моргенстерн смогла столько разузнать об убийце.Роберта глянула на него, как кошка на мышь.— Задайте ей прямой вопрос, — отпарировала Роберта, — быть может, она вам ответит.Палладио поднял руку, успокаивая спорщиков.— Белая магия, — сказал граф. — Или черная магия. Не важно. Я не знал, что министр Фулд использует таких людей, как вы.Роберта буквально ступала по яйцам: Мартино не должен был узнать, что она колдунья. Во всяком случае, не таким образом. Мир этим вряд ли будет встревожен, но майор Грубер мог заработать язву. Все зависело от графа и тона, который он выберет для разговора с ней. Палладио выдерживал ее взгляд, но не решался продолжить. В конце концов он сдался.— Симмонс, — приказал он. — Предупредите Безопасность. Пусть соответствующие жильцы будут взяты под стражу и посажены в темницу.— Граф, это беспрецедентно.— Когда-нибудь приходится начинать.Симмонс поднес руку к уху и отдал несколько коротких приказов. Мартино встал.— Что вы хотели сказать, говоря о мисс Моргенстерн? — обратился он к графу. — Что означают слова «люди, как вы»?Палладио не ответил. Пусть Моргенстерн сама выбирается из этой западни. Роберта сочла, что пора внести ясность в их отношения, и, опустив голову, ринулась вперед, как обычно, решая кризисную ситуацию.— Мой дорогой Мартино, я из тех, кого обыватели называют колдуньями. Я изготавливаю отвары. Я навожу порчу. Использую заклинания. И могу видеть убийцу глазами жертвы.— Колдунья? — переспросил Мартино.Роберта видела по лицу напарника, как удивление борется в нем с непониманием. Он вдруг расхохотался.— Колдунья! Отличная шутка! Симмонс уже вернулся.— Девять жильцов из десяти уже найдены, — сказал он. — Бобби в пути.— А десятый? — спросила Роберта.— Они ищут, ищут.Симмонс вновь удалился, следя за поисками на расстоянии. Моргенстерн смотрела в лицо графу, который хитро усмехался.— У меня было время учиться у самых великих, — загадочно ответил Палладио. — Вы сознаете опасность, которая вас поджидает, мисс Моргенстерн?— Уже угрозы? Вы мне льстите, Палладио. Я только что прибыла, — ответила она, весело улыбнувшись. — Опасаться скорее следует вам.— Чего, дорогуша?— Заклинаний четвертого уровня. Они ничего не стоят по сравнению с некоторыми приказами третьего.Роберта бросила в лицо вдруг осознавшему угрозу графу заклинание. Облик Палладио рухнул к его ногам, как труп поверженного врага. Перед ними появился старик в инвалидном кресле с искаженным яростью лицом. Он ругался, брызгая слюной. Мартино ошеломленно разглядывал хозяина. К ним поспешил Симмонс. Он еще не заметил преображения своего хозяина.— Бобби только что локализовали десятого человека, — сказал он. — На Парк-лейн. Он направляется к собору Святого Павла. С ним женщина.— Будьте прокляты, — сумел произнести Палладио, брызгая зеленой желчью.Симмонс увидел Палладио и тут же побледнел. Виктория, Брюнель и Пакстон застыли в противоположном конце судна. Роберта подхватила Мартино под руку. Дернула рычаг управления трапом. Ступеньки развернулись до пола Хрустального Дворца. Они скатились по ним, не обращая внимания на проклятия Палладио, которые сыпались вслед им с палубы корабля.— Вы… вы действительно колдунья? — спросил Мартино, когда Альбатрос оказался далеко позади.— Да, колдунья, — подтвердила Моргенстерн. — А что известно вам, Мартино?— Что? — переспросил он с мечтательно-восхищенным выражением лица.«Черт с ней, с язвой майора Грубера», — подумала она.— Все, что вам рассказывали на ночь, когда вы были маленьким. Сказки про фей, драконов, чудовищ и клады, спрятанные у подножия радуги…— Что?— Все это было правдой. ДЕСЯТЫЙ ЧЕЛОВЕК Они выбежали из Хрустального Дворца. Мартино не переставал изводить ее вопросами. Моргенстерн было трудно отвечать — она спешила и едва дышала.— Как Палладио изменил свой облик?— С помощью заклинания.— Как вы это открыли?— Инстинкт.— Разве… Вы мне покажете, что видела Мэри Грэхем перед смертью?— Покажу, что видели следующие жертвы, если мы не поторопимся.Напарник без труда переварил тот факт, что Роберта отличалась от прочих смертных. Быть может, даже слишком быстро переварил. Она остановилась перед ним, когда он спросил, как становятся колдуньей или ее мужским эквивалентом.— Мартино, колдуном не становятся. Могу вас научить нескольким фокусам, если хотите. Но прежде нам надо схватить Потрошителя. Если бы у вас было средство побыстрее доставить нас к собору Святого Павла… Но не просите меня о полете, — предупредила она.— Прекрасная мысль, прекрасная, — согласился он. — Но она не пришла мне в голову.Он нагло врал.На Серпентайне, пересекавшем Гайд-парк, ждало несколько конных экипажей. Мартино бросился к фаэтону и выхватил из рук кучера вожжи. Вероятно, он представил очень убедительные аргументы, поскольку мужчина бросился прочь. Мартино сел на его место, щелкнул два раза кнутом и подогнал фаэтон к застывшей на месте Роберте.— Быть может, миледи соизволит сесть? — бросил он.Колдунья вспрыгнула на подножку и уселась рядом с новоявленным кучером, подозрительно глядя на него.— Что вы сказали этому бедняге?— Ничего особенного, вспомнил детские проказы.— Послушайте, Мартино, не ломайтесь каждый раз, когда вас спрашивают.Напарник отвернулся. Роберта видела лишь его спину и сотрясающиеся плечи. Он повернулся к ней. Колдунья завопила. Выпученные глаза, перекошенный рот, пена на губах и затрудненное дыхание.— Ням-ням-ням, — отчеканил он.Роберта расхохоталась.— Сейчас вспомню, — сказала она. — Мажордом Франкенштейна.Мартино провел ладонью по лицу, и ужасная маска исчезла как по волшебству.— Беглый каторжник из Бентхэма. Он срубает головы прохожим и вешает себе на пояс.— У вас немало скрытых талантов, господин Мартино.Он пожал плечами:— Буду откровенен. Родители почти меня не беспокоили.Он с задором поднял кнут и щелкнул им над головами двух доходяг. Те припустили к домам у границы парка быстрее, чем им позволяла осторожность.
Мартино управлял фаэтоном, как своим автомобилем, словно безумный самоубийца, которому наплевать на жизнь остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36